скачать книгу бесплатно
– Что это с Инночкой? Какая-то она странная.
– А, ничего страшного, – спокойно ответил Лев. – Какие-то неприятности с мальчиком.
Беда не приходит одна. Тайны прошлого
Инна доехала до дому на автопилоте, всю дорогу размышляя, говорить маме или нет. Но дома ее встретила такая беда, что все случившееся надолго вылетело у Инны из головы. Глядя на чудовищно изменившегося отца, Инна с ужасом пыталась вспомнить, когда же была дома последний раз? Получалось, что месяца три назад, но тогда она не заметила никаких особенных изменений: папа всегда выглядел болезненным. Но сейчас… Выйдя на кухню, где бабушка хлопотала по хозяйству, а мама с отрешенным видом смотрела в окно, Инна спросила:
– Все плохо, да?
Бабушка только махнула рукой, а мама обернула к Инне лицо с потухшими глазами и тихо произнесла:
– Да, все плохо. Если еще месяц продержится, будет чудо.
– Но почему вы мне раньше не сообщили? – воскликнула Инна.
– Папа не велел, сказал – пусть спокойно доучится.
Инна взяла отпуск и стала помогать маме с бабушкой. Вольная студенческая жизнь закончилась, начались суровые будни. Единственной отдушиной была возможность иногда поболтать с подружкой Верой, но уж очень далеко развела их жизнь: разные круги общения, разные интересы, только школьное прошлое и объединяло. А рассказать Вере о том, что с Инной произошло, было и вовсе немыслимо. Вера все так же писала письма Генке, передавала приветы от Инны и нисколько не сомневалась, что они поженятся, как только тот демобилизуется.
Так прошло недели три. Однажды, придя из магазина, Инна застала в доме гостей: высокая красивая женщина и девушка – лет на десять постарше Инны, которая почему-то показалось Инне знакомой. У бабушки и мамы были мрачные лица, а вся атмосфера на кухне, где гостей поили чаем, дышала тревогой и напряжением.
– Инночка, познакомься, – сказала мама дрожащим голосом. – Это первая жена твоего отца и его дочь. Твоя сестра. Единокровная.
– Меня зовут Тамара, – представилась девушка. Теперь Инне было понятно, почему та показалась ей знакомой: да просто они похожи: темно-русые волосы, серые глаза, овал лица, манера наклонять голову – Инна словно видела в зеркале себя, повзрослевшую. В первую минуту Инна обрадовалась: надо же, сестра! А потом удивилась, почему в семье никогда об этом не говорили. Мать Тамары молчала, внимательно глядя на Инну яркими карими глазами. Потом произнесла:
– Хорошо, что вы пришли. Я как раз собиралась рассказать нашу историю.
– Простите, я не расслышала, как вас зовут, – смущенно призналась Инна.
Женщина кивнула:
– Я Инесса Вячеславовна.
– Надо же, какое совпаде… – начала было Инна, но тут до нее дошло: никакое это не совпадение! Это папа сознательно назвал свою дочь именем первой жены! Значит, он врал, и никакой медсестры, спасшей ему жизнь и вовсе не было? И что же это значит? Инна покосилась на маму – Евгения Александровна пыталась скрыть, как расстроена, но получалось плохо. У Инны сжалось сердце. Она замолчала и прислонилась к стене – еще один стул не уместился бы на маленькой кухне.
– Мы поженились в 41-м году, в мае. Говорят, кто в мае женится, всю жизнь маяться будет. Вот и у нас жизни никакой не получилось. Володя очень меня любил! На руках носил, пылинки сдувал…
Инна снова посмотрела на маму.
– А я… Признаю, характер у меня не сахар. Избалованная была, капризная. Потом-то жизнь пообломала. Когда началась война, Володя решил на фронт идти, хотя ему от завода бронь дали. Сколько я слез пролила! Чуть не на коленях его умоляла. Уперся и ни в какую. Тогда я…
Она замолчала и принялась рыться в сумочке в поисках носового платка. Нашла, утерла слезы, высморкалась и заговорила снова:
– Кто бы знал, как я себя потом кляла! Но было поздно. Слова эти проклятые как-то сами сорвались с языка. Ох, какой же дурой я была! А все почему? Сосед наш в Испании воевал, вернулся весь обожженный и покалеченный, полный инвалид. Вот и я: как представлю Володю в таком виде, просто сердце останавливается. И не сдержалась…
Она опять надолго замолчала. Наконец, бабушка не выдержала и прямо спросила:
– Что ж ты ему такое страшное сказала-то?
– Я себя не оправдываю! – зачастила Инна Анатольевна. – Но я ж совсем молодая была, глупая, мне только 18 исполнилось, как мы поженились, ничего не знала, не понимала…
– Мама, хватит. Скажи уже, – сурово обратилась к ней Тамара.
– Ну… Я сказала… Если покалечишься, не возвращайся.
Бабушка ахнула:
– Да как у тебя язык повернулся!
Инесса Вячеславовна заплакала:
– Ну что теперь говорить… Назад-то ничего не вернешь…
– И что дальше было? – ледяным тоном спросила Евгения Александровна.
– Да ничего уже не было. Он посмотрел на меня и ушел. Ни одного письма не прислал, я даже не знала где он воевал, и не могла сообщить, что у нас дочка родилась. А потом похоронка пришла. Не знаю, то ли перепутали, то ли он сам как-то это устроил. Я замуж вышла за хорошего человека, он Тамарочку растил, как родную.
– А как же вы нас нашли? – не выдержала Инна.
– Володя письмо прислал. На наш старый адрес. Новые жильцы передали. Написал, что хочет со мной проститься перед… Перед смертью! – она всхлипнула. – Адрес написал и телефон. Ну вот мы и приехали.
Помолчав, она добавила:
– Простите нас.
– Нам вас прощать не за что, – все тем же ледяным тоном сказала Евгения Александровна. – Нас вы ничем не обидели. Надеюсь, Володя вас простит, раз уж позвал. Пойду посмотрю, не проснулся ли он.
Вернувшись, Евгения Александровна кивком показала, что можно идти. Инесса Вячеславовна встала, пошатнулась, но Тамара подхватила ее под руку – довела мать до двери, но сама не вошла. Инесса Вячеславовна сделала шаг, другой, упала на колени и поползла к кровати, где лежал Владимир:
– Володечка… это я… твоя Инночка… Прости меня!
Тамара постояла некоторое время молча, потом сорвалась с места и выбежала из квартиры. Евгения Александровна, бабушка и Инна вернулись на кухню. Бабушка молча прибирала со стола, мама присела на табуретку и отрешенно уставилась в окно. Инна не знала, что сказать, такая буря эмоций ее охватила. Собственное имя жгло ей сердце и в душе зрела обида: она успела увидеть, какое лицо было у отца, когда он увидел первую жену. «Он до сих пор ее любит, – мрачно думала Инна. – А мы просто так! Заместители!»
– Мама, и что, вы ничего не знали? – вдруг воскликнула Евгения Александровна, обращаясь к бабушке. – Или знали, но скрывали?
– Я знала, что Володя в 41-м году женился, – угрюмо сказала бабушка. – Но никогда ее не видела, Инессу-то эту. На свадьбу нас с отцом не позвали, а к нам в гости они не успели доехать, война началась. Володя один приезжал проститься. Она, вишь, из генеральской семьи. Мы-то простота. А потом, когда Володя тебя привез, я спросила, что да как. Он толком не ответил. Ну, видно не дождалась его Инесса, решила я. А оно вон что.
– Инночка, – вдруг сказала мама. – Ты пойди к ней, к Тамаре! Она во дворе сидит. Не надо ей сейчас одной быть. Приведи, пусть увидится с отцом.
Тамара сидела во дворе на качелях и вяло раскачивалась, опустив голову. Инна села на соседние качели и тоже немного покачалась. Потом задумчиво сказала:
– Выходит, ты моя сестра. Так странно.
– Еще бы не странно, – всхлипнув, откликнулась Тамара. – Я тоже только сегодня обо всем узнала, мать по дороге рассказала. Представляю, какой у вас шок. Вы нас теперь ненавидите, да?
Инна пожала плечами:
– Ну, ты так точно ни в чем не виновата. А твоя мама… Она сама, наверно, уже сто раз пожалела о своих словах.
– Не знаю. Она про отца и не вспоминала никогда. Погиб на фронте и все. Она вообще скрытная. Но я рада, что у меня есть сестра!
– Я тоже. Тебе сколько, тридцать два?
– Ну да. А тебе?
– Мне двадцать. А кем ты работаешь?
– Я медсестра.
– А я учусь в педагогическом. А ты замужем?
– Нет. Был один человек… Но он родителям не нравился, я и отступилась. А теперь думаю, не надо было их слушать. А ты? У тебя есть кто?
– У меня…
Инна вдруг вспомнила, что с ней случилось, и заново ужаснулась. Тамара, увидев, как изменилось лицо сестры, взволновалась:
– Инночка, ты что?
– Тамар, послушай… Мне надо кому-то рассказать. Посоветоваться. Мы же сестры, правда? Ты меня не выдашь?
– Ни за что, – твердо сказала Тамара.
Инна торопливым шепотом рассказала свою историю и с надеждой уставилась на сестру:
– Что ты думаешь? Я, конечно, сама во всем виновата, но я просто не знаю, как маме сказать, тем более, сейчас!
– Так, слушай меня. Ты, конечно, немножко наивная, но просто у тебя никакого опыта отношений нет. И ни в чем ты не виновата, даже не смей так думать!
– Но… я же… Он меня не принуждал, понимаешь? А я не сопротивлялась! Почему я такая дура? Не могу… Как вспомню, меня аж тошнит…
– Перестань. Конечно, ты не виновата. Он же взрослый, опытный, умелый. Он прекрасно знает, что и как делать, чтобы таких вот дурочек с ума сводить. Это ж все физиология. Нет, но какая ж сволочь! И главное, ничего не боится, мерзавец. Знает, что ты не станешь шум поднимать.
– Наверно, не стану… Не знаю. Я вот думаю: может, ничего и не рассказывать своим? Папе так точно нельзя. Я-то как-нибудь переживу… А мама расстроится и тетя Люся…
– А если ты забеременеешь?
Инна, растерянно моргая, смотрела на Тамару – она об этом даже не подумала!
– А разве можно? С одного раза?
– Можно. Когда, говоришь, это было? Три недели назад? И потом ты сразу под душ пошла? Ну, может, и пронесет…
– А если не пронесет?! Ой…
– Знаешь, давай будем решать проблемы по мере их поступления, ладно? Сначала надо провериться. Сходи к гинекологу.
– Ты что, я не могу! Мама же в поликлинике работает, ей сразу донесут!
– Ладно. Тогда приезжай ко мне в больницу. Я договорюсь, тебя посмотрят. Позвони мне дня через три-четыре.
– Спасибо, спасибо тебе!
– Да не за что… сестренка. Так странно это произносить…
Дядя Лёва, похороны и внезапная влюбленность
Через три дня Инна медленно брела по Садовому кольцу, приближаясь к дому Шитиковых. Она была в полной растерянности: беременность подтвердилась, и Инна не знала, что делать. Тамара сказала, что в случае чего поможет с абортом, но советовала хорошо подумать и обязательно поговорить с мамой, а к Евгении Александровне было страшно и подступиться: отец был совсем плох. Зачем ее принесло в этот район Москвы, Инна и сама не знала.
«Наверно, надо сказать… ему, – уныло думала она, не в силах даже мысленно называть своего совратителя дядей Лёвой. – Или не надо? Но он же… отец как-никак…» Ноги тем временем сами привели ее к знакомому подъезду, потом к лифту и к двери квартиры. «Может, его и дома-то нет», – понадеялась Инна, но Лев Анатольевич сам открыл дверь. Все это время он почти не вспоминал о происшествии с племянницей – такая была у него счастливая особенность: не зацикливаться на неприятностях. До сих пор он всегда выходил сухим из воды, обойдется и сейчас. Вряд ли девчонка посмеет кому-нибудь рассказать! Поэтому, увидев «девчонку», он был неприятно удивлен, но не показал виду.
– О, Инночка! – приветливо сказал он. – Что привело тебя под сень, так сказать…
Под сень чего, он не знал – все-таки волновался, поэтому нес всякую чушь.
– Нам надо поговорить, – опустив голову, сказала Инна.
– Поговорить – милое дело. Проходи, проходи! Сейчас я чайку соображу…
Они прошли на кухню. Лев занялся чайником, а Инна мрачно на него смотрела, думая: «Почему он мне нравился раньше? Он же насквозь фальшивый! Все время играет. И трус – вон как испугался!»
– Я беременна! – решительно произнесла она. Лев окаменел у раковины – вода давно перелилась через край чайника, а он не замечал, лихорадочно соображая, что делать и какую линию поведения выбрать. Он завернул кран, включил газ, поставил чайник и, наконец, повернулся к Инне. Она не поверила своим глазам: у него было отчужденное и слегка насмешливое выражение лица:
– И почему ты решила сообщить эту замечательную новость именно мне? – надменно спросил он.
– Как – почему? – растерялась Инна. – Вы же…
– Я, конечно, твой дядя и несу определенную ответственность – так же, как и Люся, потому что все это время ты жила в нашем доме. Но ты вполне взрослая девушка и, мне казалось, осознаешь последствия своих поступков. Если ты вступила с кем-то в интимные отношения, не дожидаясь их официального оформления, то это твоя проблема. И твоего молодого человека. Или ты не знаешь, кто именно тебя осчастливил? Ничуть не удивлюсь. Нынешние нравы…
– Вы что говорите такое! – не выдержала Инна. – Как вы смеете! Это же вы! Вот тут, на этом месте!
Она красноречиво указала рукой на диванчик, где совершилось ее падение. Лев невольно взглянул на диван и поморщился:
– Ах, вот оно что! Ты решила таким образом обелить себя? Оклеветав порядочного человека, к тому же, твоего родственника? Да как у тебя только язык повернулся, дрянь ты эдакая!
Лев Анатольевич, что называется, разыгрался и совершенно искренне пылал негодованием. Инна молча на него смотрела. Потом встала, подошла ко Льву Анатольевичу и со всего размаху ударила его по щеке:
– Будь ты проклят, подлец!
Лев ахнул и схватился за щеку. А Инна повернулась и вышла. Ее всю трясло от гнева. «Значит, так? – думала она. – Значит, ты так?!» Но дойдя до метро «Парк культуры», она остыла. «Никто мне не поверит, – думала она. – Особенно тетя Люся. Я только внесу раздор в семью. Может, и правда, сделать аборт? Тамара обещала помочь…» Она думала всю дорогу, но так ни до чего и не додумалась. А дома ей стало и вовсе ни до чего: Владимир Алексеевич умер.
Лев Анатольевич на похороны не поехал, отговорившись нездоровьем, так что Людмила Александровна прибыла вместе с сыном, который специально прилетел из части. Увидев Виктора, Инна испытала смешанные чувства: конечно, она была ему рада! И в то же время она настолько внутренне изменилась, что этой новой Инне возмужавший Виктор показался чужим. И разве можно теперь вернуться к тем доверительным отношениям, что были прежде? Виктор, увидев Инну, нежно ей улыбнулся, обнял за плечи и тихо спросил, склонившись с высоты своего роста к самому ее лицу:
– Как ты, Инночка?
Инна так же тихо ответила:
– Ничего, держусь. Отойдем.
