скачать книгу бесплатно
У отца Вениамина маслянисто заблестели глаза.
Нюра оказалась женщиной средних лет, с добродушно-приятным лицом. Отец Вениамин витиевато попросился на ночлег, а Варламов подкрепил просьбу купюрами Российского союза (снял с банкомата еще в Сталинграде).
Женщина заулыбалась:
– Сбегаю в лавку за водкой, да и угощения купить дорогим гостям. А вы пока располагайтесь.
Гостиная оказалась опрятной, со старой полированной мебелью. Часть помещения занимала большая печь, видна была и другая комната, с кроватью. Телевизора Варламов не заметил, но имелся простенький музыкальный центр. Путники поставили ружья в угол и сели на скрипучий диван.
Нюра скоро вернулась с полной сумкой, поставила варить картошку, слазила в погреб. Одновременно расспрашивала путников, охая и вздыхая по поводу сбитого самолета.
– Эти московиты скоро и до нас доберутся.
– Далеко до ближайшего города? – наконец сумел спросить Варламов.
– До Баймака сорок верст, оттуда продукты привозят. И еще сотня до Магнитогорска, это большой город.
В дверь постучали. Лохматый мужик средних лет представился Никитой, здешним старостой. Видать, новость уже разнеслась по деревне. Выслушал рассказ Варламова, покачал головой. Глянул в угол:
– А ружье вроде Митяя будет. Откуда оно?
– Да встретили двоих по дороге, – нехотя сказал Варламов. – Спешили поживиться на месте крушения, и к нам примеривались. Пришлось пальнуть под ноги, тогда разошлись мирно.
– Вот дурак, – покачал головой Никита. – Нарвется когда-нибудь.
Как будто обошлось.
Нюра накрыла стол, стали заходить другие мужики, пошло застолье. Водки хозяйка купила с запасом. Недобрыми словами поминали Московию, но больше говорили о хозяйстве. Подвыпивший священник продекламировал похабные стишки про отца Онуфрия.
«Обходя общественные огороды,
Отец Онуфрий обозрел оголенную Ольгу.
«Ольга, отдайся. Озолочу!»
Ольга отдалась.
Окончив оную операцию, отец Онуфрий от оплаты отказался.
Обозленная Ольга огрела отца Онуфрия оглоблей.
Отец Онуфрий околел»
Все хохотали, особенно хозяйка. Разошлись не скоро, луна уже озарила улицы деревни. Варламову постелили на полу, а отцу Вениамину, из уважения к сану, на диване. Когда Варламов ходил в туалет (пристройка над выгребной ямой), на диване никого не было, а из-за закрытой двери слышался равномерный скрип. Варламов улыбнулся, с вздохом вспомнил Джанет и скоро уснул.
Когда позавтракали (отменной яичницей), явился староста с потрепанным Митяем.
– На аэродроме десант высадили, полосу расчищают. Этот еле убег, пришлось большой круг давать. Ты, это, отдай ему берданку.
Митяй избегал смотреть на Варламова. Тот взял ружье, действительно оказалось системы Бердана, со скользящим затвором. На всякий случай вынул патрон из ствола и отдал оружие Митяю.
– Вам лучше спрятаться, – продолжал староста. – Как бы войска не высадили, чтобы двинуться на Челябинск, там танковый завод. Мы-то привычные, в лес уйдем, а вам чего встревать?
Предложение казалось разумным. Нюра собрала путникам мешок, по указанию Никиты положила пачку свечей и спички. Варламов подхватил «Сайгу» и вышли на крыльцо.
– Видите скалу, будто голова и нос торчит. Рядом береза, а под ней лаз. Кажется, только мальчонка пролезет, но книзу расширяется. Это старые горные выработки, в них пока пересидите. Далеко не ходите, там прямо лабиринт.
Идти было километра два, к концу пути с запада стал нарастать гул самолетов. Похоже, Московская автономия действительно наступала на Урал.
Лаз был узок – Варламов еле протиснулся по глинистому спуску, волоча мешок и ружье. Внизу оказалась довольно ровная площадка. Пламя свечи озарило утрамбованный пол, кострище, несколько тюфяков, наверное тут было мальчишеское логово. Пыхтя, сполз отец Вениамин. Перекрестился, прочел «Отче наш» и завалился на тюфяк. Видно, ночью времени на сон не тратил.
Заняться было нечем. Варламов полежал, вспоминая свой дом в Торонто и Джанет. Потом вспомнилась Кандала и лес, где часто ночевал на голой земле… Проснулся от далекого гула. Взобрался к выходу и выглянул из-под березы. Был виден кусок «бетонки», по ней ползли серо-зеленые машины, наверное БТРы.
Н-да, как добираться до города? И есть ли смысл? Но пешком до Хабаровска не дойти. Варламов рассказал об увиденном отцу Вениамину, который безмятежно раскинулся на тюфяке.
– И чего люди воюют? – невесело добавил он. – После той войны пора бы угомониться.
– Все гордыня, – вздохнул отец Вениамин. – Еще в Писании сказано: «Зачем мятутся народы, и племена замышляют тщетное? Восстают цари земли, и князья совещаются вместе против Господа…». Вот и я многовато вопрошал о делах церковных, так что пришлось бежать из Московской автономии. Но и здешний владыка оказался крут. Ничего, Расейский союз велик, найдем с кем поладить.
Похоже, священник был любителем не только вина и женщин, но и свободы слова. Варламов с досадой лег на тюфяк. Америка тоже распалась на Территории – каждая выживай, как можешь. И в Канаде центральной власти пришлось ужаться. Может, хоть эти в Сталинграде окажутся умнее?
Давно миновало время обеда, хотелось есть. Достали из мешка хлеб, сало и лук. Отец Вениамин довольно крякнул, найдя заботливо укутанную четвертинку. Оказалась и бутыль с водой. После еды поболтали, потом Варламов выглянул еще раз: все тихо, солнце садится. Легли опять. Варламов снова заснул и проснулся непонятно от чего. А… храпа отца Вениамина не слышно.
Зажег свечу, соседний тюфяк пустовал. Выглянул наружу: темно, взошла бледная луна. Все ясно, отца Вениамина опять потянуло на подвиги. А вдруг попадет в переделку? Варламов поколебался, брать с собой «Сайгу» или нет, и решил без нее: темно, толком не прицелишься. Прячась за кустами, выбрался к дороге. Деревня казалась вымершей и почему-то не лаяли собаки. Все разбежались, что ли?
Держась в тени домов, Варламов двинулся по улице, но далеко не ушел. Его схватили сзади, будто клещами, и скрутили за спиной руки. Вынырнуло ухмыляющееся лицо, фуражка набекрень.
– Кто такой? Ладно, к командиру его. Он в третьей избе.
Сзади подтолкнули чем-то жестким, похоже на ствол автомата. Варламов понуро пошел. Опять Нюрина изба! Из окон свет, а на крыльце часовой. В гостиной полно народа: тут и сияющая Нюра, и люди в незнакомой форме, наверное Московской автономии. Ба, и отец Вениамин здесь: сидит за столом перед рюмкой водки, уже веселый!
– Задержан неизвестный! Крался по улице…
Отец Вениамин прервал молодцеватый доклад:
– Да это мой спутник, Евгений, – он подмигнул Варламову. – Вместе к святым отцам на Алтай пробираемся, обет дали. Садитесь, выпейте во славу Божью и за здравие президента.
Рядом с хозяйкой сидел человек с погонами на расстегнутом кителе – похоже, командир. Лицо довольное, в приоткрытую дверь видна неубранная кровать. Да, привалило Нюре счастье.
Он кивнул, и за столом потеснились, давая Варламову место. Тот перекрестился (еще помнил, как надо), поднял рюмку и залпом выпил. Было неуютно среди людей в форме, сильно пахло гуталином и ружейной смазкой. Отец Вениамин продолжал прерванный рассказ:
– Еще наш архиерей стерлядку любил. Вот и меня отправил на речку. Поставили со служкой перемет, а я решил пока с удочкой побаловаться. Закинул, сижу на бережку, солнышко греет, благодать. Вдруг поплавок повело. Я подсек, хотел рыбу на берег выкинуть, да куда там! Будто коряга зацепилась. Вдруг как заходит взад-вперед, удочка из рук вырывается, а у меня и подсака нет! Тяну, из воды морда с усами высовывается. Сомище! Чувствую, что так не взять, и сиганул в воду, пробую ухватить за жабры. Словно скользкое бревно обнял. Он хвостом так поддал, что я в сторону отлетел. А сам крутанулся, и в глубину. Это надо же, на червяка клюнул…
Снова выпили, за здравие президента и возрождение великой России. Нюра скрылась за дверью с очередным любителем женских прелестей, а отец Вениамин потянулся:
– До ветру надо. Пойдешь? – он подмигнул Варламову.
– Надо бы отлить, – согласился тот.
Вояки, похоже, не знали, что вход в уборную в сенях, выпустили из дома без возражений. Стоя у забора, отец Вениамин прошептал:
– Меня прямо из постели вытащили. Пришлось прикинуться паломником. А теперь когти рвать надо. Эти еще ничего, но скоро МГБ-шники пожалуют, те прицепятся. Уходим задами! Хорошо, что всех собак перестреляли.
Часового скрывал забор. Пригнулись, нырнули в тень и побежали огородом. Похоже, отцу Вениамину было привычно уходить задами, не потому ли сослали?.. Их все-таки хватились! Раздался выстрел, а следом послышался мат и шум погони. Беглецы ныряли из тени в тень, но луна давала достаточно света для преследователей. Прогремела автоматная очередь, пули просвистели сверху. Варламова пробрал озноб. Резко свернули в лесок – снова очередь, пули с тупым звуком сбивали сучья. Потом стрелять перестали – видимо, чтобы слышать беглецов. Бесшумно бежать по лесу не получалось.
До скалы успели, нырнули в лаз. Варламов подхватил «Сайгу» и мешок, а священник зажег свечу: надо прятаться в выработках. Сверху раздался гомон, вход уже отыскали. Вглубь уходил темный ход – можно было идти, только согнувшись. Едва сделали пару десятков шагов, как сзади послышался стук, а следом моргнула белая вспышка. Раздалс я грохот, и Варламова сбило с ног воздушной волной. Бросили гранату!
Все стихло, но спустя несколько секунд послышалось шуршание, а следом тяжелый гул. Снова толкнуло воздухом, только слабее. Свеча погасла, и священник разжег ее, употребляя совсем не богослужебные выражения. Осторожно двинулись назад, но тут же уперлись в насыпь из земли и камней. Ход был завален!
– Вот бесовы дети, – горестно сказал священник, – заживо похоронили. И отходную прочитать некому.
– Не спешите с отходной, – сказал Варламов, пытаясь ободрить и себя. – Помните, по пещерке сквозняки ходили. Нам сказали, что выработки большие, должны быть и другие выходы.
Делать нечего, пошли дальше в темную глубину. Стены были неровные, временами открывались полости.
– Наверное, брали какую-то руду, – сказал отец Вениамин. Тут же откликнулось эхо: «У-у-у…». У Варламова даже холодок по спине прошел. Достигнув первой развилки, выбрали ту, откуда шел слабый ток воздуха, пришлось ползти на четвереньках. Снова развилка, потом перекресток с другой галереей – да, настоящий лабиринт. Стала таять надежда выбраться, без схемы выработок будут плутать неделю, свечи кончатся намного раньше.
Вышли в небольшой зал, черные от времени деревянные столбы подпирали кровлю. В стенах было несколько отверстий, из одного тянуло холодным воздухом. Отдохнув, полезли в него. Ход шел вниз и кончился обрывом в темную шахту. Остатки полусгнившего настила, сверху дует холодный ветер и втягивается в штольню, по которой они пришли. Варламов кинул вниз камень, через некоторое время раздался всплеск. Вода тут есть, но как до нее добраться? Бутыли хватит ненадолго.
Пришлось вернуться обратно.
– Вот что, – сказал Варламов, – надо составлять схему. Бумага есть?
У отца Вениамина не оказалось даже молитвенника. Варламов с досады плюнул, сам привык полагаться на всякие гаджеты. Решили складывать кучки камней у каждого хода, который обследуют. Блуждали долго: иногда согнувшись, иногда на четвереньках исследовали несколько километров подземных галерей. К счастью, нашли воду, стекала по стене в черное озерко. Была горьковатой, выпили понемногу.
Обессилев, вернулись в зальчик и поели, по кусочку хлеба и кусочку сала. Прилегли на каменистом полу. Отец Вениамин бормотал: «Услышь меня, Боже правды моей. В тесноте Ты давал мне простор. Помилуй меня и услышь молитву мою…»
А вдруг поможет?.. Варламов провалился в зыбкий сон.
Виделось лицо Джанет, она настороженно вглядывалась во что-то. Потом снова шел по подземному коридору и остановился перед треугольным входом в следующую галерею, вход был высок и почему-то пугал… Когда проснулся, все тело ломило, рядом кряхтел отец Вениамин.
– За грехи шлет мне Господь наказание, – сокрушенно бормотал он. – Все распутствовал, окаянный.
Перекусили (осталось на один раз) и вошли в последний неисследованный коридор. Ход шел сначала вверх, а потом все вниз и вниз. В лицо снова дул холодный сквозняк, хотя спускались всё глубже… Снова зальчик, темная расселина пересекает его.
– Постой, – сказал отец Вениамин (как-то незаметно они перешли на «ты»). – У меня ощущение, что идем не туда.
Варламов поколебался: – Пройдем еще немного. Если будут развилки, загораживай их пирамидками из камней. Вернемся тем же путем.
Расселина была неширокой, пол на другой стороне ровный. Варламов прыгнул на ту сторону, и в полете почувствовал некое смещение вокруг, сердце сделало перебой, а голова закружилась. Он неловко приземлился, упал на бок, но тут же вскочил. Болел ушибленный локоть, и что-то изменилось – ах да, тихо кругом, сквозняк куда-то пропал. Даже упавшая свеча продолжала гореть. Варламов подобрал ее, осмотрелся… И застыл, высоко подняв свечу.
– Ты чего? – отец Вениамин шумно приземлился рядом. – А со мной словно бесы шуткуют, чуть в воздухе не застрял.
Треугольный вход – тот, что видел во сне! В полтора раза выше человеческого роста, и неопределенной угрозой веет из темноты. Сразу вспомнились штучки Рогны.
– Пошли, – угрюмо сказал он.
Ход высокий, стены ровные, никаких полостей. Потом в стенах замелькали фиолетовые искорки.
– А ну, посвети.
Все-таки небольшие полости есть, и в них – поросли фиолетовых кристаллов. Аметисты!
– Вот те на! – прогудел отец Вениамин. – Это же драгоценный камень.
– Полудрагоценный, – поправил Варламов. Когда ездил по делам фирмы, пару раз заглядывал в горные выработки. – Такие кристаллы недороги. Что странно, обычно они в миндалинах, а тут будто выставлены напоказ.
Действительно, каменные желваки с аметистами были словно разрублены пополам. Пошли дальше. Воздух тяжелый, пламя свечи покраснело, похоже спустились на большую глубину.
– А это что? – отец Вениамин поднес свечу к стене.
На этот раз кристаллы большие: темные, с таинственными золотистыми искрами в глубине. У Варламова перехватило дыхание.
– Такие редкость. Будут стоить очень дорого. Не понимаю, почему их оставили здесь?
Он огляделся: высокий свод, тишина, фиолетовые огоньки в стенах. Словно светильники в дворцовом коридоре… Неприятный холод коснулся спины.
– Боюсь, мы уже не в выработках.
– Господи, спаси и сохрани… – забормотал священник. Потом предложил: – Давай вернемся.
Варламов вздохнул: – Вряд ли позволят, раз уж так далеко зашли. Знаю их…
Кого «их», он не уточнил. Тронулись дальше: огоньки в стенах разгорелись и теперь горели собственным светом. Помимо аметистов как будто появились турмалины. Самых разных цветов: зеленые, рубиновые, синие. Свечу погасили, нужды в ней больше не было. Огоньки не мигали, иначе походило бы на рождественскую елку. Было просто тихо и торжественно. А потом впереди показался столб зеленоватого света.
– Ну вот. Пока шли через прихожую. А теперь будет приемный зал.
– Какой зал? – тревожно вопросил отец Вениамин.
Зеленый свет все ярче, арка с красными камнями, похоже на рубины. За ней настоящий дворцовый зал! Стены и колонны из красивого зеленого камня с прожилками – малахит! По зеркальному полу скользят золотые змейки, отсюда и свет. У стен черные кусты с зелеными колокольчиками, и в каждом таинственно мерцает темная звездочка.
– Ну, всё, – тоскливо сказал Варламов. – Теперь нам отсюда ходу нет. Если сказания не врут.
– Какие сказания? – встревожился отец Вениамин.
– Про каменный цветок. Кто его увидит, на поверхность земли уже не вернется. Бажова читал?
– Нет, – насупился священник. – В семинарии сказок не держали.
Варламов читал лишь потому, что к телевизору не пробиться, а библиотека у отца была хорошая. Он вздохнул:
– Пора бы появиться и самой хозяйке…
Женщина вышла из-за колонн! Черноволосая, в длинном платье малахитового цвета, лицо прекрасное и холодное.
– Чур меня. – Отец Вениамин сложил пальцы, чтобы перекрестить видение.
– Опусти руку, – недобро прозвучал голос. – Иначе я сниму временной сдвиг, и ты окажешься в двухстах саженях под землей, а здесь нет ходов, кроме моих.
