Обручение

Господи… Как же давно все это было. Словно бы в прошлой жизни!

– Я возьму вот это, – наконец отозвалась я. – Сколько?

Женщина хитро улыбнулась и протянула:

– Столько, на сколько добрая саеда оценивает труд моей семьи. Так уж у нас заведено… Только настоящий «видящий» способен оценить то, чего не различают другие.

Смерив женщину вопросительным взглядом, я залезла в кошелек и извлекла оттуда двести пятьдесят дирхам.

– Столько хватит?

Я осторожно вложила купюры под браслет.

Арабка пристально вглядывалась в мое лицо еще несколько секунд, а затем на ее лице вдруг проступила улыбка:

– Я знала, что мадам поймет.

Ее старые, слегка кривоватые пальцы вытянули деньги из-под украшения и спрятали их куда-то между многочисленными слоями платья.

– Этот браслет сделал мой старший сын. Его изготовление заняло у него около месяца. Оно принесет тебе счастье.

Торговка подняла безделушку с поверхности своего импровизированного лотка, а затем осторожно водрузила мне на запястье.

– Шукран, – улыбнувшись, протянула я, а затем, заглянув за плечо незнакомки, заметила, что к нам наконец направляется Анджей. – Но, боюсь, что уже ничто не сможет принести мне большего счастья, чем мой муж.

Следуя за направлением моего взгляда, женщина повернула голову.

Не прошло и нескольких секунд, как на ее лице вдруг застыл ужас.

– Это твой муж?

– Да…

Арабка вновь бросила в сторону Анджея короткий взгляд, а затем тихо, едва различимо пробормотала:

– Остерегайся, милая… Тьма, что живет в каждом из нас порой берет верх, но ей на смену так или иначе приходит свет… Но, если света в душе никогда не существовало, ей не место на этой земле.

Я почувствовала, как сердце в груди вдруг выдало неровный кувырок.

– Что вы…

– Тебя ждут суровые испытания веры, моя милая. И если ты позволишь тьме перевесить свет, она поглотит тебя. А затем – уничтожит.

– Милая, что ты… – раздался мягкий баритон Анджея, а его улыбка даже в темноте была готова сразить наповал.

Женщина вдруг резко развернулась, а затем в мгновение ока исчезла в людском потоке.

– Кто это был? Неужели какая-то товарка развела тебя на покупку какой-нибудь дешевой дряни?

Сердце в груди все еще колотилось, а я тупо пялилась прямо перед собой.

– Детка, да что с тобой такое?

Прохладные пальцы любимого, что вдруг обхватили подбородок, мигом вернули меня к реальности.

– Все нормально. Просто… Я просто купила у нее браслет. Посмотри, какой красивый.

Анджей невероятно нежно обхватил мое запястье и взглянул на украшение своими прекрасными синими глазами.

– И вправду замечательный. И очень тебе идет.

Он осторожно подался ко мне и чмокнул в уголок губ.

– А ты посмотри, что я нашел!

В левой руке возлюбленного был зажат замысловатый музыкальный инструмент с коротким грифом и округлой декой, покрытой самыми разнообразными узорами.

– Лютня?

На щеках Анджея проступили ямочки:

– Почти. Уд, если быть точным. Прародительница европейской лютни. Давно хотел приобрести, но в России их днем с огнем не сыщешь. В Танжере эти инструменты делают самые лучшие мастера.

– Надеюсь, что ты сыграешь мне хотя бы на ней, – стараясь не терять присутствия духа, протянула я.

– Обещаю. Только… давай все же это будет гитара.

– Уговорил.

С этими словами мы решили, что сегодняшний день нужно подводить к своему логическому завершению.

Наши ноги, несмотря на заключенную в них сверхъестественную силу, все же успели вымотаться.

Слова той женщины никак не желали выходить их головы. Жутко хотелось вернуться домой и принять душ.

Анджей что-то с невероятным энтузиазмом рассказывал мне о торговце инструментами, с которым он успел разговориться, но я слушала только вполуха.

«Что за тьма?» – рассуждала я про себя. – «Неужели нам придется столкнуться с Кланом гораздо раньше, чем мы сами того ожидали? Неужели все это закончится, не успев толком начаться? Я не хочу! Не хочу…».

– Ты только взгляни на это! – вернул меня к реальности голос любимого.

Я оторвала взгляд от носок своих босоножек и проследила за направлением его взгляда.

На площади, что располагалась прямо перед рынком собралась целая толпа народу. В первую очередь в глаза бросалось то, что среди зевак оказались не только вездесущие туристы, но и сами марокканцы. Что-то подсказывало, что вот-вот должно было начаться что-то по истине грандиозное.

– А в чем дело? – протянула я, следуя за Анджеем, который, ловко лавируя, пробрался вперед сквозь толпу.

Прямо перед каменным фонтаном было сооружено что-то вроде огромного округлого алтаря, выложенного приглушенно пылающими углями. Несколько мужчин с огромными усами и в широких хлопковых рубашках старательно разравнивали пыльную серую массу, не позволяя ей затухнуть.

Слева от них, под тенью раскинувшихся неподалеку пальм, на красивом ярком ковре располагались музыканты, настраивающие свои замысловатые музыкальные инструменты. Не слишком красивая, но невероятно обаятельная женщина с густыми рыжими волосами и хитрым кошачьим прищуром раздавала им последние наказания на каком-то неведомом мне языке. Ее яркий наряд со множеством юбок так и трепетал на легком вечернем ветерке.

– Это нестинары, – пояснил Анджей.

– Кто? – непонимающе произнесла я.

– Нестинары, – повторил любимый. – Люди, практикующие ритуальные танцы на углях. Большая часть из них болгары или греки, проживают в Фракии. Понятие «нестинар» подразумевает избранность, а также способность к целительству и предвидению.

– Просто невероятно… Я что-то слышала об этом. Неужели они действительно это сделают?

– Нестинары практикуют такие танцы на протяжении столетий. Проходят так называемое «испытание огнем» для того, чтобы господь благословил их людей, даровал им здоровье и хороший урожай.

Позади слышались тихие перешептывания. Все были в невероятном предвкушении захватывающего дух зрелища.

Ветер вдруг растрепал мои, начавшие виться от влажности волосы, а воздух пронзил резкий звук бубна.

Рыжеволосая женщина подошла к микрофону и протянула:

– Мир вам, добрые жители Танжера и их многочисленные гости!

Музыканты взяли в руки инструменты, а мужчины перестали разрыхлять угли.

– И тебе мир, чужестранка! – послышалось где-то позади. – Что ты желаешь поведать нам?

На лице женщины проступила улыбка, а затем вновь послышался ее невероятно мелодичный голос:

– Я и моя семья путешествуем по миру вот уже несколько лет, привнося свет и процветание во все новые города и страны. Мы уже давно собирались посетить Африку в общем, а также Танжер и Марракеш, в частности. Наша музыка и танцы были дарованы нам древними предками для того, чтобы мы делали этот мир лучше и добрее. Бывает так, что непонимание, злоба и жестокость сметает на своем пути не одно королевство, и не одну империю… Так давайте объединимся друг с другом этой ночью при помощи искусства и любви к ближнему своему! Позвольте нам стать для всех вас лучом надежды в эту темную ночь…

Сзади послышались одобрительные возгласы и аплодисменты. Мы с Анджеем также захлопали в ладоши.

Лица у этих странных, загорелых до неприличия людей действительно выглядели невероятно добродушно и приветливо. Особенно у женщины: одна ее улыбка словно бы освещала собой все вокруг.

– БаракаЛлаху фики! – протянул молодой человек, стоящий рядом со мной. – Устрой нам шоу, милая чужестранка… Заставь нас петь и танцевать!

Женщина вновь улыбнулась, а затем спросила:

– Есть среди нас сегодня обрученные или новобрачные?

Мы с Анджеем многозначительно переглянулись.

– Ну же, смелее! Не бойтесь! Покажите нам свои лица!

– Идем, – прошептал любимый, потянув меня за собой. – Что-то мне подсказывает, что этот вечер ты не забудешь никогда…

Несколько мгновений спустя мы уже стояли возле импровизированной сцены, а рядом неуверенно топтались молодой парень и девушка. Судя по смуглой карамельной коже, густым темным волосами и невероятно красивым миндалевидным глазам – местные.

– Неужели это все? Ни за что не поверю!

Сзади раздались подбадривающие замечания, и затем возле нас оказалось еще несколько пар, на сей раз это были европейцы: ослепительная голубоглазая немка, под руку с точно таким же голубоглазым молодым человеком, а также невысокого роста итальянка, которую крепко-накрепко прижимал к себе симпатичный молодой человек с густыми курчавыми волосами.

– Это уже что-то, – произнесла женщина, а затем, посмотрев прямо на меня, спросила: – Милая, ты обручена, или уже стала законной женой?

– Вроде бы уже стала. По крайней мере со вчерашнего вечера точно должна была…

Раздались одобрительные смешки, а Анджей прижал меня к себе и чмокнул в макушку.

– А ты, красавица?

– Обручена, – пролепетала крошечная итальянка.

Две другие пары также оказались женихами и невестами.

В нос начал врываться ярко выраженный аромат угольков, смешанный с приторным запахом восточных сладостей, «добравшихся» сюда с рынка. Ветер так и трепал мои локоны, сердце так и колотилось. Пальцы Анджея нежно прошлись по моей талии и замерли.

– Ну что ж… В таком случае, устроим ритуал Посвящения для обрученных, и ритуал Благословения для новоиспеченных супругов.

– Ничего не бойся, – тихо прошептал любимый мне на ухо. – Все будет хорошо. Это большая честь у этого народа. Отказываться нельзя.

Женщина обернулась назад и подозвала к себе красивую молодую девушку, облаченную в белоснежную рубашку и ярко-красную хлопковую юбку. Та послушно кивнула, а затем протянула рыжеволосой высокий кубок с расползающимися от него со всех сторон клубами пара.

– Как тебя зовут дитя?

– Амелия, – отозвалась я.

– Благослови тебя господь, Амелия! Он шлет тебе свою любовь и удачу. Вкуси напиток и обнажи стопы для своей жертвы…

Я с испуганным видом уставилась на Анджея, но в его прекрасных сапфировых глазах, казалось, не было даже и намека на страх.

– Ich will nicht… – послышался тихий шепот.

– Боятся не стоит, милое дитя, – пробормотала женщина, посмотрев на светловолосую немку. – К тому же, ты еще не прошла ритуала Обручения как Амелия.

Я удивленно уставилась на нее.

– А значит, через Танец любви сегодня пройдут только молодые супруги. Они принесут жертву богу огня во имя будущих семей и крепости своих брачных уз.

Вот черт! Только сейчас я поняла, через что мы с Анджеем вызываемся пройти… Через танец на углях!!! Гребаных углях!!!

На мгновение вокруг воцарилась тишина. Ветер вновь растрепал мои волосы, а затем толпа так и загоготала.

– Безумие… – услышала я где-то в глубине людского потока родную речь. – Они не смогут…

– Смогу! – вдруг невероятно громко выдала я, а затем передала сумку и пакет той самой молодой девушке, что уже спустилась с небольшого постамента на мощеную крупным булыжником мостовую.

Когда я обернулась, наши с Анджеем взгляды встретились на одно короткое мгновение. В них читалось ничто иное, как гордость.

– Так готова ли ты, Амелия? Готова получить благословение господа и дать святую жертву взамен?

– Готова, – прошептала я.

На лице рыжеволосой женщины застыла улыбка, а в глазах читалось одобрение.

– Да будет так.

Я подошла ближе и, приняв из ее рук увесистый кубок, сделала обильный глоток. Жидкость в кубке на удивление оказалась… прохладной и невероятно горькой на вкус. Она чем-то напоминала собой цветочную смолу, смешанную с соком алое.

Отдав емкость обратно, я едва заметно поморщилась, а затем скинула с себя босоножки.

– Ничего не бойся, – вдруг невероятно тихо прошептала она. – Ты не такая, как другие. Вы оба не такие. Ваша любовь – это что-то невероятное. Большое, сильное и грозное одновременно… Как Вселенная. Если даже Анджей однажды причинит тебе боль, знай… Только в твоих силах будет все исправить.

Я почувствовала, как к горлу подступает очередной тугой ком. Она назвала его по имени! Хоть я и была готова поклясться, что ей он никогда не представлялся.

– Не сомневайся в истине, – словно в подтверждение моих слов произнесла женщина, а затем передала кубок Анджею.

Когда все пары прошли через этот импровизированный «ритуал», незнакомка заключила:

– Да начнется Танец любви! Анджей и Амелия исполнят его для вас! Бесстрашные и сильные супруги, готовые принести свою жертву во имя будущего поколения… Внемлите ему, Обрученные… Слушайте музыку и впитывайте в себя исходящую от молодых силу бесконечной любви!

На мгновение на площади вновь стало тихо. Три молодых пары рассредоточились вокруг алтаря, а я неуверенно подошла к приглушенно сияющим в темноте углям.

Один из мужчин, что еще несколько минут назад разгребал уголь взял меня за руку и произнес:

– Вы должны занять левый угол, а затем встретить супруга на середине пути. Как только ваши ладони соприкоснутся, больше ничто значения иметь не будет.

Сердце в груди так и колотилось, но я все же утвердительно кивнула.

Второй мужчина уже готовил к танцу Анджея.

С губ сорвался тяжелый вздох, а мой спутник кивнул:

– Пора.

Я неуверенно вознесла стопу над сероватой массой. Ее мигом окутало тепло. Стиснув зубы, я позволила своей задубевшей от страха коже соприкоснуться с углем.

На одно короткое мгновение показалось, что я и вовсе ничего не чувствую, но потом боль стремительно пронзила все тело. Резкая, обжигающая и… беспощадная.

Первым желанием было только одно: немедленно все прекратить, убрать стопу обратно на прохладную мостовую, опустить ее в спасательную прохладу океана, убежать прочь отсюда, от этих людей и этого проклятого алтаря.

– Все хорошо, – ласково произнес мужчина. – Не концентрируйтесь на неприятном ощущении. Позвольте вашему телу расслабиться. Впустите в сердце силу любви к вашему супругу, почувствуйте ветер, что гуляет вокруг и проникает под угли. Он делает вас свободной, он убирает боль… Скоро вы будете рядом с любимым. Он излечит все ваши раны…

Я послушно подняла на алтарь вторую стопу. Позади раздался удивленный вздох одной из перепуганных девушек, а затем я прикрыла глаза.

Музыканты провели пальцами по своим замысловатым струнным, и воздух пронзили чарующие, ни на что непохожие звуки.

Прекрасная мелодия, пропитанная невероятной таинственностью и грацией заполнила собой все вокруг.

Лишь несколько мгновений спустя я поняла, что мы с Анджеем стоим в противоположных концах круглого алтаря друг напротив друга.

Я посмотрела в толпу. Музыканты увеличивали темп, а пары обрученных начали медленно двигаться, стараясь попасть в ритм неизвестной им ранее мелодии.

Кротко поклонившись, мы с Анджеем двинулись навстречу друг другу. Как только расстояние сократилось до нескольких сантиметров, чистый, как горная родниковая вода голос рыжеволосой женщины наполнил собой все вокруг.

Я поклонилась любимому еще раз, словно бы этим самым принесла клятву в вечном служении ему. Анджей ответил тем же. Наши пальцы переплелись, а затем, обойдя друг друга, мы закружились в медленном танце.

Я ясно ощущала его ни с чем несравнимый запах, чувствовала тепло, исходящее от его разгоряченного тела сквозь тонкую рубашку, видела перед собой только его прекрасное лицо, словно бы когда-то давно сотворенное самым искусным на свете скульптором.

Руки Анджея обвились вокруг моей талии, его губы медленно двигались в нескольких сантиметрах от моих. Еще одно короткое мгновение, и боль в ступнях куда-то ушла, сгинула, растворилась, ровно, как и все вокруг.

Существовали только мы двое, ветер, да волшебный голос женщины, что словно бы окутывал собой все вокруг.

Мы смотрели друг на друга и без слов понимали каждую мысль, что в это мгновение проносилась в голове:

«Я люблю тебя… Люблю… А остальное не имеет значения! Есть только этот миг, и наша любовь».

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем мелодия, ровно, как и пение женщины достигли своего закономерного крещендо, а я вдруг пошатнулась.

В уши ворвался оглушительный гул толпы и сокрушительные аплодисменты.

Анджей буквально налету поймал меня, а затем, коротко хохотнув, прошептал:

– Моя бесстрашная, грозная валькирия.

– Да благословит вас всех бог! Аллах Акбар! Аллилуйя… – протянула рыжеволосая, отводя от губ микрофон и поклоняясь всем присутствующим практически до самой земли.

Анджей был прав. Этот вечер действительно станет самым счастливым в моей жизни. И не потому, что я только что совершила один одуряюще безумный поступок. А потому, что он вдруг резко стянул меня с алтаря и, забрав свои вещи, мы безмолвно, словно призраки, растворились в толпе и поспешили вернуться в нашу квартиру по начавшим пустеть танжерским улицам.

Яркий свет луны заливал собой просторный балкон. Тонкие шторы так и трепетали на легком ночном ветерке, который невероятно приятно холодил разгоряченную после душа кожу.

Я рассеяно провела пальцами по слегка влажным, распушившимся волосам, а затем прикрыла глаза, подставляя лицо навстречу воцарившейся ночи.

Где-то вдали все еще слышались голоса людей и гогот чаек. Полы шелкового халата едва заметно колыхались, а сердце в груди бешено колотилось в сладостном предвкушении.

Несколько мгновений спустя я почувствовала у себя за спиной едва уловимое дуновение, и на моей талии оказались теплые ладони Анджея.

С того самого момента, как мы покинули обитель нестинаров, слова так и не желали слетать с губ. Так, словно ими можно было испортить всю ценность ритуала, что мы прошли на глазах у половины города.

Его мягкие губы прошлись по мочке моего уха, скользнули вдоль основания подбородка, а затем скользнули вниз по шее.

Я податливо изогнулась. В нос ворвался легкий аромат мускуса и перечной мяты, а с губ сорвался тихий стон.

Анджей осторожно отстранился, а я нехотя открыла глаза и посмотрела на любимого.

Его синие глаза напоминали собой два бушующих океана, потемневших перед началом грозной бури, а густые золотисто-медные волосы так и вились на макушке.

Моя ладонь осторожно прошлась по его идеально вылепленной подтянутой груди, а затем замерла возле белого махрового полотенца, что было повязано вокруг его узких бедер.

Супруг одним коротким движением перехватил мои пальцы, а затем поднес их к своим губам.

– Идем, – послышался глухой хрипловатый баритон.

Я послушно двинулась внутрь комнаты, оставляя позади себя теплую танжерскую ночь.

В воздухе витал аромат ванили и старых книг. А еще аромат Анджея.

Тонкий полупрозрачный балдахин, что укрывал нашу постель с обеих сторон, тихо трепетал на врывающемся через балкон ветерке. Где-то слышалось пение. Вполне возможно, что у Абдуллы в «Бабе». Ведь располагалось кафе совсем недалеко.

Мы с Анджеем осторожно поднялись на подиум, а потом замерли у изножья кровати.

Сердце в груди колотилось как бешеное. Дыхание участилось.

И я, и он безумно долго ждали этого самого момента. И, видит Бог, заслужили его.

Недолго думая, я вновь опустила свои ладони на разгоряченную, часто вздымающуюся грудь и невероятно нежно прошлась ими вдоль всего туловища любимого.

– Ты прекрасен, Анджей Моретти, – тихо прошептала я, ощущая как низ живота наполняется приятным теплом. – Я хочу тебя…

Мои пальцы потянулись к краю полотенца и осторожно потянули его на себя.

Махровая ткань беззвучно упала на плиточный пол, а Анджей стал полностью «беззащитен».

Затем, пристально вглядываясь в его темнеющие буквально на глазах зрачки, я, недолго думая, опустила свои пальцы на завязки своего халата и осторожно ослабила их.

Один короткий миг, и шелк податливо сполз вниз.

Сделав шаг навстречу супругу, я крепко-накрепко прижалась к нему всем телом. Кожу мигом обожгло жаром.

Анджей подался вперед, и его губы осторожно, невероятно нежно накрыли мои.

Сердце в груди так и затрепетало.

Несколько секунд спустя любимый оставил мой рот, начав покрывать поцелуями шею, грудь и плоский живот.

Пальцы мигом вплелись в его золотые кудряшки, когда тонкие губы спустились еще ниже, заставляя низ живота стать еще более тяжелым.

Моя спина мигом изогнулась, влажные волосы рассыпались по плечам, а с губ сорвался приглушенный стон.

– Анджей… – хрипло протянула я, с трудом сдерживая участившееся от наслаждения дыхание. – Милый мой…

Пение на улице все еще продолжалось. Понятия не имею, о чем поведывал этот кристально чистый женский голос, но его звуки наравне с ласками любимого заставляли медленно сходить с ума.

– Иди ко мне, – произнесла я. – Пожалуйста, Анджей…

Любимый нехотя выпрямился, а я вновь посмотрела на его прекрасное лицо.

Золотисто-медные, похожие на янтарную пшеницу густые локоны, сапфировые глаза, затуманенные страстью и наполненные бесконечной любовью одновременно, изящно очерченные скулы, тонкие губы… И все это только для меня. Для меня одной. Его нареченной. Его жены. Его судьбы.

– Я люблю тебя, моя милая девочка.

– Я тоже люблю тебя, ангел мой.

Губы Анджея вновь накрывают мои: в этот раз дико, страстно, необузданно.

Недолго думая, я едва ощутимо отталкиваюсь пальцами от прохладного пола, а мои ноги обвиваются вокруг его крепких бедер.

Одно короткое мгновение, и мы наконец оказываемся под защищающим нас от всего мира пологом супружеской постели.

Ветер на улице вдруг усилился, а тонкий тюль так и затрепетал.

– Я сделаю все для того, чтобы ты был счастлив, – прошептала я, вновь проводя своими ладонями по груди любимого и заставляя его откинуться на подушки. – Ты всегда будешь под моей защитой. Никто больше не заставит тебя делать что-то не по своей воле…

Спина Анджея послушно соприкоснулась с мягким матрасом, а я наклонилась вперед.

Мои губы с наслаждением вновь впились в его, а моя ладонь в это самое мгновение прошлась вдоль его груди, а затем спустилась к напрягшимся бедрам.

Стоило пальцам замереть в нужном месте и начать ритмично скользить по разгоряченной плоти любимого, как с его губ сорвался стон.

– И что ты только со мной делаешь, Амели… – прохрипел Анджей, еще плотнее прижимаясь к матрацу и податливо изгибая бедра.

– Занимаюсь с тобой любовью, – прохрипела я, впиваясь в него губами и ускоряя ритм.

Дыхание любимого начало становится сбивчивым, грудь напряглась, а его приглушенный стон утонул в моих губах.

– Вы самая настоящая распутница, госпожа Моретти, – пробормотал он несколько мгновений спустя. – Никогда бы не подумал подобного.

– Вы еще многого обо мне не знаете, господин Моретти, – хохотнув отозвалась я, а Анджей в этот самый миг резко подался вперед: и вот – я уже сижу на его бедрах, а супруг вновь страстно целует меня в губы.

– У нас есть целая вечность на то, чтобы снова и снова познавать друг друга, – прохрипел Анджей, заглядывая мне прямо в глаза. – Чтобы любить друг друга и отдаваться без остатка.

Я провела кончиком пальца по его влажным губам:

– Мне и вечности будет мало.

На мгновение в комнате остался только лунный свет и тихое дуновение ветерка.

– Ты – мое все, Амелия. Я больше не смогу без тебя… Обещай, что бы не случилось… Мы преодолеем это. Вместе.

Сердце в груди заколотилось еще сильнее, и на мгновение мне показалось, что оно вот-вот пробьет грудную клетку. Сейчас я была самой счастливой девушкой на свете. Ведь все эти прекрасные слова мне говорил мужчина, которого я любила больше собственной жизни. Он был здесь, рядом, в моих объятьях. Он занимался со мной любовью. Он был моим мужем. Он был моим всем.

– Я люблю тебя Анджей. И обещаю, что никогда не оставлю. Если ты сам не оставишь меня.

– Этого не будет никогда. Ты – моя единственная, мой ангел, моя любовь.

Мы несколько мгновений пристально вглядывались друг другу в глаза, а затем Анджей вновь подался вперед, накрывая мои губы очередным поцелуем.

Его пальцы вплелись в мои волосы, а язык резко проник в рот, изучая его настолько жадно, что мне едва хватало запаса воздуха в легких.

– Моя милая маленькая девочка… – прохрипел любимый, оставляя мои локоны и проходясь кончиками пальцев по моим ключицам и плечам. – Ты сводишь меня с ума…

Одно короткое мгновение, и мое стройное тело уже подмято под его – сильное и властное.

Губы Анджея скользят по моей шее, груди, а длинные изящные пальцы – между моих ног.

С губ сорвался стон, и я мигом прикусила губу.

– Не сдерживайте себя, фрау Моретти, – прошептал любимый, продолжая медленно сводить меня с ума. – Сейчас вы имеете полное право на любое безрассудство…

Мой взгляд вдруг упал на прикроватную тумбочку, где в темноте что-то едва заметно блеснуло.

Наши с Анджеем кулоны, подаренные Оливией. Лежащие друг напротив друга.