скачать книгу бесплатно
– То есть я месяц буду ходить туда на правах раба?
– Ну, если тебя что-то не устраивает, ты можешь отказаться. Только запомни, в милицию всегда стоит очередь за забором, поэтому на твое лакомое местечко согласится кто-то другой. А ты и дальше будешь бездельничать со своими циркачами, транжиря родительские деньги в Москве.
– Ну хорошо, к десяти в кадры, – Артем собирался пройти в комнату, как в коридоре зазвонил телефон.
– Не отвлекаю? – на другом конце послышался женский голос.
– Вроде нет, что-то срочное?
– Да как тебе сказать, я думала, что сегодня будет больше работы, но все дела закончились, а домой я не хочу. Можем погулять на набережной, заодно обсудим события нашей разлуки. Если согласен, встретимся в четыре около церкви Иоанна Златоуста.
Не успел Артем ответить, как девушка бросила трубку.
– Даже сейчас не дала мне сделать осознанный выбор.
Полуденное солнце скромно освещало серебристые купола старой церкви. Потемневшая от времени краска облазила со стены, оголяя вековые камни. Около входа в святыню сидел нищий, протягивая руку каждому, кто проходил мимо. Его глаза алчно оглядывали прохожих, завистливо смотрели вслед хорошо одетым горожанам. На траве резвились дети, придумывая запутанные игры, их матери же периодически охали о отгоняли чад от воды. На березах начали распускаться первые листики, а вокруг царил запах пришедшей весны.
Артем подошел к одной из церковных стен, стараясь не попадаться на глаза попрошайке. Сверил на часах время: пять минут до ее прихода. Он подошел к реке, с противоположного берега которой виднелись башни Кремля. В голове сазу вспомнился смех хитрой ведьмы из сна, от чего тело покрылось мурашками, а в душе затаился страх.
«И для чего могущественному правителю взбрело в голову устраивать такую застройку в нашей дыре», – негодовал Артем, глядя на серую воду: «То ли дело Москва, застроенная Иваном Калитой и Иваном Великим. Да Василий Темный обоих глаз лишился в борьбе за Московский престол, а тут взбрела идея построить крепость в Вологде». Парень подкинул над рекой камень, который через секунду издал противное бульканье. Сон про молодого опричника все еще не выходил из головы, и тоска героя по дому ментально передалась и юноше. Перед глазами снова проплыл образ Дины, играющей на фортепиано концерты Рахманинова. В нос ударил запах ее дорогих духов, а руки прочувствовали шелк сшитых на заказ платьев. Несмотря на рождение в другом городе, девушка казалась Артему эталоном москвички, которая знает несколько языков, носит дизайнерские вещи, ходит на выставки современных художников. Вместо застиранных колготок она надевает кружевные чулки, гармонирующие с коллекционным нижнем бельем из Штатов, в ее кожаной сумке от Луи Виттон всегда лежит томик стихов Есенина, которые она может наизусть зачитать, гуляя по чистым прудам. Местные девушки никогда не вели себя так утонченно, одновременно располагая собеседника к себе. Ирина и Полина давно утратили свою девичью красоту, ежедневно обмазывая лицо слоем рыжего тонального крема. Что касается Киры, так она никогда не была красивой. Ее тонкие губы, длинный нос и выпирающие щеки нарушали любую гармонию, словно скульптор, трудившийся над ее обликом, не учил анатомию, поэтому так ассиметрично проработал детали. Чтобы подчеркнуть и без того вызывающую внешность, девушка наносила несколько слоев красной помады. Студентки актерского факультета назвали бы этот образ вульгарным, однако подруги по педагогическому университету считали Киру чуть ли не законодателем моды, подкрашивая свои губы и рисуя толстые соболиные брови, данные модной однокурснице от рождения.
Легкая рука коснулась плеча парня, и он обернулся. Перед ним снова стояла она, одетая в бежевую юбку и высокие сапоги. Растрепанные темные волосы и ярко красные губы – этот образ казался таким противным в мыслях, но стоило ей появиться перед его лицом, как надуманная вульгарность превращалась в идеал, сохранившийся с их самой первой встречи. В руках девушка держала тяжелый мужской портфель, доверху заполненный бумагами.
– Сложности на работе? – спросил Артем, предлагая девушке помощь по несению тяжести.
– Да это коллега попросил забрать, – улыбнулась Кира, передавая тяжелый груз: – Только не утащи домой, а то мне выпишут полное служебное несоответствие.
Девушка засмеялась. Сегодня она была явно добрее, словно и не было никакой разлуки. Кира принялась рассказывать о жизни, об обучении. Разговор превратился в беседу старых друзей: не было тяжелых пауз и напряженности. В воздухе витало тепло, или это были всего лишь теплые чувства друг к другу, вырвавшиеся наконец-то наружу.
– Всегда убегала сюда во время ссор с отцом, – проговорила Кира, садясь на скамейку в небольшом дворике около дома губернского правления.
– Так это же далеко от Карла Маркса. Или ты не всегда там жила?
– Всегда, просто я любила убегать далеко. В юношестве меня никто не понимал, поэтому я уходила сюда, смотрела на реку и постепенно приходила в себя, принимая неприятную для меня действительность.
– А как твой отец сейчас поживает? Так и преподает древнерусские боевые искусства при Андреевской церкви?
– Сейчас он уехал в Чечню, но после обязательно продолжит преподавать, даже установил сроки летнего набора перед командировкой, – девушка грустно улыбнулась, представив лысого худощавого мужчину с мнительным взглядом, тренирующего учеников начальной школы.
– Вообще он про переезд задумывался, – продолжала она: – Крестный предложил ему хорошую должность в Московской Академии, да и мой брат там давно обосновался.
– Уже, небось, известный криптограф?
– Нет, его перевели в отдел кадров. Военные устои никогда не нравились ему, а там можно работать без звания.
– Да, Артур, не думал, что тебя так понесет…
– Ты сам то как? – прервала назревавшую тишину девушка: – Уже снял Жюстину в российских реалиях?
– Знаешь, – грустно проговорил Артем, прислушиваясь к далекому шуму воды: – Когда я уезжал в Москву, у меня было столько идей. Я сочинил сценарии к двум фильмам, и еще третий был написан в черновике. С самой первой пары я представлял, как в моих руках окажется камера, и я смогу запечатлеть свои мысли на киноленте. Но…
Юноша продержал театральную паузу.
– Москва словно изменила мое мышление, и теперь я считаю себя бездарностью.
– Да брось, в студенческом театре всем нравились твои постановки.
– Всем, кроме тебя.
– Конечно. Вместо того, чтобы взять на роль Офелии утонченную и бледную девицу, ты утвердил на это место громкую Сару, которая каждую перемену ела по пирожку.
– Она была очень страстной, я не мог поступить иначе.
– Страстной она была только на той вечеринке, когда прыгнула на руки и вывихнула тебе кисть. А с каждым ее выходом на спектакль я боялась, что и без того потоптанная поколениями студентов сцена треснет, и она провалится вместе с Гамлетом в недра нашей шараги.
– Какая ты злая, – с иронией произнес Артем: – Кстати, ты вроде писала стихи. Сейчас что-то получается?
– О, нет, для стихов нужно необходимое настроение, – загадочно проговорила девушка, глядя на темнеющее небо: – Я не пишу их специально, они словно сами рождаются, когда моей душе очень больно.
Я смотрю на туман в леденящую даль,
Мои хрупкие кости ломает февраль.
Под толщами снега и глыб ледяных,
Мне снится, как яркое солнце горит.
Эти строки я написала, когда Артура хотели отправить в Чечню. Тогда как гром среди ясного неба раздался звонок из военкомата с требованием мобилизовать юношей призывного возраста на войну. Я очень испугалась, что потеряю близкого мне человека, а по дороге в школу родился стих.
– То есть твои стихи связаны с чувствами?
– Да, мама тоже подобным образом выражала боль. В ее дневнике было много красивых рассказов, которые она писала во время ссор с отцом. К сожалению, я до сих пор не могу найти в себе силы дочитать ее дневник до конца, ибо каждое воспоминание о ней вызывает у меня мысли о ее гибели.
– Значит, еще не время его читать, – сказал Артем, погладив подругу по плечу: – Но что насчет стихов, ты считаешь, что для написания шедевра нужно пережить душевное потрясение?
– Ну, мой опыт показывает, что это так, – Кира оглядела опустевшую улицу: – Знаешь, мне грустно, что все уезжают из этого города. Конечно, я понимаю, что вы хотите добиться славы в Москве, но разве нельзя остаться здесь и работать на благо обществу?
– Ты знаешь вологодские театральные вузы?
– А зачем тебе этот театр, мог бы остаться здесь, устроиться в отдел организации дознания к отцу. Как мы и планировали на выпускном, помнишь?
Гладкая рука девушки легла в широкую ладонь Артема. Молодые сидели, наслаждаясь закатом, пока идиллию не прервал писк телефона.
– Авруцкая на линии, – серьезно проговорила Кира: – Что? Калинин из аналитического управления отказался принимать наш запрос? Перенаправь меня на линию с ним! Что? Не знаешь его мобильный?
– Да они охренели, – девушка ударила телефоном об угол скамьи, отчего на пластиковом корпусе появилась трещина.
– Итак, Артем, с завтрашнего дня добываешь компромат на Калинина – старшего. Никто не смеет мешать моим планам!
Глава 4
Кира сидела за столом, грустно заглядывая в дневник. За окном валил снег, превращая дворовый пустырь в белое поле. Изредка был слышен хруст тяжелых шагов, пробирающихся по свежим сугробам. На стекле застыли замысловатые ледяные узоры, напоминавшие кружево вечернего платья. Кира прикоснулась к одному из них, и теплый палец постепенно начал растапливать красоту, покрывая окно порцией маленьких капель. Девочка нарисовала сердце, но, опомнившись, быстро стерла рисунок рукавом, и продолжила делать уроки, отпечатывая мокрую подушечку на тетрадном листе.
Тревожные мысли не давали учиться, однако школьница пыталась хоть на секунду забыть причину, по которой родные уехали в разгар бури из дома, оставив ее в холодной и темной квартире. Кира сделала еще один глоток чая из американской кружки с Микки Маусом и продолжила переписывать условие задачи, попутно придумывая ее решение.
– Физика, химия, для чего мне эта ерунда? – возмущалась девочка, перечитывая условие: – Вон мама сама говорила мне, что не сдала экзамен по математике, зато на работе ее все хвалили.
Мысли о матери привели ученицу в чувства. Она представила, как женщина поздним вечером возвращалась домой, проходила в детскую, чтобы поцеловать на ночь спящую дочь. От нее пахло какими – то дорогими духами со вкусом корицы или ванильного печенья. Тонкие пальцы, одетые в несколько перстней с драгоценными камнями, поправляли одеяло на постели Киры, и вот она направлялась на выход, почти бесшумно переступая ногами.
Девочка закрыла глаза и представила, что в гостиной загорелся свет, а мама сидит, как ни в чем небывало, читая какие-то документы из толстой папки. Иногда она переводит глаза на детей, гладит по голове Артура, подходит к задумчивой Кире.
– Снова читаешь про хоббитов? – смеясь, говорит мать, откидывая назад темные локоны.
И дочь в очередной раз начнет рассказывать родительнице чудесную историю про борьбу за кольцо. Женщина примется задавать вопросы, интересоваться, как герои смогли преодолеть такой путь, сражаясь с разными монстрами. И девочка снова станет пересказывать удивительные приключения, вдохновляясь фэнтезийным миром.
– А ты бы хотела жить в Средиземье? – спросила вдруг мать, серьезно смотря на чадо.
– Конечно. Там же есть волшебники, обладающие огромной силой.
– И ты тоже хотела бы быть волшебницей?
– Да, – протянула Кира, мечтательно глядя куда-то в даль.
– И что бы ты сделала, будь у тебя сверхъестественные силы?
– Подарила бы тебе и папе вечную жизнь. А еще помогла бы тебе с бумагами, чтобы ты раньше приходила домой.
– Ах, милая, если бы ты знала, как я хочу проводить много времени с вами, – женщина прижала ребенка к себе.
– Но ты должна защищать город от бандитов, – добавил брат, глядя в сторону семьи.
– Ты прав, это моя задача, – мать обняла и его: – Но я каждую секунду думаю о вас. Поверьте, скоро мы переедем из этой дыры и сможем наконец-то быть вместе, не задумываясь о делах.
– Ты хочешь уехать из Вологды? – грустно спросила девочка.
– Да. А что нам здесь делать?
– Но здесь же наш дом, мы не должны его покидать. Здесь речка и Кремль, парки и леса, что еще нужно для счастливой жизни?
– В Москве еще больше Кремль. И река, – перебил сестру Артур: – Так что там тебе понравится еще больше.
– Нет! – Кира обиженно закатила глаза.
– Так, дети, не ссоримся, я желаю вам только добра. В Москве мы будем все вместе гулять по паркам, смотреть на природу. Мы станем самой дружной семьей, какую только в рекламе показывают, – женщина прижала детей еще крепче, однако дочь вырвалась из ее объятий.
– Я никогда не уеду из Вологды, – проговорила она и ушла в свою комнату.
Путешествие в прошлое нарушили звук открывающейся двери и шорох зимних ботинок. Девочка перенеслась за свой привычный стол, обложенный кипой учебников. Несмотря на навязчивое желание выбежать из комнаты и задавать вопросы, школьница продолжила сидеть в комнате, делая вид, что увлечена параграфом по физике. Наконец, в дверь постучался отец, неспешно заходя в детскую
– Надеюсь, я не потревожил тебя, – скучающим голосом проговорил он. Мужчина никогда не был близок к родной дочери, поэтому каждый их разговор сопровождался муками поиска нужных слов, превращая семейную беседу в доклад руководителю на совещании. В этот раз родитель был особенно угрюм, не зная, как рассказать отпрыску тяжелую правду жизни.
– Как ты знаешь, мы сегодня ездили на суд.
Кира отстраненно посмотрела в его сторону, предвкушая долгие подробности поездки, ожидания в коридоре и краткую справку о каждом участнике дела. Мужчина, как старый преподаватель, читал длинную лекцию, описывая место, где проходил суд, цвет стен в главном холле, даже не обращая внимания на скуку в глазах собеседника. Закончив вводную часть, он принялся перечислять монологи судьи, речь прокурора и адвоката, рассказывать о свидетелях. Наконец, он поведал об окончании суда и полном закрытии уголовного дела.
– Значит теперь убийца мамы будет наказан? – Кира облегченно захлопала в ладоши, представив, как преступника ведут на расстрел.
– Знаешь, – отец на секунду замолчал: – Наверно, сейчас ты не поймешь мои слова, но с возрастом к тебе придет осознание. В зале суда сидел лишь исполнитель – человек, который выстрелил в нее по чьему – то приказу.
– Это значит, что будут еще кого-то искать? – отозвалась девочка.
– Нет, – мужчина снова продержал паузу: – Это значит, что твоя мать полностью виновата в своей гибели, как бы вы с Артуром не отрицали. Она взяла на себя слишком большую ответственность и этот шаг… Это решение по поиску доказательств на влиятельного застройщика, имеющего связи в Москве, обошлось для нее слишком дорого…
– После суда я поговорил с ее коллегами, – продолжил отец: – Они все говорили, что Ангелина залезла, куда не следует, ради новой звезды на погонах, которую присвоили раньше срока. Твою мать сгубили собственные алчность и стремление к большим должностям.
– А что с тем заказчиком преступления? Его найдут?
– Я-то откуда знаю? – вспылил Авруцкий, хлопнув руками: – Вину спихнули на местных строителей, расправившихся с ней из-за корыстных побуждений. Больше, по мнению суда, никто не виновен в этом деле, потому и не будут кого-то искать. Ты, главное, пообещай мне, что не будешь ввязываться в нелепые авантюры ради своих погон. Я по глазам вижу, что ты пойдешь вслед за ней. Но только не повторяй ее ошибок и не беги вперед паровоза, иначе твое тело найдут лежащим на рельсах.
– Поэтому, – мужчина положил ладони на плечи дочери: – Уясни одну вещь: работай добросовестно и звания придут к тебе сами. Да, это сложный путь, но он того стоит.
Отец вышел из комнаты. Кира еще долго смотрела на ночной пустырь, освещаемый одним фонарем. Выполнение домашней работы даже не присутствовало в мыслях, силы остались только на то, чтобы сдерживать поток слез. Мама больше не придет, потому что погубила себя.
***
Стрелка часов показывала восемь утра, а в управлении загорались первые лампочки. Кира одухотворенно бежала по коридору, шумя каблуками на весь этаж. Наконец, топот ног затих, и девушка начала весело открывать дверь, насвистывая известную мелодию. Кабинет встретил ее духотой и запахом старого кофе, переночевавшего в одной из кружек коллег. Она недовольно повела носом и включила огромный системный блок, зашуршавший в знак приветствия. Солнце только начало подниматься, отчего в комнате царил приятный розовый свет, будто созданный для свиданий. Девушка принялась вычеркивать имена из блокнота, как в дверь постучали.
– Войдите, – произнесла она, не отвлекаясь от дела.
В кабинет неспешно прошел руководитель, державший в руках несколько донесений.
– Кира Александровна, доброе утро, – заговорил он, закрывая за собой дверь: – Скажите, Вы хоть иногда бываете дома?
– Бываю, и не так редко, как хотелось бы.
– Да Вы что? Отдыхать тоже надо, а то посадите все здоровье в свои двадцать четыре года, а Вам то до пенсии еще много лет. Так и будете больной на работу ходить.
– Ох, Николай Михайлович, какая пенсия? С нашими взяточниками я уйду сразу в гроб на каком – нибудь особо тяжелом допросе.
– Ну, в гроб Вы уйдете потом, а пока послушайте новости. С Лубянки пришло поручение руководителям отдела о поиске талантливых сотрудников в их управлениях, ну и, соответственно, подаче информации о них наверх. Я проанализировал наш последний квартал, у всех максимум сдано по два дела. Вы же закрыли четыре за последний месяц, да еще и менты на подходе, – начальник указал рукой в сторону монитора: – И я решил указать Вас, как подающего большие надежды молодого сотрудника. Надеюсь, Вы не будете против.
– Что-то Вы меня засмущали, товарищ полковник, – улыбнулась девушка, отводя глаза: – То у меня у единственной премия за последний квартал, то теперь сообщаете обо мне в аппарат. Коллеги – то завидуют.
– Ох, эти бездельники, сидящие у меня тут из-за связей своих отцов. Всех бы разогнал, будь моя воля. Иной раз в прокуратуру заедешь, там люди компетентнее сидят.
– И берут такие же компетентные взятки.
– И это тоже, – начальник задумался: – Значит, Вы согласны с моим решением?
