НЕучебник журналистики

– Только, пожалуйста, в презервативе: у меня мысли грязные.

Навела на эти размышлизмы в марте 2011 года информационная каша из Фукусимы с Михалковым и Каддафи с НАТО, которой потребители СМИ давились весь месяц. Понятно, что любой работник медиа, равно как и всякий информационный ресурс, имеет полное право на свою подачу фактов. В русле собственной картины мира.

Потому что интерпретация – это поле художественного творчества, благодаря которому история становится искусством. Ну а потребитель выбирает из множества предложенных именно ту картину, которая соответствует его, потребителя, мироощущению.

Однако порой этим приемом пользуются так навязчиво, что начинаешь терять веру в человечество. Все же из источника информации желательно черпать знания о том, что происходит в мире, типа «произошло землетрясение», а не переживать конец света – «мы теперь все отравимся радиоактивной рыбой».

Тогда отравились очередным экзерсисом Михалкова. Рассуждая о жизни (в достаточно узком кругу почитателей), «кинорежиссер всея Руси» в очередной раз подставился, хотя не сказал ничего предосудительного, кроме того, что мир заблудился в поисках истины (с чем трудно не согласиться) и будет смыт волной очередного Потопа, если не одумается (в этом он солидарен с многими).

Но «барина» вырвали из контекста собственной мысли. И был Никита-свет-Сергеич публично избит, словно покорная чао-чао перед приготовлением ее в пищу, от чего досадно не столько поклонникам творчества кинорежиссера, сколько людям, которые не считают эту всенародную порку соизмеримой с другими информационными поводами. Сентенции режиссера истолкованы были следующим образом: он, мол, злорадствует по поводу мартовского цунами, поскольку японцы-де – безбожники, вот их Всевышний и покарал.

Нам – вместо пищи для ума – в очередной раз «перепевают Паваротти». Пытаясь вызвать чувство, хотя стоило бы стимулировать мысль. Сюжеты меняются редко, параметры событий остаются неизменными, а потому «раскрашивание» происходит за счет комментаторов. И тут изумляет, с какой легкостью медийщики подбирают эксперта под заданную точку зрения и столь немногие интерпретаторы оперируют чем-то реальным.

Переживать Апокалипсис, как показывает практика, гораздо проще & приятнее, чем «включать голову». Или сверяться с первоисточником. Нынешние эмоциональные цунами медийного моря сильно смахивают на страшилки, которыми дети в пионерлагерях развлекали друг друга перед сном. Вспоминается в связи с этим и словосочетание «либидинозно приятное чувство жути», сопряженное с ощущением «нестрашного ужаса» (Япония все же далеко), которое аудитория с такой страстью переживает (мы же добрые и отзывчивые, давайте поглядим на себя в зеркало и умилимся).

Однако самое существенное: Михалков свой пассаж про Потоп произнес не в эфире федерального канала, а в узком кругу!

О чем и речь.

Борис Немцов, беседуя с прелестными украинскими медиа-девушками говорит: «Путин голосовал бы за Януковича, он ебанутый, Владимир Путин, чтоб вы поняли». Сказал бы такое Борис Ефимович, общаясь с влиятельным российским СМИ? Нет, конечно: они с Путиным знакомы были хорошо и в чем-то были единомышленниками. Думал ли Немцов, что его пассаж услышат в Москве? Вряд ли. Но! Но услышали и увидели. Это фрагмент показали в новостных выпусках федеральных каналов.

Тогдашний вице-президент США Джозеф Байден, общаясь с молодняком Гарвардского университета, сказал, что Евросоюз не желал принимать анти-российские санкции и им, американцам, пришлось Европу нагнуть: видео слили на YouTube и грянул международный скандал.

Знаменитая фраза, которую много лет назад Филипп Киркоров произнес на пресс-конференции в Ростове-на-Дону «Меня раздражают ваша розовая кофточка, ваши сиськи и ваш микрофон» стала интернет-хитом, который помнят до сих пор.

Эпизод с ТВ-критиком Петровской и Путиным – в другом разделе.

Аналогичный расклад с девушкой Сати Казановой. На «прессухе» в родном Нальчике, где были местные журналисты, красивая экс-звезда «Фабрики» с усмешкой говорит о некрасивых детях-инвалидах. И… ее накрывает цунами возмущения. Потому что ролик этот увидели миллионы людей.

Помню, мы снимали «фабричную девушку» для проекта Moulin Rouge: Сати мега-профессионально позирует. Это да. Просто, как давно было замечено, «иногда лучше жевать, чем говорить» ©.

Мне студенты, кстати, предложили глагол «жевать» заменить на более уместный «сосать», но было бы грубо, по мне.

Да и Сати замечательная труженица и super-профи, а вот так оговорится может всякий. Потому что – еще раз – слово не воробей. И эти птицы жиреют, борзеют, превращаются в пернатых Хичкока и могут склевать нас вовсе.

Ну и про «домкрат» для тех, кто не читал «Двенадцать стульев», диалог редактора с автором:

«Персицкий притащил из справочного бюро двадцать первый том Брокгауза от Домиции до Евреинова. Между Домицием, крепостью в великом герцогстве Мекленбург-Шверинском, и Доммелем, рекой в Бельгии и Нидерландах, было найдено искомое слово.

– Слушайте! «Домкрат (нем. Daumkraft) – одна из машин для поднятия значительных тяжестей. Обыкновенный простой Д., употребляемый для поднятия экипажей и т. п., состоит из подвижной зубчатой полосы, которую захватывает шестерня, вращаемая с помощью рукоятки». И этот прибор, по-вашему, обладает способностью стремительно падать?

– Мне нужны деньги. Я купил много мебели и вышел из бюджета».

Конец цитаты из Ильфа/Петрова.

Вот это и есть объяснение. Всем нужны деньги. Фонды, увы, как правило, за этим и создаются. Впрочем, не берусь утверждать, что фонд Сати Казановой был основан именно ради $$$.

ыть может, действительно, чтобы детям помогать. Главное, что «не больным, косым, кривым». Не так ли?

***

Написал я эту подглавку по следам занятия для того, чтобы продемонстрировать студентам на конкретном примере, что такое hook (крючок-замануха про «домкрат») в конце третьего абзаца («об этом ниже»).

Здесь же два примера «закольцовки»: с «домкратом» и «воробьями».

Забить на авторитет

Поляк Томаш Мацейчук, заявивший в эфире НТВ, что наши деды, выигравшие войну = «красные фашисты», получил прямо в студии по лицу. Замечу: не в первый раз.

И снова по «фейсбукам» покатился стон: многим стыдно, за то, что они русские – такие кровожадные да агрессивные.

Замечательно как-то отрифмовал мой товарищ Саша Вулых:

«Пока еще не прожит век,

И водка пьется без закуски, —

Покайся, русский человек,

За то, что ты родился русским!».

Я это к чему? Самое, пожалуй, скандальное заявление о русских, озвученное по ТВ отечественным политиком – пассаж Игоря Юрьевича Юргенса, ответившего на вопрос «Что мешает модернизации России?»:

«Российская общинность и архаика могут быть преодолены не раньше 2025 года. Только к этому времени российский народ станет ментально совместим в восприятии демократии со среднестатистическим прогрессивным европейцем. Пока же в России очевидна тенденция деградации человеческого капитала. Для экономически активного населения характерна деквалификация (то есть потеря профессиональных навыков из-за невозможности работы по специальности), деградация, люмпенизация и даже дебилизация».

Беседуя (в рамках ТВ-проекта «Важная персона» на канале «Москва 24») с «главным идеологом медведизма», я у Юргенса поинтересовался:

«О вашем заявлении относительно менталитета российской нации: мол, мы все общинные и у нас государство превыше личности. Но как же так, когда ровно наоборот! Каждый у нас – «моя хата с краю», «до Бога высоко, до царя далеко». У нас же нет вымогательства, мы гаишнику даем взятку для того, чтобы решить все без государства, индивидуально, tete a tete, совершенно в антигосударственном аспекте.

– При этом гаишник – это представитель государства в вашем случае.

– Но он же выступает как индивидуальное лицо!

– Да, и «я лучше с ним договорюсь, чем я ему буду противодействовать». Государство тысячелетиями существует в парадигме: огромное пространство, довольно ограниченное население для такого пространства. Как Александр Третий говорил: «Наше расстояние – это наше проклятие».

И Александр Второй даже, по-моему, сказал, это нуждается в коррекции. Мы созданы и существуем на протяжении тысячелетий, охраняя свое государство, как способ нашего выживания. Мы не можем, как французы, рассчитывать на плодородие своего кусочка земли. Мы в тяжелом климате защищаем огромное государство против врагов, которые отовсюду.

– Мне кажется, что эта огромность возникла как раз именно из выраженного индивидуализма. Когда люди уходили в тайгу, в эти степи – оставьте меня в покое, я лучше вот как-то один там со своей семьей вот буду, как раз без государства. У нас нет этой общинности, как в кантонах швейцарских. Как раз мне кажется, что все ровно наоборот.

– Выживание основной массы зависит от государства. Те свободолюбивые казаки, другие хлебопашцы, которые уходили, они и возвращались в лоно, потому что выжить там удачно, успешно и основать нечто альтернативное, было невозможно. И до сих пор невозможно. Сейчас мы с вами, как когорта, делимся на 80% полностью поддерживающая и «Крымнаш», и политику родной партии, правительства и президента, и 20% тех вольных хлебопашцев и казаков, которые это не поддерживают. Это по всем вопросам.

– Ух, как вы повернули-то. У нас страна, на самом деле, абсолютно живет без государства. И какой-то мобилизующий момент возникает только, когда, ну, то, что называется войной, в том числе и информационной».

***

На самом деле «Наше расстояние – это наше проклятие» сказал Николай Первый в беседе с де Кюстином, которого наши либералы знают наизусть. Ну не говоря уже о том, что два Александра – Первый и Второй – у моего собеседника слились с прочими Романовыми.

Так вот. Разговаривая с Юргенсом, поймал себя на мысли, что в такого рода диалогах подача и манера важнее сути.

Когда твой визави упакован в толстые регалии, ты скорее допустишь собственную неосведомленность, нежели заподозришь собеседника в тотальной некомпетентности. Если вещи излагаются безапелляционно, уверенно и где-то даже снисходительно, то невольно ищешь оправдание озвученным неточностям и отсутствию логики, как в истории с боярыней Морозовой. Это по-русски.

С другой стороны, люди думающие, рефлексирующие – почти не имеют шанса занять достойное место в истеблишменте, где умение эманировать свою правоту важнее ремесла поддерживать дискурс.

Когда беседуешь с людьми, добившимися социального успеха (финансового, репутационного или статусного) невольно замечаешь, что в рамках категории (денежной, имиджевой или должностной) они бывают похожи. То есть люди определенного типа добиваются схожих успехов.

Этим особо не удивишь (подобное притягивает подобное), удивляет иное: успешные люди в своих высказываниях сплошь и рядом выходят далеко за рамки своей компетенции, уверенно рассуждают о том, в чем вообще не разбираются, а мнения их, в силу социальной значимости, очень быстро, увы, обретают статус надежного источника.

Удивляет и другое – как люди одной среды, одного воспитания и одного поколения, вырастая, радикально расходятся в оценке действительности, и обслуживают впоследствии совершенно разные ценностные системы.

Именно «обслуживают». Потому что люди умирают, а идеи остаются и вербуют в свои ряды новых людей. По большому счету точно таких же…

И главное. Приведенный моим собеседником расклад «80% Vs 20%» вовсе не отражает соотношение русских и нерусских. А 100% и не надо. Не по-русски это будет.

Еще пример. После марсельских разборок наших футбольных фанатов с британскими оппонентами, прохоровский соратник Антон Красовский, прославившийся заявлениями, что его убрали с экранов того же НТВ за открытую гомосексуальность, написал у себя в блоге: «Русские выглядят чудовищно во всем мире. Русские являют собой такой образ коллективного футбольного фаната, убивающего английского болельщика».

Проживающий в Лондоне наш соотечественник прокомментировал этот пассаж лаконично: «В России некоторых геев не любят не потому, что они геи, а потому, что они – натуральные пидарасы».

Вот, собственно, этот фактор и является лакмусовой бумажкой, с помощью которой каждый может сам себя протестировать. Тебе стыдно, что ты русский? Расслабься и не переживай, ты – не.

Критерий вежливости

Беседуете со знаменитостью из неведомой вам сферы и не можете определить уровень профпригодности собеседника? Простой критерий. Как правило, настоящие мастера своего дела никогда не опаздывают на интервью. Опоздания (в 90% случаев) = прерогатива искусственно созданных «звезд», за которыми нет таланта, но есть грамотный пиар.

Горячие финские парни из The Rasmus поразили меня дважды.

Первый раз, когда суоми-музыканты перепахали хит-парады всего мира со своим гимном In The Shadows. Кстати, эта вещь по сию пору держит национальную пальму первенства по роялти, собираемым во всем мире, обогнав даже скандинавского титана Яна Сибелиуса.

А второй раз они потрясли меня, когда прилетали на пару дней в Москву.

Интервью с экстравагантным квартетом было запланировано с таким расчетом, чтобы ребята после прилета могли привести себя в порядок и поужинать перед продолжительной беседой. Но легендарные московские пробки внесли свои коррективы: из Шереметьево в Grand Marriott, расположенный на Тверской, лимузин продирался три с половиной часа! Они вошли в отель, когда свет уже был выставлен и все три оператора нацелили камеры на пустующие кресла в спецкабинете.

И что же? Рок-звезды без всяких вздохов & капризов сели работать. Просьба ко мне была одна: не говорить с ними про жратву («Мы дико голодные, можно хотя бы воды?»). Удивительное дело. Потому что бывает иначе.

Привожу примеры только из личной практики: серия ТВ-бесед для моего авторского проекта «ПРАВДА-24» (канал «Москва-24»).

Вот что поражает: «самая красивая скрипачка мира» Ванесса Мэй и гитарист Queen Брайан Мэй были предельно пунктуальны, а наши «открыватели ртов и совершатели движений жопой под фонограмму» (© Лурк) Тимоти и Джиган опоздали на съемку (первый минут на семьдесят, второй на два с половиной часа).

Патриция Каас, задержавшись на пару минут, сочла нужным принести извинения, в то время как Рената Литвинова, задержав съемку на полдня, еще с удовольствием унижала «обслуживающий персонал» (ассистентов, гримеров, редакторов) за «отсутствие вкуса».

Почему же так по-разному ведут себя их и наши звезды?

Знакомый медиа-идеолог пытался мне внушить мысль, что все дело в $$$. Мол, западные знаменитости зарабатывают миллионы и поэтому ответственно относятся к своему золотоносному ремеслу, составная часть которого – общение с прессой, а наши, де, работают за гонорары совсем другого уровня и блистать хорошим воспитанием просто не считают нужным.

Не согласен. Размер здесь не имеет значения. В той же энциклопедии «Луркоморье» про Тимати сказано: «Выращен в подземных лабораториях „Фабрики звезд“ для очередного срубания профита с быдло-публики, в особенности с гламурных кис и прочей шелухи».

Не могу я принять и предъявленный мне коллегами тезис №2 – об отсутствии в нашем шоу-бизе культуры. С чего бы это? «Вот она была и нету»? Ведь наши легенды других поколений абсолютно безупречны, они помнят о том, что «точность = вежливость королей».

И Андрей Вадимович Макаревич, и Иосиф Давыдыч Кобзон не считали возможным опаздывать, а вот «калифы на полчаса» как бы усвоили то, что имел в виду Луи-Станислас-Ксавье (Людовик XVIII), которому молва приписывает максиму «Точность – вежливость королей, НО обязанность для их подданных». То есть наши позиционируют себя как короли, которые «все могут».

Терминология

Очень часто недопонимание во время ТВ-беседы возникает на ровном месте: из-за терминологических нюансов.

Я слова стараюсь употреблять, исходя из стандартов научной лингвистики, но порою в разных стратах термины трактуются не так, как в учебниках и/или «Википедии».

Вот стандартный камень преткновения – слово «богема».

«Боге́ма – не общепринятый, эксцентричный стиль жизни, характерный для определённой части художественной интеллигенции, или те, кто ведёт подобный образ жизни. При советской власти в СССР получила наименование „творческая интеллигенция“ <…> театральные, литературные круги; круг (около) театральных и артистических деятелей, обычно ведущих образ жизни в условиях нестабильных доходов».

Казалось бы, ну что здесь оскорбительного? Но все без исключения богемные дружно возмущаются.

«Студентов театрального ВУЗа и сейчас с трудом можно назвать „богемой“, а уж в советские годы – особенно», – говорит мне прекрасная Юлия Владимировна Меньшова. И я не считаю нужным уточнять, в чём именно здесь не соответствие. Студенты «мастерской Калягина» (о коей была речь) – не вполне «творческие» или просто совсем не «интеллигентные»? Или у них доходы стабильны, в отличии от артистов всего мира, включая голливудских звёзд первой величины?

C Геннадием Викторовичем Хазановым обсуждали термин «шоу-бизнес».

Ироничный и мудрый Хазанов оказался первым моим собеседником из артистического цеха, адекватно понимающим термин «шоу-бизнес». То есть Геннадий Викторович, допустим, согласился со мной: эстрада это вполне себе масскульт, а то что у нас традиционно величают «культурой» – есть «субкультура советской творческой интеллигенции» (© Кирилл Разлогов).

Почему-то люди театра & кино возмущённо вскидываются: «Мы не шоу-биз!». Это слово бойцы нашей культур-мультур ассоциируют исключительно с «поющими трусами» © и «всякой джигурдой».

А вот «Википедия» достаточна лаконична:

«Шо́у-би́знес (англ. Show business) – коммерческая деятельность в сфере индустрии развлечений. Термин «шоу-бизнес» применяется:

– к компаниям, занимающимся производством и распространением аудио- и видеопродукции;

– к артистам и некоторым спортсменам;

– к таким сферам развлечений, как кино, театр, музыка, литература, телевидение, компьютерные игры и др., извлекающим, кроме всего прочего, финансовую выгоду из своей деятельности».

Странно, да? Режиссёр Стивен Спилберг без всякого стеснения говорит, что его ремесло и есть эта самая деятельность, а, скажем, актриса Агния Кузнецова числит этот термин оскорбительным (я про нашу с ней ТВ-беседу). Может быть, она работает исключительно за «спасибо»? Или артисты полагают, что если они не получают «за участие в спектаклях и репетициях свыше 550 тыс. рублей в месяц», как Константин Райкин, например, то это ни разу не шоу и уж точно не бизнес?

Загадка.

Но… Но будем завидовать молча.

Ещё пример.

Евгений Янович Сатановский прилагательное «маргинальный» относит к разряду наездных.

Беседовал с Маргаритой Симоновной Симоньян, самым результативным (говорят) и красивым (вижу) отечественным медиа-менеджером. Возмутилась слегка по поводу «пропаганды». Ну, не слегка, на самом деле. Просто возмутилась.

Но ведь о чём, собственно, речь?

«Пропага́нда (лат. propaganda дословно – „подлежащая распространению (вера) “, от лат. propago – „распространяю“) – в современном политическом дискурсе понимается как открытое распространение взглядов, фактов, аргументов и других сведений, в том числе намеренно искажённых и вводящих в заблуждение, для формирования общественного мнения или иных целей, преследуемых пропагандистами».

И вот то, что в этой дефиниции значится после слов «в том числе» – доминирует в массовом сознании.

А для меня это прежде всего «открытое распространение сведений». Открытое! То есть не манипуляция массовым сознанием, а самая что ни на есть честная журналистская работа.

С пропагандой у нас засада. Поэтому «мальчики из Уренгоя» © слыхать не слыхивали про ленинградскую блокаду и скоро, вслед за бостонскими студентами (мне Коротич ещё в 90-х рассказывал) будут искренне считать, что во Второй Мировой США + Япония воевали со Сталиным и его союзником Гитлером.

Плохо, плохо с пропагандой у нас. Нет пропагандистов. Только эти, как их, ну, короче – понятно.

Словом, про толкования терминов лучше договариваться на берегу, чтобы в эфире отношения не выяснять. Не всегда у меня получается. Хотя, право, надо признаться: я и не пытаюсь.

Разговорность

Еще один фрагмент из помянутой выше работы Екатерины Лебединской:

«Тенденция к усилению разговорности в публичной речи проявляется на разных уровнях речевого портрета тележурналиста Евгения Додолева.

Фонетический уровень характеризуется неполным стилем произношения, редукцией звуков (ващэ – вообще, пржват» – проживать, сшэна – совершенно, чэк – человек), консонантной насыщенностью речи, просодическими колебаниями, нечёткой дикцией. Лексический уровень представлен вариантами многозначных слов, образованных посредством метафорического и метонимического переноса (рулить, проехать, обломать, впрягаться, париться, слив, наезд), и слов с неопределённой семантикой (крутой, конкретный, реальный, вещь, штука). На морфологическом уровне склонность к разговорности выражается в использовании разговорных междометий (ох, бла-бла-бла, ой-ой-ой), частиц (раз, то, мол, ну, вот) и клише-реакций (Как так? Ничего себе!).

Для синтаксического уровня характерны синтаксически более свободные соединения, высокая конситуативность, спонтанность и сбивчивость речи, тавтологические сочетания и лексические повторы.

Тенденция к демократизации публичной речи проявляется в использовании телеведущим сленгизмов, жаргонизмов и арготизмов (прикид, тусоваться, крутой, непонятки, травка, прикол, крышевать, пастись, догонять, переться, бычка, муля, понты, подстава, тихушник), разговорных и просторечных лексических единиц (развлекаловка, товарка, офигенский, обломать, журналюги, рулить, строить, свалить, проехать, сплавить, молодняк, впрягаться, зароманиться, париться, нарываться, слив, наезд).

Смешение в публичной речи ведущего книжных и разговорных элементов порождает стилистическую контаминацию. Тележурналист активно использует англицизмы (окей, кул, фейк, френды, фитбэк, дедлайн, контент, стейтмент, мейнстрим, шоу-бизнес, комьюнити, месседж, троллинг, каверидж, сорри, трендсеттер, тинейджер, бренд, пиар).

Неприятие журналистом патетичного тона выражается в использовании ты-обращений, приветствии в форме не официального рукопожатия, а удара кулачками, употреблении разговорных и иноязычных лексических единиц с ироничным оттенком значения вместо привычных формул речевого этикета.

Так, если ведущий намерен принести извинения, то для данной цели он использует англицизм с ироничным оттенком значения сорри. Деэвфемизация позволяет журналисту эксплицировать негативный смысл в высказывании интервьюируемого.

Примером является интервью с Егором Кончаловским.

Е. КОНЧАЛОВКИЙ: Депардье уже не актёр, а маркетинговый инструмент, сто тысяч евро, и он ваш, я подписываюсь.

Е. ДОДОЛЕВ: Вы не считаете его творческим человеком? Вы считаете его человеком денег? («Правда 24»: выпуск от 15.01.13)

Кончаловский использовал выражение маркетинговый инструмент, в котором первое слово является иноязычным словом и термином, а второе – номинацией с неопределённой семантикой, используемой для названия конкретного явления, оба случая являются типичными средствами эвфемизации речи. Журналист преобразует это словосочетание в дисфемизм человек денег, лишённое вуалирования негативной составляющей значения.

Евгений Додолев использует иронию как средство непрямой оценки слов и действий адресата, а также самоиронию как способ снижения коммуникативного дискомфорта в конфликтной ситуации. Примером иронии тележурналиста является интервью с Владимиром Жириновским.