Код негатива

Ну точно! Мой первый привод!»

Валеру накрыло воспоминаниями.

В седьмом классе на уроке сверхновой литературы им дали домашнее задание: написать по «пирожку». Это малый поэтический жанр, сформировавшийся в начале столетия. В четверостишье не должно быть ни рифм, ни знаков препинания, и только заглавные буквы. Но при обманчиво-простой форме, содержать оно должно некую мысль автора, яркий образ, или даже целую историю, выходящую за рамки четырёх строк.

Начал, как всегда, Олег. Не потому, что рвался к доске, а потому что фамилия его Абьюзов. Задрав нос, зачитал:

– ИНАЧЕ НЕ ЗАСТЫВШИМ КРИКОМ

НЕ БУРОЙ КОРКОЙ НА РУКАХ

НЕ РАСФАСОВКОЙ ПО ПАКЕТАМ

А ВСЁ МОГЛО БЫ БЫТЬ СОВСЕМ

– Садись, три. – вынесла свой вердикт Тамара Павловна.

– Да почему три?! – возмущённо уставился на неё чтец.

– Ну а про что это вообще?

– Да как про что? Про то что, если бы мать мне купила «Плэйстейшн 13», не пришлось бы руки марать и по пакетам её фасовать! Ну и типа я такой сижу и по кругу всё это повторяю-повторяю, пока её расфасовываю.

– Ааааа… Расчленёёёнка. Это слааавно! – протянула учительница. – Нууу… тогда четыре.

– Да а четыре-то почему?!

– Потому что сразу непонятно. Ты заставляешь людей думать. А вот это уже плохо! Так что садись-ка с четвёркой. Пока до двойки не доторговался!

– Мразь ёбаная. – бросил сквозь зубы Олег.

– Ммм… Даже так? Ну ладно-ладно. Четыре с плюсом! А теперь съебался.

Поняв, что до пятёрки точно не добьёт, Олег вернулся на место. Следующей вышла читать Алёнка. Валера мог бы в неё даже влюбиться. Если бы под этой чарующей обложкой было хоть какое-то содержание.

– КОГДА ЕГО ВЕЛИ К ГОЛГОФЕ

ОН НИКОГО НЕ ОБВИНЯЛ

ЛЮБОВЬЮ НАПОЛНЯЛСЯ К ЛЮДЯМ

НУ ЭТО Ж НАДО ИДИОТ – с выражением прочитала она «пирожок», явно написанный гострайтером.

– А вот это пять! Но с минусом. С минусом. Ну что ты хлопаешь на меня своими зенками, как раненый ламантин? Хочешь знать, за что минус? А я тебе скажу. За то, что наука давно доказала, что никакой любовью он наполнен не был – всё это чушь и сказки. Даже видеодоказательства обнаружили, на которых чётко слышны проклятия, посылаемые на людей с креста. А ты своим творением науку под сомнение ставишь. Так что радуйся, что не кол!

Спустя ещё несколько человек, очередь наконец дошла до Валеры. Он вышел. Постоял несколько секунд в нерешительности: какой же из двух прочитать? И всё-таки выбрал первый:

– я продаю добро и счастье

по символической цене

висит листок на остановке

и не оборван телефон

– Гыыы, опять Валера бредит! – раздался с задней парты голос Олега.

– Как же ты меня заебал… – выдохнула Тамара Павловна.

Дальше всё по классической схеме: оплеуха, пинок, поход к директору.

– Опять он? – закатил глаза одутловатый мужчина средних лет. – Да как же ты меня заебааал…

– Так вот и я о том же, Десад Игоревич! – подхватила ТП. – Сил уже никаких нет!

– А знаешь что? Пусть с ним менты разбираются. – подытожил директор.

Так Валера впервые оказался в детской комнате молиции. После профилактической беседы, включавшей в себя по большей части побои средней тяжести, вызвали отца.

– Что этот ублюдок натворил? – во весь голос заорал отец, врываясь в отделение. – Да я его прям тут четвертую падлу!

Когда все формальности были улажены, а отделение осталось за углом, Валера впервые осмелился посмотреть на отца:

– Пап… ты прости меня, пожалуйста. Я не хотел тебя подставлять.

– Валер, ну ты правда не понимаешь? – с горечью посмотрел на него отец. – Ладно меня. Ты себя подставляешь. Сколько раз я тебе говорил: открытым бунтом ты систему не сломаешь. Она пережуёт тебя и выплюнет. И дай Бог, если живым. Тут тоньше подход нужен…

– Знаю, пап. И в этот раз я даже подготовил другой текст – как им надо. Но не смог его зачитать. Ну не могу я так, пап! Не могу.

– Мы обязательно что-нибудь придумаем. Обязательно.

– Хорошо. Я люблю тебя, пап. – шёпотом добавил Валера.

– И я тебя, сынок. Ты не представляешь, как сильно я тебя люблю. Поэтому и боюсь, что с тобой что-нибудь случится.

– Алё, блять! Ты выходить собираешься? – тёплую картину разорвал голос водителя маршрутки. – Конечная!

И правда. Валера даже не заметил, как проехал свою остановку. Но оно того, безусловно, стоило…

Пятнадцать

«И что теперь делать? – пытался понять Валера, по дороге домой. – Какие вообще есть варианты?

Ну застрелиться – это раз.

Отправиться в заповедник – два.

Податься в бега? Но куда? Страну я точно не покину. В любом другом городе всё равно по чипу найдут. На демонтаж денег нет.

Что ещё? Предложить убить кого-то другого?

Ну нееет. Это я точно пас. Хватило одного раза. Лучше уж самому сдохнуть, чем превратиться в очередную мразь.

Но и кончать себя я уже тоже не хочу.

Значит заповедник. Хотя по сути – это то же самоубийство. Но хоть не своими руками чо».

На том и порешил.

Сержант дал ему время до пятницы, значит ещё есть два дня, чтобы пожить напоследок.

Вернувшись домой, Валера прикинул, на что ему хватит денег.

«Эх, и почему я батю не слушал? Говорил ведь он мне: "Сынок, с каждого прихода денег откладывай по 10% в «подушку безопасности» – душа будет спокойна!"»

Безопасностью в Валериных накоплениях даже не пахло, но какая-никакая сумма на «чорный день» была. Что ж – этот день настал. Мышка бежала, хвостиком махнула, и разбила к чертям всю его жизнь, в которой он только-только начал находить хоть какой-то смысл.

Но что поделать?

Валера составил список и отправился в двухдневный прощальный трип.

Сначала позвонил Михалычу – сказал, что на работу не выйдет. А заодно и всё, что о нём думает.

Купил флакон дорогущей туалетной воды с запахом кожи, который давно хотел, но душила жаба.

Взял в аренду мотоцикл и поехал на нём в Калачево. Каким-то чудом добрался туда живым, ведь это был его первый мотоопыт.

Прыгнул с парашютом.

Вернулся в Челябинск.

Вышел на платный бой против гопников в «Юности». Выбрал не особо мощных, но зато двух одновременно. Бился как лев. Но быстро был повержен.

Похвалил себя за то, что решил не экономить, и выйти на арену, а не просто прыгнуть на аналогичных типов на улице. Тогда бы точно в землю втоптали, а так – сам решил, когда завершить бой.

Отправился в проститутошную, где выбрал трёх самых лучших девочек. Выплеснул на них всю свою нереализованную любовь и нежность.

Поругал себя за то, что отправился на бой до, а не после, любовных утех.

Впервые за долгие годы уснул в объятиях.

Проснувшись, решил заказать что-нибудь «эдакое» – ничего кроме «фуагры» в голову не шло. Заказал её. Не проникся.

Отправился в «Не вкусно? И похуй!» – взял самый дорогой бургер. Опять не зашло.

Зашёл в супермаркет. Взял овощей, фруктов и палку сырокопчёной колбасы. Колбасу сгрыз без хлеба. Успокоился.

Отправился в контактный зоопарк. Накормил избитых животных. Пока никто не видит. В обнимку с ламой поймал какое-то умиротворение.

Решил не оттягивать неизбежное, и отправиться к сержанту в этом состоянии.

Перешагнул порог кабинета. Сержант поднял на него глаза.

– А ты хорош! – с какой-то… гордостью? кинул он. – Я тебя прям сильно недооценил.

– Ээээ… – растерялся, и решил повременить с ответом Валера.

– Нет, это ж надо! Не только цель грохнул, но и дочь вместе с ним! Никогда бы о тебе не подумал.

Валеру бросило в жар.

– Да ладно-ладно, чо покраснел-то? Двух человек завалить ему норм, а от похвалы засмущался? Ты это брось! Вырабатывай хладнокровие. Кстати. Про хладнокровие. Ты что с телами-то сделал в итоге? В радиусе пяти километров от места угасания чипов их так и не нашли. Куда дел?

– Я… я сохраню это в тайне… – единственное, что смог выдавить из себя Валера.

– Не доверяешь? А вот это правильно! В нашем мире никому нельзя доверять. Ни. Ко. Му. Даже самому себе.

– Угу.

– Так. Ну смотри: за перевыполнение плана ствол можешь себе оставить, плюс я тебе ещё денег накину. Там же за девчонку с тебя списали? Ну вот – я своих не обижаю. Так что пока свободен. На связи!

Мир снова плыл вокруг Валериной головы. Вот уже в который раз за последние дни.

«Это как вообще?

Кто-то пришёл следом за мной и убил их обоих?

И тогда что получается – если бы я пристрелил его сам…

то хотя бы девочка осталась жива?»

«Нет, ну конечно! Давай себя в этом теперь обвини! Тебя ж хлебом не корми – дай себя виноватым в чём-нибудь сделать!»

«Но я ведь мог…»

– Ты всё ещё чувствуешь этот кайф? – отвлёк Валеру от внутреннего диалога мужчина со взъерошенными волосами, в красной кожаной куртке и красных же очках. – Меня после первого убийства две недели не отпускало. Это лучше секса. Лучше наркотиков. Лучше секса под наркотиками. Да это ж вообще лучшее изобретение человечества.

– Кто Вы?

Вместо ответа мужчина протянул визитку.

– Тайлер. Тайлер Дерден. Тот самый из фильма? – не удержался Валера.

– Лучше. – прищурился на него мужик.

Шестнадцать

– И как это понимать, госпожа Верхняя?

– Что именно? – ответ прозвучал со слегка преувеличенным удивлением. – Уточните, пожалуйста, вопрос, господин Срединный.

– Ну к чему эта игра? Вы ведь прекрасно понимаете, о чём я.

– Не имею ни малейшего представления! И меня уже начинают возмущать эти размытые претензии.

– Да что Вы, что Вы! Никаких претензий. Не моего уровня дело.

– Так в чём же тогда, собственно, дело Вашего уровня?

– Дело. А дело в том, госпожа Верхняя, что всё у Валерия как-то подозрительно гладко складывается. А мы ведь договаривались не вмешиваться.

– Вот как? И что же, на Ваш взгляд, господин Срединный, в истории этого бедного мальчика складывается столь гладко?

– Пистолет в попытке самоубийства не выстрелил. И Валерий тут же отключился, не успев осознать оплошность. Дочь Алексея подошла к кухонному окну в самый подходящий момент. Хотя до этого спокойно игралась в своей комнате. И ноги Алексея подкосились будто бы сами – лишь после этого его стало видно из окна. А перевозчик и вовсе зачем-то решил демонтировать их чипы. Хотя никаких намёков на слежку не было. Не требуя доплаты! И это я даже не говорю о том, что осталось за кадром истории.

– Пистолет мальчик не снял с предохранителя. Он был пьян. Да к тому же ни разу в жизни не держал в руках оружия. Что творится в голове у перевозчика – не имею ни малейшего понятия. Вы прекрасно знаете, что мы не можем читать чужие мысли! Без допуска, разумеется. А допуска к перевозчику у меня нет – можете проверить. Что же касается Алексея и его дочери – это в самом деле смешно! Вы что, полагаете, я пнула его под колено, а потом Алису за ухо к окну притащила?

– Именно так я и полагаю, госпожа Верхняя. Ну не пнули, конечно. Но произвели некое энергетическое воздействие. Да и с дочерью сыграли тоньше – во дворе залаяла собака, и девочка побежала на звук. А перевозчику…

– Я что теперь, ещё и за всех собак отвечать должна?! – перебила Верхняя, переходя на полтона выше. – И вообще. Почему только ко мне вопросы? Подозрительно, говорите? А то, что в автобусе он оказался лишь потому, что кто-то сжёг его машину именно в это утро – не подозрительно? Что за одну поездку его провоцировали дважды, чтобы он оказался в участке – тоже нет? Что человека в качестве жертвы подбросили двухслойного? Что перевозчик удвоил цену в последний момент? Что…

– Я понял, к чему Вы ведёте, можете не продолжать. – в свою очередь решил перебить собеседницу Срединный. – Это всё действительно манипуляции. Но. Ведь то дело рук Тайлера. К чему Вы мне перечисляете вмешательства человеческого фактора?

– А к тому, – голос Верхней стал жёстким, – Что не мог он сам до всего этого додуматься. Не мог. Да и с чего бы ему вообще понадобился Валера, не будь он в курсе?

– Хммм… Вы обвиняете господина Нижнего, полагаю?

– В том-то и дело, что нет.

– Кого же? Уж не меня часом? – в голосе Срединного прозвучала усмешка.

– Не Вас. А кого… Я не знаю. У меня есть ооочень сильное ощущение, что в игру вмешалась новая сила…

– Что ж. Это интересно. Разберу Вашу гипотезу на досуге.

– Уж будьте добры.

Семнадцать

– Так что Вам от меня нужно? Гель для душа хотите предложить? – устало спросил Валера.

– Ты это к чему? – поднял левую бровь собеседник.

– Ну как. Тот Тайлер варил мыло. Вы сказали, что Вы лучше. Гель для душа лучше мыла, как по мне.

– Смешно. – без тени улыбки ответил Тайлер. – Не, я правда смеюсь. Где-то глубоко внутри. Но знаешь что? Ты мне нравишься.

– Секс не предлагать!

– Нравишься. И я понимаю, что ты на кураже двойного убийства. Но. Всё же включи какой-нибудь фильтр базара. С терпением у меня проблемки имеются.

– Допустим. Так что Вы хотели?

– А ты угадай.

Тайлер повернул голову. Только теперь Валера увидел сочную татуировку: пять чёрных волн были вписаны в красный квадрат, вписанный в чёрный круг, который был вписан в треугольник, вершины которого были рассечены линиями.

 Совершенно неожиданно на помощь Валере впервые в жизни пришла геометрия: «Биссектриса – это крыса, которая делит угол пополам» – подумал он. На этом помощь геометрии закончилась.

– Ну ты, конечно, заморооочился. – сам того не замечая, перешёл на «ты» Валера. – Не боишься, что тебя кастрируют?

– А ты и правда забавный. Кто и за что, по-твоему, должен меня кастрировать?

– Скользящие, кто. За палёную татуху. Не, я, конечно, видел волны в квадрате. Слышал даже, что бывает внешний круг. Но тут ты явно переборщил. Никто тебе не предъявлял за неё? Ну хотя видно, что свежая – видать ещё не успели.

– А ты мастер подмечать факты! – с издёвкой ответил Тайлер. – Вот только складываешь их и интерпретируешь неверно. Ты таких не только не видел, но и не слышал, потому что я Первый После Бога. Только у меня такая. А яркая – потому что привык её регулярно обновлять. Ещё вопросы?

– Т.е. ты главный скользящий?

– Я же сказал – первый после.

– Допустим. Так и что от меня-то нужно?

– Хочу, чтобы ты вступил в наши ряды.

– Ты каждого скользящего сам приглашаешь?

– Ты прекрасно знаешь, что нет.

– Угу. Так и с чего мне такая честь? Неужели я единственный, кто совершил двойное убийство в этом году?

– Нет, конечно. Я давно к тебе присматривался. И твоё действо оказалось лишь точкой входа. Но об этом позже. Давай-ка прокатимся – я тебе всё расскажу. – Тайлер указал рукой на открытую дверь пикапа с пулемётом на крыше.

– Я правильно понимаю, что это одно из тех предложений, от которых не отказываются?

– Правильно. – ухмыльнулся Тайлер.

Восемнадцать

– …любые шмотки и гаджеты. Тачки и сучки. Личный вертолёт. Пентхаус круче, чем у мэра. Яхты. Виллы. Ну о чём-ты там мечтал всю свою грёбаную жизнь? Вот, в общем, всё это сбудется! Сечёшь?!

– Секу. – спокойно ответил Валера. – Напомни только ещё раз – с чего мне вдруг такая радость?

– Да сколько тебе повторять?! Ты – Иной!

– Тайлер. Вот ты вроде серьёзный человек. Значимый. А ведёшь себя так, будто фантастики пересмотрел. Или может ты от трипа наркотического не отошёл? Ну какой, нахер, Иной?!

– Пффф… Валер. Я бы тебя уже давно пристрелил. Если бы ты мне не был так нужен.

– Ладно. Допустим. Я – Иной. Но где тогда мои суперспособности? Почему я не уворачиваюсь от пуль в слоу-мо? Не хожу в сумрак? Не стреляю по дуге? Воду в вино не превращаю – на худой-то конец!

– А ты хоть что-то из этого пробовал делать?

Валера прищурился, пытаясь понять, шутит ли Тайлер. По всему выходило, что нет.

– Не пробовал.

– Так о том и речь! Повторяю – я не знаю, что именно ты умеешь делать. Но. То, что что-то умеешь – это факт! Ну или должен уметь. Или непременно научишься. С этим нам и предстоит разобраться. Вместе!

– А знаешь что, Тайлер? – внезапно улыбнулся Валера. – А почему бы и нет?!

– Блять, ну наконец-то! – вскинул руки Тайлер. – Мой пёс! Это надо отметить, я считаю. Слышь, Боб, устрой-ка нам кутерьму на сегодня!

– Слушаюсь, Сэр! – ответил водитель, разворачивая пикап в сторону центра.

Девятнадцать

Валера отдался куражу полностью.

Следующая пара недель превратилась в непрекращающуюся чехарду пьянок, оргий, дегустации всех видов наркотиков, драк и прочих увеселений.

Тайлер не жалел на него ни времени, ни денег.

«Скоро ты будешь смотреть на меня, как на Бога. И поможешь мне им действительно стать» – в предвкушении думал он.

Два ноль один

– Меня зовут Виктор, и я добродел. – произнёс щуплый мужчина за сорок.

– Даров, Виктор! – хором ответили присутствующие.

– Я только на третьем шаге, но уже чувствую определённые перемены! Мне уже не так невыносимо жить в этом мире, и мысли о самоубийстве посещают всё реже. Мне даже просыпаться стало чуть легче! И всё меньше приходится бороться с собой, когда хочется сделать что-нибудь хорошее. Всё меньше возникает мыслей о помощи другим. Не только незнакомым, но и близким. И меня это радует!

Раньше я каждый раз испытывал двойное чувство вины: с одной стороны, за то, что хочу, но не могу помочь. С другой – что я в принципе испытываю эти неправильные мысли и чувства. Теперь же, как и рекомендовано сообществом, я каждый раз представляю нашего президента, и задаюсь вопросом: «Что бы сделал он?»

И теперь я смеюсь, если кому-то плохо. Сначала приходилось выдавливать смех силой. Но со временем он становится всё более естественным. Действительно, если начать с притворства, со временем это станет для тебя правдой.

А ещё теперь я могу плюнуть в лицо кому-нибудь, кто ниже меня уровнем, когда есть свободные деньги. Недавно даже ударил какого-то пацана! Обошлось в копеечку, конечно… Но знаете что? Оно того стоило! Я такого удовольствия в своей жизни припомнить не могу.

А ещё во мне становится всё меньше страха. Нет, конечно, остаётся страх, что попадусь под руку кому-то более высокоуровневому… Но другой – что я поддамся преступному импульсу, после которого окажусь в «Заповеднике» – отступает. А один страх – это уже гораздо лучше, чем два!

К тому же появляется надежда, что следом за внутренними переменами я смогу найти более высокооплачиваемую работу, а там можно будет и уровень прокачать, а значит и первый страх тоже уменьшится. В общем – как ни крути, я безумно рад, что оказался здесь!

И сегодня я вижу среди нас новые лица, поэтому хочу добавить: когда я попал на своё первое собрание «Анонимных Доброделов», у меня была куча сомнений. Правильно ли я поступаю? Не предаю ли себя? И прочее, прочее, прочее. Наверняка, что-то подобное творится сейчас и в ваших умах. Отбросьте сомнения! АД – это лучшее, что могло с вами произойти! Пожалуй, у меня всё на этом. Идите на хуй.

– Иди на хуй, Виктор! – отозвалась группа.

– Я Анатолий, и я добродел. – следующий участник взял слово сразу же, словно вовсе и не слушал предыдущего спикера, а лишь дожидался возможности сказать.

– Даров, Анатолий!

– А у меня на днях произошёл срыв. Маленькая девочка постучалась ко мне в дом и попросила покушать. И я пиздец как боялся, что она подставная, но… глядя в это измождённое лицо, не смог отказать. Оказалось, что мама у неё давно умерла, а папа периодически исчезает куда-то на несколько дней. Обычно ей хватало еды в холодильнике до его возвращения, но тут он отсутствовал дольше обычного, и вот уже три дня она ничего не ела. Пыталась найти хоть что-то съестное в мусорных баках, но оттуда её фриганы прогоняли. И вот, отчаявшись, она решила стучаться в дома. Конечно же, мой дом был не первым, так что натерпелась она всякого. К счастью, никто не захотел тратить деньги на побои или что-то похуже… Но на словесную агрессию люди не скупились.

Слушая, как она всё это рассказывает, меня разъебало окончательно. Все «шаги» программы из головы вылетели. Ну не могу я понять: за что ей это всё? Почему эта малышка должна была умереть с голода, если бы я не решился ей помочь? Ну объясните мне, товарищи спонсоры!

– Не знаю, как спонсоры. А я тебя лучше пристрелю! – произнёс один из новичков, доставая свой «Смит и Вессон 4506». – Что скажешь, Корнелиус?

– Круууууто! – расцвёл Виктор. – Так близко убийства я ещё не видел!

– Давай, Тай. – кивнул Валера.

Двадцать

Валера открыл глаза. Радость заполонила его с первых секунд: «Рыбалка! – мысленно воскликнул он. – Сегодня мы едем на рыбалку!»

Не то, чтобы ему прям нравилось часами сидеть, пялясь в одну точку в ожидании поклёвки. А потом снимать с крючка трепещущее скользкое создание. Но…

Батя целыми днями работал, чтобы обеспечить Валеру всем необходимым. Вылазки, которые они делали в город – в кинотеатры, парки и прочие увеселительные места – не приносили Валере полного удовлетворения. Потому что там всё время нужно было себя контролировать. А вот рыбалка…

На природе можно говорить и делать что угодно, не опасаясь, что тебя загребут – батя всегда выбирал уединённые места. А ещё отключал телефон, чтобы ничего их не отвлекало.

Такие дни выдавались нечасто. Поэтому Валера подскочил до будильника и побежал будить отца.

Двадцать один

– Пап, а расскажи, как вы с мамой познакомились! – попросил Валера, как только они разместились в рыбацких креслах.

– Валер, да я же тебе сто раз рассказывал! – посмотрел на него отец.

– Ну пааааап.

– Ладно-ладно. Слушай. Дело было так: в одном сказочном королевстве жил-был принц.

– Какой принц, пап? Я же тебя про вас с мамой попросил рассказать!

– Ну дай мне хоть немного разнообразить эту историю. Я расскажу как есть, просто немного в другой форме.

– Ого! – округлил глаза Валера. – А чо, так можно?!

– Сегодня можно всё! – улыбнулся отец. – Так вот…

В одном сказочном королевстве жил-был принц. И звали его… Хммм… Джонатан. С самого детства принц знал, что он пришёл в этот мир, чтобы любить. Вот только королевство было заколдованное – в нём почти не было места для Любви. Поэтому всё окружение внушало ему, что Любовь – это какая-то глупость и выдумка. Что думать надо совершенно о другом. Что мир состоит из одних лишь страданий. Историю Будды помнишь?

– Конечно! – серьёзно ответил Валера.

– Так вот. Здесь всё было ровно наоборот. Подданные прятали от глаз Джонатана всё, что было связано с Любовью, чтобы он не увидел ни малейшего её проявления в этом мире. Они делали всё, чтобы его сердечная чакра закрылась. И так продолжалось до тридцати одного года. Джонатан почти поверил им. Но было у него какое-то ощущение, что что-то здесь не так. Он находился в постоянном поиске. И в какой-то момент, совершив несколько волшебных действий и десятидневный ретрит, Джонатан вдруг почувствовал Любовь! Всеобъемлющую, безусловную – ко всему миру! Представляешь?

– Представляю! – Валера смотрел на отца с широко открытыми глазами.

– Это чувство было настолько непривычным и мощным, что с первой попытки Джонатан с ним даже не совладал. Крыша его немного поехала. А потом чакра и вовсе схлопнулась обратно. Джонатан вернулся в реальность, полную боли. А тот факт, что теперь он знал, КАК может быть иначе, лишь усугублял ситуацию. Вызывая невыносимое чувство тоски. Но он не сдавался. И продолжал искать ответы. И нашёл. Не то, чтобы это было легко и быстро. И получилось не с первого раза. Но он справился. Любовь снова наполнила его, и больше не уходила. Более того – Любовью от него фонило так сильно, что даже некоторые подданные нет-нет, да и начинали чувствовать что-то новое внутри себя. Какие-то новые краски обнаруживали в окружающем мире.

И постепенно таких людей становилось всё больше и больше. Вот такая история.

– Так а про маму-то где? Как вы познакомились?

– Как-как. В очереди за талонами стояли. – с каменным лицом ответил отец.

– Да пап, блин! Не так ведь всё было! Давай досказывай, чо начал?!

– Да всё-всё, сдаюсь! – рассмеялся батя. – Так вот…

Однажды принц отправился на охоту. Убивать зверей ему не нравилось, поэтому он просто ловил их, гладил, кормил, после чего отпускал обратно. Один раз правда случай был: медведь какой-то хмурый попался – вместо обнимашек накинулся на Джонатана. Пришлось с ним врукопашную бороться! И заборол его Джонатан. Представляешь?

– Пааа, ну что за сказки?

– Вот именно – сказка же. Ну дай отцу хоть немного приукрасить! Так вот.