Puzzle

Его прозорливость застала меня врасплох: “Да нет, ничего. Спасибо.” – промямлил я.

Девушка в рубашке с собранными в пучок волосами на затылке, за стойкой напротив: “Чем Вам помочь?” – чувствовалось, что ее сознание тщательно пытается что-то спрятать – но проскользнувшее дрожание в голосе выдавали ее.

Я оказался рядом с туристом, а от нее меня отделяла стойка. Аккуратный лист бумаги движется в ее направлении.

Ловкий толчок открытой ладони и чашка дымящегося кофе скользит к ее левой руке. Пальцы сжимаются на кайме блюдца. Теперь ее левая рука чуть выпрямляется, сдвигая чашку в направлении туриста. А указательный и большой палец правой руки касаются листа бумаги.

Стрелка часов человеческой жизни задрожала в стремлении отмерить секунду жизни – возникшей незримой связи трех человек.

Турист ловко ухватился за кайму блюдца.

Для стрелки часов это было точкой невозврата, и она плавно начала двигаться по дуге за горизонт событий.

«Диалектическая триада» в философии (материалистической диалектике) – тройственный ритм движения бытия и мышления.

Цепь замкнулась

В глазах туриста я прочитал удивление, в глазах девушки – вопрос, что прочитали они в моих глазах – наверное, нетерпение.

Стрелка замерла, накапливая силы для следующего шага.

***

– Дождь – это слезы Творца, оплакивающего свое творение.

Пророк сидел и слушал мальчика. Он не переставал удивляться диковинностью этих мест и вот теперь этот мальчик, отец которого назначил его проводником через лес для одинокого путника.

Пророк покивал головой. Впервые за много дней своего пути он столкнулся с такой непосредственностью, против которой невозможно было устоять, и он позволил. Лес мгновенно подхватил его и понес. Уханье, свист, треск, стрекот, щебетание мальчика: “А каждая капля дождя – это каждый по ком скорбит Творец”.

Пророк начал осознавать, что здесь зарождается нечто новое, а этот мальчик – предвестник этого.

Иссушенная рука разгладила холст сумки.

– Далеко, там, где только песок исходная точка рождения и смерти Солнца, дождь это высшая благодать.

Мальчик, выпучив глаза, уставился на пророка. Но детское сознание с легкостью преодолело границу между правдой и вымыслом, достоверностью и нереальностью. И новые знания стали чем-то само собой разумеющимся: “Мой дядя мне говорил, что Солнце прячется в самой чаще соснового леса в долине между вон теми холмами”. Палец мальчика указывал в направлении полярной звезды. Пророк посмотрел на светящиеся холодом точки звезд: “Здесь бессмысленно искать ответ на вопрос: “Откуда взялась скорбь и благодать? И почему у одного и того же столько смыслов”. Что оставалось, кроме как вытянуть руку и чувствовать дождь.

Мальчик не стал требовать ответа. Река не точит камень, она продолжает течь, обтекая его.

– А огонь это жизнь! И если все огни сосчитать, мы узнаем сколько людей!

Мальчик не унимался.

– Поэтому очень важно хорошо следить за огнём.

Мальчик торопливо схватил палку и аккуратно положил ее на раскаленные угли. Алые брызги взметнулись в небо.

– Как только не клади ветку в огонь – искры все равно летят. – Пророк вздохнул. – Жизнь не остановишь.

Мальчик прилег, и его голова оказалась на руке путника. И уже находясь между реальностью и сном – откуда-то издалека он спросил: “А зачем Вам туда за лес?”

Пророк, как можно тише, чтобы не сломать естественный ход вещей, ответил: “Хочу увидеть, как рождается Солнце”, – и добавил: “Просто так”.

Но мальчик уже спал, и не было вопроса “зачем”.

Верхушки деревьев зашумели. Лес услышал ответ.

Пророк огляделся, выбрал из раскиданных вокруг веток потолще, и аккуратно положил в огонь. Приподняв голову, он улыбнулся, и сказал: “Пусть завтра Творцу некого будет оплакивать”.

Волна воздуха, подхваченная верхушками деревьев, с шумом прокатилась над его головой и исчезла вдали. Лес понес весть.

– Ну и мне пора посмотреть, что творится по ту сторону разума.

Пророк смежил веки.

***

Мы жгли наши сны

Мы шли, мы возвращались.

Девушка вновь и вновь перечитывала записку. Она медлила в бессмысленной попытке остановить время. Ощущение края пустоты и колючего холода, истекающего тонкими струйками из этого пространственного разрыва по ее ногам, захватило ее. Когда-то давно, когда земля неожиданно ушла из-под ее ног и она, неумолимо погружаясь, молотила по чернеющей глади холодных вод озера в надежде найти то, что остановит этот процесс, она испытывала эти чувства. Тогда, прежде чем закрыть глаза она успела заметить руку молодого мужчины протянутую к ней. Сейчас источником этого кошмара был не песчаный грунт, а мысль приказа, аккуратно выписанная в записке.

– Неужели этот круг нельзя разорвать! – голос внутри был печален.

Отличительной чертой местных жителей – это их доброжелательность и готовность помочь. Данный факт отмечается многими путешественниками в своих мемуарах и многочисленных отзывах туристов. И сейчас этот внутренний принцип требовал действия с ее стороны!

Азбука Морзе: S – ***

Ее страстное желание – записка – жуткая пустота.

От разумного до иррационального всего лишь слово.

– Вы хотите попасть на “Исходник”?

Я удивляюсь тому, что вижу: “Как же дрожат ее губы! Что не так?”.

Часовой механизм больших напольных часов издал гулкий протяжный звук.

***

Представьте: “Ваша жизнь зависит от совсем небольшой суммы. Таких ситуаций великое множество и многие переживали крайнюю степень отчаяния, обусловленную отсутствием этого малого. И конечно Вы начинаете верить в чудо, боятся того, что будет, если чудо не произойдет, просите ближнего совершить это самое чудо. Мимо Вас течет людской поток, но Вы видите каждого! Робко ищете того, кто способен на чудо. И конечно появляется спаситель. Вы спасены. Способность делиться вот, что я называю высшим проявлением героизма!”.

– Если Вы ни чего не имеете против мужского общества, тогда давайте не будем терять время.

Находясь под впечатлением произведенной на меня реакцией девушки, я даже забыл, что помимо нас троих здесь есть еще кто-то.

Три человека одновременно поворачивают головы в направлении оконного проема.

Солнечный свет пытается вскрыть замкнутое пространство. Доступны два цвета и одна линия – граница между белым и черным. Один силуэт сидит в кресле, второй приближается.

Турист слегка наклонил голову в стремлении увидеть черты того, который не брался в расчет. Зрачки расширены. Все бесполезно. Только ждать. Еще пара шагов и начинают проступать черты и появляются краски. Еще пара шагов и центральная фигура на прямоугольнике оконного проема, уравновешенная силуэтом в кресле – это мужчина среднего возраста с легким румянец на щеках и густой сажевой шевелюрой.

– Привет друг… – первым был турист.

– Да как бы без предубеждений, – я не стал ждать повторного приглашения.

Девушка молчала, но страх и отчаяние сменила маска непроницаемости.

– Вы позволите, – мужчина, ухватился за краешек листка бумаги, который девушка продолжала держать в поднятой руке, и мягко посмотрел в ее мгновенно ставшие колючими глаза. Девушка разжала пальцы. Мужчина переложил записку в левую руку и протянул ее в моем направлении.

– Теперь все хорошо, – и посмотрел на меня: “Следуйте за мною”.

***

Огромная резная дверь раскрылась и на залитое светом пространство вышли двое. Повернули направо и направились вдоль улицы.

***

В 1674 году женщины недовольные тем, что мужей не вытащить из кофеен, написали “Женскую петицию против кофе”

Турист и девушка смотрели, как двое повернулись в направлении огромной резной двери и после пары шагов превратились в силуэты и только после того, как распахнулась огромная резная дверь, за мгновение прежде чем исчезнуть, вновь обрели цвет.

Скрип кожи вновь вернул их из мира созерцания во вселенной событий и времени. Аккомодация взгляда в направлении источника звука, сигнализирующего о том, что минус два – это еще не ноль.

Только струйка ароматного дыма, поднимающаяся над шоколадного цвета поверхностью чашки, свидетельствует о ходе времени.

Пара шагов и они увидели среднего возраста мужчину, одетого в пастельный цвет изысканно дистанцированный от строгого стиля

– Все хорошо… Но почему Вы не пьете свой кофе?

– О! – в голове пронеслось: “Как будто застукали, подсматривающим в замочную скважину”.

– Он, наверное, уже совершенно холодный! – и слишком резво поднес чашку и глотнул ароматного напитка.

Кофе был горячим.

– Не спешите, – но было поздно.

Аромат выплеснулся через край и темными пятнами лег на китель туриста и плавные кривые затертого временем дуба.

Девушка склонила голову, левой рукой схватила тряпку, а правой практически синхронно двинула салфетницу. Тряпка к пятнам, салфетница к туристу.

– Когда человек долго следует определенным правилам, то он невольно раздвигает границы их действия. И из субъективной морали они превращаются во всеобщий закон.

– Да, да – закивал турист, удаляя следы кофе со своего кителя.

***

– Ты готов?

Вопрос возник из ниоткуда. Его владелец так же отсутствовал. Вещь сама по себе – серьёзная причина для того, чтобы взглянуть на мир.

Пророк открыл глаза. Маленькая с ярким оперением птичка сидела на ветке и смотрела на него.

– Ты готов? – владельцем вопроса была она. Пророк скосил глаза – мальчик спал. Больше поблизости никого не было. Определённо птичка.

– Думаешь, чем больше белого на голове, тем больше цветов внутри нее? Так бывает не всегда.

Пророк машинально кивнул головой.

– Посмотри на меня, – пауза – Смотришь.

Пророк кивнул.

– Что ты видишь? – и, предотвращая ответ птичка защебетала – Множество цветов и оттенков. Но внутри у каждой птички два состояния: опасно и безопасно. Вы считаете, что сумма пережитого открывает Вам новые пути.

Пророк слушал. Птичка продолжила: “Хотя…”. Резкое движение блестящего хохолка и что-то исчезло где-то внутри птички.

– Да, насекомое уникальное, но оно лишь подтвердило, что сейчас безопасно, а оно вкусная пища.

До этого момента все, что происходило с пророком, имело цель указать направление, а что было сейчас?

– Ну, так ты готов?

Пророк сделал глубокий вдох.

– Осталось чуть – чуть. Пойдемте! – лицо мальчика было так близко, что пророк не сразу сообразил что происходит.

– Да, решение важных дел всегда требует чуть больше времени, чем у нас есть.

Сначала зелень листвы поглотила их образы, а через минуту ветер и звук их шагов развеял по лесу.

***

Одинокая птица,

Ты летаешь высоко

Две маленькие человеческие фигурки, слегка наклоненные на “два часа” шли по залитой солнечным светом улице. Рядом семенили две, такие же коротенькие тени. Оба мужчины бодро вышагивали “не в ногу”, то пропадая в перистой кучке зелени, то вновь появляясь на фоне клеток клинкера.

Приметив потенциальную жертву, беркут пикирует вслед за ней, при этом его скорость может достигать 240—320 км/ч.

Все увеличивается с неимоверной скоростью. То, что было темной точкой, становится цветной линией, придающей смысл отдельному фрагменту общей картины мира. И вот уже это не линия, а фрагмент, который необходимо наполнить смыслом, чтобы получить законченную картину мира.

Падение прекращается.

Обычный человек может выдерживать перегрузки до 15 g около 3—5 секунд без потери сознания.

– Обычно, этот участок пути, туристы воспринимают самым длинным. Хотя это совершенно не так.

Мой попутчик заговорил! А я уж решил, что он обижен, или в гневе на меня. Из-за какого-то дурацкого приличия я поддакнул.

– А ведь нам осталось пройти пару домов и улица закончится. Пара шагов и погода – отличная для посещения “Исходника”. Вы сможете все увидеть своими глазами при естественном свете.

Я решил, что теперь моя очередь: “Прошу прощения за причиненные неудобства, достаточно было просто сказать в каком направлении идти”.

Сейчас меня не особо интересовали загадки краеведения, я был еще под впечатлением странностей первого этажа.

– Да о чем Вы говорите! Прогулка с таким замечательным собеседником – это истинное удовольствие! Тем более, я смогу сразу “убить двух зайцев” – в том районе у меня еще есть дела.

Очередная пара шагов. Из тени на солнце и мой проводник вновь заговорил.

– И Вы напрасно иронизируете насчет собеседника. Ведь для говорящего – нет большей ценности, чем закрытый рот.

Я покраснел. Действительно, после слов прекрасный собеседник я слегка улыбнулся.

Поворот червячного механизма. Подушечка пальца касается струны, но она уже сопротивляется, и Вы ощущаете её давление.

Внутри появилось напряжение.

***

Пара шагов и улица заканчивается, но есть угол, на котором мы поворачиваем.

– Вы, наверное, уже заметили, какой здесь своеобразный климат. Уверяю Вас круглый год здесь всего в меру. Мне даже иногда кажется, что природа именно в этом месте решила угождать даже самым взыскательным вкусам.

Облачко раздражения медленно проплывало над безмятежным океаном мыслей.

– Вот смотрите!

– Куда? – это была маленькая капля из небольшого облака раздражения, которое все-таки решило обозначить свое присутствие в безмятежном океане мыслей.

Но прозорливость моего собеседника обладала определенной волей, и она решила не замечать и не реагировать.

– Здесь уже не так жарко и не так солнечно.

– Действительно, – я посмотрел вверх, барашковое облачко, непонятно откуда взявшееся стояло между мной и Солнцем.

– И эта замечательная местность очень долго была не заселена. А причиной был горный хребет, который, как выяснилось чуть позже, практически опоясывает данный район. Словно сама природа пытается защитить чудо, которое сама и создала.

Было сделано 2 шага. Два шага и мы завернули за угол. Два шага и жар солнца ослаб. Кусок мела скрепя, сердце сжимается, 32 ярко белых зуба, признаки здоровья, оставляет следы. Греческие и латинские буквы – прямое чтение – абсурд.

– Секунда!

– Какая секунда? – мой проводник был невозмутим и спокоен.

– Извините, продолжайте, Вы отличный рассказчик.

Мысль начала формировать образ: “Что это – сарказм, оценка? Нет это просто риторика. Защитить чудо? Или… Защитить от чуда?”

– Спасибо.

Голос ворвался, и я с обрывками догадок переключился на непрерывный поток фактов: “Так вот, это чудо природы было долгий период времени недоступно для человека, пока, тогда еще малоизвестный путешественник…”. Голос моего провожатого постепенно замедлялся и вот он вообще замолчал. Я повернул голову. Он смотрел куда-то в сторону гряды гор. Над неровной линией гор – до предела растянутой кардиограммы – парили две темные точки.

И что? Я стал изучать его глаза.

Идеальная окружность черного и разлетающиеся осколки синего.

– Что? – задал я вопрос глазам.

Глаза саккадически посмотрели на меня.

– Он первым нашёл дорогу через перевал, чем открыл первую великую миграцию людей сюда.

***

Первым на пик каменной гряды вскарабкался мальчик. Следом на каменную плешь ступил пророк. Их встретил полный силы порывистый ветер.

– Дальше мне нельзя! А Вам надо идти вон туда! – прокричал мальчик.

– Спасибо.

– Не переживайте! Вам не заблудиться!

– Я знаю.

Появилась яркой окраски бабочка.

– Смотрите, смотрите! – продолжал кричать мальчик. – Как красиво!

Бабочка двигалась по осциллирующей окружности, центром которой являлись пророк и мальчик, то приближаясь, то удаляясь.

– А вот еще одна! И еще! – мальчик не унимался.

Но настал момент, когда он сбился со счета. И тогда он замолчал, а пророк ощутил страх, заставивший мальчика замолчать.

– Тебе пора, – мягко сказал пророк.

– Да, да, но может…

Пророк коснулся плеча мальчика: “Мы просто не будем подходить к тем странностям, о которых не знаем”, – и добавил: “Спасибо”.

***

– Вы сказали первую? А были ещё?

– Да мы представители второй, так сказать, волны колонизации.

Безусловно, я не смог скрыть неподдельного интереса. Пожалуй, первое, что не было чем-то странным, загадочно тяжелым.

Он заметил это и старательно начал рассказывать.

– После того как был найден путь в эти места обетованные, сюда хлынули первые поселенцы. Эта цивилизация, в данном контексте думаю, это правомочно, процветала. Они смогли найти выход в море. Но в какой-то момент они покинули эти места.

– Почему они покинули это место? – спросил я.

Ответ последовал незамедлительно.

– Это одна из загадок человечества. Археологи не “опускают руки” и с оптимизмом смотрят в будущее, но моё мнение, что эта загадка, так и останется загадкой.

– Что же такого должно было произойти, что все сразу ушли в поисках лучшей жизни.

– Вы, как мне кажется, немного предвзяты в выходах. Ведь существует множество причин, сподвигающих нас на переселение.

– Но только не от хорошей жизни! Назовите хоть одну! Человечество совершает поступки только когда ему страшно! – с моей стороны это, пожалуй, было чуть резковато, но я уже сожалел об этой прогулке. Все стало в тягость.

Шорох шагов отчетливо различим на фоне уличной полифонии. Но мы только успели осознать, что наша поступь есть проявление внутренних раздумий, как оказались перед перекрестком.

***

Если я следую правилу,

то я ему следую беспрекословно

Каменистая гряда осталась за спиной. Впереди океан жаждущей движения листвы с ее вечными пересудами.

Пророк медлил. В житейской простоте тепла всегда через край.

Как правило – скромность и воздержанность делают отдельное частью другого, нечто большего.

Шорох листвы поведал ему о том, что он не первый, о том, что обычно обратно никто не возвращался, о том, что люди очень похожи на них и может ему не стоит идти искать место рождения Солнца. Все думают, что знают, где оно, но никто даже не представляет, как это происходит.

Пророк слушал. Складки рубища говорили, то резко срываясь на крик.

– И где искать это спасение? – рассудительно шелестела листва.

То едва уловимым движением шептали в ответ листве.

–Тяжела и опасна пыль дорог, – рассудительно мудрвствовала листва.

Зелень стены – граница мудрости, покрытой полумраком, серое рубище под давлением ветра формирующее образ человека. Прямостоящий смотрел и не видел, слышал и слушал, чувствовал и испытывал.

Все ждало.

И ветер не выдержал. В резком порыве он заставил лес задать этот вопрос: “Зачем-м-м?”

Сила вопроса пошатнула фигуру. Кончики листвы коснулись кожи.

Пророк устоял.

– Возможно, я там узнаю об этом.

Ветер успокоился, лес затих, и пророк сделал шаг вперед. Второй, третий.

***

– Теперь сюда и Вы практически у цели. В любом случае мы представители второй волны, пока не можем найти ответа на вопрос. Почему люди покинули эти места.

Я молчал.

– Вам осталось дойти до конца улицы. Вы увидите нагромождение камней чуть поодаль – это и есть “Исходник”. А я вынужден откланяться.

– Сила сильных эмоций делает наше видение крайне ограниченным. Все хорошо. Мы отлично провели время, – долетело до моего слуха.

Я увидел, что от улицы между домами идет дорожка вымощенная камнем. Увидел цвет домов и его протянутую руку.

– Ну, вот теперь Вы пойдете дальше, – пожимая мою руку, проговорил мой провожатый.

Извиниться? Не характерно. Пожелать удачи? Неверно трактуется. Попросить остаться? Глупо.

– До свидания, – за меня ответило мое подсознание.

Я бросился вслед за тем иррациональным, которое уже успело сделать пару шагов в направлении горного хребта.

***

Тряпка лихорадочно рисовала – к себе, стирала – от себя, отражение девушки. Но что-то случилось. К себе и тряпка замерла. Какие-то доли, но этого достаточно и большая стрелка, с трудом преодолевая растущее сомнение, пытается сделать шаг. От себя и все остановилось. По холлу разнесся бой часов.

Отражение внимательно смотрит девушке в глаз.

– Мне очень, очень нужна Ваша помощь, – заговорила девушка, обращаясь к туристу.

Едва сдерживаемый напор необходимости движения и страстность отчаяния. Зрачки расширены, рот приоткрыт. Давление, турист отклоняется назад. Глоток кофе в чашке.

– Э-э-э…?

– Просто 15 минут побудьте здесь!

Тряпка к себе. Связка ключей от себя.

Турист подхватывает связку ключей и кричит: “Что мне с этим делать?”

Дверь уже закрывается.

Движение подчиняется инстинктам, оно глухо и слепо. Время не прощает задержек. Началась гонка. Стрелка все быстрее и быстрее вращается.

Легко. Движение наслаждается свободой и ему кажется – нет ничего невозможного.

Девушка преодолевает первый поворот, затем бежит по прямой.

– Для меня сегодня жаркий полдень.

– Ну, это же здорово! Улица пустынна и никаких задержек.

– Но мне уже жарко. Она начинает изматывать.

– В любом случае мы не имеем права опоздать!

Перекресток разрывает улицу на две части – было и предстоит.

Девушка мгновенно пересекает перекресток.

***

Дома по краям улицы становились все более низкими и однотонными, образуя некоторое подобие параллельных стен, которые исчезают где-то у линии горизонта. Действительно, впереди показалась груда камней, глядя на которую, создавалось впечатление, что импровизированный тоннель перегорожен обвалом.

Я продвигался к этой груде камней. Дома потеряли свою привлекательность и стали походить, на какие-то убогие конструкции на территории заброшенного завода.

Уже можно детально рассмотреть скалистое образование, которое, вероятно, местные жители и называют “Исходником”. Если не стремиться что-то выискать, то это нагромождение, не производило впечатление скрытого сакрального смысла.

Шаг замедлился. Мальчик у дороги сидит на корточках и прутиком водит по земле. Он, как и все дети в полдень, прост и чумаз. Но одиночество тех, кто не должен быть одним, заставляет обратить на себя внимание. Я приближался и ждал. Мальчик бросил косой взгляд в мою сторону и продолжил что-то выписывать.

Ничего не происходит, а я уже практически поравнялся с ним. Легкое беспокойство предлагает материализоваться вопросом. Но разум, не терпящий проблем, веско отмечает, что никаких признаков опасности.

И вот пришло время того самого шага, после которого образ мальчика уйдет в прошлое, а нагромождение камней вновь станет объектом наблюдения, а недоумение сменит беспокойство.

– Вам просили передать.

Возникла мысль: “Какой неудобный стул. И как же на нем сидеть”.

– Кто? – устраиваясь поудобнее спросил я.

Мальчик полез в карман и вытащил конверт, который был сломан пополам, а потом его ещё раз сломали пополам. После этого его раза три роняли в придорожную пыль. Один раз наступили и капсулы чем-то липкий.

– Что это?

Грязно серые стены, гора камней между ними. Прежде чем разжать пальчики мальчик деловито сообщает: “Он сказал, что Вы дадите мне золотой соверен”.

– Но у меня нет соверена.

Он вздохнул, и конверт стал моей собственностью.

– Зачем он мне это передал? – и я добавил – Возьми, пожалуйста, это, как соверен.

Большой кружок цвета загорелой кожи мгновенно исчез в кармане, из которого минутой ранее было извлечено письмо.

Мальчик с маской глубокого равнодушия пожал плечами, выпрямился и сообщил: “Ну, я пошел”.

Четырехугольник с трудом масштабировался в сторону увеличения все время норовя принять прежнюю компактную форму. Серое облачко пыли нехотя ширясь исчезало в пространстве улицы.

Серый фон, истрепанные края листа, как рама картины, ограничивали внутреннюю, оставшуюся белоснежной, сущность листа.

Дорогой друг!

В письме, ранее написанном мною и заботливо переданном Вам, я обязался встретить Вас у “Исходника”, который является первой из достопримечательностей нашего города. К моему большому сожалению, я вынужден вновь просить прощения за те обстоятельства, которые пока не позволяют мне выступить в роли Вашего гида по нашим достопримечательностям. Скорее всего, Вы решили “махнуть” рукой на эту затею и вернуться в гостиницу. Проделайте этот путь дорогой первооткрывателей – Вам просто необходимо идти прямо, ни куда не сворачивая.

P.S. “Исходник” – это место, откуда начинается история нашего города. Но, уверен, что Вам об этой истории уже рассказали.

Единственное свидетельство, посреди пустой улицы, того что где-то здесь есть люди.

Письмо представлялось собой все тот же предельно аккуратный почерк. Ни каких сомнений кто его автор.

***