Целомудрие миролюбия. Книга третья. Миротворец

Душа миротворца полностью прояснилась в просторной комнате. Двое крепких мужланов держат его руки, один за левую, другой за правую, сам Михаил стоит на коленях. В голове ощущается резкая боль, чувствуется тепло кровяных подтеков. По правую сторону стоит кротко и молчаливо, скрестив руки на груди его возлюбленная. А впереди грозно сложив руки за спину, стоит Венедикт, пристально взирающий на своего поверженного врага.

Комната изобилует всевозможными орудиями для убийств. Оружие висит на стенах, другие экземпляры, словно в музее спрятаны под стекло, наблюдая всё это, Михаилу стало противно здесь находиться, но он ослаб, и двое верзил определенно не позволят ему шевелиться.

– Как тебе здесь, Михаил? Будь как дома, и ни в чём себе не отказывай. – произнес и засмеялся антихрист во весь голос, отчего женщина содрогнулась. – Я многими десятилетиями собирал эту коллекцию, взгляни, сколь ужасна фантазия человеческая, сколь изощрена она на пытки, всё это создано для сильных и смелых мужчин, но не для тебя, конечно. Тебе противно всякое оружие и ты никогда не возьмешь его в руки. Но я это исправлю. – Венедикт обвел жестом помещение. – Я предлагаю тебе убить меня любым этим оружием. Убей меня, князь Михаил, святой защитник народа Божия. Избавь мироздание от антихриста, и только представь, каким героем ты станешь для всего человечества.

Михаил, молчаливо наблюдал за Венедиктом, он молился.

Тем временем Венедикт слыл нетерпением и горячностью, зло переполняло его, безумие искрило в глазах искусителя. Он резко подошел к миротворцу и, схватив того за шею, сорвал с него нательный крестик, оборвав нить. Затем взял огнестрельное оружие внешне похожее на револьвер и, протянув обе руки, предложил Михаилу крест или орудие для убийства.

– Выбирай из двух орудий казни. Сегодня я дарую тебе последний выбор. Готов ли ты покончить с вселенским злом раз и навсегда?

– Я выбираю крест, ибо это символ жертвенности, искупления и спасения. – хрипло произнес Михаил. – Я никогда не совершу убийство, мне противен грех насилия.

– Даже если этот один грех спасет миллионы жизней? – лукаво вопросил он.

– Любая жизнь бесценна. Господь сотворил тебя и Ему одному решать судьбу твою. – смиренно ответил Михаил.

– Наивный глупец. – возразил Венедикт. – Я зло, потому сотворен не Богом, но дьяволом. И ты не сможешь одолеть меня, я бессмертен, там, где побеждается один грех, восстают многие другие, злей и коварней прежних. Покуда люди презирают заповеди данные им Богом, я буду средь них, я там, где совершается грехопадение. И убив тебя, прямо сейчас, я исполню пророчество. Вот только я придумал нечто лучшее. Ты не станешь мучеником, так как умрешь не от моей руки, а из-за автокатастрофы, о которой всем уже известно. Для всех ты погиб, тебя больше нет, и о тебе вскоре позабудут. И никто не помешает мне обольстить всех людей на земле и когда явится твой Спаситель, никто не выйдет встречать Его. Для всех я стану мессией, а Христа отвергнут, и Он с позором возвратится на Небеса.

Михаил хотел вспылить обличительной осуждающей речью. Но он промолчал, он смирился, впервые в жизни почувствовал покой Божий.

– Не ожидал я от тебя подобную безвольную реакцию, значит я не всё предугадал. – посерьезнел злодей. – А теперь, пришло время для главного события последних времен, ибо после начнется всё новое. Скоро само понятие греха исчезнет, посему, бедный Михаил, ты произносил те высоконравственные речи зря. Напрасно ты вразумлял людей, призывая их к целомудрию и миролюбию. Только мы с тобой вдвоем во всём мире обладаем истинным зрением и слухом. Но ты же знаешь, у меня иное мнение насчет морали. – затем Венедикт холодно выкрикнул – Я распну тебя, Михаил, ведь ты заслужил позорную казнь.

Следующая сцена в этой оружейной комнате сталась чудовищной и неприятной. В комнате повисла зловещая тишина. Михаил приготовился к исходу души своей, душа его рвалась из уставшего тела, он желал расторгнуть земные путы, моля Господа о прощении грехов своих. Он искренно жалел сего безумца, который не великий обольститель, а простой убийца жадный до власти и денег. Михаил не думал, что всё закончится вот так, нелепо. Часом ранее он выступал перед людьми с проповедью, ныне же, он готовится расстаться с плотью бренной. Неужели таково его предназначение? Неужели вся его земная жизнь была прожита ради одного этого момента? Миротворец всюду говорил о миролюбии, стремился к уничтожению оружия, но ныне дуло пистолета направлено на него самого. Но он, ни о чём не сожалеет, ибо он не совершил грех насилия, не убил человека, не нарушил заповедь Божью.

Венедикт приказал охранникам поднять Михаила в воздух и те исполнили его повеление. Так миротворец повис, вытянув в стороны руки. Когда Венедикт увидел это распятие, тогда-то он и выстрелил в стопы Михаила, резко и умело нажал на курок, почти не прицеливаясь, два метких выстрела пронзили насквозь ноги миротворца. Затем также мгновенно прицелившись, Венедикт выстрелил ещё два раза, тонкими пулями, будто гвоздями, пронзил ладони Михаила. Словно пригвожденный к невидимому кресту, Михаил лишь застонал от резкой боли в конечностях, они потеряли чувствительность, ибо обильно стали кровоточить. Но недолго радовалось антихристианство казни праведника.

Когда Венедикт приготовился нанести последний выстрел в грудь миротворца, боковым зрением он заметил нечто неожиданное для себя и крайне опасное обстоятельство. Его невеста, видя все эти зверства, решила насильственно покончить со всем этим злом, отчего она взяла с полки большой тяжелый меч и, замахнувшись им, ударила Венедикта почти вслепую, куда попадет. И тот только успел укрыться рукой. Лезвие скользнуло по его руке и задержалось в кости, но вот острие меча угодило прямиком в шею. Женщина, будучи физически слабой, не сумела сильно ранить Венедикта, однако задела жизненно важную артерию.

Увидев своего хозяина поверженным, охранники бросили на пол искалеченного Михаила, и поспешили обезоружить свирепую женщину. Венедикт также бросил оружие и схватился руками за шею, после повалился на пол, чувствуя, как жизнь уходит из его тела вместе с красной влагой.

– Уведите её отсюда, я не желаю видеть предательницу! – хрипло вскричал поверженный правитель.

Венедикт и Михаил остались вдвоем, такие беззащитные, поверженные, умирающие. Только два грузных тела посреди комнаты, двое соперников, праведник и грешник, которые вот-вот предстанут пред Богом.

Венедикт безнадежно подполз к Михаилу. Насмешка в очах лукавого пропала, появился страх. Неужели и он оказался не прав и ему суждено сгинуть с лица земли, и никто не вспомнит о великом правителе? Неужели полубог погибнет от слабой женской руки? Терзали оные думы властителя дум.

– Что ты натворила, любимая. Ты стала убийцей. Я думал, что ты изменилась. – негодовал Михаил, он слабел, но сохранял ясность души.

– Она сделала то, на что ты оказался не способен. Я же тебе говорил, что люди не могут обойтись без насилия, они все свои проблемы решают насилием. – простонал Венедикт.

– Но я невинен пред Господом. – ответил ему Михаил.

Венедикт подполз ближе и склонил главу перед своей жертвой.

– Раз ты столь праведен, так люби меня, заклятого врага своего. Будь братом мне. – умолял Венедикт. – О той безначальной любви поучал тебя Господь. Не ты ли говорил о важности каждого человека. – тут он захрипел. – Так исцели меня, князь Михаил, только помолись своему миролюбивому Богу и исполнится всё, о чём ты у Него попросишь.

Михаил воззрился на врага своего и не испытал к тому никакой ненависти или злобы, только сострадание и жалость он ощутил. Он увидел в нем себя, а себе он желает исцеления, он любит себя, потому и этого человека полюбил.

– Не искушаю Тебя Господь мой, но милости прошу, исцели душу грешного человека сего. – молитвенно произнес миротворец.

– Я убил тебя, я отнял у тебя всё, я предал твое имя забвению, а ты молишь о прощении грехов моих. Кто ты такой? – безумно бормотал Венедикт, он потрясенный лежал и взирал на пронзенные руки Михаила.

– Смилуйся над ним, Господи Иисусе Христе Сыне Божий, молю тебя, спаси. – взмолился Михаил и казалось это были последние слова произнесенные им на этой грешной земле.

Оное событие, описанное столь скоротечно, весьма значительно и является эпицентром столкновения добра и зла. Таким образом, в лице Михаила выразилось христианское учение о миролюбии. Оная завершающая картину сцена символична. Добродетельность миротворца не смогли сломить ни пытки, ни страх смерти. Безусловно, произошедшая казнь была глумлением антихристианства над защитником народа Божия, оно хотело погубить праведника, но одна женщина нарушила планы злодейские. Она совершила грех насилия, за который Михаил укорил её, но рассудок той женщины настолько помутнел, отчего та не смогла спокойно взирать на пытки невинного, она надломилась, в ней восторжествовал ветхий человек, который если не может разумно справиться со сложившейся ситуацией, прибегает к беззаконным методам. Так ребенок, боящийся паука, убивает его, дабы прекратить страхование своё, убийство это своеобразный конец, не для жертвы, но для обидчика. Пророчество исполнилось, Венедикт оказался ранен в шею, ибо предначертанное всегда сбывается. И для него миротворец поступил ненормально, впрочем, и для многих других. Ведь многие позабыли о любви христианской, о прощении, только ветхие люди готовы мстить, карать, готовы совершать возмездие, приговаривать к суду человеческому, тем самым они примиряют на себя Божью власть над людьми, они начинают почитать себя равными Богу и тем они ни чем не лучше антихристианства. Минуя страдания, Михаил не причинил вред человеку, доказав тем самым сколь сильно в нём миролюбие, сколь самоотверженно он готов пострадать за веру Христову. Ибо человек, идущий на войну и творящий насилие, не исполняет заповеди Божьи, тот военолюбец не готов принять мученическую смерть, он готов убивать ради спасения собственной телесной жизни. В любой войне нет ничего божественного, но есть лишь дьявольское. Любовь к врагу никогда не позволит навредить обидчику или захватчику, любовь к врагу это удел сильных, мужественных и долготерпеливых. Иные же готовы сделать грех из-за трусости, из-за страха быть униженными. Так Михаил стал для христианского народа символом милосердия, равному которому в нынешнем веке ещё не бывало, он пожалел своего врага, проявил милость к врагу всего рода человеческого, тем самым воодушевил тысячи людей, многих тем самым научил миролюбию. Однако злонравные церковные фанатики извратившие учение Христово в сердце своем, безусловно, осудили поступок Михаила, ибо они желали гибели всякому, кто, по их мнению, достоин смерти по делам зла. Но народ Божий узрел в том милосердии Михаила подлинное Божье произволение. Истина восторжествовала над неправдой.

Притча о непротивлении

Однажды прибежал сын к отцу и говорит: “Можно я дам сдачи своему обидчику, можно я на его удар, ударю в ответ?” На что мудрый отец сказал сыну: “Нет, сынок, сего нельзя делать, ведь ударив в ответ, ты тем самым не только себе худо сделаешь, но и своего обидчика злее сделаешь. Вот он ударил тебя, ты в ответ ударил его, затем снова он тебя, после ты, и так покуда один из вас не заплачет, не выдержав столько побоев и боли. В то время как ты, увидев его слезы и страдания, сам расплачешься от угрызений совести и жалости к врагу. В итоге вы оба станете унывать. Поэтому если он ударит тебя, то промолчи, а лучше улыбнись ему в ответ, либо скажи ему доброе слово. Ведь насилие дело дурное. Вот представь если бы Господь наделил вас бессмертием телесным, и вы бы не чувствовали страданий и боли. Представь эту картину: он тебя ударяет, ты бьешь его в ответ и так вечно. Я бы не хотел такой вечной жизни, впрочем, и в этой земной жизни безумства вражды быть не должно. Отвечай на всё зло, которое тебе чинят добром и любовью. Ибо в вечности можно только любить”.

Глава одиннадцатая. Ангельские песнопенья

Промерзлый дождь омывал улицы столичного города. Проливными потоками текли пыльные мутные ручьи, всюду чувствовалось приближение осени. Улицы и бульвары слыли беспокойством, всюду неприкаянно бродили блуждающие толпы. Но здесь не слышны крики, либо громкие лозунги. Гробовая тишина сковала звуки города, только бьющие дождевые капли гнетуще барабанили военный марш. Всюду производилась мобилизация и по улицам вышагивали солдаты в камуфляжной форме, они присягнули на верность новому правителю, невзирая на то, кто он и каковы будут его приказания.

Они мокли под дождем, не понимая, что оная влага это слезы людей коих им предстоит погубить. Это их собственные слезы и слезы их родителей. Бездушные марионетки, они маршируют, становясь безликой массой. Но вот один военнослужащий отстал от своей роты, ибо к нему подошел белокурый мальчик и, не говоря, ни слова, указал на тело мужчины, лежащего в луже посреди тротуара. Некая машина недавно привезла его сюда и оставила умирать. Солдат засомневался, стоит ли вмешиваться во всё это, так как в нынешнее время встретить смерть на улице обычное дело, тех, кто отказался от клейма, лишали работы, лишали свободы, а кого и жизни. Однако мальчик не унимался, продолжая теребить рукав солдата, и почему-то солдат почувствовал, что нужно подойти и выяснить, что же произошло с этим человеком. Но если он отстанет от своей группы, то будет наказан, более того, его могут назвать дезертиром, ибо ныне нравы сделались жестокими.

Но тот человек послушал глас совести и подошел к лежащему бедняге и, перевернув его, дважды ужаснулся. Сначала солдата испугали раны на руках и ногах незнакомца, затем он устрашился, когда узнал личность поверженного Михаила, которого недавно признали погибшим в автокатастрофе. Все государственные телеканалы вещали об этом, молнией распространялась оная трагическая весть, ещё более расколовшая общество, одни отвратились от выбранного правителя, другие даже порадовались смерти смутьяна и бездельника прозванного в народе – миротворцем. Сильно было удивление солдата, увидеть израненного еле дышащего Михаила лежащего посреди улицы. Этот жалостливый мужчина средних лет с редким именем Серафим, не случайно отыскал Михаила. Не страх когда-то отвратил Серафима от военщины, но речи Михаила о миролюбии помогли обрести ему истинную веру, вид сего мученика пострадавшего за веру Христову окончательно вразумил его.

Неизвестный светлый мальчик тем временем убежал далеко вперед и словно указывал на расположение укромного места для укрытия. И Серафим решился отнести Михаила куда угодно, лишь бы не оставлять его здесь на растерзание безбожников. “Если миротворец и испустит дух, то точно не в этой луже” – думал благодетель, взваливая на свои плечи легкое тело Михаила, ибо тот потерял очень много крови, лишился чувств и пребывает нынче в забытье на границе между мирами. Длинные волосы закрывают его лицо, отчего прохожие принимают Михаила за священнослужителя избитого новым порядком, ведь антихристианство обещало истребить всех религиозных людей, не поддерживающих нынешнюю власть зла, и оные слова лукавого исполнялись. Никто сему злодейству более не удивлялся, некоторые вовсе не вмешивались в происходящее бесчинство нравов, посему Серафим без труда добрел до Архангельского храма, туда, куда указывал белокурый мальчик, вскоре исчезнувший внутри величественного собора.

Внутри оказалось пустынно. Окромя отца Арсения, тело Михаила никто не помог ему перенести в алтарную часть храма. Михаил не священнослужитель, и к тому же он окровавлен, отлучен от церкви и ему, безусловно, не подобает по всем церковным правилам здесь находиться. Но священник решил укрыть своего друга от расправы в алтаре, дабы уберечь и спасти Михаила от большего унижения.

Ныне бледный и окровавленный Михаил лежит на полу между алтарем и жертвенником, а отец Арсений суетится рядом с ним, не зная, что предпринять. Наконец священник бессильно в слезах падает на колени и взывает молитвенно к Богу, прося у Владычицы Небесной исцеления сего раба Божия Михаила. Знает, что предначертанное свершилось, и антихрист погубил защитника народа Божия, дабы люди узрели деяния дьявольские в истинном свете. В то же время священник просит о милости, о том, чтобы Михаил продолжил свое служение для избранных и заблудших.

Серафим также молится в другом пределе перед иконой Николая Чудотворца.

Ангельские песнопения отражаются от стен и воспаряют под куполом храма. Благоговение словес зависает в воздухе, растворяясь в пламени свечей.

Михаил отворил усталые веки, его зрение прояснилось, и он узрел лик Спасителя Вседержителя, то была настенная роспись, исполненная на потолке в алтарной части собора. Правая длань Христа застыла в благословляющем жесте, а левая держит раскрытое Евангелие, в котором написано “Заповедь даю вам новую, да любите друг друга”.

– Я исполнил, Господи, повеление Твое. – изрек болезненно Михаил.

К нему подбежал отец Арсений и приподнял его главу, осмотрел руки и ноги поверженного.

– Михаил, благодари Господа за исцеление ран твоих. Они зарубцевались. Один человек с ангельским именем принес тебя сюда, обнаружив лежащим на земле посреди улицы.

– Значит, он подумал, что я умер или скоро умру. Либо Венедикт сжалился и отпустил меня. Но её, что он сделает с любимой моей? – завопил миротворец.

– Тише. – посоветовал ему священник. – Господь ещё никого не оставлял в беде, она жива и обязательно покается. Главное что Он тебя сохранил для нас, ведь начались страшные времена. Вновь гонят и проклинают христиан, отчего многие из них бояться и близко подходить к дому Божьему. Собираются войска, скоро разразятся ужаснейшие по масштабу войны.

– Если бы люди послушали меня, всего этого не было бы. – молвил миротворец.

– Да, но представь, сколь люди воодушевятся, узнав о твоем чудесном исцелении. Им нужен защитник. Им нужен ты. – горячо убеждал своего друга священник.

Михаил не ответил, он ослаб и впал в дремоту. Отныне храм станет его убежищем, центром духовного сопротивления, сей место станет прибежищем для избранных, коим необходимы ободряющие проповеди и душеспасительные наставления.

Отец Арсений с помощью Серафима, стал выхаживать миротворца со всем тщанием и заботой. Михаил покидал алтарь только лишь по естественной нужде и чтобы омыться. Его носили на руках, ибо стопы его были повреждены. Вскоре Серафим раздобыл костыли, и Михаил теперь мог передвигаться самостоятельно. Богослужения в храме продолжились, во время оных Михаил вставал на колени и молился вместе со священником, нисколько не мешая тому служить литургию. Михаил вслушивался в проповеди священника и учился у него слову праведному.

Прихожане сильно рисковали, приходя на богослужение, ибо повсеместно продолжились гонения. Когда произошла коронация Венедикта, чудовищные и безбожные законы вступили в силу. Отныне общество очищалось от так называемой сектантской религиозности и ханжества. Всюду стала прививаться глобализация, оное объединение новых свободных людей, которые немедленно разрешили многие грехи, узаконили человеческими законами блудников и пьяниц, узаконили оружие, доносы и клевету. Так пропаганда ложной свободы работала не по часам, но поминутно отравляла человеческие умы. Грешники торжествовали, аплодируя антихристианству, но не к грешникам оно пришло, но для истребления праведников. Несогласную с земной властью меньшую часть церкви, как единственный оплот морали и этики, притеснили, обвинили в бездоказательных преступлениях и тем очернили её, но не победили. Остальная часть церковного большинства обманулась, сдалась, пала. Венедикт со шрамом на шее стал для них мессией, пророком, олицетворением светлого будущего, а для ученых он стал символом прогресса и нового витка эволюции, следующей ступенью развития.

Михаил не ощущал себя виновным в чем-либо, напротив, он был уверен в правильности своих поступков. За один год проповеди изменился он сам, изменился мир, изменились люди. Правда мировоззрения может быть нравственной, либо безнравственной. Христос сотворил души человеческие, посему они по естеству и существу христианские, что означает единое начало в Боге, что подразумевает единение душ во Христе. Но откуда тогда появились другие мировоззрения, или точнее испорченные изувеченные порой извращенные мировоззрения? Ответ, всегда прост, ведь где искажается христианство, там видны козни дьявольские. Грех всегда губителен, потому страдают блудники от блудодейства своего, убийцы мучаются от насилия своего, но не понимают сего зла, они обманывают и оправдывают сами себя, читают и слушают лжецов и умирают в скверне и в неведении. Нравственность определяет не общество, склонное к обогащению, к воинственности, к пренебрежению моралью, нравственность раз и навсегда определил и установил Бог, и Его нравственность совершенна.

Михаилу предстояло собрать всех верующих во Христа Спасителя конфессиональных и внеконфессиональных христиан. Год его проповеди остался позади, осталось ещё два с половиной года, столько ему было отведено на проповедование слова Божия. Раньше он сомневался в своей избранности, исключительности, но ныне он уверовал в истинность своего вышнего предназначения. Безусловно, его действия подвергли критике, даже обвинили в возвеличивании антихристианства, якобы он своей ненасильственной борьбой со злом, навел ненависть на всех христиан. Иные не слушали те бредни, но видели в деяниях Михаила только доброжелательные миролюбивые мотивы, ведь миротворец не совершил зла, не убил Венедикта, но просил его одуматься и раскаяться. Любовь и смирение чувствовали люди в миротворце, даже врагов своих он не ненавидел, но напротив, желал тем только добра и вразумления.

Весть о возвращении миротворца разлетелась по всему миру, и, узнав о том, многие люди ободрились, и начали мирно духовно сопротивляться злу. Так духовность боролась любовно с безбожием, добродетель боролась смирением со злобой, люди исполняли Христово наставление, отвечали на гонение и насилие только любовью, и тем сохраняли невинность свою, произносили слова миролюбивой Истины.

Глава двенадцатая. Памятник нетленный любви бессмертной

“И будет поступать царь тот по своему произволу

и вознесется и возвеличится выше всякого божества,

и о Боге богов станет говорить хульное

и будет иметь успех, доколе не совершится гнев:

ибо, что предопределенно, то исполнится”. Пр. Даниил 11;36

Совершенство индивидуальной личности определяет нравственное и религиозное состояние всего человечества. Христианин преображает самого себя, дабы затем собственным примером преобразить весь мир, дабы вразумить ближних, добродетельно воздействуя на души людские. Только ложные учения подталкивают гордецов к изменению других, прежде усовершенствования самого себя. Так насильственное насаждение веры приводит ещё к большему безбожию. Ибо насилие губит всё доброе, все добрые начинания оканчивает. В мире действует закон преемственности рождения, так зло порождает злое, а добродетель порождает род добра, посему против зла бороться, можно только вооружившись миролюбивой любовью. И люди о коих пойдет в дальнейшем речь, доказали свою любовь самопожертвованием и своею верностью Господу Иисусу Христу.

Тем временем, бывший солдат Серафим возглавил антивоенное движение. Он идеологически был солидарен с миротворцем, однако его методы воздействия на режим всеобщей военщины были далеки от созидания. Он и его подручные всячески указывали на греховность и преступность всего военного ведомства, отчего громили военкоматы, обливали солдат красной краской, показывая тем самым кровавую цель всего воинства, также жгли зеленые мундиры, но не совершали насильственных действий. А вояки, напротив, отвечали на любые провокации миротворцев, как они привыкли, как их научили в армии, выступали палачами и разбойниками, которые давным-давно утратили ум и совесть. Интеллигенция также осознала правдивость слов Михаила о миролюбии и потому всячески сопротивлялась всему грубому и безнравственному. Так вскорости Серафим обрел популярность среди думающей молодежи, многие из которых отказывались служить в армии, они отказывались быть убийцами и безбожниками, и исполнение заповеди Христовой непротивления стала для них важней земного ложного благополучия. Подобных молодых людей судили, арестовывали, унижали, самых строптивых из них убивали, но они не сдавались, ибо они были истинными героями. А истинный герой тот, кто никогда не берет оружие в руки свои.

Дальнейшая судьба Серафима доподлинно неизвестна. После крупномасштабного гонения на миротворцев его освободительное движение от ига военщины ушло в глубокое подполье.

Земная жизнь священника Арсения окончилась мученической смертью. Поклонники Венедикта узнали о возвращении Михаила и стали повсеместно искать местонахождение миротворца, они обыскивали все церкви, попутно разоряя и разрушая оные храмы. В Архангельскую церковь злопыхатели нагрянули неожиданно, со двора были слышны их крики богохульные и непотребные возгласы. Отец Арсений услышал звуки вторжения, будучи в алтаре, вместе с Михаилом. Он подошел к тому и негромко, тихо с улыбкой благодушия произнес: