Чужие грехи

– Я не уполномочен…

Это ты доктору можешь такое сказать, а мне не надо. Я тут вроде как главная хозяйка чего-то (еще бы понять, чего!) и передо мной ты обязан отчитаться!

– Ах, вот как! Тогда напомните мне круг своих полномочий, а то я прямо засомневалась кто тут на кого работает!

– Я Ваш управляющий…

– Я помню.

– Я слежу за состоянием Ваших финансов…

– Вот я и хочу, чтоб Вы просветили меня, господин Шекей, почему мои же финансы нельзя было потратить на мое здоровье.

– У… у Вас… сейчас нет столько свободных средств…

– А у Вас они, значит, есть, так что можно барышне Кочишне одолжить? Что-то многовато я Вам плачу… это, во-первых. И потом, что значит, нет? Насколько я помню, в банке лежала вполне себе нужная сумма… это, во-вторых.

Ох, рискуешь, Клара. А вдруг этот слизняк не врет? И прямо сейчас подловит тебя на том, что не было в банке денег, а, значит, ни черта ты не помнишь. Да наплевать, спишем на последствия операции и применения нестандартного наркоза. А, нет, похоже, угадала, управляльщик заелозил на стуле, как будто в муравейник сел.

– Но деньги вложены…

– Не стесняйся, Винс, расскажи то, что весь город знает. И что твоей нанимательнице будет особенно интересно.

А ведь они с доктором явно знакомы, судя по тому, что тот обращается к нему просто по имени. И доктор его откровенно не жалует, не дурак, значит. Так-так, и что мне собираются такого интересного поведать? Извиваясь как уж на сковородке, господин Шекей все-таки сумел выдавить из себя, что как раз вчера он изволил прикупить для меня пай в виноторговой компании господина Деака, из-за чего собственно и не вышло оплатить своевременно операцию.

– Что-то я не помню такого распоряжения… да и когда бы я успела его дать… и почему именно в этой компании?

– Как раз с этим все просто, – вмешался доктор Барна. – Йенё Деак специализируется на продаже вин, производимых недалеко от Печа. Там много виноградников, но именно у Деака заключен контракт на поставку в нашей области не абы чего, а вин, изготовляемых семьей Бок19. Просто раньше Вы, госпожа Мезейне, никогда не одобряли вложения средств во всякие… эээ… богопротивные занятия, вроде изготовления алкоголя… или производства табака…

– Господин Шекей, давайте разбираться. Итак, вчера по дороге из Печа меня прихватывает приступ аппендицита. Старый Балинт доставляет меня в госпиталь святого Эмерика. Почему-то вызвать ко мне племянницу оказывается вполне возможным, а больше никто не собрался меня навестить, даже Вы. Когда озвучивается стоимость операции Илона кидается… к кому, кстати, детка?

– Так вот же, к господину управляющему…

– И Вы говорите ей, что деньги уже потрачены на пай. Интересно…

– Особенно интересно, что деньги на операцию и последующий уход требовались днем, а пай в компании господина Деака был оплачен вечером, переводом в банке Сомодя, – с крокодильей улыбкой добавляет доктор Барна. Ух, ты, а с доктором вполне можно играть в одной команде!

– Клевета!

– Ай-яй-яй, господин управляющий, с вашей стороны весьма недальновидно забывать, что в банке Нандора Сомодя трудится стажером юная Бианка, внучка самой госпожи Богданне. И, можете мне поверить, что уже все сплетницы этого города в курсе Ваших махинаций. Они, по-моему, даже ставки делают, как с Вами поступит госпожа Мезейне, когда все узнает…

– Да я просто не успел…

– Или не сочли нужным. Зато добыть средства на операцию Вы успели из какого-то другого источника… а покажите-ка мне документик, согласно которому Илона заняла у Вас деньги под наследство.

– Но я…

– Значит так, господин Шекей, шутки закончились. Расписку!

Читала я эту писульку с таким расчетом, чтобы доктор мог видеть текст. У-у, как забавно. Значит он выдает ей пятьсот форинтов вчера, а она обязуется вернуть ему шестьсот форинтов после вступления в права наследования через шесть месяцев. Сотня за шесть месяцев? Это… сорок процентов годовых? Нехилые, однако, проценты в самозваном банке Шекей и Ко! Значит, он решил убить одним выстрелом двух зайцев, я правильно понимаю? И что-то еще здесь намешано, о чем следует спросить нашего хирурга.

– Доктор, а Вы понимаете суть этой аферы?

– Что ж тут непонятного? Все понятно. Винс Шекей из тех, кто своего не упустит. Чужого тем более! Получив информацию о том, что Вам предстоит тяжелая операция, которую Вы скорее всего не перенесете, он начинает действовать, как если бы Вы уже умерли. Сначала он отказывает Илоне в Ваших деньгах, но потом спохватывается и деньги находятся, правда под грабительские проценты и залог приданного, но все лишний форинт в копилочку. А вот потом наступает время переговоров с Йенё Деаком по поводу того самого пая. Деак еще два года назад к Вам с этим предложением подъезжал, но Вы как тогда обозвали виноделие богомерзким занятием, так и потом не собирались с этим связываться. Надеясь на то, что Вы уже никому ничего не докажете, он скорее всего даже Ваше имя при совершении сделки не упомянул, и надеялся этот винный пай после Вашей смерти аккуратно подгрести под себя. Так, Винс?

– Это поклеп! Я буду жало…

– Доктор, отберите у него портфель, будьте добры. Спасибо. Чую я, здесь много интересной информации, которая заинтересует не меня одну. А теперь помогите мне вызвать того, кто вправе разбираться с разбазаривателями чужого имущества… не к судье же сразу кидаться…

– Не имеете права, да я на вас…

– У нас хорошие и, главное здоровые санитары, Винс. Желаешь свести с ними более близкое знакомство? И на окно не поглядывай, второй этаж, как минимум ноги переломаешь. Барышня Илона, будьте добры, спуститесь в рецепцию и попросите дежурную сестру-монахиню вызвать старшего унтер-офицера с сопровождением из ближайшего жандармского поста.

А когда вполне приемлемый с виду штаб-вахмистр с неуклюжими рядовыми начал составлять опись бумаг моего нерадивого работника, выяснились настолько интересные факты, что увели его уже под арест. При этом я выслушала как господин Шекей излагает крайне интересные эпитеты и пожелания в мой адрес, да такие цветистые, что одному из присутствующих нижних чинов даже пришлось дать ему по сопатке. Для увещевания не хамить. И после этого кто-то будет говорить, что в провинции скучно, как в болоте? Да тут страсти кипят похлеще Шекспировских!

А потом как будто прорвало надорванный мешок, и ко мне насыпались знакомые с визитами. Аж пять тарахтящих теток с букетами! Я малость перепугалась, но, слава Господу, Илона с доктором чуть не хором заявили, что я еще слаба, мне трудно разговаривать, и весь визит может продлиться не более четверти часа. За столь короткий промежуток времени основные беседы удалось свести к двум темам: чего мне нельзя есть и какая сволочь мой бывший управляющий.

– Дорогие мои… а на что Вы ставили по результатам нашего с ним разговора?

– Я – на то, что Вы его с треском выгоните с должности!

– Я – на то, что он Вас в очередной раз уговорит ему поверить.

– А мне казалось, что Вы только заставите его перепродать пай в компании Деака…

– А мне – что даже если ты его не простишь, то все-таки пожалеешь…

За то, что он был готов оставить меня без медицинского вмешательства? Позволить сдохнуть в муках? А потом, «с прискорбием извещаем», «во цвете лет», «примите наши соболезнования» и «упокой душу рабы твоей» с подсчетом всего того, что он успел у меня наворовать? Неужели я произвожу впечатление законченной идиотки?

– А я сразу сказала, что просто пинком под зад он не отделается и поставила на скандал и последующее судебное разбирательство! И выиграла! Браво, Клерхен, я в тебе не сомневалась!

Надо же, хоть кто-то из пятерых сплетниц в меня верит. Как хоть зовут эту верующую, не обращаться же к ней «эй, ты!» Да и к остальным тоже… Ой, пора прикинуться уставшей, благо отпущенное визитершам время явно истекло. Доктор Барна как добрый гений появился вместе с сестрой-монахиней и под предлогом обработки шва ловко выставил всех за дверь. Другое дело, что они и там щебетали, и стрекотали как взбудораженные сойки.

– Утомили они Вас?

– Не столько они, сколько необходимость участвовать во всем этом грязном разбирательстве с управляющим… С учетом ареста он не уйдет от наказания… Только вот кем его теперь заменить…

И глаза прикрыть, выдав наружу крайнюю степень утомления. Доктор, ты вроде не подлый человек, не бросишь слабого в беде, так помоги уже больной беспомощной старушке. Подскажи куда ей обратиться со своими проблемами, иначе опять прилипнет к ней такой же вот вороватый помощник и пойдет обобранная им бабулька по миру. И доктор не подвел:

– Самый лучший персонал… в бюро Арона Силадя.

– Ой, да, помните, господин Силадь для Вас проводил сделку по продаже конного завода! – обрадовалась Илона.

Не помню я этого, но пожаловаться дополнительно самое время.

– Эх, чтоб мне еще тогда задуматься о смене управляющего…

– Тогда было незачем, – вздохнула девушка. – Тогда его отец был управляющим, а при нем каждый филлер20 был учтен.

Угу, значит это нечистое на руку сокровище перепало мне… по наследству? Но менять его все равно придется.

– Доктор, как Вы думаете, я выдержу сегодня еще одну беседу… с представителем бюро Арона Силадя?

– Не следовало бы… на следующий день после операции… но, как по мне, вполне выдержите. Я вообще думаю, что те, кто надеялись на Вашу безвременную кончину, сильно просчитались…

Я выдержала. Тем более, что присланный работник Габор Варга мне понравился. Не лебезил, не заискивал, вопросы задавал по делу, златых гор заранее не обещал, даже пожурил, что до такой степени не вмешивалась в управление собственным состоянием. Я старательно прикидывалась полной дурой, отдавшей дела на откуп сладкоречивому мерзавцу, да и что еще я ему могла сказать? А так – какой спрос с меня, пожилой, доверчивой? Господа, пожалейте, взвалите на себя эту непосильную для меня ношу! Доктор Барна, на которого я искоса глянула пару раз, одобрительно кивал в такт словам юриста-консультанта Варги. И он покинул палату, унося свое назначение в качестве управляющего делами семьи Мезейне, подписанное мною требование на передачу ему всех документов по моему имуществу и доступ к счетам в банке Сомодя. Будем надеяться, на сей раз я не ошиблась.

А потом меня напоили жиденьким бульоном и предложили отдохнуть. Для Илонки принесли узкую койку и оставили на ночь гореть маленькую лампу со свечой. Я чуть не заснула, но потом вспомнила, что меня весь день царапало и спросила новообретенную родственницу:

– А кого ты все время ждала? Кто должен был прийти?

Можно подумать, я не видела, как она постоянно на дверь косилась. И кто же это? Подруга? Еще один родственник? Поклонник?

– Бела.

Кто есть Бела? Как бы отреагировать, чтоб себя не выдать?

– А я не думала, что он появится. Все-таки есть занятия поинтересней, чем по госпиталям разгуливать…

– У нас родная тетя чуть не умерла, а у него, значит, есть занятия поинтересней! Я надеялась, что он все-таки вспомнит… и соизволит…

Вот оно как. Похоже, Бела – ее брат. Значит у меня есть племянник Бела Кочиш. Который не счел нужным навестить-проведать помирающую тетушку. Запомним. Учтем. А теперь – спать!

И уже через неделю меня согласились выписать. Правда советов надавали – уйму! И не просто в госпитале. Въедливый доктор Барна не преминул проехаться в наш дом и оставил кухарке для меня меню, расписанное чуть не по часам. И грозно предупредил, что в случае несоблюдения он ответственности за мою жизнь не несет. Прямо совсем.

А мне нужно было привыкать к жизни на новом незнакомом месте. Что я о нем помню? Капошвар… вроде небольшой городишко… Чем там славен этот городок? Было же что-то такое… А, ну точно, город-праздник! Количество празднеств в этом городе зашкаливает за все мыслимые и немыслимые пределы. В начале февраля проходит трехдневный карнавал, а через неделю проводят знаменитый Колбасный фестиваль на центральном рынке Kaposvári Nagypiac. Приход весны в Капошваре отмечается невероятно красивым событием – фестивалем нарциссов. В конце мая четыре дня выделяют на арт-фестиваль Рипль-Ронаи. На август приходится Международный фестиваль камерной музыки Kaposfest и соревнования по конному спорту. В начале сентября проходят капошварский фестиваль мёда, международный чемпионат по ловле карпов на озере Дешеда в восьми километрах от города и фестиваль по приготовлению острого лечо в Бёсенфа21. 28 ноября с помпой отмечают праздник пьяного ёжика. С 26 ноября по 26 декабря празднуют Адвент22 и проводят рождественскую ярмарку. Это у меня впереди прямо сплошной праздник, а не жизнь! Ага, только вот так ли уж тебя ждут на этом празднике…

Да и ближайший праздник, который меня может заинтересовать, это фестиваль мёда, ну так до него еще дожить надо… а вот с этим могут получиться некоторые проблемы, поскольку беда пришла откуда не ждали. Первая же (для меня) встреча с племянником через неделю после возвращения из госпиталя превратилась в стычку. Нет, внешне Бела Кочиш был очень хорош, эдакой херувимчик, глазки голубые, волосики светлые. А вот с внутренними качествами все обстояло отнюдь не так радужно. Что и выяснилось, когда мальчик ворвался в гостиную и озвучил свои претензии:

– Тетя, в чем дело? Мне отказались выдать в банке деньги!

Правильно отказались. Я еще позавчера просмотрела отчет Габора Варги и чуть за голову не схватилось. Милый мальчик Винс Шекей, ныне находящийся под следствием, изрядно успел отхватить от семейного пирога Мезейне. И восстанавливать справедливость придется достаточно долго. Мало того, он дал возможность другому милому мальчику Беле почти бесконтрольно запускать руку в мои счета. Естественно, я, как только это увидела, потребовала немедленно отозвать его допуск. То-то мальчик прискакал как ошпаренный, как же, ему надо!

– А почему тебе их отказались выдать?

– Потому что ты запретила! Мне срочно…

– Бела. Не так быстро. Я запретила выдавать кому-бы то ни было мои деньги. Мои. Почему ты считаешь возможным их даже не просить, а требовать?

– Но мне надо!

– Племянничек, а напомни мне, куда ты свои деньги дел?

Главное, мальчик, держи при этом в уме, что Илона мне все рассказала. В свое время мой брат, Алайош Кочиш, составил довольно любопытное завещание. Его старший сын Бела в момент достижения совершеннолетия должен был получить бóльшую часть семейного капитала, состоящего из нескольких прокатных конюшен и некой суммы на счету. Когда ему исполнилось восемнадцать, он получил причитающееся ему наследство… и почти все спустил на удовольствия. Его младшая сестра Илона в момент достижения совершеннолетия должна получить небольшую сумму денег, лежащих в банке на срочном вкладе. Но у завещания были два дополнения. Если Илона вступала в брак до совершеннолетия, ее деньги автоматически доставались мужу. И, видимо, чтобы этого не произошло, Алайош Кочиш назначил свою старшую вдовую и бездетную сестру Мезейне опекуном над детьми. Дети после смерти отца переселились в особняк к тете, но после совершеннолетия Бела съехал в дом родителей, а Илонка так и осталась жить под крылом у тетушки Клары.

Я только теперь поняла, чего, вернее, кого побаивалась Илона, пока сидела со мной в госпитале. Оказывается, к ней старательно, не иначе как с подачи и одобрения братика, подбивает клинья его дружок, Янош Борош. Преследует, буквально проходу не дает. Чего хочет – понятно, успеть жениться на Илоне до ее совершеннолетия и получить право распоряжаться ее частью наследства. А восемнадцать девушке исполнится восемнадцатого декабря. Он и сюда уже пытался напроситься на прием, да вот беда, в связи с ослабшим здоровьем госпожа Мезейне почти никого не принимает. А уж этому-то охотнику за чужим добром здесь точно не рады.

– Ты же обещала!

– Что именно? И когда?

– Да полгода назад! Не оставить… помочь… и распоряжение отдала Винсу… не препятствовать… а этот Варга…

– Бела, помочь – понятие растяжимое. Ты знаешь, сколько моих денег ты за эти полгода успел прогулять? Более четырех тысяч форинтов. И вот мне любопытно, куда ты их тратишь?

– У меня определенный образ жизни и он требует…

– Требует – заработай. Твой дружочек Шекей тебя, однако, разбаловал. После того, как он меня подвел на грань разорения, я вынуждена сократить расходы. Нет, что-то конечно вернется после суда, но сколько… и когда это будет… а пока придется затянуть пояса потуже. И нам, и тебе в том числе. Так что смирись с тем, что денег ты больше не получишь.

– Ты пожалеешь! Я обращусь к врачам и тебя признают недееспособной!

Племянник выскочил как укушенный, а я со вздохом повернулась к сидящей у камина, не замеченной им Пирошке Надьне. Раз уж Бела так глупо себя повел, из этого надо извлечь пользу:

– Прошу простить меня, госпожа Надьне, за отвратительное поведение моего племянника. Очень жаль, что все попытки воспитать из него достойного члена общества не увенчались успехом. И думать он по-прежнему способен только о себе и своих удовольствиях. Это его первый визит после моей операции и то… не отбери у него кормушку, он и пришел бы осведомиться о моем здоровье только через год… если вообще бы обо мне вспомнил…

– Но… может быть, не следовало так… резко урезать мальчику денежное содержание…

– Пирошка, а Вы знаете, куда он девает деньги? Так вот я Вам скажу: питаться он предпочитает в «Солнечном льве» (это я тонко напоминаю ей, что она с мужем посещает этот дорогущий ресторан ровно два раза в году, в день помолвки и день свадьбы), одежду выписывает из ателье Франжье в Будапеште (пусть вспомнит, что ее семья скромно пользуется услугами местной модистки Марии Орт), мебель ему изготовили на заказ в мастерских Чиппендейла23 (а я знаю, что ты последний раз меняла стулья в столовой лет десять назад), да у нашего мэра такой нет! А эта беготня по шл… эээ… дамам полусвета? На редкость, знаете ли, разорительное занятие! И, ведь что характерно, когда он от меня сбежал и начал направо и налево растрачивать наследство, оставленное братом, ему мои советы не требовались. Почему предполагается, что теперь я с готовностью поддержу его требование красиво жить за мой счет?

– В-общем, не с чего… но Клара… эти его угрозы… Вы действительно сильно изменились за последнее время. Как бы он не попытался убедить врачей в Вашей несостоятельности… недееспособности… как там оно правильно…

– Пирошка, а вот скажите… Вы изменились, когда у Вас родилась дочь?

– Конечно! Это совсем другое состояние души, когда дети!

– Попробуем другой пример: когда юный Михай Немет сумел сбежать от похитивших его ради выкупа разбойников, он точно остался прежним?

– Нет, но мальчишка столько пережил! Это совсем другое дело!

– А почему, Пирошка? Почему чудом избежавший смерти Михай мог измениться, а я нет? Почему предполагается, что пребывание в плену у похитителей страшнее равнодушия вполне добропорядочных людей? А я несколько часов умирала от боли в собственном автомобиле, потому что всем было на это начхать! Сначала меня отказались принять в лечебнице Сигетвара, затем начались проблемы с наркозом в капошварском госпитале, потом управляющий отказал в оплате операции, и все это время я была твердо уверена, что мне никто не хочет помочь. И я умру. И смерть моя будет не на совести преступников, а так… по вине обычных граждан.

Да, я прошла по краешку, и да, я изменилась! Я поняла, что очень хочу жить! Я, старая, страшная, никому не нужная, вот такая как есть все равно хочу жить! Я осознала, насколько… скупо, что ли, как должное мы воспринимаем окружающие нас маленькие радости. И не понимаем, насколько они быстротечны. И хочу за оставшееся мне время успеть порадоваться жизни! Например, тому, что нынче на улице солнечный день и в саду цветет и божественно пахнет жасмин. Или тому, что к вечеру обещали дождь и можно будет разжечь камин, и греться около огня, слушая как бессильно воет ветер за окнами, не в силах проникнуть в дом. Тому, в конце концов, что сегодня четверг и к пятичасовому чаю кухарка испечет мои любимые булочки с творогом и ванилью, которые мне не запретил есть даже этот дракон – доктор Барна!

– Хмм…, пожалуй, я понимаю…

– Что касается племянника… очевидно, мне следует переговорить как с лечащим врачом, так и с юристом. Ни малейшего желания поддерживать его попросту неприличные финансовые аппетиты я не испытываю.

И в тот же вечер я пригласила к себе на ужин доктора Барна и Габора Варгу. Изложив результаты беседы с Белой, я попросила у них совета. Мужчины переглянулись и первым откликнулся Варга:

– Понятно, что положение дел, при котором ему перекрыли канал денежных вливаний, парнишку не устраивает. Только доступа к деньгам ему не видать, пока Вы живы… Значит…

– Значит, мне следует составить завещание, заранее исключив его из возможных бенефициаров24. Тогда у него есть шанс понять, что даже моя смерть ему не принесет выгоды.

– Резонно… И кого Вы видите в качестве потенциального бенефициара?

– Основным бенефициаром станет моя племянница, Илона Кочишне. Но с определенным условием. Она будет вправе получать проценты с капитала, которым смогут воспользоваться только ее дети по достижении совершеннолетия. Если детей в браке не будет, капитал после смерти Илоны отойдет госпиталю святого Эмерика.

– Ловко… Да Вы прирожденный крючкотвор! Подобное условие одновременно ограждает и Вас, и частично Илону…

– Тогда я попрошу Ваше бюро максимально быстро подготовить для меня проект завещания. Кроме того, там должны быть указания о мелких выплатах моим слугам. Имена, я думаю можно будет вписать позднее.

– Что ж, я полагаю мы сумеем набросать проект буквально за пару дней…

– А что касается его угроз по поводу моей недееспособности?

Тут уже слово взял доктор Барна:

– Госпожа Мезейне, объявить человека таковым очень просто. Вернее, обозвать можно. Но вот признать человека недееспособным просто по желанию, нельзя. Такое можно проделать только в судебном порядке. Для этого необходимо обратиться в суд с соответствующим заявлением. Он имеет право туда обратиться, будучи Вашим родственником… но вот дальше его ждут проблемы. Видите ли, закон устанавливает четкий перечень лиц, которых можно признать недееспособными. К таким лицам относятся граждане, которые отвечают двум критериям: они, либо, не понимают значение своих действий, либо не могут самостоятельно руководить своими действиями. А теперь расскажите мне, как это можно доказать на Вашем примере. Вы, по моим наблюдениям, прекрасно понимаете, что делаете. И руководите своими действиями тоже вполне уверено. Так что… вряд ли у мальчика что-то получится.

– Это точно, – поддержал его Варга, – если бы у меня даже были до того некие сомнения в вашем здравом уме, то после выверта с условиями завещания они бы точно пропали!

Габор Варга засобирался домой, и предложил подвезти доктора, а вот его я попросила задержаться для консультации.

– Доктор, у меня небольшая проблема, шов продолжает болеть, не могли бы Вы мне посоветовать какое-то обезболивающее?

– Вы же говорили, Вам что-то уже рекомендовали?

– Да, у меня были какие-то порошки для снятия болей… где-то даже оставались в аптечке, наверное, …но я не уверена в их эффективности… потому что толку с них не было.

– А что именно Вам предложили для местной анестезии?

– Что-то новомодное… а, кокаин25.

– Мадам, я конечно готов идти в ногу со временем… и с модой… но я бы Вам рекомендовал от него воздержаться.

– А почему?

– Вам мало побочных эффектов после хлороформа? У кокаина их еще больше! И не все до конца изучены. Если уж Вам так нужны анестетики… я бы предложил барбитураты внутривенно.

Хмм, а если учесть, что этого аптекаря, подсунувшего кокаин, в свое время настойчиво рекомендовал мой племянничек… не будем рисковать, послушаемся совета доброго доктора Барна.

– Хорошо, доктор, значит эту Вашу… как ее там… мочу Барби26…

– Барбитураты их там! Между прочим, применяются с легкой руки Адольфа фон Байера аж с 1864 года!

– Хорошо, хорошо, как скажете, давайте их попробуем…

* * *

Ох, не зря существует поговорка – «готовь сани летом»! Пока весь город изнывал от августовской жары, некоторым понадобилось обременить меня зимними заботами. Вот чего Марике Фекетене дома не сиделось? Нет, надо было обязательно приехать к утреннему кофе и начать меня изводить.

Что мы готовим к рождественской ярмарке? А ничего. Какая мне готовка чего бы то ни было с не до конца зажившим швом на животе? Но это я так думала, а оказывается, от каждой женщины, хоть что-то из себя представляющей в капошварском обществе требуется предоставить некий товар, которым будут торговать на ярмарке в декабре. Причем с запасом, чтоб хватило хотя бы на две недели, а лучше на весь Адвент. А с учетом намеков племянничка… и Пирошки… на подозрительные изменения в характере… выделяться мне не следует.

А в прошлые года я как выкручивалась? Надо у Илоны спросить и начинать что-то придумывать. Илона ахнула и сказала, что совсем забыла про ярмарку за всеми этими треволнениями, а обычно они с тетушкой варили варенье из белой смородины, но это в июле, а сейчас смородина уже отошла…