Превалированный монизм

– Бабушка, отдай письмо. Не заставляй меня нажимать кнопку прямо сейчас, – протараторил я.

– Делай что хочешь… Мне все равно, – ответила бабушка.

Я решил не спорить с ней. Ещё раз взглянув на груду всякого, что скрывала от лишних глаз бабушка, я подумал что-нибудь взять напоследок, что могло бы хоть как-нибудь открыть мне глаза на происходящее. Что же всё-таки скрывает бабушка? О чём все эти странные книги, газеты, письма? Зачем всё это прятать? Что же она имела ввиду, говоря о том, что люди в нашем государстве когда-нибудь должны будут понять, насколько они были глупцы.

Всё это не давало мне покоя, будто что-то закоротило во мне, что-то замкнуло; мнея это насторожило.

Трудно смириться с тем фактом, что твоя родная бабушка, любящая, заботливая, холящая и лелеющая тебя с пелёнок может стать рефюзером. Никогда бы не подумал. Это сравнимо, пожалуй, с тем, что если бы у тебя был с самого младенчества друг, с которым вы – не разлей вода, всю свою дружбу помогаете друг другу, теми или иными способами; многие трудности преодолеваете вместе, дополняя друг друга какими-то правильными, благородными моральными постулатами. Вы – неразрывная цепь, крутящаяся с ошеломительной силой, преодолевая преграды на своём пути. Вы – поезд, который мчится с неимоверной силой по железнодорожным путям, преодолевая всё больше и больше километров, будто это засушливые пустыни Османской империи или Колыма с её невероятно морозящим, пробивающим до мозга костей, будто молния во время грома дерево, климатом, из-за которого человек может погибнуть по щелчку пальцев. Словно неведомая сила, вы держитесь бок о бок. И вдруг, в один прекрасный момент вы понимаете, что это не тот человек, что вы себе представляли, что этот человек спрыгнул с поезда, или даже возможно и не ехал с вами. Оказалось всё совершенно иначе. Вы думаете, что ваша дружба крепка, как кремень; но как бы то ни было, всё поворачивается иначе, совершенно неожиданной развязкой. И вы, не зная что предпринять, в шоке на это всё смотрите, будто от вас откололась частичка жизни. Будто часть вас ушла в небытие.

Только вот друг – не ваша родная кровь, как, скажем бабушка.

Тем временем, пока я стоял в раздумьях, я услышал звуки сигнализации, какие случаются после нажатия кнопки. Я схватил первую попавшуюся упаковку с какими-то внутренностями, резко обернулся и пошёл в сторону местонахождения кнопки.

Неужели?..

Там стояла бабушка с ужасающе-отчаянным, но решительным взглядом.

– Надеюсь, хоть что-то в силах изменить этот несуразный мир, напичканный непонятно чем, – сказала она, не глядя на меня.

– Нет! Зачем ты это сделала?! – крикнул я ей, чувствуя как у меня выступают слёзы и испарина по всему телу.

Ареста бабушки не избежать, но я все равно не хотел бы, чтобы её арестовывали. Я бы хотел оттянуть этот момент…

И чувство, будто во мне борятся две стороны, два мнения, не покидало меня долгое время. Словно схлестнулись две волны противостояния, одной из которых руководило чувство родства – как бы то ни было, она моя бабушка, моя родня, а другой – чувство долго, ведь я должен сообщить об этом БОП; Но как же сложно это принять… Нет, я не должен колебаться, будь она моей бабушкой или случайно встреченным человеком. Удар, нанесённый нашему государству, будет нанесён с одной и той же силой, от одного и того же замаха, с одним и тем же мотивом.

Бабушка нажала кнопку…

И всё же чувство родства с этим человеком терзало меня донельзя.

Вдруг, с исполинской скоростью железные ставни покрыли весь дом от окон до дверей, сделав его неподступным заблокированным железным куполом с той целью, что бы ни один рефюзер не сбежал и его могли поймать. Ни один злодей не мог от такого сбежать, ибо эти ставни к тому же были наэлектризованы в любой из точек. Таким образом, создавалась эдакая наэлектризованная изнутри клетка, в которую можно зайти, но нельзя выйти. Насколько мне известно, ни один уставонарушитель до сих пор ни разу не обошёл эту ловушку.

В доме потемнело, выключился свет и стало тихо. Не было слышно ни приятного лучистого пения птиц, ни звуков какого-либо транспорта, да и ни один лучик ясного, слепящего глаза, приятного, жарящего, как духовка, запекающая курицу, солнца не просачивался ни в одну щель дома; ибо этих щелей попросту не было.

Лишь темнота… Темнота, пугающая и неизвестная, словно поглотившая нас с головы до ног; от пяток до сердца, будто оставив нас в неведомой межпространственной пустоте, думая, как бы с нами лучше поступить. Не знаю, что чувствует бабушка, вряд ли что-то приятное, но меня охватывали примерно такие чувства.

Да и вообще, никогда бы не подумал, что мне когда-либо придётся увидеть нажатие кнопки и происходящее после неё, особенно из-за чревоугодных действий кого-либо из родных…

Нам ничего не оставалось, кроме как ждать прихода сотрудников БОП.

Мне трудно было что-либо вымолвить; в горле стоял ком, словно огромный камень, стоящей посреди дороги, который никто не может сдвинуть с места.

Бабушка начала первой, будто понимая, что мне трудно говорить:

– Ну, вот и всё,..-сказала бабушка безнадёжным голосом, будто ничего уже не чувствуя, – Меня заберут БОПовцы и вы, видимо, заживёте счастливой жизнью без рефюзера в вашей семье.

– Хватит, – прохрипел я, чувствуя, что нужно откашляться, что и сделал.

– Гордишься собой?, – спросила бабушка безучастно.

Я молчал с полминуты.

– Не знаю, – ответил я спустя время. Мне хотелось заплакать, но меня будто выжали как как губку, будто бы во мне не осталось и капельки жидкости. Моё сердце сжималось, как сжимают половую тряпку после мытья пола.

Боль…

И всё же я должен это перенести. Боль – единственное, что я чувствовал. Бабушка научила меня многому… Даже тот же устав она помогла мне выучить. Помню, как она разыгрывала мне сценки, чтобы мне было легче понять суть того или иного правила.

Да и вообще все люди должны учить устав с раннего детства. Лет с пяти, а то и с трёх. Начиная с самых простых правил вроде «Каждый житель Великого Государства должен безоговорочно подчиняться Великому Вождю, ибо тогда ты будешь служить на благо Великого Государства и на благо каждого жителя», заканчивая целыми сводами правил: «Неподчинение Великому Вождю карается суровыми наказаниями: показательные порки, каторжные работы или даже публичная казнь – в зависимости от преступления, совершённого уставонарушителем. Преступления, за которые вас могут посчитать рефюзером это:

1) Неподчинение Великому Вождю.

2) Неподчинение сотрудникам БОП.

3) Тайное хранение революционных/рефюзерских/противоуставных книг, записей, писем и прочей макулатуры.

4) Странное поведение, которое вы никак не можете объяснить.

5) Странное поведение, которое вы пытаетесь скрыть.

6) Сокрытие чего-либо от глаз Великого Вождя.»

И это лишь малая часть.

– Что же, я надеюсь, что ты рано или поздно одумаешься, хоть ты и дитя, но не глупое дитя. По крайней мере мне так кажется. Вообщем я полагаюсь на тебя и разрешаю пользоваться тем, что я имею. Если, конечно, хоть что-то останется после прихода БОП.

О чём она толкует? Что за бред лезет ей в голову?

– Вряд ли ты сейчас что-либо понимаешь, – сказала она и сделала паузу.– Но в будущем ты всё поймёшь. По крайней мере я надеюсь на это… и помни – времени не так много, как может тебе показаться.

Я просто молчал, не зная что сказать.

– Я надеялась на твоих родителей, но слишком поздно спохватилась, – сказала бабушка с грустью, смешанной с отчаяньем.– Но тебя ещё можно спасти. Я надеюсь. Я верю. Я боролась всю свою жизнь. Теперь твой черёд.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.