Башня сломанных птиц

– Я же сказал тебе – пришла пора отправляться в старый город.

– В какой старый город? Я не понимаю, о чем идет речь.

– Старых городов много в нашей империи. Какие-то были разрушены бушующими войнами, какие-то вымерли от неизведанных болезней. Из других просто ушли люди по неведанным причинам. Они стоят пустыми, заброшенными. Только пески времени заметают их улицы. И ни один человек не вернется туда, где были счастливы его предки. Но тот город, в который отправляешься ты – уникален. Люди покинули его, но не ушли. Они построили новый город вокруг старого.

– И зачем мне туда идти?

– Потому что тебя там ждут. И именно там начинается твой путь.

3.

За заколоченными окнами было светло и тихо. Ночные твари угомонились и скрылись в своих норах. Не было слышно даже птиц. Иксака продолжал посматривать в щель между досками и слушал Узоу. Девушка уже выбралась из угла и стояла возле стены с картинами, внимательно их разглядывая. Забытая маска пучеглазой Рыбы валялась на полу.

– … и звали они его Ароцом. – голос девушки глухо раздавался под потолком затянутым паутиной.

– Сказки, – упрямо сказал Беласко. – Старые сказки. Такие только в тавернах рассказывать.

Узоа насмешливо посмотрела на него:

– А сам-то испугался поначалу. Подскочил, словно тебе нож в задницу вогнали.

– Наслушаешься тут, что люди говорят, и не так себя поведешь.

Беласко снова прошел по комнате, осматриваясь с большим интересом. Но место не приобрело ауру таинственности – оно оставалось простым, ветхим и заброшенным домом. Он подошел к лестнице, поднялся на пару ступенек, и пытаясь разглядеть хоть что-то в полумраке второго этажа. Ему было стыдно и неловко за испуг, что он испытал, когда Узоа сообщила ему об Ароце.

Хотя ей-то откуда знать. На местную она совсем непохожа.

– Все равно сказки, – уверенно повторил Иксака, – годные лишь для запугивания селян. Ароц жил тысячи лет назад. И несмотря на то, что он был величайшим магом, прошло достаточно времени, чтобы его колдовство развеялось. И его дома…

– Боятся до сих пор, – закончила Узоа.

Она отвернулась от картин и подошла к лестнице. Короткие белые волосы девушки растрепались, и на лице были видны разводы грязи.

– А из всех развалин в старом городе ты умудрился вломиться именно в его жилище.

– Я счастливчик, – огрызнулся Беласко и снова посмотрел наверх. – И мне, как всегда, везет.

Второй этаж манил его, и игрок поднялся на еще одну ступеньку. Древняя лестница отозвалась на это протяжным скрипом. Девушка испугано посмотрела на него:

– Ты куда?

– А тебе разве неинтересно?

– Если верить рассказам, то тут сгинул не один человек…

– А целые сотни. Прямо толпами приходили и исчезали. И все на втором этаже.

– А если там ловушка? Какая-нибудь магическая дрянь сидит и ждет случайного идиота вроде тебя? Ты поднимешься, а она тебя сожрет. Ароц славился своей скрытностью.

– Даже если там кто-то и сидел, то давно сдох или от голода, или от скуки.

Рассохшиеся доски под ногами исполняли безумный танец, пока Беласко поднимался выше. Перила под рукой ходили ходуном. Поднявшись на последнюю ступеньку, Иксака огляделся. Перед ним был длинный коридор, который вел к двум дверям. На полу скопился большой слой грязи, а с потолка свешивались серые гроздья паутины.

Пахло пылью и застаревшей смертью.

– Подожди меня.

Иксака посмотрел вниз и увидел, как Узоа подняла с пола палку, намотала на неё оторванный лоскут монашеской рясы и теперь искала, чем поджечь этот импровизированный факел.

– Лови, – вниз полетело огниво. – И, когда будешь подниматься, учти – ступеньки ветхие.

–Что? Ах ты Жирное сердце! Хочешь сказать, что я толстая и они меня не выдержат?

Беласко рассмеялся. Через пару мгновений Узоа стояла рядом, и в её руке горел факел, который совсем немного разгонял скопившийся за столетия мрак. Иксака и девушки прошли вдоль коридора и все это время игрок слышал гневное сопение себе в спину. Наконец они остановились возле одной из дверей.

– Попробуем?

– Только учти – если там кто-то есть, я тебя пихну к нему в пасть.

– Я в этом не сомневаюсь. Но учти – я буду сопротивляться.

Беласко распахнул дверь. Это была библиотека. Огромные ряды книжных полок уходили в глубь комнаты. На них стояли огромные, толстые фолианты и кипы заплесневевших рукописей, отдельные листы которых ветер скинул на пол. Иксака прошел вдоль полок, ведя рукой по корешкам книг. Это было кладбище мертвой бумаги.

– Фи-и-и-и, – Узоа помахала рукой перед носом.

– Милосердная Эскэйрни, – прошептал Иксака. – Ты представляешь, сколько все это может стоить? Книги времен Ароца и Рушащего оковы. Я думаю, что даже у Императора нет таких книг. Да столичные маги душу продадут только за возможность заглянуть в них…

– Не трогай ты их.

– Почему?

– А вдруг они орать начнут. Открываешь, а тебе дикий вопль в лицо. Если их до сих пор не растащили – значит была причина.

– Трусость и скудоумие. Вот и все причины.

Беласко поднял один из листов с пола. Он был весь в пыли и застарелой сухой грязи. Чернила расплылись, и многие слова было невозможно прочитать.

– Они… шли после заката… ковы сказал, – с трудом прочитал игрок. Он с интересом провел пальцем по строчкам. – Дальше непонятно, но вот тут явно написано «Птицы для мира».

– Положи ты его, – занервничала Узоа. – Нам вообще нельзя тут находиться.

– А тебе неинтересно, что это за птицы?

– Знаешь, я пошла от сюда.

Девушка направилась к выходу и по дороге сшибла огромную кипу листов. Те с грохотом свалились на пол, и Узоа от неожиданности взвизгнула. Иксака громко рассмеялся.

– И совсем не смешно. Пойдем от сюда – мне страшно.

Иксака окинул взглядом библиотеку – если утащить от сюда хоть один том или лист, он бы смог купить уютный домик на центральной улице Столицы и до конца дней ни в чем себе не отказывать. На нанять слуг, жениться на какой-нибудь вдовой баронессе с красивой дочкой… Жить той жизнью, что мечтал.

– Идем, – тут взгляд Беласко упал на странную книжечку в обложке из серой кожи. Она лежала поверх высокой стопки книг и сильно выделялась среди своих товарок. Казалось, книги не может коснуться окружающая гряз. На ней не было слоя пыли, что тут скапливался столетиями.

Иксака огляделся. Узоа уже покинула комнату и теперь громко сопела где-то в коридоре. Опущенный факел откидывал в библиотеке странные тени. Игрок протянул руку и схватил книгу. Даже сквозь перчатки он почувствовал, как от его добычи исходит странный жар. И с каждым мгновением он усиливался, но, что было удивительно, не причинял боли. Беласко опустил книгу в сумку и клятвенно себе пообещал, что обязательно туда заглянет – как выпадет свободная минута.

Из теней донесся явный смешок.

Беласко выскочил в коридор и увидел, как девушка рассматривает вторую дверь. Она поднесла факел поближе к старому каменному дереву, пытаясь разглядеть какой-то узор. Узоа водила по нему пальцем словно не верила своим глазам.

– И тут две птицы. Совсем как на платье.

– Каком платье?

Узоа промолчала, а потом толкнула дверь. Та беззвучно открылась.

– Эй. А как же осторожность, подруга?

– Нам надо туда заглянуть, – голос девушки дрожал от какого-то внутреннего напряжения. – Я их уже видела.

– А монстр? – насмешливо сказал Беласко, но Узоа уже толкнула дверь.

Там была тьма. И она была живой.

***

Из записей в старой книге.

… и они пришли, когда солнце уже уходило с небесного пути. Я ждал на пороге своего дома. Это придавало мне сил.

Их было много – крестьяне с вилами, жители города с факелами и мечами, воины из дружины местного князя. Сам же беловолосый князь гарцевал на породистом жеребце черной масти и кричал что-то ободряющее и грозное. Толпа отвечала дружным ревом. Крики диким эхом метались между стенами – отражаясь, дробясь и постепенно затухая.

Их гнала вперед слепая и наивная храбрость. Та самая храбрость, что была подпитана молодым вином и громкими, хвастливыми речами. Мои соседи… те самые соседи, что приползали к моему дому и молили о помощи, сейчас или трусливо прятались, или вливались в толпу.

Они шли, чтобы разрушить мой дом. Дом моих родителей в котором я познавал многие секреты и искусства. Дом, в котором мой отец открывал мне секреты плотницкого мастерства. Дом, который был наполнен любовью моей матери. Дом моих предков. И они шли, чтобы разрушить его.

И я не знал, что я сейчас чувствовал.

Хотя вру. Я кое-что чувствовал, и это был гнев.

Людей было много, но я ждал только двоих, что шли сейчас в первых рядах.

Их было двое, но силы им хватало на целое войско. И они были опаснее всех остальных.

Я знал это. Я видел силу, что клубилась вокруг этих двоих. Она укутывала их в свой плащ, возводила мощную броню, строила высокую крепостную стену древнего замка. Именно я обучил их этой силе. Открыл тропинку к крупице дара, что дремала глубоко в их душах, заставил поверить в свою избранность.

За что сейчас и расплачиваюсь…

… воздел руки к небу и заговорил. Слова лились словно полноводная горная река. Небо ответило на эти слова огромными грозовыми тучами. В воздухе запахло дождем, а затем вниз обрушились молнии. Они разбивали окна, взрывали древние камни уличной кладки. Люди закричали. Только сейчас в их криках не было ложной храбрости, а было много страха и боли.

На мостовую грохнулось почерневшее тело князя, пронзенного молниями. Его лицо пузырилось огромными гнойными волдырями, рот искривился в мучительном крике. Многие его подданные умирали рядом, исходя в безмолвном вопле, раздирая одежду и кожу, словно желая изгнать из себя тот небесный огонь, что их поразил и сейчас пожирал внутренности.

Я опустился на колени. Мои скудные возможности почти иссякли, и я мог только беспомощно наблюдать, как двое в плащах из силы шли сейчас через этот земной ад. В преисподнюю разрушенной улицы. Они забирали крупицы жизни у умирающих людей, и с каждым шагом были все ближе и ближе ко мне. Я закрыл глаза и ждал. Слов больше не было. Они закончились давным-давно.

– Здравствуй, учитель.

– Приветствую вас, мастер.

Грубый, полный самоуверенности баритон. Тот, кто взял себе имя Разрушающий Оковы.

Нежное, как голос флейты, сопрано. Та, кого сейчас зовут Эскэйрни.

Мои судьи, что вынесли мне приговор. Мои…

… поднял и раскрыл ладони. С них сорвались две маленькие птицы. И всё потонуло в ярком, бирюзовом сиянии…

***

Тьма хлюпала, стонала, чавкала и отпускала. Беласко с трудом разлепил глаза и почувствовал сильную головную боль. Да что там голова. Все тело было одной сплошной незаживающей раной. Иксака приподнял голову и это было сравни подвигу закатить на гору обломок скалы. Рядом с ним лежала Узоа и что-то тихо поскуливала. Из её носа шла кровь, а глаза были совершенно безумными.

– Птицы… птицы, – разобрал наконец Иксака.

Игрок отвернулся в другую сторону, и тут его вырвало. Что-то темное и склизкое изверглось из него, и сразу стало легче. Беласко приподнялся на колени, и от этого стошнило снова. В голове прояснилось настолько, что он полез в сумку за флягой с водой. Требовалось прополоскать рот, а затем съесть что-нибудь сладкое. Но пальцы нашарили не флягу, а теплую кожу переплета. Жар, исходящий от книги, ворвался в Беласко и полностью убрал всю боль, всю темноту из тела.

Иксака счастливо простонал. Это было, как с лютого мороза зайти в жарко натопленный дом.

Живая тьма услышала его стон и разразилась причмокивающими причитаниями. Тени из библиотеки продолжали веселиться.

Беласко поднялся на ноги и подошел к девушке. Рука наконец нашарила флягу, и он при поднес горлышко к посеревшим губам Узоы. Девушка сделала робкий первый глоток, а потом с жадностью начала пить.

– Тихо, тихо… не все сразу.

Девушка сделала неудачный глоток и закашляла. Через мгновение её рвало водой и всё той же темной и противной слизью.

– Пить… пить.

Беласко отдал флягу и молча смотрел, как Узоа допивала остатки воды.

– Что это было?

– Не знаю. Я видела птиц. Они кружили вокруг меня, и от них…

Девушка содрогнулась всем телом и отвела взгляд.

– А я видел толпу, – пробормотал Иксака. – И люди там умирали.

– Вы правы оба, – раздался голос за их спинами.

Узоа взвизгнула, а Беласко резко обернулся, нащупывая метательный нож у себя на поясе.

– А… это ты, – наконец произнес он.

Это был незнакомец из переулка. Казалось, что он вышел из тьмы, которая теперь довольно булькала за его спиной. Мрак под капюшоном теперь напоминала блестящий черный алмаз.

– Это он… это он… – начала задыхаться Узоа, она сжала руку Беласко, и её колотил крупный озноб – Он был у меня в комнате. Он привел меня в этот город. Он заставил меня…

– Что тебе от нас надо?

– О. Сущий пустяк.

– А потом?

– А потом я от вас отстану навсегда. Как я надеюсь навеки.

Черный бриллиант разбился на мелкую угольную пыль. Но теперь Беласко и Узоа видели там отблески старых эмоций, отзвуки отгоревших чувств.

– И что мы должны сделать? – набралась храбрости девушка. Она прижималась к плечу игрока и тот внезапно почувствовал к ней очень сильную симпатию и какую-то едва уловимую нежность. Это было так неожиданно, что Беласко очень сильно удивился. Еще мгновение назад Узоа вызывала у него глухое раздражение.

– На северной границе нашей огромной империи есть одна старая башня. Её построил еще мой учитель. Или учитель учителя. Я уже не помню. Вам надо добраться до нее и вернуть то, что я когда-то забрал.

– А почему именно мы? Разве сами вы не можете?

– Вы? Вы одни из немногих, в ком осталась хоть крупица того дара, что некогда была у каждого. И Башня птиц должна принять вас. Она пропустит вас, и вы вернете, то, что я украл из неё.

– Ты не ответил на её вопрос – почему ты сам не можешь?

– Я?

Темная тень метнулась к потолку. Живая мгла замолкла, и даже смешков больше не было слышно.

– Я проклят. Я наказан. Я изгнан оттуда. Мне никогда не переступить порога. Но я поклялся и, хотя бы через вас, я сдержу слово.

Он протянул руку, и Беласко с удивлением увидел на ней две детских, глиняных свистульку в виде птиц. Краска с них слезла, и уже нельзя было понять каких именно птиц пытался изобразить давно умерший мастер.

– Игрушки? – удивилась Узоа.

Тень беззвучно рассмеялся. Его массивные плечи сотрясались, и через мгновение они поняли, что это давно сдерживаемый плач.

– Игрушки, – повторил Тень. – Когда-то эти игрушки сотрясали всю империю. Они разрушали города и заставляли армии разбегаться. Но сейчас ты права, Лунный Голубь, это просто игрушки. Вы отнесете их к башне? Их нельзя оставлять в этом мире.

Иксака смотрел на Тень, который сейчас выглядел как расплескавшаяся клякса чернил и чувствовал, как глубоко в его душе копошились воспоминания. Он уже видел эту картину. Наяву или во сне. И рядом тогда тоже была Узоа. И в прошлый раз они тоже дали ответ.

Какой ответ они дали?

Сейчас Иксака отдал бы многое чтобы это узнать.

– Да, – неожиданно для себя сказал Беласко. – Я отнесу. Не знаю почему, но я верю тебе.

Узоа удивленно посмотрела на игрока, потом перевела взгляд на Тень. Подумала секунду и сжала кулаки.

– Я тоже. И я… я помню тебя. Из других воспоминаний. Их так много сейчас в моей голове.

– Спасибо, спасибо вам…

Узоа подошла к Тени.

– Только скажи, кто ты? Ты… ты Ароц?

Тень рассмеялась.

– Нет. Когда-то меня звали Разрушающий оковы.

Часть вторая. Перелетные птицы.

1.

– Я есть хочу.

Беласко поморщился и отвернулся. Бесконечное нытье Узоы начинало действовать ему на нервы. Для начала она отказалась ехать на крыше дилижанса, где располагался третий класс, а затребовала себе первый. С мягкими подушками, переносной жаровней и дорогим набором заморских вин. Когда же Беласко поинтересовался на счет денег, то девушка удивленно подняла тонкие брови и брезгливо ответила, что если уж Иксака втравил её в это путешествие, то она рассчитывала, что денежный вопрос он возьмёт на себя. К тому же она потратила свои накопления на дорогу сюда.

И для начала княжна затребовала нормальную одежду, а то ходить в порванной монашеской рясе было ниже её достоинства. Беласко хотел спросить, не было ли ниже её достоинства вообще облачаться в рясу, но благоразумно промолчал.

То, что Узоа привыкла жить с размахом, Беласко ощутил сразу. Нет, приятно было ехать на мягких подушках и укрываться теплым одеялом. К тому же ранняя осень выдалась чересчур холодной. Но уже на третий день пути девушка растратила и без того скудный запас монет Беласко. И вот тогда началось нытье. Узоу не устраивал второй класс дилижанса, куда пришлось пересесть ради экономии. Не устраивали соседи, которых оказалось слишком много. Не устраивало, что она не может вытянуть ноги и нормально поспать. Особенно её не устраивал один из торговцев второй гильдии, от которого, по уверению девушки, пахло прогорклым жаренным луком.

Остальные пассажиры сочувствующе смотрели на Беласко и деликатно отмалчивались.

Закончилось все тем, что Иксака сбежал на крышу к третьему классу, где и смог разжиться десятком медяков и парой полос вяленого мяса за игрой в зарики. Монеты и мясо игрок запрятал подальше от своей беспокойной попутчицы.

Иногда его посещали мысли бросить девушку в одном из придорожных трактиров, но Разрушающий оковы отдал одну из птиц-свистулек княжне.

– Ты слышал, что я тебе сказала?

– Слышал. А чтобы ты хотела на ужин?

– Для начала можно было что-то из морских деликатесов. Я ела язык морской коровы, и он мне очень понравился. Потом салат из трюфелей и яиц. И закончить ужин предлагаю бутылкой красного вина. Только не той кислятиной, что была вчера. Нормальное красное вино.

Беласко молча поднялся и отправился делать заказ. Вернулся он через пару минут, а еще через десяток молоденькая подавальщица поставила перед ними две тарелки с каким-то густым варевом и пару стаканов.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.