Убийственный аромат

– Это я как раз могу объяснить… – пробормотал Бальери. – Если оценить всю картину происшествия, скорее всего маэстро Макс от кого-то убегал. И в пансион он вошел не из-за плохого самочувствия, а чтобы отделаться от преследователя. – И тут же пожалел о своих словах, ведь доказательств не было, а объяснить свою, не вовремя проснувшуюся, интуицию он не мог.

Но полицейский из Позитано поблагодарил, а потом помялся, но все же напомнил об обещании.

– Даже не сомневайтесь – честно ответил Бальери.– Мне совершенно не интересно это расследование.

Он отправился за компьютер, чтобы сесть, наконец, за рукопись, но в дверь постучали.

Да что ж это такое, второй день никакого покоя!

За дверью стояла Бриана Росси. Щеки раскраснелись, глаза горели.

– Это убийство! – Вместо приветствия сообщила девушка.

– И какое это имеет ко мне отношение? – Поинтересовался Бальери и собрался захлопнуть дверь перед носом мышки, но та уже протиснулась в холл.

– Вы же не хотите, чтобы убийца остался безнаказанным! Вы должны его поймать!

– Делом занимается полиция Позитано. Вот пусть…

– Полиция Позитано? – Ух, сколько в ней страсти, какая же это мышка, настоящая donna italiana! – Вы это серьезно? Да они ни разу в жизни не сталкивались с убийством!

Бальери неожиданно развеселился. И огонек снова загорелся в глазах.

– Дело в том, дорогая синьорина, что я дал слово не вмешиваться в это дело. А я не нарушаю обещаний.

На лице Брианы нарисовалось такое разочарование, что Бальери хмыкнул. – Но я знаю того, кто обещания не давал.

Глава 3.

Пока итальянский юг замер в ожидании туристического сезона, в центре застрял антициклон и жара уже в мае стояла невыносимая. Что же будет в июле и августе, спрашивали себя жители, задыхаясь от духоты.

Саша сто раз пожалела, что приехала к подруге Соньке в Эмилию-Романью. В Тоскане хотя бы в погребе замка прохладно, а винодельня семьи Россетти арендовала под склад своего ламбруско погреба соседей. Не придешь, не попросишься отсидеться пару часиков.

Сонькиным близнецам жара нипочем, носятся по двору и виноградникам, домой не загонишь. А во взрослых уже и вино не влезало, лишь сок, разбавленный водой. Кондиционеров в старинном каменном доме не было, оставалось лежать на кроватях, ленясь даже шевелиться, и болтать о каких-то незначащих вещах. Лишь вечером, когда спускалась темнота и приезжал с работы Марко, муж Сони, они выползали в аркаду дома поужинать и слегка оживали.

«Надо было лететь с Лапо в Америку» – грустила Саша, забывая, что не полетела именно потому, что не способна на длительные перелеты. Да и у Лапо – командировка по винным делам, зачем мешать. Но зной она не выносила еще сильнее и теперь кручинилась и ругала себя. Но не сильно, на сильные эмоции сил не было – жара!

В таком состоянии ее и застал неожиданный звонок.

Они давно не общались с Бальери, поздравляли друг друга с праздниками, вот и все общение. Саша следила за его писательской карьерой, вздыхала, вспоминая свою глупую влюбленность и печалилась, что от некогда блистательного Лиса на фотографиях осталась лишь тень. Становилось ужасно грустно, ведь осознание того, что какая-то часть жизни ушла безвозвратно, всегда вызывает грусть. Ах, каким он был, неподражаемый, ироничный, харизматичный, невероятно умный и элегантный Лис!

И вдруг – он звонит. Душное оцепенение пропало как по взмаху волшебной палочки, стоило увидеть номер на дисплее телефона. Лет восемь назад она бы многое отдала за этот звонок…

– Жарко? Привет, Аликс, как вы там терпите этот ужас?

Никто больше не называет ее так…

– А вы не терпите? – Вместо приветствия поинтересовалась Саша.– В Риме не прохладнее.

– А я не в Риме, я в очаровательной деревне под названием Позитано, о которой вы непременно слышали. За балконом бескрайнее море, воздух пахнет апельсинами и – вот как раз сейчас – белые яхты скользят по синей глади.

– Я смотрю, писательство въелось в вашу кровь, то-то вы выражаетесь так образно! Так и вижу и море, и яхты. Но если вы позвонили, чтобы потравить душу человеку, изнывающему от сорока трех градусов выше нуля среди виноградников Романьи, то…

– Я позвонил совсем не за этим, хотя надеялся, признаюсь, что описание пейзажа тронет вашу душу. Тьфу, я и правда разучился выражаться нормальным языком. Аликс, я хочу позвать вас в Позитано, если супруг не будет возражать. Скажите, что я беру на себя всю ответственность!

– В посягательстве на мою честь вы никогда не были замечены,– фыркнула Саша. -Так что… Но с чего вы решили меня пригласить?

– Я предлагаю сменить жару и скуку на морской бриз, южные пейзажи и небольшое расследование. Совершенно неопасное, я присмотрю за вами.

– Расследование? Это по вашей части!

– Уже нет, Аликс. И потом, я дал слово… я никоим образом не могу вмешиваться в работу местной полиции. Вы – другое дело. Как вы всегда говорите – обычному человеку рассказывают больше, чем полиции. Так я могу надеяться? Хотите я сам позвоню вашему мужу.

– Который уехал по делам в Америку аж на две недели. И я с удовольствием приеду, как минимум есть повод убежать от жары.

– Вы будете жить в очаровательном пансионе с балконом на море.

И Саше захотелось немедленно оказаться на том балконе! Сонька не обидится, за два дня они поболтали обо всем, что пришло в голову, а что не пришло – на то все равно не было сил.

Глава 4.

– Вы будете жить в нашей лучшей комнате! Принцесса. – Худенькая светловолосая девушка бежала впереди Саши и все пыталась отнять у нее чемодан. Два часа назад Бальери встретил ее на вокзале в Риме, повезло быстро добраться без пробок.

– Principessa… – Снова повторила девушка, покатав на языке непривычное слово, за всю жизнь ни с одной принцессой она и рядом не стояла.

– Давай договоримся, мы на «ты» и никаких принцесс. Это титул мужа, я тут совсем не причем. И кстати, у меня тут наше лучшее вино, «Липпина», так что давайте откроем бутылку и потом ты мне все расскажешь. В принципе дотторе Бальери ввел меня в курс дела.

Вино разлили на террасе. Легкий морской ветерок шевелил белую скатерть, смешивал аромат апельсинов с морской солью. Адское пекло осталось позади и Саша впервые за последние дни почувствовала зверский голод, организм требовал наверстать упущенное.

Бриана поставила на стол глиняное блюдо с шариками фрикаделек польпеттини, лоснящимися в лимонном соусе, густом, как золотое море на закате. На блюде взрывались алым пламенем дольки помидор с серебристыми анчоусами – солеными, тающими на языке, как морская пена на горячем песке.

Из глиняного кувшинчика полилось оливковое масло, зеленое, тягучее; хрустит корочка еще теплого хлеба, крошки падают в тарелку, оставляя масляные лужицы, но новый ломоть хлеба подбирает их дочиста. Саше показалось, что пальцы пахнут морем, солнцем и счастьем. Она жмурилась, впитывая восхитительный вкус, боясь открыть глаза и увидеть, что все это лишь снится и она снова умирает от жары.

На сковороде шипели le uova in purgatorio – неаполитанское блюдо один в один напоминавшее грузинскую шакшуку, только со средиземноморскими травками. Конечно, ни в каком Чистилище яйца не томились и даже об адском огне ничего не напоминало, никаких острых перчиков или избытка чеснока.

– Телевизионщикам не разрешили покидать Позитано. Продюсер в состоянии оплатить дорогой отель, а вот его помощница Фифетта живет у нас и я даже слегка снизила ей цену за номер. Продюсер потянет это без труда и… если она останется здесь мы сможем узнать много интересного.

Бальери взглянул на Сашу и в глазах его читалось: «Я же говорил, что девочка умница».

Саша кивнула, поняв Лиса без слов.

– Итак, в пансионе кроме нас с вами… то есть нас с тобой и Фифетты живет только пожилая пара из Германии, синьоры Крюгер, Лора и Вернер. Они очень приятные, воспитанные, не из тех немцев, что… ну, вы понимаете. Лора родилась в Италии и еще ребенком уехала с семьей в Германию. Супруги знакомы с детства. Она домохозяйка, он врач скорой помощи на пенсии, сюда приехали отметить юбилей совместной жизни.

– То есть когда этот маэстро пришел сюда и… э… помер, Фифетты здесь еще не было, а к остальным он прийти не мог. А кстати, почему маэстро? Он же не художник. Если он что-то готовит на камеру, то скорее шеф Макс. И как его зовут на самом деле?

– Зовут его Массимо Томмазини, но официально он больше известен как маэстро Макс. Маэстро потому, что он приравнивает себя к художникам, он творит чудеса и создает настоящие произведения искусства из ароматов, в первую очередь он парфюмер.

– Надувательство. – покачал головой Бальери. – Духи невозможно создавать перед камерой в прямом эфире Нужны температуры, специальное помещение… Если он действительно сам создает духи, то делает это в другом месте, для зрителей лишь устраивают представление.

– И что, он создает известные ароматы?

– Не слишком известные, но очень дорогие. Это не массовое производство, как у каких-нибудь Дольче и Габбана, его ароматы в парфюмерном отделе универмага не купишь. Только по специальной подписке.

– Не знаю, как у него, а у Дольче и Габбана я последнее время духи не узнаю. Как будто подделка в знакомом флаконе.

– Это не подделка. – На террасу впорхнула невысокая кудрявая девушка. – Во-первых, натуральные компоненты духов не могут быть одинаковыми, они растут в природной среде с разными погодными условиями в зависимости от года. Жасмин прошлого года и этого года могут иметь разный аромат! А во-вторых, чаще всего натуральные ингредиенты заменяются теперь синтетическими, а это уже совсем другой запах.

– Для удешевления производства?

– Не только. В парфюмерном мире всем заправляет организация IFRA- международная ассоциация ароматов. Она определяет стандарты безопасности парфюмерной продукции. Парфюмеры вынуждены подчиняться этим требованиям и либо убирать отдушку из аромата, либо заменять натуральную на синтетическую. «Шанель # 5» пахнет сегодня совсем не так, как десять лет назад.

– Ничего себе. И парфюмеры правда обязаны это делать?

– Конечно. Иначе им придется снимать духи с производства.

– Знакомьтесь,– включилась Бриана. – Это Алессандра, а это Фифетта.

– Вы хорошо подготовились к сьемкам. Помощник телевизионного продюсера знает все о духах. Brava. – Сказал Бальери.

– Так мой шеф не телевизионный продюсер. Он персональный продюсер маэстро Макса. Был… То есть он вел все его дела, включая съемки.

– И вы каждый раз готовите все эти вкусные и красивые блюда?– поинтересовалась Бриана.

– Что вы, конечно нет! Большинство пирожных – это просто муляжи. Можно испечь одно, чтобы красиво откусить перед камерой, но остальные – искусственные. Они хорошо сморятся на экране, у натуральных может что-то потечь или растаять, а муляжи остаются свежи и прекрасны.

– Нам осталось услышать, что маэстро Макс не создает ароматы перед камерой.

Девушка покраснела. – В принципе не создает… все это делается в лаборатории, но перед камерой он повторяет все основные действия. Нельзя же снимать изготовление духов целый день, это долгий процесс, зрителям просто надоест.

– Надувательство. – Резюмировал довольный Бальери.– Я оказался прав! Но расскажите нам дорогая Фифетта, что происходило в то утро, когда… когда маэстро Макс умер.

– Да ничего особенного не происходило.

– А вы постарайтесь вспомнить. Полиция все равно будет спрашивать вас об этом еще много раз, так давайте вспоминать, вдруг вы забыли какую-то деталь?

– Все, как обычно, Мы собирались репетировать. Луиджи, продюсер, и маэстро Макс выпили по чашечке кофе. Я приготовила реквизит для съемок, принесла полотенца для Макса.

– Которыми он вытирал руки на съемках?

– Нет, что вы. Мы всегда оставляем пакет с полотенцами, пропитанными настоем лаванды. Когда слишком жарко или Макс нервничает, он просто вытирает лицо полотенцем с лавандой и успокаивается. Он сам придумал такой способ. Я такая рассеянная, забыла эти полотенца в пансионе. Пришлось возвращаться. В то утро пришла эта женщина…

– Какая женщина?

– Хозяйка местного кафе. Где должны быть съемки. Нелли или Ненелла, как-то так ее зовут.

– Анналена. – Подсказал Бальери.

– Да, точно, Анналена. Она всех разозлила, а особенно – Макса. Притащила свою перечницу, она, видите ли, нанесла на нее логотип и хотела, чтобы перечница стояла на столе и попадала в кадр. Представляете, решила бесплатную рекламу получить!

– Как можно разглядеть что-то на перечнице? – Удивилась Саша.

– Так это высокая деревянная перечница, которую обычно используют в ресторанах, ну, знаете, такая – сантиметров 50, как большая скалка. Из оливкового дерева. Она увидела, что у Макса такая же и решила, что можно заменить на ее собственную.

– Не заменили?

– Конечно, нет.

– Еще раз по порядку,– сказал Бальери. – Собрались все вместе, Луиджи и Макс выпили кофе, вы подготовили реквизит и полотенца. Пришла Нунция с перечницей. Что дальше?

– Дальше мы обговорили, как построим репетицию, до нее оставался час и… и все разошлись с террасы по своим комнатам. А потом… Макс не пришел на репетицию, мы его искали, звонили и… узнали, что он умер.

– Посторонних на террасе не было?

– Только эта женщина, Анналена. Любопытствующие заглядывали, но на террасу не выходили. А операторы пришли за несколько минут до съемок.

– Вы ничего или никого не забыли, Фифетта?

– Нет! Больше ничего не было. Простите, но мне пора, Луиджи ждет. Я все еще на него работаю! – Фифетта упорхнула.

Бриана смущенно откашлялась.

– Я забыла… только сейчас вспомнила… это плохо, да?

– Что вы забыли?

– Вечером… за день до того, как… ну, вы поняли… я пошла прогуляться по пляжу и увидела парочку. Я бы не обратила на них внимания, но женщина… она была необычной.

– В каком смысле?

– Она была красивой. Не просто красивой, а в таком старомодном стиле, настоящая кинозвезда! Была такая актриса или стриптизерша, во всех журналах печатали ее фото, Дита фон Тиз. Она одевалась в стиле 30х годов. Так же красилась, прическу старомодную делала, лицо выбеливала… А эта женщина, ей не надо было специально наряжаться, в ней это было – особый шарм. Ну… как Мэрилин Монро. Просто потрясающая!

– И почему вы вспомнили сейчас про эту женщину, Бриана?

– Потому что мужчина с ней был маэстро Макс.

– Вы уверены?

– Да, уверена. Я просто только сейчас вспомнила.

– Что еще вы забыли? Сначала вы запамятовали, что в доме кто-то был или вам это почудилось, теперь о встрече с Максом за день до его смерти, что еще, Бриана?

– Больше ничего…

– Как вела себя парочка?

– Они шли по пляжу. Он так смотрел на нее… он точно был по уши влюблен! А она вела себя отстраненно.

– Как она выглядела?

– Глаза огромные, миндалевидные, высокие скулы. Блондинка, длинные волосы локонами. Знаете, женщины обычно находят недостатки в других женщинах, но эта была совершенством.

– Дита фон Тиз – жгучая брюнетка,– сказал Бальери, а Саша ухмыльнулась. Так-так, стриптизершами интересуемся, значит.

– А Мэрилин Монро- блондинка. Я же о стиле, в целом.

– Итальянка?

– Тогда я подумала, что иностранка, но теперь не уверена. Итальянка, но не наша, с севера.

– Итак, он влюбленно смотрел на женщину, а та отстранялась?

– Она смотрела на Макса с пустым выражением лица. Знаете, вроде изображала интерес, но на самом деле ей не было до него дела. А потом она сказала что-то резкое и оттолкнула его, да так сильно, что ему пришлось схватиться за фонарный столб, чтобы не упасть. А она развернулась и убежала.

– Какие страсти! – Присвистнула Саша.

– И вы забыли такую сцену? – Недоверчиво спросил Бальери.

– Если бы вы нашли труп, тоже обо всем на свете забыли бы!

Саша и Бальери посмотрели друг на друга и расхохотались.

Бриана убирала посуду, а Саша облокотилась о парапет террасы и любовалась видом. На небе ни облачка, солнце опускается к кромке моря, сливающегося с небом, только чуть более темного оттенка. Оно кажется неподвижным, лишь единственный парусник напоминает, что это вода. Жаркий южный день подходил к концу. Хотя разве это жара после только что пережитого в Романье…

– Устала или по аперолю? – Спросил Бальери. – Посмотришь на гламурную жизнь нашего роскошного местечка. Кстати, ходи здесь осторожно, в Позитано настолько узкие и кривые улочки, что чуть зазеваешься, или vespa собьет, или сумасшедший велосипедист.

***

Кафе, где должны были проходить съемки, оказалось закрытым, но на удивление тихим. Прошло чуть больше суток после обнаружения тела Макса и Саша полагала, что увидит полицейскую ленту, ведь полиция наверняка должна провести тщательный обыск и в отеле и в кафе. Но никаких лент не наблюдалось. Быстро они тут управляются, а еще говорят о южной неторопливости!

И тут раздался крик. Саша и Бальери переглянулись и, не сговариваясь, толкнули двери кафе, оказавшиеся не запертыми. Лис удержал ее на пороге:

– Я первый. Жди здесь.

Саша, естественно, не послушалась и они одновременно вбежали в зал.

Там стояла растерянная Фифетта, а у ее ног – расколотая фотокамера.

Увидев выражение лиц вошедших, девушка заторопилась:

– Я могу объяснить, я ничего не сделала.

– Мы слушаем.

– Я вернулась после того, как полиция ушла, и обнаружила, что задняя дверь осталась незапертой.

– Не похоже, чтобы полиция могла забыть.

– Может, они торопились, я не знаю, но я вошла… я ничего не вскрывала!

– Ты бы не заметила, что дверь не заперта, если бы не собиралась войти в кафе. Зачем?

– Здесь остался реквизит. Я хотела сфотографировать его для моего портфолио. Мне же придется искать работу!

– Именно сейчас? Раздался голос за спиной.

Саша обернулась и увидела незнакомого темноволосого мужчину в белой рубашке и джинсах. Он кивнул Бальери, удостоился ответного кивка и уже все трое вопросительно смотрели на Фифетту.

– Я жду.

– Я сегодня рассказывала про поддельные сладости… – девушка посмотрела на Сашу. – Они получились как настоящие. Я сама их сделала! Я побоялась, что их выбросят, а у меня нет фото. Мне же придется искать другую работу!

– Почему вы не спросили разрешения? Фактически вы вломились в чужую собственность. – Мужчина несомненно был полицейским.

– Так я собиралась, поэтому и пришла сюда! Я думала, что найду здесь полицию. Но никого не было.

– Она сказала, что дверь была открыта. – Сообщила Саша.

Мужчина вопросительно взглянул на Бальери.

– Разрешите представить вам главу местной полиции Луку Романо. Лука, это принцесса Орсини.

Глаза полицейского округлились, но Саша готова была поклясться, что видит в них искорки смеха, уж очень нелепым казалось сочетание всех, встретившихся в пустом кафе.

– Я помню свое обещание. Мы просто шли мимо и услышали крик. – Сказал Бальери.

– Я уронила камеру и она разлетелась… Вы же понимаете, такие снимки не делают на телефон! И закричала, я так испугалась! Это ведь не моя камера, а Луиджи, продюсера. И теперь мне придется работать на него бесплатно, – Девушка всхлипнула, неловко повернулась и смахнула со стола стопку блокнотов и книг. Два блокнота рассыпались на листы, сложенный тетрадный листок упал прямо у ног полицейского.

«Встретимся во вторник вечером в Le Sirenuse. Mamma Lola». – прочитал Лука вслух, а Бальери пробормотал еле слышно: – Обыск, значит, проводили?

– Это не место преступления и даже не номер, в котором проживал маэстро Макс. – Лука скривил гримасу. – Но я понимаю, что это не оправдание… Хотя и записка могла быть предназначена другому человеку.

– Поэтому и лежала в блокноте маэстро Макса,– Бальери поднял то, что осталось от блокнота. – Я же не ошибаюсь?

Фифетта закивала головой. – Это его блокнот.

– Кто такая мама Лола? – Спросил Лука.

Девушка пожала плечами: – Никогда не слышала.

– Кто-нибудь встречал это имя?

Присутствующие замотали головами.

– Может, она из Позитано? – Спросила Саша

– Деревня маленькая, я бы знал. – ответил полицейский.

– Идеальное имя для стриптизерши,– состроила гримасу Сашу. И есть только один способ узнать, кто она такая. – Все повернулись к девушке, та выждала мгновение для большего эффекта. – Сегодня же вторник? Я еще успеваю переодеться к ужину в вашем шикарном ресторане.

Глава 5.

Французы говорят, что женщина всегда знает, когда она красива. Глядя на себя в зеркало, Саша с ними согласилась. Иногда целый час пытаешься изобразить из себя красотку, но ничего не выходит: то волосы не так уложены, то косметика не подходит, а может, просто настроение не то. Но сегодня она была полностью довольна собой: светлые волосы собраны в пучок, лишь несколько прядей остались падать свободно, словно прическу растрепал морской бриз; малахитовый шелк платья-халата сделал глаза глубокими и зелеными. Зеленым вспыхивали крошечные бриллианты в ушах, словно малахитовый цвет превратил их в изумруды. Вот только каблуки надеть она не решилась, на этих лестницах все ноги переломаешь! В конце концов принцесса имеет право носить то, что ей хочется! И Саша натянула замшевые мокасины под цвет платья.

Бальери надел пиджак по случаю визита в роскошный ресторан. Но никаких галстуков, белая рубашка расстегнута на вторую пуговицу, эдакий расслабленный, но в то же время элегантный стиль. «Что-то изменилось»,– подумала Саша. И почти сразу поняла: исчез равнодушный и ленивый взгляд, в глазах снова заплясали искорки. Хитрый Лис еще прятался под личиной пенсионера, но уже оживал там, где возвращение казалось невозможным.

Несмотря на мокасины, Саша с непривычки ног под собой не чувствовала. Неужели она приехала в Позитано только сегодня? Этот день вместил себя столько событий… Усталость дала о себе знать, глаза начали слипаться. Скорее бы появилась эта мама Лола! Тогда можно вернуться домой и лечь, наконец, в кровать.

– Вы позволите?– У столика нарисовался глава полиции, не менее элегантный, чем Бальери, в расстегнутом вороте рубашки блестит золотой крестик.

– Конечно, – оба кивнули, а Саша добавила, как бы про себя: – Видимо, теперь в полиции не назначают вице-квесторов, если их не зовут Лука.

– Простите, что? – Не понял полицейский.

Саша неопределенно махнула рукой:

– Не обращайте внимания, это я сама с собой.

Будь тут Лапо, ох, они бы развернулись! Из пары Орсини получились идеальные партнеры по преступлению, вернее, по расследованию. Луку Романо она совершенно не знала, а с Бальери так и не научилась чувствовать себя расслабленно. Дело совсем не в ушедшей влюбленности, а в уважении и боязни показаться дурочкой, Лис до сих пор казался ей недосягаемым.

И все же… было что-то в свободе быть самой собой, а не супругой принца Орсини. Мимолетное чувство вины вспыхнуло и тут же растаяло. Что там говорят психологи про растворение во второй половине? Сегодня Саша чувствовала себя абсолютно цельной, вот только спать хотелось…

Официант принес три аперитива и удалился.

– Вы не думали, кем может быть мама Лола?

– Возможно не она, а он.

– В каком смысле? Псевдоним?

– Нет,– отпил глоток Бальери. – Думаю, что если маэстро Макс знал эту женщину, кто-то мог написать записку от ее имени.

– Заманивал Макса в ловушку?

– Возможно.

– Но тогда его убили слишком рано, за день до встречи.

– Обстоятельства могли измениться. Но, Лука, вы же взяли с меня обещание не вмешиваться в расследование! Вы передумали?

– Я не передумал. Но вы не против, если я изредка буду обращаться к вам за консультацией? – Полицейский смутился, но продолжил, -вы же понимаете, что у нас нет опыта, да и штата не хватает.

Бальери улыбнулся и кивнул.

– Мы нашли свидетеля, который видел в то утро на лестнице двух человек. Первым был Массимо Томмазини, то есть маэстро Макс. Он шел очень быстро, постоянно оглядывался, казался напуганным, если свидетель не сочиняет. Вскоре после него прошел Филиппо Пенсаччи, у него был такой вид, словно он кого-то высматривал. Через пару минут Филиппо вернулся той же дорогой, вид у него был разочарованный.

– Кто такой Филиппо Пенсаччи?

– Племянник синьора Лучано, хозяина автомастерской.

– А, припоминаю, Лучано что-то говорил о племяннике. Вы его уже допросили?

– Пригласили в участок на завтрашнее утро. Парень непростой, в подростковом возрасте хулиганил, занимался мелкими кражами. Были приводы, даже получил небольшой срок. Видимо, не смог найти работу, вот и приехал к дяде.

– Но вы отложили допрос до утра.

– Пока нечего ему предъявить. Никто не видел Пиппо Пенсаччи рядом с Максом.

Их разговор прервал бармен. Пожилой мужчина в белом смокинге принес бутылку вина, которое они не заказывали.