Алхимическая Аберрация

– Я доверяю богиням и змеям. Надо быстрее выбираться отсюда, не ровен час, объявиться еще кто-нибудь. Да и дела, заботы заждались.

– Да уж. Дел у нас и впрямь многовато, – Шэпейра улыбнулась самым очаровательным образом. – Я думаю, мы с вами подружимся. Вы мне нравитесь.

– Как мило звучит. Я нравлюсь богине, нравлюсь змее. Надо полагать не в качестве вкусного сытного обеда?

– Вовсе нет, милый Флай! Я сижу исключительно на молочно-яичной диете, – Шэпейра грациозно прильнула к рыцарю и, положив руку на его сердце, тихо и нежно зашептала ему в ухо. – Не бойся. Лишь иногда, свернувшись клубочком, я буду греться на твоей мужественной волосатой груди.

– Какая гадость! – Миерс с нескрываемым отвращением резко отстранился от змеи и решительно зашагал к своему коню. – У нас сугубо деловые отношения! Не более того!

– Как знать, как знать, мастер Миерс! Я буду ждать вас в Эжвиле. Мне не терпится поболтать с вашим Великим магом Гаюсом. Поэтому я вас оставлю, и поспешу к нему, как только это возможно.

Шэпейра бросилась на землю и, превратившись в черную маленькую гадюку, скрылась в ближайших кустах. Флай поспешно перекрестился и сплюнул через левое плечо. С исчезновением Шэпейры, ему как-то сразу, стало легче дышать. Мальк, тем временем привязал золотой ларец к седлу коня и накрыл его походным плащом.

– А где прекрасная леди? – спросил он, подошедшего барона. – Я опять что-то пропустил?

– Она не леди, и не прекрасная. Когда вернемся в поместье, заведи себе прекрасную мангусту, и мне заодно. Может спать спокойнее будет. – Флай проверил поклажу и забрался на коня.

– Вы что-то не договариваете, милорд.

– Эта Шэпейра – змея. Держись от нее подальше. И не вздумай ее прикармливать молоком и яйцами. Не смотри ей в глаза, и не слушай ее речей. Все понятно?

– Да, милорд. А где она будет жить?

– Надеюсь в спальне Гаюса. Старому отшельнику ее общество пойдет на пользу! – Миерс расхохотался. – Уж они-то найдут общий язык. Он просто обожает всякую рептилеобразную гадость.

– Я тоже, – вздохнул Мальк.

– Идиоты! – только и смог прошептать Флай и тронул коня в сторону своего поместья. – Может сдать вас всех инквизиции, и жить спокойно?

– Богиня расстроиться, – опечалился Мальк.

– Это да! – ухмыльнулся Флай. – Зато костерчик будет знатненький! Как в старые добрые времена.

– Не надо так шутить, милорд. Ваши шуточки порой нагоняют ужас.

– Ладно, уж! Ужас нагоняют ваши с Гаюсом опыты! Беги коротким путем и постарайся предупредить его. Пока эта гадюка ползет, может, успеешь.

Флай пришпорил коня и поскакал к основной дороге, ведущей к городу на горе – Сайбраксу, а уже оттуда в Эжвиль. Мальк же помчался к поместью через Забытое Ущелье. Сверху на них смотрели белоснежные облачка, которые под воздействием ветра зашевелились, превратившись в красивые черты лица Богини Салюс. Со слегка укоризненной улыбкой она смотрела в спину Реджинальта Миерса, с заботливой материнской нежностью на Эмиля Малька, и с надеждой, на свою любимую Шэпейру. Боги всегда все видят со своих очаровательных небесных вершин, и неуклонно следят за развитием запущенных ими событий.

ГЛАВА 2. ЭЖВИЛЬ – МУТНЫЕ ОБНОВЛЕНИЯ

Славный город Сайбракс некогда был великолепием и опорой графства Овленс, полный бурной жизни и процветания. Но, увы, политика внесла серьезные перемены в жизнь общества, заставив его менять свои приоритеты, и оставив Сайбракс, и рядом стоящий, Теалбург на попечение милостивой судьбы спокойствия, охранять мост через Озерный Каньон, который по-прежнему оставался важным стратегическим объектом и портом речного сообщения.

И если раньше, все это барона Реджинальта Миерса раздражало, то теперь уже не интересовало, как и начинавший, ему надоедать доморощенный курортный пансион. В свете последних событий он ощущал себя в более чем высоком положении и теперь уверенно строил агрессивно оппортунистические планы на будущее. Тем более что с таким запасом золота и бриллиантов строить можно было все, что угодно.

Поместье Эжвиль располагалось на плато Разлома, немного выше и восточнее Сайбракса, в Сосновой Роще, на берегу Чистого пруда, питаемого подземными источниками. Горный воздух, ароматы соснового бора, и, несомненно, целебная сила источников, привлекли в Эжвиль немало аристократов, желающих подкрепить свое здоровье. Последними визитерами Эжвиля были, средних лет графиня Шамплене со своими двумя дочерьми, которая имела виды на какие-то туманные намеки Гаюса Элефаса Леви относительно своего возраста. Старый волшебник втирал ей, неизвестной природы мази, в тело, и заклятия в мозги, убеждая ее в том, что она значительно помолодела и похорошела, выуживая из ее кошелька немалые суммы денег. Теперь же со спокойной совестью можно было закончить с этим недостойным поведением, очистить поместье от посторонних людей и глаз, и заняться настоящим делом.

Барона не было в поместье две недели, как раз по причине визита графини Шамплене, с ее томными романтическими воздыханиями на его счет. Но Миерс жил в соответствии со своей верой, любовью и моралистическими принципами, и едва графиня переступила порог его поместья, как он тут, же откланялся и отправился в замок Дефильсе, своей любимой жены Аделины Гранты Дель Фанты Де Миерс.

Конечно же, от этого назойливого романтизма так просто было не отделаться, и вот теперь он был вынужден вернуться в Эжвиль, поскольку у графини возникли к нему какие-то якобы неотложные вопросы и предложения. «Наверное, дама и впрямь помолодела, и гормоны ударили ей в голову», – подумал барон, когда покидал замок Дефильсе.

После таинственной встречи у Водопада Радужных Песен, он уже успел забыть про романтизм Шамплене, и погруженный в сладкие мечты о будущем, не обратил внимания, как мимо него проехала весьма и весьма знакомая карета с вензелями графского дома Шамплене.

– Барон Миерс! – как бичом, хлестнул его знакомый резкий женский голос в спину.

Флай резко развернулся и, увидев строгие, недовольные лица, чертыхнулся, и быстро придя в себя, подъехал к карете.

– Графиня! – удивленно развел руками барон, почтительно снимая шляпу – Какими судьбами? Вы же хотели еще ненадолго задержаться?

– Это невероятное бесстыдство с вашей стороны, барон! Такого хамского отношения к себе, мне еще не приходилось испытывать! Не думайте, что за меня некому постоять! Вы мне очень дорого заплатите! Очень!

– Простите, любезная графиня, но я не понимаю, – начал было оправдываться Миерс, но Шамплене резко захлопнула перед ним окошко кареты.

– Пошел! – крикнула она кучеру, раздался удар хлыста, и карета понеслась прочь. – Мерзавцы, я с вами рассчитаюсь.

Флай понял, что Шэпейра уже в Эжвиле и с завидной рьяностью приступила к выполнению своей миссии, причем не самым политически корректным образом – ибо ему, в подобном раздраженном состоянии, графиню еще не доводилось видеть. Нужно было срочно торопиться, и Миерс галопом помчал своего коня. Спустя десять минут показалась решетчатая ограда поместья и распахнутые настежь ворота. Барон влетел в них, поднимая клубы пыли и резко натянул поводья. Конь дико заржал и встал на дыбы, едва не сбросив седока на землю.

– Смирна-А-А! – прогремел зычный голос капитана Брикса. – Равнение на право!

Во дворе поместья, вдоль парадной аллеи, ведущей к главному входу, выстроился почетный караул из двадцати мушкетеров в соответствии с уставом и артикулом приема почетных гостей. Печатая шаг, к барону промаршировал капитан Брикс и, выпучив глаза, громко, во весь голос отрапортовал.

– Милорд, за время вашего отсутствия происшествий не произошло! Дежурный по караулу, капитан Брикс!

Флай замер в седле, подозрительно разглядывая команду своих наемников, которые будучи у него на службе, никогда не занимались подобного рода экзерцициями. Все это явно попахивало чужеродным вмешательством и требовало срочного принятия адекватных мер. Наемники как будто сами не свои, стояли вытянувшись по стойке «Смирно», не смея шевельнуться.

– Вольно, – пробормотал Флай, начиная понемногу злиться на незваную гостью.

– Вольно! – зычно гаркнул Брикс.

– Брикс, через часок зайдите ко мне, и мы потолкуем о дисциплине в рядах моих наемников. И, главное! От кого она должна исходить. А пока всем штраф в половину месячного оклада. И еще раз выстроите мне тут армейский караул, всех отправлю служить в Папскую Гвардию к Чертовой матери!

Барону не терпелось разыскать Шэпейру и вылить на нее все свое скопившееся негодование, но прежде всего надо было позаботиться о своем сокровище. Ларец оказался невероятно тяжелым, и Флай с трудом дотащил его до своего тайника, спрятанного от посторонних глаз за стеной большого роскошного камина в спальной комнате. Считать деньги было некогда, и как следует их, прибрав, он уже собрался было уходить, как вдруг занавески на окне зашевелились, и из-за них выглянул ворон Краакс.

– Я бы категорически рекомендовал захватить свой заколдованный меч! – назидательно сказал Краакс.

– Ага! Ученая птица! Все подглядываешь, да подслушиваешь? Признавайся, что здесь произошло и где эта мерзкая гадюка?

– Прямо по коридору будет выход в башню, и лестница приведет на третий этаж. Вся эта мерзкая компания в комнате Гаюса.

– Ты очень конкретно подробен Краакс! Это мой дом и я знаю, где комната Гаюса! С тобой все в порядке?

– Со мной да, а с вами не знаю. Пожалуй, мне придется подыскать другое пристанище. Как то здесь стало неуютно. Некие новоявленные особы мне неприятны.

– Перестань! Я сейчас все поставлю на свои места! – Флай вернулся к тайнику и достал оттуда свой заколдованный меч. – Сиди здесь и никуда не уходи.

Через минуту дверь в покои Гаюса с грохотом распахнулась и в комнату, как ураган, ворварвался барон с мечём на перевес. На него никто не обратил никакого внимания. Гаюс, Мальк и Шэпейра сидели за столом в состоянии благоговейной эйфории. Шэпейра блаженно зажмурив глаза, нарочито фривольно водила языком по тарелке полной молока, издавая звуки восхищенного наслаждения. Гаюс и Мальк, умиротворенно смотрели на нее, полные счастливого почитания ее великолепной персоны. Без всякого сомнения, оба были по уши влюблены в нее.

Флай подскочил к столу, что было сил, ударил по нему кулаком и свирепо заорал.

– Кто хозяин в этом доме? Что здесь за самоуправство?

Но ничего не изменилось – все продолжали оставаться в том же, блаженном состоянии небытия. Тогда, недолго думая, барон рубанул, мечем по тарелке – та с грохотом разлетелась в руках женщины на кучу осколков, обдав всех брызгами молока.

– Флай, дружище, надо быть осторожным! Так можно и поранить леди, – первым очнулся Гаюс.

– Действительно! – обиделась Шэпейра и откинулась на спинку кресла, надув свои пухленькие губки. – Это вульгаризм, не достойный звания благородного рыцаря!

Эта фраза разозлила барона еще больше. Он стремительно подошел к Шэпейре и приставил меч к ее горлу. Волшебная сталь от соприкосновения с кожей рептилии стала краснеть и накаляться. Змея зашипела от боли и дико закричала.

– Я чую кровь своих родичей! Убери его прочь! Мне больно!

– Еще бы! – зло ответил Флай. – Не одна гадкая тварь пала под ударами этого меча!

– Флай, Флай! – закричал Гаюс. – Ты делаешь ей больно! Остановись же!

– Еще чего! – барон сильнее надавил меч. – Кто хозяин в этом доме, змея?

– Ты, ты, ты, милорд! – корчась от боли, прошипела Шэпейра. – Убери же его!

Флай с усилием оторвал меч от Шэпейры, колдовские чары которого, почуяв змеиную сущность, уже начали жаждать крови и плоти змеи.

– Ах, ах, ах! – сокрушался волшебник. – Испортили такую нежную бархатистую кожицу! Как такое возможно?! А у меня нет заклятья против ран такого меча!

Шэпейра жалобно всхлипывая, мочила шею разлитым по столу молоком и медленно приходила в себя. Гарь горелого мяса быстро улетучивалась, и ожог постепенно начал заживать и сходить прочь. Мальк схватил свой платок и, макая его в молоко, стал делать Шэпейре примочки.

– Что ты наговорила графине Шамплене? – начал допрос барон. – Она бежала отсюда как ужаленная!

– Ничего. Я просто плюнула ей в лицо. Вы ведь все хотели от нее избавиться.

– О, мой Бог! – завопил Флай, схватившись за голову. – Ты плюнула в нее своей ядовитой слюной! Что же теперь будет?!

– Ну, она не слишком гигиенично вытиралась, – равнодушно проговорила Шэпейра. – Наверное, издохнет через час, полтора, и больше не будет вам докучать. Вот видишь, какая я умница, а ты меня изничтожить хотел!

Гаюс с Флаем побелели как мел, а у Малька выпал платок из рук. Шэпейра недоуменно на них посмотрела.

– Что-нибудь не так? – осторожно спросила змея.

– А говорят змеи умные и дальновидные, – разочарованно покачал головой Гаюс.

– Это те, которые сами по себе, а не прихвостни всяких Богов, – ответил ему Флай. – Гаюс, неси самое сильное змеиное противоядие. Я попробую догнать их. Мальк, седлай моего лучшего скакуна. Шэпейра, ты отправишься в темницу, и будешь ждать там моего возвращения.

– Да перестань, милый Флай, – Шэпейра уже пришла в себя и немного взбодрилась. – Ничего с ней не случиться. Если хочешь, Салюс позаботится о ней.

– Я лично провожу тебя в твои темничные покои, где у тебя будет два выбора. Либо ждать моего возвращения, либо превратившись в гадюку, бежать отсюда, если получится.

– Понятно. Ну, раз это окончательный вердикт, то надеюсь, меня будут хорошо кормить молоком и сырыми яйцами в этой вашей темнице?

Миерс схватил Шэпейру за руку и грубо потащил вон из комнаты и далее вниз по лестнице.

– Я не успеваю за тобой Флай! Можно помедленней! Здесь слишком крутые ступеньки! – то и дело причитала Шэпейра.

– У меня нет времени сюсюкаться с тобой, мерзкая змея! – вновь перешел на крик Миерс. – Если графиня умрет, и я не успею с противоядием, нас всех живьем сожгут в этом чертовом поместье!

– Почему? – ошарашено спросила та.

– Потому что ее брат самый ужасный инквизитор во всей Аквитании, дура ты ползучая! И нам не избежать костра!

– Прости. Я не подумала.

– Прощу, если все обойдется.

Подземелье Эжвиля было подземельем только на словах. На самом деле, во времена строительства поместья, ему отводилась роль винного и продуктового погреба. Флай не успел еще переоборудовать его в темницу, и там по-прежнему хранились вина и продукты. Лишь одна комнатушка была зарезервирована под каземат, узкая и тесная, с маленьким зарешеченным окошком, под самым потолком.

Флай открыл решетку каземата и затолкал туда Шэпейру. Навесив большой амбарный замок на засов, Флай развернулся, собираясь уйти, но вдруг оглянулся и пристально осмотрел пленницу.

– Если я не успею, мне придется выдать тебя инквизитору на растерзание.

– Это мы еще посмотрим, – усмехнулась Шэпейра.

– Я обманул тебя. Каземат заколдован, и тебе не выбраться отсюда. При попытке бегства, колдовские чары задушат тебя.

– Флай, это шутка?

– Нет. Я никогда не шучу. Помолись своей Салюс, чтобы я успел спасти графиню Шамплене. Впрочем, в любом случае твоя судьба незавидна. Графиня не простит тебя. – Миерс развернулся и быстро зашагал прочь из темницы.

– Флай – надрывно кричала Шэпейра ему вслед. – Ты не сдашь меня ей! Салюс проклянет тебя! Салюс накажет тебя!

Во дворе Флая уже ждали. Мальк держал под уздцы коня и о чем-то препирался с Крааксом, сидящем на луке седла. Чуть поодаль, волшебник давал наставления пяти конным карабинерам, одетым в полное боевое снаряжение.

– Это еще зачем? – указав на них, крикнул барон.

– Небольшой отряд, хорошо подготовленных воинов никогда не помешает, – назидательно ответил Гаюс, и вручил Флаю флягу с целебным раствором. – Каждые полчаса надо давать графине три глотка и смачивать пораженные участки кожи. Я бы сам поехал, но сегодня годы у меня не те.

– Ладно, – кивнул Флай и забрался на лошадь. – Что ты скажешь Краакс?

– Я быстро разыщу графину. Лучше всякого сокола, – ответил тот, и, взмахнув крыльями, стремительно поднялся высоко в небо.

– Что будешь делать Флай? – поинтересовался Гаюс.

– Привезу графиню сюда. Ты наложишь на нее и ее дочерей заклятие забвения, и уж тогда пусть катятся отсюда ко всем чертям.

– А если опоздаешь?

– Я не привык опаздывать.

– Ну-ну. Я присмотрю за Шэпейрой.

– Лучше займись ее эликсиром.

– Каким эликсиром? – не понял Леви.

– Шэпейра отдала тебе эликсир?

– Нет, ничего не давала.

– Ну, так забери его, – нагнувшись к самому уху волшебника, барон тихо прошептал ему что-то, и, выпрямившись, громко скомандовал наемникам. – За мной!

Отряд сорвался с места и галопом помчался по дороге к Сайбраксу. Гаюс с Мальком немного проводили его глазами, и, неспеша, побрели в подземелье, к Шэпейре. Они нашли ее там же, где ее оставил Флай. Она стояла как вкопанная, без движения, с замершими и уставившимися в одну точку глазами. Гаюс немного кашлянул, прочищая горло, и подойдя вплотную к решетке, заговорил.

– Нехорошо все немного получилось. Но все образумится и встанет на свои места.

– Меня сожгут? – неестественно холодным, отстраненным голосом прошептала Шэпейра.

– Не стоит так драматизировать.

– Рыцарь сказал, что передаст меня в руки инквизиции.

– Ты не знаешь Флая, – мягко проговорил волшебник, внимательно осмотрел каземат, и, сделав глубокий вдох и выдох, на задержке дыхания, превратившись в дымчатый фантом, прошел сквозь решетку двери. Оказавшись в камере, он вновь вернул свою материальную форму, присел на деревянную лавку, и жестом пригласил женщину сесть рядом с собой.

– Ты хочешь меня утешить или дать ложную надежду, Гаюс?

– Я так полагаю, ты попала сюда по его согласию, – начал волшебник. – Значит ты гостья, друг, и тебе ничего не может угрожать.

– Конечно, он согласился. Иначе и быть не могло. Только почему я взаперти?

– Это для всеобщего блага и безопасности. Скоро Флай вернется и отпустит тебя.

– А почему бы этого не сделать тебе?

– Потому что здесь он хозяин, а я его гость, и я не могу менять или переиначивать его распоряжения.

– Хорошо, – тихо проговорила Шэпейра и пристально посмотрела на волшебника. – Но ты ведь пришел не за этим, а вот за этим, – она достала флакон с эликсиром и показала его Гаюсу.

– Ты должна была его передать мне. Разве не так?

– Так, – согласилась женщина. – Я не успела. А теперь и не знаю, стоит ли это делать.

– Наверно стоит. А иначе ради чего ты здесь?

– Чтобы править миром, – невесело расхохоталась Шэпейра, и прильнула к груди волшебника.

Перед его глазами пробежала какая-то странная мутноватая рябь, и он вдруг почувствовал себя связанным по рукам, а затем, и ногам. Ему стало тяжело дышать, он хотел что-нибудь крикнуть, позвать на помощь, но тут он увидел перед своим лицом оскаленную морду огромной королевской кобры, и ядовитые клыки, торчащие из ее пасти. Гаюс, что было сил, завопил от ужаса и боли и, выкрикнув заклятие перемещения, исчез из камеры заточения вместе с обвившей его тело змеей. Мальк, видя все это, от страха потерял сознание, и рухнул в глубоком обмороке на каменный пол. Вихрь перемещения затушил лампу, и подземелье опустилось в холодный, вязкий полумрак.