РОДные Боги

Стелла Аровски

РОДные Боги

Предисловие

Если верить современным учебникам, на Руси до Крещения не было ни письменности, ни городов, ни государства… Любой учитель истории с удовольствием и в подробностях вам расскажет, что тогда на территории России обитали полудикие племена в волчьих шкурах, живущие в дремучих лесах и приносящие своим языческим Богам человеческие жертвы.

Хочется спросить в ответ, а как же город Константинополь, который был взят вещим Олегом в 907 году нашей эры? Как же древние греческие письмена от 900 года нашей эры, описывающие корабли русичей, которые были сделаны из одного (!!!) широкоствольного дерева и даже имели колёса на случай, если вдруг возникала необходимость передвигаться по суше.

Князь Олег повёл на Константинополь две тысячи таких кораблей. Две тысячи монодревков, в каждом из которых находилось сорок воинов! Это же мощнейший флот!!!

Русь была Великой! В византийских Летописях от 412 года наше государство именуется Русколанью!.. С великой культурой, со столицей градом Кийяр, с князем Бусом Белояром во главе.

Разве такая цивилизация могла жить без письменности? Нет! Сами Кирилл и Мефодий, якобы принёсшие нам алфавит и проповедовавшие учение Христа, в своём Панонском житии [1] проговорились, что «…получили от славяно-русов в Тавриде (Крыму) руськие письмена».

С глубокой древности у Славян существовало несколько видов письменности – слоговая руница [2] (на которой начертались священные славянские руны), глаголица и древнеславянская буквица (первые тексты, известные современным учёным, датируются V веком до нашей эры!), что подтверждает памятный камень города Тюмени, который гласит: «Поставлен город Тюмень Лета 7093…»

В семь тысяч девяносто третьем Лете…

Значит, до Кирилла и Мефодия на Руси умели как минимум считать, раз отсчёт времени начался ещё семь тысяч Лет назад… А знаете, почему слово «Лето» у Славян, пишется с заглавной буквы? Потому что каждое Лето (или год по-нынешнему) – это было событие! Это было важно! Каждое Лето имело смысл и значение!

И писать Славяне могли, раз смогли это в камне вырезать. И не просто писать! Славяне излагались буквицей [3], где каждая буква была не просто звуком, а словом! К тому же выглядела она просто фантастически…

Любое слово у славян составлялось из этих образов.

«Азъ» – это не просто первая буква, это «Я» – основа всего на этой Земле! Вы спросите – почему БОГ, живущий на Земле, это Я? Потому что каждый человек на земле был Богом, по Славянской Вере.

По буквице, кстати, можно разобрать любое слово, например слово «РОД».

«Р» – речь, изрекать, нарекать.

«О» – связь с предками.

«Д» – твёрдая основа Бытия Души в Мире Яви.

«РОД» – наречённая связь с предками, как твёрдая основа Бытия Души в Мире Яви (земном Мире).

Или слово – МУДРОСТЬ. Будьте внимательней, здесь уже долгое «О».

Первые четыре буквы – Мышление, посланное развивать речь.

Вторые четыре – Бога мысль произнесённая, утверждённая свыше и Богом данная…

Получается – Мышление, посланное развивать речь Бога, мысль, произнесённая и утверждённая свыше и Богом данная.

МУЖ – Движение, посланное для зарождения… ну или для роста, кому как…

В 422 году до нашей эры на территории Русколани было построено более трёхсот городов: Голунь на Дону, Белая Вежа и Тьмутаракань на Кубани, Кийяр на Ставропольщине, Хорсунь (Херсонес) около Севастополя, Сурож (ныне Судак) и Корчев (ныне Керчь) в Крыму…

На более позних картах, 1400 годов, прекрасно видно города Грустина (ныне Томск), Тюмень, Пермия, Нижновгород, Слобода и небольшая Астрахань снизу карты. Между Грустиной и Тюменью привычная река Обь.

Современная археология даёт полное представление о том, что наши предки ещё в XVI веке до нашей эры широко владели фонетической письменностью.

При раскопках славянских поселений обнаружили, что экономическое неравенство между людьми отсутствовало полностью!!! Все погребённые обладали одинаковым набором имущественных ценностей.

В том далёком древнерусском обществе смыслом жизни было не накопление богатств – это явно не приветствовалось и презрительно порицалось. В мировоззренческой или нравственной цели превалировала не Власть… а Вера!!!

Жившие в те времена наши предки обладали Мудростью, помогающей им всегда поступать по Совести и жить в гармонии с окружающим миром.

Почему же все эти и другие знания до сих пор тщательно скрываются и отрицаются?

Да потому, что тот, кто владеет Прошлым, тот владеет и Будущим…

Глава 1. Когда и одна в поле воительница

Пожар было видно за много километров, а дым и того паче – поднимался до самого солнца.

Вся деревня, всем дружным составом, тягала воду из колодцев, реки и даже из водопроводных труб, чтоб хоть на грамм сбить пламя. Пожарные торопились, однако добротная оптимизация сократила количество машин на район до семи штук, поэтому когда приедет ближайшая, никто не знал.

– Улька-то, хоспаде, хде? – Маленькая старушка с небольшим ведёрком воды переживала за дитятко, которое должно было быть в том злосчастном доме. – А Валька-то хде? – обращалась она ко всем, кто пробегал мимо неё с различными ёмкостями.

Все молчали, отмахивались и, торопясь, выливали воду на полыхающее строение, в котором уже плохо прослеживалась жилая постройка.

– Улька-то… – Авдотья остановила бегущего мимо неё мальчишку. – Где Валька с Улькой?

– Да откуда я знаю? Я сегодня только приехал из города от бати!

– Не видал их, штоль?

На плечо старушки легла увесистая ладонь сварщика Петра:

– Дуся!!! Не мешай! В доме этом, горящем, походу девки, – он махнул рукой на пламя. – Нигде их не видать. Поди, там остались.

– Ох, да как так-то?

Бабке поплохело окончательно. Облокотившись на забор соседского дома, она схватилась за сердце одной рукой, а второй закрыв рот в молчаливом крике, смотрела на огонь.

Послышался плач пожарной машины, уныло разлетевшийся по лесу.

– Близко уже… – Петька остановился с двумя пустыми вёдрами, чтоб перевести дух.

– Поздно. Сгорело всё к чертям собачьим, – Витька стёр с лица грязь, сажу и пот. – Нет больше ни Вальки, ни Ульки.

– Да Бог с тобой, окаянный, – Авдотья схватилась за сердце второй раз. – Штошь ты мелешь, поперешный? Там они. Поди, в подпол спрятались!

– Поди разбери, кто там в подполе. – Петька достал пачку сигарет и начал хлопать по всем карманам в поисках зажигалки. – Всё полыхает, свету доброго не видно… В избу не зайти.

– Устали, что ли? – сзади подошёл председатель Степан Маркович и с укором посмотрел на мужиков.

– Дай воздуха набраться. Сил нет. – Петя ещё раз хлопнул по карману и с сигаретой в зубах, оглядел присутствующих. – Огонька не будет?

– Издеваешься? – баба Дуся окинула его гневным взглядом, а Витя, махнув рукой на избу, которую уже больше часа пыталась залить водой вся деревня, уточнил:

– Тебе огня мало?

Маркович, чертыхнувшись на помощничков, потащил ещё два ведра воды к пожарищу.

– Чё вы? – Петя убрал сигарету за ухо, вздохнул и, сев на траву, решил дождаться орущую на всю округу пожарку.

Спустя почти три часа стало понятно: Ульяшки в погребе нет, а матушка ейная, Валентина Тимофеевна, согласно обгоревшим останкам, почивала на диване… Почивала выпивши и с сигареткой…

Шестилетнюю Ульку не нашли.

Пока не нашли.

Тлеющие завалы было решено разбирать с утра, поэтому все разошлись по домам, мыться, отмываться, кушать, отдыхать и набираться сил. Следующие несколько дней станут тяжёлыми и в плане поисков маленькой девочки, которую негласно посчитали умершей, и в плане похорон ничейной Вальки. А похоронить надо было. Негоже вот так пропадать скелетом в районном морге. Хоть небольшую могилку, а надо. Да и дочку хотелось бы найти, предать земле надобно…

Мыслей насущных было много, но за ужином во всех домах деревни женщины только вздыхали, качая головой и вытирая непрошенные слёзы, а мужчины молча ели…

Улька была смышлёная, боевая, умная, явно не в пьющую мать – наверняка в отца, которого никто знать не ведал и видеть не видел.

В свои шесть лет Ульяна по всем соседям нагостилась, у всех всему научилась: могла и корову подоить, и стадо встретить, и огород за плошку супа выполоть, получше любых профессионалов.

По Вальке никто плакать не собирался, туда ей и дорога, а вот девчульку жалели всем селом.

На заре серые, как туча, мужики встретили пожарную комиссию, которая ещё раз удостоверилась в свершившимся несчастном случае и с чистым, необугленным сердцем в акте о заливе головёшек смело обозначила – не поджог! Этого было достаточно, чтоб закончить осмотр и уехать в город писать кучу отчётов.

Оставшийся народ, дрожащими руками, вкупе с участковым начал разбор пепелища.

Каждое поднятое бревно было тяжелее обычного, каждый отодвинутый лист железа был неимоверно увесист, потому что именно под ним могла скрываться страшная правда о пропавшей девочке.

Женщины не лезли, молча в миллионный раз корили себя, что не нашли в своём доме местечка для Ульяши, одежонки красивой, заколочки для её чёрных волос, которые висели за спиной спутавшейся косой.

К вечеру стало понятно одно: Ульки под завалами нет.

Все выдохнули. Сгореть без остатка невозможно, а именно остатков и не нашли.

– Слава тебе, Богиня, – Авдотья переживала больше всех, так как именно у неё на завалинке девочка пропадала большую часть своей жизни.

– Ой, и не говори, Дуська, – тётя Лариса из восьмого дома облегчённо закрыла глаза. – Жива, знамо.

– Остаётся насущный вопрос, – участковый неторопливо снимал чёрные как сажа перчатки и задумчиво смотрел в лес за домами. – Где она?

Все недоумённо переглянулись.

– И вправду! Где она тогда? – Дуська охнула, получив новую порцию гормона страха и начала съезжать по забору на землю.

– Э-э-э-э-э-э, Евдокия Матвеевна!!! – Петька подхватил тоненькую, как осинка, старушку. – Рано к земле-то припадать, вам ещё только девяносто три годика.

– Сынок… – она протянула ему морщинистую руку и со всей силой дёрнула за воротник. – Где Улька-то?

– Да почём я знаю?

– А кто знает?

– Вон у Игоря Сергеевича спрашивай. Он же участковый. Я своё сделал. Всё что можно переворотили тут.

– Игорь… Сынок… – Авдотья глянула на чумазого участкового. – Ты мне девку найди.

– В лес надо собирать всех. Вызвоню собаку на место. Есть у кого Улькины вещи? – он оглядел человек семьдесят, присутствующих на полянке.

– Думаешь, в лес сбёгла?

– А куда?

– Ну, может, где спряталась?

– Где? Если полыхать начало с мамкиной спальни, то она через окно могла только в лес шмыгнуть, с перепугу-то.

– Ох, – Авдотья снова схватилась за голову. – Надо скоренько её искать. Как бы Леший не прибрал малышку…

– Так! – Виктор, на котором держалась вся работоспособность сельхозтехники деревни, погрозил пальцем мнительной старушке: – Вот давайте без сказок! Ещё Кащея с бабой Ягой приплети туда же!

На том и порешили: все идут домой, а Игорь Сергеевич займётся ожиданием собаки и поиском одежонки, которая бы пахла не гарью, а пропавшей девочкой.

Естественно, что именно у бабы Дуси завалялась куртка Ульки, которую та сняла ещё по весне, поскольку было жарко, променяв на красивую футболку, подаренную Светланой Сергеевной из третьего дома.

***

В 6467 Лето от Сотворения Мира в Звёздном Храме случилось событие, которое, даже если и планировалось как желание занять комнату в княжеском доме, вылилось в трагедию всей страны.

Иудейка Малфрид, дочь хазарского раввина, или Малуша [4], как закликали её в Киев-граде, ключница князя Святослава Игоревича, опоила его в тёмных покоях да и понесла от него сына. Она отлично понимала, что рождённый от князя бастард даже если станет нелюбимым отроком, всё равно обеспечит ей безбедную жизнь в княжеских покоях.

Разгневанный таким поступком князь Святослав отослал Малку с незаконнорождённым полуевреем Владимиром в Хазарский каганат. Именно там спрятанный от отца и своего РОДа Владимир воспитывался матерью в чуждой для Славян религии.

В это же самое время в небольшом селении на берегу реки Дон маленькой Велеоке только-только исполнилось шесть лет, и она с интересом наблюдала за приготовлением семьи к дарующему танцу. Батя с утра начищал свою одежду, боясь пропустить даже самую маленькую пылинку, а матушка готовила дары от их дома для Бога Велеса!

Вчера Волхв Казимир поздравил всех со Спожинкой, и радостный люд пошёл домой готовится к торжеству.

Каждое Лето в середине восьмого сороковника, когда заканчивалась уборка на полях, Волхв Казимир и Ведьма Главета оставляли в поле последний пучок пшеницы, завязывали его в виде бороды Бога Велеса как знак уважения и принятия подаренных им великих даров земледелия.

Сегодня, как и сотни Лет назад, все собрались на празднике Великого Огня, чтобы освятить собранные мёд, яблоки, зерно и принести их в требу вместе с хлебом и кашей РОДным Богам.

Когда люди селения уселись в поле, вокруг большого костра, за огромной скатертью, наполненной разными яствами, Велеока вместе с другими детьми радостно вкушала лакомства, наблюдая, как взрослые веселятся и отплясывают благодарственный танец. Кто-то пел в отдалении, но большая часть людей всё-таки водила огромный хоровод вокруг высокого огня.

Впереди будет ещё много праздников, но сегодня, возвращаясь на заре домой, она выпытывала у мамы:

– А когда мы опять будем танцевать и петь?

– Скоро, – улыбалась матушка. – Вот Волхвы подсчитают урожай, скажут, чего на долгую зиму надо будет докупить у соседских поселений, посмотрят, что можно продать… Потом проводим души усопших за это Лето в Навь, а там и новое Лето!

– Тоже будет весело? – Велеока аж подпрыгнула, рассчитывая на полночные гуляния.

– Ну как тебе сказать, – подключился к их разговору батя, который шёл чуть позади своих девочек. – В день проводов усопших, Боги и предки слышат обращение к ним, надо будет вспомнить ушедших родных и близких людей, это не будет сильно празднично… Но можно будет попросить доброй судьбы для своего РОДа.

– Для меня?

– И для тебя.

– А потом?

– Потом уже и Тайлеть подойдёт. Когда все дела прошедшего Лета закрыты, можно и проводить прошлое, сменить старое Лето на новое.

– С хороводом? – лично ребёнка в данном случае волновало, когда ещё можно будет так весело провести ночь.

– Обязательно! – засмеялся батя.

– А потом?

– Потом Рамхатъ.

– А потом?

– А вот даст Макошь нить судьбы подлиннее, доживём и увидим, – матушка у Велеоки была женщиной прагматичной и приземлённой, а вот батя, задорно подмигнув любимой дочери, показал жестом, что обязательно расскажет, какие танцы ждут их семью впереди.

Это было прекрасное время, которое Веля будет вспоминать всю свою жизнь…

***

Представители органов опеки и попечительства в лице Светланы Григорьевны прибыли рано утром и сразу начали с допроса:

– Где ребёнок? – командным голосом выпалила она, достав листочек и что-то скрупулёзно записывая.

– Ребёнок не найден. После пожара и при разборе пепелища ни останков, ни тела также не обнаружено. – Игорь Сергеевич нервно поправил свою папку, которую вчера заполнил с пожарными, и продолжил смотреть на дорогу, ожидая, когда по ней к нему на помощь примчится Мухтар с Кириллом из поисковой бригады.

– Когда видели последний раз ребёнка?

– Я?

– Хоть кто? Кто и когда видел девочку в последний раз?

– Вчера рано утром она помогала Авдотье корову доить, вот опросный лист Евдокии Матвеевны, – участковый протянул грозной даме нужную бумажку.

– Пожар возник из-за халатности матери? Непотушенная сигарета?

– Судя по заключению пожарных, да.

– Почему мать пила?

– Вот уж не знаю, – Игорь не скрывал своего возмущения. – У вас хотел спросить. Почему мать пила, а вас не дозваться было? Сколько я писал заявлений на проверку их семьи?

– Ваши заявления были проверены! – Светлана Григорьевна без какого-либо сожаления испепелила взглядом Игоря Сергеевича и отвернулась. – В семье были небольшие трудности, – продолжила она, стоя спиной к оппоненту. – Однако всегда, когда мы приезжали, мать девочки встречала нас в трезвом виде, в холодильнике присутствовала еда, отдельная комната для ребёнка также была. Поводов изымать девочку из семьи не зафиксировано.

– Вам вся деревня говорила, что поводов миллион! Лично я просил приехать без предупреждения хотя бы один раз!!! Конечно, к вашему визиту по предварительной договорённости дома было чисто и еда была! Улька и прибиралась сама, а еду просила у соседей.

– Зачем они шли ей навстречу? Зачем обеспечивали едой?

– А вы не понимаете? – Игорь Сергеевич откровенно рассмеялся. – Вы серьёзно не понимаете?

– Я лишь одно сейчас отчётливо понимаю! – голос государственного работника стал отдавать металлическими нотками. – Что мною потеряно время! А вами, господин участковый, потерян несовершеннолетний ребёнок! И кстати!!! Почему вы не учитываете время? А?.. После каждого сигнала от вас я обязана была создать комиссию для проверки адреса, в состав которой должны входить специалисты разных отделов – и инспектор по делам несовершеннолетних, и представители полиции, соцзащиты, а ещё и педиатр! Вы считаете, это можно сделать быстро? К вашему сведению, я всех старалась собрать в кратчайшие сроки, учитывая многочисленные ваши жалобы! Мы несколько раз выезжали сюда, уточняли сведения о матери, обследовали условия проживания, выявляли обстоятельства, представляющие опасность для жизни несовершеннолетнего, внешне осматривали её на предмет побоев, болезней. Мы могли экстренно забрать Ульяну только в случае, если отсутствовала возможность незамедлительного устранения угрозы!!! Все бумаги у меня в порядке! Для помещения ребёнка в специальное учреждение у нас не было ни малей…

– Я понял вас. – Участковый развернулся на сто восемьдесят градусов и спешным шагом пошёл подальше от изнурительного выслушивания законодательных актов.

К сожалению, такие люди могут говорить, только следуя специальной методичке, шаг вправо или влево для них неминуемо будет вести к выговору.

Сколько десятков раз жители деревни обращались к ним за помощью… Вот только Ульянка умело просчитывала все ходы органов опеки и заранее собирала с деревни дань в свой холодильник. В такие моменты глаза девочки всегда были полны слёз и отчаянья, никто не осмеливался отказать ей в тарелке супа или макарошек. Все полученные продукты Улька умело выставляла на столе, прибиралась, как её учила Дуся, а перед самым визитом проверяющих расчёсывала чёрно-смольные волосы, переодевалась в чистую одежонку и ждала опекунских гостей. Мать к этому времени она отпаивала водой и предупреждала о готовящемся нашествии проверяльщиков, которые всегда заранее предупреждали семью о своём появлении.

– Вы далёко пошли? – Светлана Григорьевна побежала на своих точёных каблучках вслед за Игорем Сергеевичем. – Почему вы уходите?

– У вас минимальный набор необходимых правил и ограничений ещё мне не высказан? Вон собака с Кириллом едет. Мне некогда выслушивать вырезки из закона, у меня ребёнок где-то в лесу сидит вторые сутки.

– Вы её с собакой искать будете? Как мне оформить пропажу девочки?

– Мне кажется, – Игорь оглянулся на девушку, – что это ваши проблемы. Патологическая алкашка-мать, к которой вас вызывали минимум полсотни раз, напилась, уснула с сигаретой, спалила дом, умерла и почему-то не додумалась предупредить нас о своих планах. То, что при этом с пепелища пропала её дочь шести лет, напишите где-нибудь в конце, так скажем невзначай…

– Постойте!!! Мне необходимо известить прокуратуру!

– Вот вообще не представляю, как вам тяжело! Столько на вас свалилось отчётов и объяснений! А мне, как самому неозадаченному, надо всего лишь прочесать лес.

– Издеваетесь?

– Да, – Игорь утвердительно кивнул головой и ускорил шаг в направлении приближающейся полицейской машины.

***

Тем временем Ульяна шагнула в грязную топь болота, намереваясь его перейти вброд. Вчерашние события казались ей чем-то нереальным, хотелось проснуться и, почувствовав лёгкий привкус пыли на языке, побежать к бабе Дусе, помогать с коровой.

Огонь, жар, крепко спящая мать…

Сердце маленькой девчонки колотилось что есть мочи. Она плохо помнила, как старалась стащить мать с кровати, как кричала, как лезла в разбитое окно, оставляя за собой капли крови и следы от расплавившихся сандаликов.

Добежав до леса, Улька шмыгнула в чащу, стараясь не останавливаться и не оглядываться, пробежала через несколько полянок и упала без чувств в сосновом буреломе.

Очнулась она от холода, глубокой ночью. Всё тело жутко болело. Пожара не было видно, хотя вообще ничего не было видно, даже звёзд. К тому же очень хотелось пить и плакать. То, что сейчас она нигде не найдёт воду, она не сомневалась, а вот то, что на заре будет много росы, это ей Авдотья со сливками коровы Марты вбила в головёшку. Поэтому Улька лишь вздохнула и, прижавшись к валяющемуся рядом дереву, уснула…

Разбудил девочку жужжащий над головой огромный жук.

– Привет, – Уля протянула ему руку, но тут же одёрнула – острая боль пронзила всё её тело от кончиков пальцев до самой макушки. Вставать она начала аккуратно, памятуя о вчерашнем пожаре и прекрасно осознавая, что всё раскалывается не зря. К концу подъёма стало понятно – помимо левой руки, болит ещё левая нога, спина и ладошки.

Пить хотелось невыносимо. Оглянувшись вокруг себя, Ульяна с радостью обнаружила мокрую от росы траву, которая заманчиво блестела капельками живительной влаги. Для того чтоб утолить жажду, девочка ползком проползла всю лужайку, облизывая кончики травы, и даже пожалела, как это она не догадалась упасть и уснуть на полянке побольше.

Будучи уверенной, что деревня находится «вон там» за спиной, Уля уверенно потопала в самое сердце леса.

К вечеру, когда ноги горели от ходьбы, а руки, лицо и спина были нещадно исцарапаны сухими ветками поверх ожогов, сердце юной путешественницы не выдержало, и лесную тишину, словно напополам, разрезал детский крик и плач. Ей было непонятно, почему лес всё ещё такой незнакомый, почему она всё ещё не вышла обратно к деревне и почему ей становится так больно и страшно.

По мере того как солнце пряталось за деревьями, а в чащу спускалась чёрная, как её волосы, ночь, страх усиливался настолько, что вчерашние ожоги сдавались и почти переставали болеть.

– Ма-ма-а-а-а, – сначала робко, а потом всё сильнее закричала девочка. – МА-МА-А-А-А.

Отголоски жуков, шелест деревьев и тишина в ответ.

– БА-БА-А-А-А Ду-у-у-уся-я-я! – уже с нотками отчаянья в голосе кричала Ульяна.

Тишина, сверчки, шорох листьев.

Лёгкий приступ бессилия, паники, горя, к которому добавлялся коктейль разноплановой боли, начинал набирать обороты.

– Баба-а-а-а Дуся-я-я-я! Дуся-я-я-я!!! Дусе-е-е-е-ечка-а-а-а!

Улька кричала, почти не останавливаясь, шагая то в одном направлении, то в другом.

– Ба-ба-а-а-а-а!!!

Ночь полноценно вступила в свои права. Желание кричать заканчивалось, а вот желание плакать начиналось. Не разбирая пути, сквозь страх и боль Уля двигалась аккурат к неминуемой гибели.