Злополучный репортаж

«Шеф будет доволен!» – Я был абсолютно уверен в этом.

Шеф выглядел недееспособным. Но работа есть работа, к тому же сказывалась многолетняя профессиональная закалка. В общем, он молча взял флешку и как-то страдальчески посмотрел на меня, как на открытый нарыв… но мне и самому почему-то было больно на него смотреть, поэтому я побыстрее отвел взгляд. Сделав шумный вдох-выдох, печальный Шеф направился за пластиковую перегородку, чтобы там кровяными, полопанными глазами вычитать мою статью с дипломатичным заголовком:

«БУДЕТ СВИНКА, БУДЕТ И ЩЕТИНКА».

«10 июня 2018 года в Горноморске завершилась 4-я Южная выставка морских свинок, – бегло начал бубнить себе под нос Шеф. – По данным, полученным от кассира мероприятия, за два дня работы выставку посетило порядка 300 человек. Не такая уж и большая цифра, однако, если ее умножить на 200 рублей, а именно столько уплатил каждый посетитель за входной билет, то получится вполне приличная сумма. Собранная прибыль поступила организаторам – Ассоциации свинкозаводчиков Горноморска "СиПиГор". Неплохой прибыток, но и не такой хороший, как приносит свинководам горноморья грандиозный свинкобизнес.

Совсем не бессмысленной затеей, как может показаться на первый взгляд простому обывателю, является разведение морских свинок. Эти животные способны размножаться раз в полгода, принося до шести детенышей. Те, в свою очередь, уже через месяц способны сами приносить потомство. Зная эти физиологические подробности, а также расценки на свинок, нетрудно подсчитать минимальную прибыль самого скромного свинкозаводческого хозяйства. По среднерыночным ценам от продажи одного кавиа поркеллуса можно выручить от 1 500 до 6 000 рублей в зависимости от породы. Так, американский хеджхок и махерская оцениваются в среднем от 1 500 до 3 000 рублей. На классического шилди ценник варьируется в диапазоне от 2 000 до 3 000 рублей. Цена на экзотических скиппи и вовсе переваливает за 5 000 рублей. А вот за самого дорогостоящего представителя семейства свинковых – диментика папуа пиги – можно выручить не менее 6 000 рублей.

Однако все эти суммы актуальны только при наличии документов, подтверждающих принадлежность породе и племенную ценность животного. Добыть их можно победой в соответствующих конкурсах, для чего те и начали ежегодно проводиться теперь и у нас, в Горноморске. Так, наивысшая награда – «Кубок Юга» – в этом году досталась экстремальному короткошерсту по кличке Лидер. Второе и третье почетные места заняли английский кросгуд Жорик и махерская Пиня – поздравляем их счастливых обладателей».

Дочитав до конца, Шеф задумчиво хмыкнул себе под нос что-то вроде: «Хм-м, а что, может быть…» – и обратился ко мне, но на этот раз очень мягким, необыкновенно спокойным голосом:

– Сёмочка, отдай эту флешечку Э-эдику и иди… домой – приля-яг отдохни-и… И я пойду…

…Задержавшись у верстальщика Эдика, тощего палочника с печеночными кругами вокруг глаз, я соколиным глазом заметил ошибку в имени одной из свиней-конкурсанток, когда Эдик просматривал мою статью на мониторе:

– Погоди-ка, отмотай немного назад, там опечатка, – нервически сказал я верстальщику.

– Где, где? Здесь, что ли? – сонным голосом переспросил он, крутя туда-сюда колесико мышки.

– Постой-постой! Что это еще за Пипя такая?! Откуда ты это взял? – недоумевал я.

– Дружище, что ты дал, то я и взял, – вяло отозвался Эдик.

– Боже мой, а это еще что такое?! Дай-ка мне, я сам быстренько исправлю, так оставлять нельзя, – я решительно потянулся к клавиатуре.

Эдик нехотя поднялся с кресла, а я занял его место перед компьютером и заменил в тексте букву «п», чтобы получилось правильное имя победителя в номинации «максимальное облысение» – Лидер.

– Ой, а вот еще ошибка… писал-то я ночью… сам понимаешь: под пивным допингом, – я пробегал глазами по тексту, обнаруживал неточности и мимоходом оправдывался перед верстальщиком.

– Ладно, исправляй. Только давай по-быстрому. – Эдик опасливо выглянул за дверь своей коморки. – У тебя пять минут, а я пока перекурю. – С этими словами он оставил меня наедине с моим творением…

Теперь-то я знаю, как затягиваются перекурчики с Эллочкой – Эдика не было больше получаса, – а Эдик теперь знает, что за это время можно успеть исправить очень многое.

Пока я читал, текст фантастическим образом жил своей жизнью, преображался на глазах и не в лучшую сторону – ошибки то и дело вылезали отовсюду. Были перепутаны не только клички животных – пёс бы с ними. Не соответствовало действительности само предоставление фактов и информации.

«И это написал я?! Какой кошмар…» – против неправды восставало что-то внутри меня, наверное, совесть, пока я вчитывался в статью трезвеющими глазами. Мама меня так воспитала, что я не могу врать. Как же я посмотрю ей в глаза, если моя фамилия будет красоваться под этой ложью? Абсолютно каждое предложение вызывало внутренний протест: «Нет, так не годится… это надо исправить…» – бубня себе под нос, комментировал я каждое свое решение и тут же подкреплял его соответствующим действием.

Глядя на меня, трудно было понять, что в данный момент здесь происходило яростное сражение сил добра и зла. Вранье ловкими увертками и недомолвками скрывало или маскировало что-то более важное и главное – истину. «…Ведь это же неправда… – искренне возмущался я, натыкаясь на вопиющую ложь. – Ну что это за лицемерие – селекционеры пород? – не унимался я, в который раз перечитывая и вновь исправляя прочитанное. – Надо раскрыть суть проблемы: извращенцы – вот так гораздо честнее… А это что за слюнтяйство – экстремальный короткошерст?! Как бы ни так – несчастный лысый уродец, жертва безрассудных человеческих экспериментов», – и так далее в том же духе…

Истина, безусловно, сильнее лжи, и чем больше она торжествовала победу, тем все острее становилось опровержение, обретая акценты первого репортажа. Даже заголовок с дипломатичного как-то незаметно поменялся на более прямолинейный:

«СВИНЬЯ ГРЯЗЬ ВСЕГДА НАЙДЕТ».

– Ты че, еще тут? – с нескрываемой злобой зашипел на меня Эдик и поглядел на часы, когда вернулся с перекура и увидел, что я даже и не думаю останавливаться, а, наоборот, впал раж.

– Да погоди ты… Видишь, вот ведь как оно получается… – не обращая на него внимания, я продолжал трясущимися пальцами паркинсонить по клавиатуре листэссо тэмпо.

Эдик не на шутку забеспокоился:

– Эй, ты че там строчишь? Ну-ка, дай-ка гляну… – он уставился в монитор, после чего выдохнул не своим голосом: – Йёо-о-о-ханый баба-а-ай… Это еще что такое?!

– Да все нормально, Эдик, не ссы в трусы, я только кое-что исправил… так, самую малость, – успокоил я нервного верстальщика. – Сам посмотри.

Под натиском его обостренной костлявости мне пришлось уступить верстальщику кресло. Он упал в него и стал судорожно бегать печеночными глазами по монитору, нашептывая:

– Это же другой текст… Ты что, удалил историю изменений?.. Что ты натворил?! Меня же теперь из-за тебя уволят… О го-о-осподи-и-и… – обреченно вздохнув, Эдик уронил голову на ладони, и его пальцы зарылись в курчавую черную шевелюру…

– А ты никому ничего не говори, – посоветовал я и развернулся к выходу.

Глава 5

Всю последующую неделю вплоть до понедельника я провел в томительном ожидании выхода газеты и беспокойном бездействии, если не считать похода на почту за расчетом – с работы меня, естественно, выгнали за прогул, а недельный заработок пообещали выплатить как-нибудь в следующий раз.

Но я не переживал: «Денежные потери, – думалось мне, – вполне окупит гонорар за две газетные публикации». И вот теперь я маялся в ожидании выхода нового номера «Горноморсквуда».

Долгожданное утро восемнадцатого июня странным образом в точности повторило утро предыдущего понедельника: то же солнце, та же «Союзпечать», та же мамина улыбка… и тот же мат Шефа по телефону…

Я уже привычно топал в редакцию и анализировал сложившуюся ситуацию: «Шеф опять потребовал с меня опровержение. Такого не может быть, но, похоже, я попал в какой-то заколдованный круг. Впрочем, во всем есть свои преимущества, – успокаивал я себя. – Действительно, а что если вдруг открылся какой-то тайный денежный источник? Ведь так можно зарабатывать, пускай не бесконечно, но, по крайней мере, стабильно, пока либо у Шефа что-нибудь не лопнет, либо пока Това Феклистовна не тронется окончательно. Другим журналистам приходится упрашивать редакторов, чтобы те взяли их материал в номер, а для меня всегда зарезервировано место в новостной подборке. Красота! Что ни говори, а журналистика при правильном подходе – вполне надежный бизнес»…

Я приоткрыл дверь и заглянул в редакцию: там сегодня было полно народа и царило оживление – все сотрудники возбужденно что-то обсуждали между собой. «Это хорошо, теперь бояться не стоит – при людях Шеф скандалить не будет», – успокоил я сам себя и шагнул через порог.

Стоило мне только войти, как гул голосов резко смолк и наступила полнейшая тишина – все молча уставились на вошедшую диковинку… Это и понятно: слух о правдивом репортере быстро распространился в коллективе, и все сбежались, чтобы поглазеть на автора того самого злополучного репортажа, который две недели подряд баламутил весь Горноморск с его пригородами, чуть было не доконал главного редактора уважаемой газеты и довел до психоза председателя ассоциации свинкозаводчиков.

Я искренне стеснялся такого пристального внимания, поэтому, беззвучно выдувая губами мотив «не думай о секундах свысока», отрешенно смотрел в окно поверх голов. Немая сцена затягивалась, но никто не сдавался… Предоставив всем достаточно времени, чтобы изучить меня во всех подробностях, вперед медленно вышел главный редактор – на этот раз он был предельно собран и хладнокровен.

– Ну что ж, – ледяным тоном начал он, – познакомьтесь, дорогие коллеги, вот он… – Шеф подошел ко мне вплотную и больно ткнул указательным пальцем в грудь, – наш журналюга… репорте-е-ерище… аналитик… хренописец. Тот самый… да-а… Хоть в универсам его… хоть на выставку… хоть куда подальше… посылай… – представив таким образом коллективу, Шеф крепко схватил меня за плечо и по-отечески потрепал так, что голова несколько раз мотнулась из стороны в сторону и хрустнуло в шее.

– Ну а теперь давай показывай всем, как ты пишешь. Нам очень интересно на это посмотреть. Садись, вот тебе компьютер. – Говоря все это, Шеф затащил меня за перегородку и с силой всадил в свое кресло.

Он так и остался стоять рядом, не выпуская из крепкой хватки пульсирующее плечо. Все сотрудники обступили нас, образовав плотный полукруг, и тихо-тихо зашушукали между собой. О том, чтобы вырваться и смыться нечего было даже мечтать: я был намертво прикован к креслу, находился в плотной осаде и под прицелом, наверное, больше дюжины пар изумленных гляделок.

– Давай-давай, писатель, смелее… опровергай, – последнее слово Шеф процедил сквозь стиснутые зубы.

Испепеляя меня взглядом и раздувая ноздри, он еще сильнее сжал стальные тиски на онемевшем плече. Лицо Шефа начало багроветь, и я поскорее перевел взгляд на монитор, где в текстовом редакторе был открыт мой последний репортаж. Я не знал точно, что нужно было опровергать: первое «хамство», вторую «аналитику» или третью «хрень», но уточнять уже не стал и начал, все ускоряясь, что-то выщелкивать на пластиковой клавиатуре одеревеневшими пальцами…

– Все, готово, – минут через пять-десять сообщил я избавительную для себя новость.

– Эдик! – громко выкрикнул Шеф и, когда тот подошел к нам, приказал ему: – Даже близко к компьютеру Киппена не подпускать! – а затем вышвырнул меня из своего кресла.

Третье опровержение, после второго, исправленного опровержения первого репортажа вышло двадцать пятого июня под заголовком:

«У ХОРОШЕГО СВИНАРЯ СВИНКА, КАК КАРТИНКА».

«10 июня 2018 года в Горноморске завершилась ежегодная Южная выставка морских свинок. Не обращая внимания на организационные особенности и специфику проводимых параллельно с выставкой конкурсов, горноморцы и гости курорта смогли полюбоваться забавными морскими пигами эксклюзивных и классических пород: от экзотичных лысых скиппи до длинношерстных махерских. Около пяти десятков поркелусов в течение двух дней радовали глаз посетителей. Стоило это удовольствие всего каких-то целых 200 рублей».

И все же, на какую-то секунду подкараулив Эдика, я незаметно пробрался-таки к компьютеру и внес одну единственную правку… после чего незамедлительно скрылся из редакции. В результате маме не пришлось краснеть из-за моего третьего репортажа. Но в журналистику я больше ни ногой. Да меня туда теперь никто и не пустит. Ну и ладно, тем более что ни денег, ни душевного удовлетворения эта профессия мне так и не принесла – одни только расшатанные нервы.

Но зато, слышал я, Шеф уволил-таки Эдика. Не из-за меня, конечно, а за его бесконечные перекуры-шуры-муры с Эллочкой. Так что запишусь-ка я на курсы верстальщиков… и потом снова к Шефу… А что? Считай, уже свои люди – не привыкать… Вот где меня ждет хорошая и спокойная работа. И мама будет очень рада, что ее сын все-таки приобщился к солидному издательскому делу.

***

Евгений Кузнецов, «Злополучный репортаж»

Из сборника «Ad podlicum, или Злоключения Сёмы Киппена» – 2

Для лиц старше 18 лет. В соответствии с ФЗ 436.

Все персонажи являются вымышленными, и любое совпадение с реально живущими или жившими людьми случайно.