скачать книгу бесплатно
– Да.
Внимательный взгляд Боба в прищур. Он больше ничего не спрашивает, уткнувшись в тарелку, мешает кашу.
– Тебе не интересно, как мне удалось убедить лидеров допустить меня до испытания? – спрашивает, отвлекая Нелли, шепча на ухо.
– Нет, – выдаю я чёткий ответ. – Ты компетентна, этого достаточно.
Тонкие пальцы Нелли стискивают моё запястье.
– Чувства исчезли? – она говорит тихо, почти не шевеля губами.
Действительно, проснувшись утром, я поняла, что не ощущаю ничего. Но всё-таки это не так, как было до захвата. Теперь я знаю, что они есть. Чувства внутри, они закрыты за стальной дверью, и мне необходимо подобрать ключик, чтобы выпустить их наружу. Но я не хочу этого.
– Со мной всё нормально, – спокойно отвечаю я.
Нелли пододвигается ближе.
– Что ты сейчас чувствуешь?
– Как и должна – ничего.
– Хорошо, – кивает она. – А то я готовилась услышать любимую фразу Защитников, что в городе чувств нет. Значит, не всё потеряно, – спокойно отмахивается она.
Доедаю остатки каши, запивая остывшим чаем.
– Ты не представляешь, какой допрос устроили мне лидеры, – отвлекает Нелли. – Сложнее всего было убедить Уру, что я готова к испытанию, несмотря на ранение. А вот Питер милашка, он почти сразу дал согласие.
Она шепчет впопыхах, всем своим видом показывая, насколько ей не терпится похвастаться своей маленькой победой.
– Как тебе удалось выжить? – перевожу разговор.
Совсем не хочется говорить о Питере и о том, что кому-то кажется милым.
– Лекари сотворили чудо, – жуя, отвечает Нелли. – Откуда у нас такие технологии? Ты никогда не задумывалась об этом?
Пожимаю плечами.
– Мы же не знаем, как было раньше.
Прикусив нижнюю губу, Нелли задумчиво смотрит на картину с толстяками. Ещё вчера при одном взгляде на художественное полотно, висевшее над нашим столиком, меня передёргивало в отвращении. Но не сегодня. Теперь во мне пустота. Чувства ушли, оставив лишь воспоминания. Ещё вчера я так яро желала этого, но сейчас понимаю, что без способности хоть что-то ощущать – я неполноценный человек. Хоть и искренне желаю не мучиться больше из-за чувств, если честно, я словно скучаю по возможности ощущать.
– Что это может быть за испытание? – звучит тихий и мелодичный голос Беллы.
Её причёска, как всегда идеальна. Широко распахнутые глаза с оттенком изумруда – пусты.
– Всё, что связано с чувствами, – подаёт голос Соня.
Соня – маленького роста, с худощавым телосложением. Среди собравшихся она выглядит младше всех.
– Я думаю, испытание можно пройти, – шепчет мне в ухо Нелли. – Главное вести себя, как Защитник. Иначе нас ждёт смерть.
Смерть. В нашем городе это дело обычное. Люди умирают каждый день. От столкновения с Отчуждёнными, от болезней, холода, жары… И ещё пару дней назад я не задумывалась о том, как сохранить собственную жизнь. И только с появлением чувств я осознаю, насколько сильно хочу жить.
С этими мыслями я и спускаюсь в тренировочную зону. От полумрака подвала клонит в сон.
– Перед испытанием мы проверим ваши навыки, – говорит Питер.
На нём чёрные джинсы и майка. Бугры бицепсов выпирают, их окутывают чёрные языки пламени – татуировка смотрится привлекательно и опасно одновременно.
– Часть добровольцев вместе со мной пройдёт в зал стрельбы, оставшиеся покажут навыки рукопашного боя Артуру и воинам Элиты.
Смотрю на экран: Тина Брайн – стрельба. Выдыхаю и немного расслабляюсь, стреляю я неплохо. Питер проходит мимо и будто ненароком толкает. Без слов всё понимаю и иду следом. Открыв нишу в стене, от пола до потолка заполненную оружием, Питер отдаёт приказ. Вооружившись, по длинному и малоосвещённому коридору мы входим в другое помещение, немного поменьше, с фанерными мишенями-манекенами. Питер командует: По местам.
За столько лет, проведённых в этом городе, я привыкла к постоянным тычкам в спину. Поэтому не спешу первой выслужиться перед лидером. Дождавшись, пока все разойдутся, щелкаю затвором и, прислушиваясь к скрипу половиц, занимаю единственное свободное место. Питер подходит вплотную. Всем своим телом он напирает на меня, сталкивает с места. Он встаёт, расставив ноги, держа пистолет обеими руками. Холодный металл блестит в свете тусклых ламп. Перед глазами тот дрожащий Спасённый. Вздрагиваю от грохота выстрела. Безжизненное тело старика заваливается на землю. Пуля Питера пробивает мишень как раз там, где у человека должно быть сердце. Делаю шаг назад. Смотрю на Питера, но вижу не его, а тусклые глаза деда, в которых больше нет жизни. Насколько второй лидер безжалостен и опасен? Необходимо держаться от него подальше.
– Оружие наизготовку, – вот приказ Питера.
Краем глаза вижу открывающуюся дверь, в проёме появляется Ура. Половицы визжат под тяжёлыми шагами старшего лидера. Отовсюду слышатся щелчки затворов.
– Тина Брайн, я полагаю, – холодно уточняет он.
Он рядом. Взгляд на мишень, стараюсь избавиться от ощущения чьих-то глаз на себе. Питер пропускает меня вперёд. Широко расставив ноги, поднимаю руки, отводя их от себя, и крепко сжимаю рукоять пистолета. Делаю глубокий вдох, закрываю глаза.
– Запомни, Тина! Твоё оружие – это продолжение тебя. Всем своим телом ты должна ощущать его, – шепчет незнакомец.
Он позади. Вижу вытянутые руки с выпуклыми венами, и татуировку на правой руке у запястья: желтоглазый волк воет на луну. Узнаю этот рисунок, словно видела раньше, но не могу припомнить, когда именно и у кого. Такое чувство, что это воспоминание сидит где-то глубоко внутри. И ему нужен какой-то толчок, чтобы высвободиться.
Мужские руки вместе со мной сжимают пистолет, помогая удерживать тяжёлое оружие.
– Сделай глубокий вдох, – говорит он лёгким тенором. – Стреляй на выдохе.
Нащупываю под своим указательным пальцем спусковой крючок. И мы вместе нажимаем на спуск.
Отгоняю видение.
Вдох… Выдох…
Отдача, и глухой звук выстрела прорезает воздух. Пуля, свистя, врезается в красный центр мишени.
– Неплохо стреляешь, – раздается позади голос Уры.
Он, прищурившись, следит за каждым моим движением. Не пряча взгляд, я смотрю на него в ответ. Это испытание, проверка на бесчувственность. И если отведу глаза, проиграю. Когда Ура, наконец, выпускает меня из прицела своего взгляда, он говорит Питеру:
– Будет первой!
Питер кратко кивает в сторону двери. Оставляя других добровольцев на полигоне, мы выходим в коридор. Лидер рядом.
– За такой короткий срок ты умудрилась обратить на себя внимание сразу двух лидеров, – его дыхание щекочет. – Это немного опрометчиво с твоей стороны.
– Не понимаю, о чём ты.
Мы идём рядом. В коридоре достаточно места, но Питер словно приклеился ко мне. Меня напрягает его близость.
– Есть в тебе что-то… – так же тихо говорит Питер, – … какая-то сила. На испытании воспользуйся этим…
Затем он обгоняет меня и добавляет:
– Всегда выбирай третью.
Мы спускаемся по узкой лестнице, выдолбленной из камня. Тусклый свет ламп и глухой звук от наших шагов – вот и всё, что нас окружает. Когда мы выходим на такую же малоосвещённую площадку, Питер резко останавливается, так что я налетаю на него. Открывает незаметную для меня дверь и говорит:
– Жди, – и я слышу ледяные нотки в голосе.
Кабинет, напичканный выключенными мониторами и бесчисленным количеством датчиков. За столом сидит миловидная стройная дама средних лет. Чёрные волосы собраны в короткий хвост. Карие глаза выглядывают над медицинской маской.
– Эли Ло, – представляется она.
Помню её, она лечила меня несколько месяцев назад.
– Снимай куртку, – говорит Ура, заходя в кабинет, видно, он вышел почти следом за нами.
Он подталкивает меня в спину к металлическому столу, и я послушно без лишних вопросов сбрасываю куртку на спинку стула и сажусь на край.
– Испытание – это проверка трех факторов, – говорит Эли.
Она включает мониторы.
– Ты будешь в сознании, и мы будем видеть всё, что происходит.
В груди будто скребёт шершавый ком, но где-то глубоко внутри, не доставляя мне волнения.
– Чтобы завершить испытание, тебе надо пройти один порог из возможных трёх, – продолжает Эли.
Её слова глухим звуком стучат у меня в голове.
– Ты должна показать нам хладнокровность, бесчувственность, безэмоциональность, – голос Уры доносится издалека. – В городе Спасение нет чувств.
Киваю в такт его голоса.
– Испытание начнётся за этой дверью, – лидер показывает на незамеченную мной дверь в цвет каменных стен.
Поднимаюсь. Волнения и страха не чувствую, но я понимаю, что они бьются где-то внутри меня, запертые за дверью на ключ.
– Можешь начинать, – ровно произносит Ура.
Смотрю на него. Наши взгляды встречаются. В его глазах не пустота, там что-то другое… Интерес.
Захожу в комнату, обитую металлом. Передо мной три двери – первая раскрашена пёстрыми цветами, на второй витые узоры и позолота, а третья неприметная, серая, как и вся комната. Я бы выбрала вторую, визуально она больше мне нравится. Цветочные узоры, выкованные из металла, золоченый блеск на их огранке – это очень красиво. Но слова Питера засели в голове, и я будто против своей воли толкаю третью. Хлопок тяжёлой двери. Резко становится холодно и глаза начинают слипаться, меня клонит в сон. Под потолком замечаю светящуюся красную точку. Осматриваюсь, их множество. Камеры, доходит до меня. Понимаю, что не должна показывать им, тем, кто следит за мной, что мне холодно. Да, у людей Спасения нет не только эмоций, но и простых физиологических ощущений. Как мы выживаем? Никак, поэтому и умираем. И только почувствовав пару дней я начинаю понимать. Чувства есть в каждом из нас, ведь до захвата они были. Просто мы не помним каково это когда тебе холодно или голодно. У нас нет воли, как и нет выбора. По факту человечество Спасения мертво. Но кто лишил нас этого? И правда, что чувства – болезнь?
Инстинктивно я двигаюсь к противоположной стене с тремя дверями. Ледяной воздух раздирает горло, и я дышу через нос, короткими вдохами. Скрип подошвы эхом разносится по металлической комнате. Пальцы леденеют, я не ощущаю ног. Но продолжаю идти.
Красная, серая и чёрная двери. Ну тут наставление Питера и мои вкусы сходятся, я бы и без его подсказки открыла третью.
Хватаюсь за окрашенную в чёрный цвет ручку и вступаю внутрь. Темнота и тишина такие, что мне кажется, я слышу биение собственного сердца. Глаза никак не могут привыкнуть к полной темноте, уши закладывает от отсутствия звуков. Как будто я везде и нигде. Где-то внутри, подсознательно я понимаю, что должна испытывать страх, но его нет. Я делаю неуверенный шаг, мне начинают слышаться шорохи с разных сторон. От того, что я ничего ещё и не вижу, моё тело сковывает сводящее с ума чувство. Но во мне есть силы бороться, и я делаю ещё один шаг, затем следующий. Биение сердца, урчание живота и больше ничего… полная тишина, от которой начинают болеть ушные перепонки. Когда уже это закончится?
Голова начинает кружиться, но я не сдаюсь, медленно, но уверенно продвигаюсь вперёд. Тяжело, но жить хочется. Вытянутой рукой, сквозь непроглядную тьму, ощупываю дорогу. Оледенелыми пальцами сталкиваюсь с чем-то мягким. Делаю шаг, и рука скользит по бугристой поверхности, обитой шершавой тканью. Подключаю вторую руку и ищу ручку. Шорохи позади меня усиливаются, мелкие импульсы поднимаются от шеи к затылку. Я уже лихорадочно обшариваю стену. Носом идёт кровь, меня начинает трясти. И именно в эти минуты мой мозг начинает работать. До меня доходит смысл испытания. Добровольцы не должны показать, что умеют чувствовать, для этого они должны пройти до конца. Несмотря ни на что. И я закончу это, как бы тяжело мне не было, я сделаю всё, чтобы выжить. Поэтому я ненадолго останавливаюсь, просто чтоб прийти в чувства. Да, тишина этой комнаты сводит с ума, и мне необходимо бороться с ясной головой.
Металл, металл! – это дверь. Цепляюсь за ручку. Яркий свет многочисленных ламп, глаза не то что слезятся, я их открыть не могу. Зажмурившись, я делаю ещё пару шагов и врезаюсь в стену.
Всё закончилось, стучит в голове.
Мне понадобилась пара минут, чтобы глаза всё-таки привыкли к свету, и я смогла разглядеть стену с тремя дверями. Даже не посмотрев на другие, я с уверенностью толкаю белую, с красной цифрой три.
– Поздравляю, ты Чистая, – говорит Ура, довольно ухмыляясь, когда я удивительным образом снова вхожу внутрь кабинета с мониторами.
На их экранах – пустые комнаты из испытания.
– Что это значит? – спрашиваю я.
Лидер кивает на стул напротив себя. Послушно сажусь. Его руки накрывают мои холодные ладони, и сразу становится теплее и спокойнее. Меня трясёт, но это не я, так организм отвечает на только что прошедшее испытание. В проникновенном взгляде Уры нет угрозы, и мне думается, что я могу всё рассказать ему. Он сможет защитить меня и от Питера тоже, ведь он старший лидер, а значит мой защитник.
Я почти уже открываю рот, чтоб выдохнуть пугающую меня фразу – Я чувствую! Но Ура перебивает меня, отвечая на мой предыдущий вопрос:
– Ты прошла испытание. В тебе нет чувств.
О, как он ошибается.
– А если бы были?
Слегка склонив голову, он внимательно смотрит. Ещё никто так не смотрел на меня и мне это нравится.
– Мы бы излечили тебя, – уголки губ приподняты. – Чтоб не привлечь внеземных.
Да, он пытается улыбнуться, но я на каком-то подсознательном уровне понимаю, что это выражение лица даётся ему с таким же трудом, как и мне – прохождение испытания.
– Внеземные на Земле? – мне становится тяжело говорить.
– Да, – кивает лидер. – Ты знаешь о них. Это Отчуждённые.
Он говорит дальше голосом заботливого друга, но я не слушаю. Отчуждённые – это внеземные. И я недавно встречалась с ними, но я жива. Из меня не высасывали чувства, а наоборот, после нападения я обрела их. Почему? Что-то не так…
– Ты прошла? – спрашивает Дейк, как только я выхожу из кабинета.
Киваю. Он и ещё десяток добровольцев ждут в коридоре. Дейк, всегда первый во всём, сейчас стоит, опустив голову, и прячет взгляд. Ему страшно. Страх виден на его побледневшем лице, на пульсирующей жилке на шее.
– Просто иди до конца, – шепчу в ухо. – Всегда открывай третью дверь.
Он кивает, шевеля губами, повторяя за мной слова, чтобы не забыть. И когда его вызывают, я даже замечаю былую уверенность в его серых глазах.
