Секс, наркотики и спинальная амиотрофия

Мы есть свет вселенной. Мы есть одно. Мы есть любовь. Мы есть альфа и омега.

Ах! Сильным рывком выплёскиваю из себя всю обиду и злость. Ах! Боль и одиночество покидает меня. Ах! Материализованный поток божественного света вытекает из меня. Я – дзен. Я чувствую колебания энергии вокруг меня. Я не здесь. Я нигде. Мой ослабший член выскальзывает из Лизы. Её голова лежит на моей груди. Я люблю тебя. У нас всё получилось. С тобой у меня всегда всё получится. Темнота распадётся бессильной перед светом твоих глаз.

А куда деть презерватив, спрашиваешь ты. На люстру повесим, отвечаю я.

***

Новость

Задумчивая и печальная, клубок мыслей и нервов, ковыряя свой жестковатый чизкейк Дарья Дмитриевна переходит к самому главному. В общем он всё подписал. Его приняли на месте, с грузом. Он сначала попробовал убежать, а потом начал давать признательные показания. Три грамма амфетамина. Это тянет года на три – четыре. Даша, что можно сделать? Уже ничего. Он пошёл сотрудничать со следствием, теперь он точно сядет, вопрос лишь насколько. Он вроде начал собирать деньги на адвоката. Ах да, самое главное. Он не хочет говорить семье. Говорит, я лучше сяду, чем признаюсь во всём родителям и не смогу смотреть маме в глаза.

Я сжимаю кулаки, давлю накатившую волну злости. Дурак. Инфантильное рыцарство. Испорченный пасынок Рублёвки. Расстроить маму страшнее, чем сесть на бутылку российского правосудия. Я чувствую себя виноватым. Мы курили вместе. Я знал, что он юзает почти ежедневно. Ну как так! Он всегда был такой осторожный, никогда не брал больше веса, тянущего на административку. А тут пошёл в лес поднимать закладку для тусовки. И попал на наряд ментов.

Мой телефон снова подсвечивается строкой «Лиза», скидываю во второй раз.

Даша, что дальше? Какой алгоритм? Ну сейчас пока следователь дергает его каждый день, задаёт вопросы. Ему повезло, обыск дома не производили, так, вызвали на следующий день к себе, он нарисовал карту квартиры, потыкали ручкой – а что здесь, а что там, он описал, по бумажкам обыск был. Повезло, что попались ленивые. Да и он весь такой интеллигентный, в институте учится. Если бы его утро началось со звонка в дверь, он бы уже сейчас сидел в СИЗО – на кухне в духовке у него лежало кое-что ещё, расфасованное. Собственно, это теперь его единственная надежда, если вдруг очень-очень сильно повезет – и попадется хороший адвокат, возможно дадут условку. Ну тут много факторов, какой прокурор, кто судья. А Ванечка сейчас бегает по универам и работам, берет характеристику для следователя.

Многозначительно смотрю в немигающие Дашины глаза. Прочищаю горло. Этой стороны Дашиной жизни мы обычно не касаемся, я лишь иногда ограничиваюсь вопросом всё ли там в порядке. Большие проблемы в её жизни всегда приходили именно из этой области. Проблемы с законом в том числе. Кхм, Даша. А ты по своим каналам можешь как-то замять ситуацию? Может быть можно денег дать, ну как-то ведь такие дела решаются? – Поздно. Он уже подписал признательное. И принял предложенного адвоката. Глупость на глупости. Теперь он собирает деньги, чтобы государственный адвокат – стал его адвокатом. Вот такая история.

Новый звонок. Не выдерживаю. Беру трубку. Да? В Парке Победы, сидим, как говорил. Ничего, в кафе сидим разговариваем. Долгая вынуждающая пауза. Волна ужаса. Зачем? В смысле втроём погуляем? Милая, ты ведешь себя неприемлемо. Нет никаких проблем, хорошо. Не кричи. Лиза. Лиза. Я позвоню, как мы закончим. Я позвоню. Гудки. Бросила.

Удивленный Дашин взгляд. Галдящие туристы из Японии за соседним столом. Остывшая паста, посыпанная тем, что в Шоколаднице называют пармезаном. С того момента, как мы начали встречаться с Лизой, отношения с Дашей резко наладились. Моя потребность любить больше её не утруждала, Даша же попала в ситуацию, где она теперь без задних помыслов могла наслаждаться плодами нашей дружбы. Наша запланированная прогулка по Парку Победы была омрачена двумя событиями, двумя утренними разговорами. Дашей с Ваней, и моим с Лизой. Ваня был в панике. Лиза в холодном гневе. На Ваню нарвался патруль и принял его с наркотой, на Лизу напала ревность, ужалившее в незажившее от прошлых отношений сердце. Даша успокаивала Ваню. Я пытался успокоить Лизу. Я с ней полностью честен, я рассказываю ей всё. Она знает, что я был влюблен в Дашу. Она знает, что безответно. Она знает, что мы теперь только друзья, и то, лишь когда разговариваем. Она знает, что я поехал встречаться с ней. Она спокойно относится ко всем моим друзьям и знакомым. Она даже Юлю может со мной спокойно обсуждать. Обычно. Но сегодня какие-то планеты вошли в неправильные дома.

Новый звонок. Моя хорошая. Почему ты плачешь? Успокойся, пожалуйста. Хорошо, хорошо приезжай. Да, давай, через пол часа встречу тебя у цветочных часов. Люблю тебя, не накручивай себя. Пока. Прости, Дашенька. У неё видно какой-то совсем напряг в семье, это не типично для неё. Она захотела приехать, я думаю нам лучше разойтись до этого, она в сильных эмоциях и не совсем адекватно реагирует, извини меня. Давай попросим счёт. Извини, что так мало пообщались. Но я был всё равно рад тебя увидеть. Как у тебя самой дела?

«Как у тебя самой дела?» – могло значить что угодно. Как твоё здоровье? Ты не умираешь? В шестнадцать лет у Даши произошел несчастный случай, завершившийся приземлением на гору снега с высоты седьмого этажа. Дашу спасли, она даже самостоятельно передвигается. Только время от времени теряет сознания в общественных местах и вынуждена ежедневно колоть какую-то необходимую дрянь. Как твои родители? Всё ещё скандалят, не принимая твою ориентацию? Дашино сердце разбивали не только роковые красавицы, не смеющие переступить через тонкую грань гетеронормативности, но и знаменитые родители, отвергающие саму идею, что их умница красно-дипломная дочь может быть **********. Мы не ковырялку растили. Это у тебя временное, это пройдёт. Но это не проходило и скандалы в семье продолжались. Как дела в «конторе»? Следствие не беспокоит?

Даша с детства была умна и изобретательна. Столкнувшись в пубертате с людьми, ослепленными большими деньгами и белым порошком, Дарья придумала некоторое изящное решение, позволившее одновременно и обезопасить транспортировку и увеличить трафик. В результате, никогда не находясь в эпицентре криминального мира, зная лишь через знакомых-знакомых серьёзных людей, Дарья несколько раз оказывалась под угрозой серьёзных статей с большими сроками. Однажды дело зашло настолько далеко, что Дарья приехала ко мне в Школу-студию прощаться. На следующий день, суд признал обворожительно накрученную в мелкие золотистые кудряшки Дарью, феноменально разыгрывавшую роль о несчастной любви к одному из уже сидящих членов конторы, полностью невиновной. Возможно, помогла розовая кофточка с котиками, создающий образ такой невинной и глупенькой куклы, что присяжные никогда в жизни не распознали бы в ней гения наркотрафика. А возможно помогла очень большая взятка. Мне не до конца были ясны отношения конторы с Дашей, но одно можно было сказать точно – эти люди своих не бросают.

Впрочем, Даша всегда обладала бурным воображением и излишней склонностью к драматизму, что и привело её на сценарный факультет ВГИКа. А потому, любая история о её прошлом, весьма вероятно является лишь Дашиной попыткой убежать от рутины. Писателю нужен читатель. Сценаристу – верующий в любые вымыслы друг. Человек сам создаёт своё будущее. В случае Дарьи, весьма вероятно и прошлое. Весеннее солнце клонилось к закату, отливая золотистым лучом на Стелле Победы, подчеркивая своими размерами не столько величие народного подвига семидесятилетней давности, сколько сексуальные комплексы её скульптора. Вот так же года три назад мы сидели с Дашей всё в том же кафе, предварительно гуляя по парку и держась за руки. Я почувствовал тогда очень многое, Даша – ничего. А затем снедаемый, не столько ревностью, сколько завистью выслушав Дашину исповедь о злоключениях с любовниками и любовницами, ошарашил её признанием глубинного чувства. Ревность – это когда ты не хочешь, чтобы кто-то другой ел с твоего стола. Зависть, это когда тебя не приглашают туда, где уже многие отобедали. Выпитый пуэр отбивал кофеиновую чечетку на моём сердце, и потому нам пришлось экстренно покинув заведение отправиться глотнуть свежего воздуха. А затем, Дарья в очередной раз объясняла мне, почему это невозможно. Ну смотри, мы будем целоваться, вероятно даже несколько раз переспим. Но это не то, что тебе нужно. У меня нет к тебе ни романических, ни эротичных чувств. Совсем. Это будет мучение для тебя. Я со всем соглашался. Я не слышал её от слова совсем. Мы долго-долго говорили, Даша хотела сделать это как можно более обстоятельно, чтобы я понял, что она права. Я же с того вечера запомнил только обидчивое папино ворчание, мол, подставил я его, обещал вернуться на парковку на два часа раньше. А он меня всё время ждал в машине, игнорируя звонки с работы. И теперь несколько домов будут спать с неработающими домофонами.

Приближалась минута Лизиного появления. Инстинкт самосохранения подсказал Даше точный момент, когда надо ретироваться, а я остался ожидать Лизу, призывая мне в помощь все силы природы и доставшееся от моих забытых предков еврейское терпение. И вот маленькая фигурка в знакомом пальто отделилась от толпы прохожих и устремилась в мою сторону. Ещё за несколько метров до нашей встречи, я заметил бушующую черную тучу на несколько метров разверзнувшуюся над головой моей девочки. Это была не Лиза. Она вообще не понимала, где она и что происходит. Её несла чёрная туча, подхлёстывая молниями уязвляющих фантазий. Действовать нужно было быстро. Я широко развёл руки, представляя, как моё тело превращается в пуховую подушку, в белую комнату с мягкими стенами. Вот белая комната обволакивает чёрную тучу. Лиза, моя хорошая, что случилось? Отрешенный взгляд боли. Комната содрогнулась от удара тёмного фрактала. Девочка моя, всё хорошо. Комната начала сжиматься. Лиза, посмотри на меня. Пока ещё не слышит. На заплаканных глазах блестят редкие весенние снежинки. Милая, я люблю тебя, ты слышишь, это я, твой Базь, твой Женя, твой Кавот. Из далёкого темного туннеля, где-то на самом дне Лизиных глаз, на краешке затуманенного сознания мелькнул знакомый силуэт. Посмотри на меня, дай мне лапу. Неуверенно протягивает мне свою руку. Теперь надо медленно вытянуть её из тумана. Тёмный зверь в белой комнате начал терять свою силу. Медленно притянул её к себе и попытался согреть холодные щёчки поцелуями. Всё хорошо, я рядом, я люблю тебя. Ты слышишь меня? Медленно водит головой. Взгляд затравленный, израненный, но уже не агрессивный. Внутренняя тьма рассеялась, оставив изнасилованную Лизину душу пожимать последствия демонического фестиваля. Она была потеряна и обессилена. Победив демона ревности, пора было переходить к следующему шагу. Теперь надо накачать Лизу любовью. Мои руки прижимают её ближе, помещая маленькую рыжую фигурку на моих коленях, губы как заведенные то повторяют магические заклинания, то исполняют дионисийские ритуалы. Я люблю тебя, всё хорошо, я с тобой, я не сержусь на тебя, всё в порядке, моя маленькая, моя любимая, моя хорошая, я рядом, ты со мной, Базя с Базей, лапа в лапе… Я заговариваю Лизу, я возвращаю ей энергию нашей любви. Поцелуй в щёку, поцелуй в глазки, поцелуй в губы, новый раунд заклинаний, поцелуй в другую щёку, поцелуй в глазки, поцелуй в губы…

Полусонная Лиза сидит на подлокотнике моего кресла, всем своим телом прижимаясь ко мне. Её губы сопят нечто нежное и туманное прямо мне на ухо. Уворачиваюсь от попытки поймать меня зубами. Это хороший знак, если начинает баловаться, значит возвращается в норму. Нельзя меня кусать, когда я за рулём! Ты за джойстиком! А ты сейчас пешком пойдёшь! Притихла, притаилась. Я везу её вдоль Кутузовского проспекта, от Парка победы до самого Кутузовского МЦК. На электроколяске это минут двенадцать полного хода в одну сторону. Только там по подземному переходу можно пересечь Кутузу и выйдя наружу, отправиться ловить сто пятьдесят седьмой, который домчит нас до дома. На остановке немноголюдно, протискиваюсь на место для коляски, не прекращая держать Лизу на коленях. Она сегодня такая маленькая, она может заблудиться, если отпустить её руку. Как алкоголик после бурной ночи по мнению Венечки Ерофеева на утро представляет одно сплошное малодушие, так и моя возлюбленная после приступа бурных эмоции нуждается в любви, ласке, заботе и принятии. Я бы ещё и ремня добавил к этому списку, но про её поведение мы спокойно поговорим после, когда придёт час обсуждения доверия в наших отношениях и возведения новых договоренностей.