Уязвимая. Внеземная связь

На улице похолодало. Вот-вот осень закончится и наступит зима. Смертность в городе увеличится, как и обычно. Неудивительно, с такой-то одеждой. Плотно застёгиваю куртку, но тонкую ткань продувает. Всё тело буквально ходит ходуном от холода.

Расслабься – стучит в голове.

Ровным строем мы проходим мимо мраморного здания лечебницы. Стараясь не отстать, вглядываюсь в затемнённые окна, надеясь заметить там Нелли. Ведь я точно знаю, что она тоже чувствует, и, может, нам вдвоём будет легче разобраться со всем этим. Скрыть преступление.

Я поднимаюсь на мост и хватаюсь за проржавевший парапет, покрывшийся инеем. Холод металла обжигает руку. Но я не отдёргиваю её, наоборот, сжимаю пальцы сильнее, думая, что так смогу избавиться от всех этих непривычных ощущений.

– Тина, – слышен знакомый голос.

Оборачиваюсь.

– Нелли! Ты жива!

Сдерживаюсь, чтобы не броситься к ней. Нелли тоже трясёт в ознобе – гораздо сильнее, чем меня. Накинутая на плечи куртка, под которой только бельевая майка, явно совершенно её не согревает.

– Что ты тут делаешь? Как тебе удалось выжить?

– Я не знаю, – шепчет она.

Подбородок Нелли подрагивает. Чёрные волосы свисают грязными сосульками и неестественно оттеняют побледневшее и осунувшееся лицо. Я разглядываю её и надеюсь, что сама выгляжу лучше.

– Ты не говорила лидерам? – спрашивает она, цепляясь за меня, будто я собираюсь убегать.

Ногти впиваются в мою руку. Цепкий захват нечеловечески холодных пальцев Нелли пугает.

– Прошу, Тина, не говори лидерам о том, что произошло на сторожевой горе.

Неподвижный взор провалившихся глаз гипнотизирует меня.

– Тебе стоит вернуться в лечебницу, – только и отвечаю я.

Её трясёт. Посиневшие губы сжаты. Нет, я не хочу быть как она.

– Нелли, мне нужно быть на собрании, – шепчу я, освобождая свои руки.

Но Защитница не сдаётся, мне приходится применить силу и оттолкнуть её от себя.

– Тина, прошу. Они убьют меня, – в её глазах пустота, а в голосе я слышу страх.

Не могу объяснить, как я это поняла, но уверена – она страшно боится. Она мечется из стороны в сторону, пряча руки в полах куртки.

– Я не доложила, – бросаю я. – Будь спокойна.

Нелли резко останавливается.

– Это правда?

– Да.

– Почему?

Пожимаю плечами, опуская взгляд.

– Ты! Ты тоже почувствовала? – ахает Нелли.

Молчу. Но Нелли не уходит.

– Что думаешь делать? – шепчет она.

– Постараюсь разобраться с этим.

– Как?

Качаю головой. Я знаю не больше, чем она.

– Послушай, мне нужно на собрание. Давай обсудим всё позже, – говорю я, оглядываясь на давно скрывшийся в парке отряд.

Она задумывается на две секунды, но всё же кивает.

– Постарайся вести себя как раньше, – бросаю я вдогонку, уже направляясь к отряду.

Вместо ответа Нелли машет мне на прощание.

От бега щемит в груди. И как раньше я справлялась с дистанциями? Останавливаюсь в парке и прячусь среди деревьев – нужно перевести дыхание. Сердце периодически сжимается от каждого дуновения ветра. Дрожь бьёт по телу, как грязно-коричневые воды реки, поделившей город на две части, бьются о берега. Побороть эти приступы не так просто. В моём теле словно поселился кто-то чужой, прогрыз дыру в мозг и даёт указания. И мне необходимо договориться с ним, наперекор уставу, наперекор всему, чему меня учили.

Тишина, только лёгкое шелестение ещё не опавших листьев. Спокойствие в душе. Песок скрипит под грубой подошвой тяжёлых ботинок. Шагая по узкой извилистой тропинке городского парка, вдыхаю запах свежести и чистоты. На улицах города царит несвойственная пустота. Защитники и Спасённые – на площади собраний. И только одна женщина сидит на полуразрушенной, единственной лавочке парка. На ней простая форма зелёного цвета, с грязными пятнами от работы на земле.

– Разве сейчас – время отдыха? – говорю я тихо, но чётко.

Постарайся вести себя как раньше – я сказала это Нелли или себе?

Женщина поднимает на меня внимательный взгляд. Лицо припухло, под серыми глазами мешки.

– Артур приказал быть всем Спасённым на собрании, – шепчет она.

В её голосе дрожь. Мне кажется, что сейчас, глядя на эту женщину, я вижу нечто большее, скрытое от других.

– Меня зовут Анна.

Она поднимается, отряхивает подол юбки и смотрит на меня.

– Я Защитник, – строго говорю я.

Анна кивает.

– Защитники – не ровня Спасённым, – продолжаю я. – Ты не имеешь права смотреть мне в глаза. И меня не интересует твоё имя.

Снова кивок. Затем она поворачивается ко мне спиной и быстро уходит, оставив в моей душе смятение. Анна чувствует – ведь всё её лицо говорило о том, что она страдает? Или мне кажется?

Лидеры говорят, что чувства – это сводящая с ума болезнь, именно поэтому внеземным удалось захватить нашу планету. И насколько я знаю, ещё ни у кого в городе не было симптомов этого заболевания. Кроме нас с Нелли и возможно Анны.

Глава 4

На площадь я вхожу с каким-то странным предчувствием. Обнесённый кирпичными стенами, а вместо потолка дневное небо – небольшой павильон, где не так много места. Удивительно, что всем жителям города удалось здесь поместиться. Они сидят на высоких трибунах, окружающих подиум, где стоят лидеры Города Спасения. Опустив глаза, я шагаю мимо трёх братьев в сторону своего места.

– Отряды Защитников давно уже присоединились к нам, – ледяным голосом отмечает Ура.

Старший среди трёх братьев, мускулистый молодой мужчина, он смотрит на меня пустыми карими глазами. Тело в ответ будто каменеет. Отмечаю, что он мог бы казаться довольно симпатичным, если бы не его взгляд хищника.

– Назови имя, – требует старший лидер.

Сглатываю и смотрю в его тёмные, как у Питера глаза.

– Тина Брайн.

Бледное вытянутое лицо и пухлые губы, искривлённые в злой ухмылке. Тонкие осколки чёрной татуировки рассыпаются по правой стороне лица, только больше пугая меня.

– Разве я разрешал тебе смотреть на меня?

Сердце ёкает.

– Тина Брайн, – Питер делает несколько шагов в мою сторону. – Ты выполнила мой приказ?

Не понимаю, о чём он, но киваю. Второй лидер берёт меня за локоть и толкает в сторону трибун.

– Садись на своё место.

Ура неотрывно следит за каждым моим шагом. Страх душит меня изнутри.

Питер помог мне избежать наказания? Всё правильно, ведь он командир отряда Защитников.

Проходя мимо людей, отличавшихся друг от друга лишь цветом формы, вглядываюсь в их лица. В них нет ничего… Они все, как бесчувственные куклы, не отрывая глаз, следят за своими лидерами. Неужели я – одна из них? Ведь я так же беспрекословно следую каждому слову лидеров. Ношу эту бесформенную одежду, чтобы не выделяться. И раньше не задумывалась о том, почему в глазах людей – всего лишь пустота.

– Доброе утро, жители Города Спасения, – громкий голос Уры отвлекает от размышлений. – Наш город выстоял перед очередным нападением Отчуждённых.

Защитники рядом со мной молча внимают каждому слову. В эту минуту мне сильнее всего хочется избавиться от разъедающих душу чувств и снова жить в пустоте.

– Такого беспринципного нападения с их стороны ещё не было, – Ура меряет подиум широкими шагами. – Мы не можем допустить, чтобы они снова атаковали нас.

Он смотрит на своих братьев и добавляет:

– Истребление Отчуждённых – единственное спасение для нашего города.

Тишина. Среди Защитников не принято хлопать уважаемым лидерам, только слушать. Но что-то не так. Питер хмурится, на лбу проступают морщины – три нечеткие линии.

– Как вы знаете, – Ура резко останавливается и смотрит на нас, как всегда, будто протыкая взглядом, – Отчуждённые – переносчики болезни. Сколько лет потребовалось городу, чтобы излечиться после захвата внеземных! Мой отец до своей смерти боролся за свободу людей, за способность жить на своей планете. У нас нет чувств, и только поэтому захватчики ушли.

Я ощущаю что-то постороннее в его интонации. Словно где-то внутри понимаю, что сейчас он говорит неправду.

– Чувства – болезнь. И если у вас проявляются симптомы… – Ура продолжает говорить, но я смотрю только на Питера. Наши взгляды встречаются всего на мгновение, но что-то проскальзывает между нами.

Я отвожу взгляд и стараюсь дышать ровно. Получается плохо.

– … Вы должны незамедлительно доложить своим лидерам или лекарям о чувствах. Болезнь необходимо уничтожить на корню, тогда у вас будет шанс выжить.

Взгляд карих глаз Питера и еле заметное движение головой. Что это? Я думаю, это знак для меня. Я считываю этот жест так – лидеры должны стать последними, кто узнает, что чувства возвращаются ко мне. Но почему? Ведь лидеры для жителей города – как родители. Они оберегают нас, направляют, помогают выживать. Без них Спасение давно бы превратилось в дикарей – Отчуждённых.

– Сегодня всем вам выпала честь поработать на благо нашего города! – торжественно объявляет Ура.

Оторвав взгляд от Питера, я смотрю на старшего лидера. Его лицо словно светится: тонкие губы расплываются в улыбке, а глаза блестят. От удивления привстаю. Но, тут же опомнившись, вжимаюсь в деревянную лавку. Просто не могу поверить! Я вижу чувства на лице Уры. По его злорадной ухмылке понимаю, что он ещё не закончил – и сейчас скажет нечто ужасное.

– Все Защитники и Спасённые, достигшие совершеннолетия, могут вступить в ряды добровольцев и во главе с моими братьями дать ответный бой нашим врагам.

Закрываю глаза. Я подхожу по возрасту. Мне как раз недавно исполнилось восемнадцать. И как Защитник я должна воевать.

– Мы уничтожим Отчуждённых! – продолжает Ура. – Люди Спасения не должны умирать!

 Открыв глаза, я снова взглядом нахожу Питера, но ему не до меня – он увлечённо о чём-то говорит с Артуром, третьим братом.

Артур Ван на год старше меня. И на пару лет младше Питера. Он похож на братьев цветом волос, они у него такие же тёмные, а вот глаза у него голубые. Волосы, как всегда, взлохмачены на макушке. Смуглое тело и странная татуировка – шею и руки Артура окутывают графитового цвета кольца.

Столько времени вижу на телах лидеров эти рисунки, и никогда не задумывалась, какой смысл в них заложен. Знаю, что главное отличие Элиты нашего города от простого народа – это татуировки. Но ведь они должны что-то означать?

– Все те, кто решил присоединиться к отряду добровольцев, могут подойти к нам, – по трибунам теперь разносится суровый голос Питера, его взгляд прожигает меня.

Первым площадь собраний покидает Ура, оставляя братьев на трибуне дожидаться добровольцев. Заёрзав на лавке, оглядываюсь по сторонам. На площади начинается движение. Спасённые расходятся, не рискнув примкнуть к отряду добровольцев. На себе я ощущаю чей-то взгляд. Поднимаю глаза и встречаюсь с внимательным взором Питера. От смущения наливаюсь краской и всё-таки соскакиваю с лавки.

Я хочу покончить с захватчиками, но почему-то не желаю участвовать в истреблении людей. Истребление – только слово, но за ним стоит действие. Разве война – это выход? Почему лидеры Спасения и представители Отчуждённых не могут договориться? На Земле достаточно ресурсов и так мало людей. А если снова нападут внеземные, в этот раз с ними бороться будет некому. Люди истребят людей.

Нет, я не готова. Ровной и уверенной походкой иду к выходу. На себе ощущаю чей-то взгляд. Догадываюсь, а возможно, надеюсь, что это Питер. Но когда я смотрю на него, он, уткнувшись в свой планшет, что-то сосредоточенно изучает. Я искренне желаю уйти с площади собраний. Но ноги будто врастают в брусчатку, а мозг начинает бешено работать. А что если это проверка? Могут лидеры вот таким способом проверить людей на чувственность? Если нет, то теперь мне всё равно нечего делать среди Защитников. Там я сразу буду заметна. А где лучше всего спрятаться? Там, где и не подумают искать. Кто знает, возможно, находясь среди добровольцев, я смогу избавиться от чувств, ну или хотя бы разобраться с ними. И если отряды возглавляют лидеры, возможно, у меня появится шанс подобраться к ним поближе. Кто ещё, если не лидеры, помогут мне!

Так что решить?

Делаю шаг в сторону подиума и уверенно выкрикиваю:

– Хочу записаться в добровольцы!

Да, сейчас я совершаю самый безумный и глупый поступок в своей жизни!

Защитники, скопившиеся у подиума, не замечают моего порыва. Питер делает вид, что слишком занят, продолжая пялиться в планшет и перебирать пальцами по экрану. Но ведь на самом деле он всё слышит. Почему он так себя ведёт?

Я вся дрожу. И уже не только сомневаюсь в своём решении, но и краем взгляда ищу пути отхода. А можно сказать, что я передумала?

Зато Артур оценивающе смотрит на меня. Пытаюсь унять дрожь в теле. Это похоже на игру: он охотник – я жертва. Его тяжёлый взгляд сканирует каждый сантиметр моего тела. Лицо напряжено, он словно обдумывает что-то про себя.

– Она твоя, – кивает он Питеру.

Артур переводит взгляд на других Защитников. Питер, оторвавшись от экрана планшета, скользит по мне безразличным взглядом. И меня ужасно это бесит.

– Ты первая, – то ли утверждает, то ли спрашивает он.

Не знаю, как реагировать на его слова. Он кивком приглашает меня на подиум и снова утыкается в планшет. Спрятав дрожащие руки в карманы, я встаю позади лидера.

– Не нарушай правил, Тина Брайн, – гневно шепчет Питер.

Сердце будто пронзает игла. Еле сдерживая слёзы, я стою в рядах Защитников, примкнувших к отряду добровольцев. Мой разум кричит, что нужно отказаться, но чей-то голос внутри говорит, что сейчас я на своём месте, именно там, где и должна была быть с самого начала.

– Тина, ты должна всегда следовать зову сердца.

Лёгкое касание чьей-то руки до моей головы. Тело откликается…

– Слушай сердце, – шепчет женский голос.

Мы сидим на широких ступенях, позади резная дверь, ведущая куда-то внутрь дома. Я не вижу её лица, но голос знаком. Он, как забытая мелодия, звучит где-то внутри меня.

– Что бы ни случилось, Тина, всегда следуй зову своего сердца, – повторяет она, обнимая.

Тихое биение её сердца, приятный и такой знакомый запах. Она пахнет чем-то родным… Моим…

– Тина, слушай маму, ведь она всегда права, – вторит ей мягким баритоном мужчина.

Отстранившись от матери, пытаюсь рассмотреть его, но в этот момент всё меркнет в моих глазах. Перед тем, как уйти во мрак, слышу лишь шепот, эхом отдающийся во мне:

– Где бы ты ни была и что бы ни случилось, сердце всегда приведёт тебя к нам, к твоим родителям.

Мои родители. Я совсем не помню их. Тринадцать лет прошло с того момента, как я потеряла родных. В моих воспоминаниях нет ничего, что могло бы меня связывать с жизнью до захвата. В Спасение я попала в пять лет и выросла в этом городе. Я раньше никогда не задумывалась о своей семье. Живы они или нет? До сегодняшнего дня я даже не вспоминала о прошлом. А сейчас, едва почувствовав присутствие родителей, словно побывала с ними рядом.

Но почему именно сейчас воспоминания о них вернулись? Со мной что-то происходит. После нападения Отчуждённых что-то надломилось во мне…

Глава 5

Волосы развеваются на ветру. Чёрные тучи окутывают синее небо, поглощая облака, и всё вокруг заполняет тьма. Делаю глубокий вдох, воздух перенасыщен озоном. Чувства обострены до предела.

Питер и Артур проходят вдоль рядов добровольцев. Тишина, изредка доносятся командные возгласы лидеров. И только в самом конце строя неспокойно.

– Если все мы уйдём, то кто останется защищать город? – шепчет Крисс.

Её огненно-рыжие волосы, как опознавательный знак, вечно видны издалека. Поэтому, как обычно, Крисс прячет длинную косу под куртку, а на голову натягивает серую шапку.

– Тихо, – шикает Белла.

Строй стоит ровно, но я всё слышу. В ответ Крисс поджимает губы и отворачивается.

– Ты чем слушала?  – хмурится Рик.

Он дотрагивается до плеча Крисс, она вздрагивает. Что-то неуловимое для меня проскальзывает между ними.

– О чём ты? – вмешиваюсь я в разговор.

Рик машинально отдёргивает руку. Он ужасно худой – кости, обтянутые кожей. Бледное лицо покрывают жёлтые пятна. Под глазами серые мешки, а во взгляде пустота.

– Будет испытание для добровольцев, – слышу я в ответ шепот позади.

Кто-то подходит вплотную. Спиной ощущаю соприкосновение. Резко поворачиваюсь – Боб Бранс. Он прикладывает палец к губам и встаёт в строй рядом с темноволосым парнем в бесформенной серой одежде, покрытой грязью. И почему Дейк пришёл на собрание в таком виде?

– А это значит, не все Защитники покинут город, – тихий ответ Дейка.

Он, как всегда, сутулится и прячет взгляд, усердно делая вид, что рассматривает носки своих ботинок.

– Тина Брайн, – звучит совсем рядом голос Питера.

Вздрагиваю и поворачиваюсь. Лидер хмурится. Его брови сведены, а взгляд прожигает насквозь.

– Может, соизволишь встать в строй? – строго шипит он.

И толкает меня в спину. Прохожу мимо Беллы и Крисс, иду в конец. Всё ещё ощущаю на себе взгляд Питера, одновременно пытаюсь успокоить нервную дрожь и странное предчувствие, комком поселившееся в груди.

 Главную площадь города окутывает лёгкая дымка – приближается вечер. Живот сводит от голода. Не помню, когда я в последний раз ела. Утром пила холодную воду во время обработки.

– Рад, что в стенах нашего города собрались доблестные Защитники и Спасённые, готовые к борьбе, – говорит Питер, вальяжно прохаживаясь между добровольцами.

Я смотрю прямо перед собой, поверх головы лысеющего коренастого мужчины, не решаясь взглянуть в сторону лидера.

– С этого дня вы – Элитный отряд Города Спасения, – продолжает Питер.

Я слышу чей-то короткий, тут же подавленный вздох.

Жить одним днём – единственное правило Элитного отряда. Сегодня свободен, а завтра ты можешь погибнуть. Наверное, именно поэтому это самый малочисленный отряд. В его рядах нет девушек. Только гордо шагающие парни в чёрных одеяниях. Уверенная походка, широко расправленные плечи, прямая осанка и отрешённый взгляд. Это и есть Элитный отряд нашего города. Один лишь взгляд на них может стоить жизни.

Украдкой смотрю на лидеров. Питер опять тонет взглядом в планшете, а вот Артур, как ни странно, смотрит на меня. Не отвожу взгляд, он ухмыляется уголками губ и делает шаг в мою сторону. Вздрагиваю.

– Вы зачислены в центральный штаб Города Спасения, – говорит младший лидер, – И с вас сняты основные запреты.

Артур как никогда серьёзен. Это на него не похоже, кажется, он в один миг взрослеет. Что на него так повлияло?

– Дальнейший инструктаж вы пройдёте в тренировочной зоне штаба, – добавляет он, всё ещё пялясь на меня.

Лидеры не говорят ни о каком испытании. Может, Боб что-то напутал? Мысли в моей голове уносят меня куда-то далеко от площади собраний. Это так странно и непривычно, что я поддаюсь этому и очень зря.

– Тина, – трясёт меня за плечо Питер. – Ты всё поняла?

Невидимая сила сжимает тело – не пошевелиться. Он рядом. Не отпускает внимательный взгляд тёмных глаз. Я слышу тихое биение его сердца. Питер ждёт. Краем глаза замечаю, что отряды добровольцев уже повернуты лицом к входной арке площади. Питер сжимает мне локоть, резко поворачивает к себе спиной.

– Я отдал приказ, – шепчет он.

Ощущаю его губы около мочки уха, а горячее дыхание обжигает шею. Как-то неловко от того, что прикосновения эти мне приятны.

– Покинуть площадь!

Миновав арку, выходим к подъёмнику канатной дороги. Штаб города – на склоне горы. Нам всем предстоит подъём.

– Питер! – нарушает порядок чей-то возглас.

Нелли распихивает добровольцев и пробирается к нам.

– В лечебнице сказали про отбор, – говорит она, не успев отдышаться. – Я хочу стать добровольцем!

На Нелли распахнутая куртка – и длинная футболка под ней. Её больше не трясёт в ознобе, но я вижу, что она всё делает неправильно.

– Отряды собраны, – звучит леденящий ответ Питера.

Нелли не смотрит ему в глаза.

– Я хочу быть полезной городу!

Питер молчит. Нелли так и не поднимает взгляда. А я стою у подъёмника, не зная, куда себя деть.

– Мы обсудим этот вопрос с Урой, – наконец, отвечает Питер. – Иди в лечебницу.

– Меня отпустили.

– Значит, увидимся в пещере, – говорит Питер, начиная подъём.

Нелли украдкой смотрит на меня и подмигивает. Её тело снова охватывает дрожь. Коротко киваю ей и приближаюсь к лестнице. Каждый день я поднимаюсь на станцию, и только сегодня, ухватившись за металлические поручни, ощущаю, что всё тело напрягается, как струна. Сглатываю, поднимаюсь шаг за шагом, не глядя вниз.

Станция – это три бетонные стены и пол. В углу сломанная деревянная лавка, пара перевёрнутых мусорных баков. На одной стене рисунки – девушка с цветными волосами и непонятные мне символы. Они почти добела выцвели, но всё равно служат напоминанием, что до захвата планеты люди жили по-другому. Там, где нет стены – чудесный вид на город. Ветер хватает за волосы, меня пробирает дрожь. С лёгким скрипом подплывает кабинка. Облупившаяся краска зелёного цвета обнажает потёртый металл. Добровольцы безмолвно занимают места. Я пытаюсь втиснуться, но Питер останавливает. Наши взгляды встречаются, и я замечаю неуловимую искорку в его глазах.

– Скоро подойдёт следующая.

Он стоит рядом, взгляд устремлён куда-то вдаль. Я видела его и раньше, но как будто не знала, что в профиль он ещё более красив: ровные скулы, прямой нос и так сильно выделяющиеся губы. Питер, наверное, догадывается, что я смотрю на него. Поэтому, одёрнув себя, я отворачиваюсь.

Тихий скрип. Кабинка открывает двери, и меня вталкивают внутрь. Толпа добровольцев вжимает меня в дальний угол. Прислонившись к холодному стеклу, я пытаюсь дышать как можно реже, боясь, что в скором времени кислород вообще закончится.

– Уверена, что хочешь этого? – только я слышу этот тихий вопрос Питера.

Он стоит прямо позади, вжимая меня в стену кабинки.

– Да, – выдаю чёткий ответ.

– Надеюсь, это твой осознанный выбор. Дальше будет сложнее.

В его голосе нет обыденной пустоты. И от этого всё моё тело покрывает холодный пот.

– Хочу быть полезной этому городу, – отвечаю я заученную наизусть фразу, которую подготовила почти сразу, как только решила спрятаться среди добровольцев.

Снова скрип, а затем толчок, и я ощущаю движение. Кабинка плавно плывет к зданию, выделяющемуся на склоне чёрной горы своими белокаменными стенами. Штаб – обитель лидеров. И мы первые из города, не считая Элиту, допущены в его стены. Во мне нет волнения или страха. Как ни странно, сейчас во мне пустота.

С лёгким скрипом кабинка замедляется.

– Спускаемся по одному, – звучит командный голос Питера.

Белые стены штаба с многочисленными окнами остаются где-то под нами. Небольшой толчок, и кабинка замирает. Начинается движение, и я, оторвавшись от окна, следую за Питером. Уверенная походка, ровные широкие плечи… Одетый во всё чёрное, он медленно приближается к открытым дверям кабинки. Лидеры отличаются от остальных мужчин города.  В них присутствует что-то другое – возвышенное.

– Не тормози, Отчуждённая.

Не сдерживаюсь и бросаю яростный взгляд в сторону, откуда раздаются эти слова. Это Белла. Она ловит мой взгляд – и её большие глаза расширяются от удивления.

– Иди, Тина, потом поговорим, – вмешивается Боб.

Они чувствуют! Они такие же, как и я! – стучит в голове.

Я так же, как и все, иду по трём ступеням вниз. Вагончик уезжает, а наш строй спускается со станции к главному входу в штаб. Ощущаю на себе чей-то взгляд. Обернувшись, замечаю Беллу. Наши взгляды встречаются, пока толпа добровольцев не заталкивает меня внутрь белокаменного здания.

Яркий свет многочисленных ламп, от них слезятся глаза. Моргаю чаще. Просторный холл. Светлые стены песочного цвета и сделанные из белого камня колонны, поддерживающие потолок – это и есть главный зал штаба. Стеклянные лифты и позолоченные перила широкой лестницы восхищают меня. На её ступенях стоят лидеры и воины.

– С этого дня вы – бравые воины Элиты, – зал наполняет скрежещущий голос Уры.

Он смотрит в упор касаясь каждого добровольца, и мне кажется на мне он задерживает свой взор чуть дольше, чем на остальных.

– Но не все вы нужны нам. Кому-то придётся остаться на защите стен.

Короткая пауза.

– Как и говорили мои братья…

Внутри всё сжимается. К горлу подступает тошнота.

– Завтра начнется испытание, затем подготовка и бой, – голос его, всегда холодный, теперь можно сравнить с куском цельного льда.

Закрываю глаза. Кто-то сжимает мою руку. Разгорячённая ладонь скользит по запястью. Оборачиваюсь. Еле заметная улыбка видна на шоколадном лице Боба. Киваю ему. Внутри угасает буря и наступает пустота.