скачать книгу бесплатно
Не изжить нашу синь темнотою,
Соловьиных высот не отпеть,
Жизнь раскрасна виньеткой пустою,
Только мы и могли здесь успеть.
Потому ли боялись нас тати,
Потому ль их всенощно корят,
Где безбрачные ныне кровати —
Сплошь они лепоснежно горят.
Но еще мы явимся во славе,
Яко благовест-литьи звонки,
Чермно станет юродной ораве,
Как за нас препоют васильки.
«Во цвете лет умершей дщери…»
Во цвете лет умершей дщери
Из слез надгробье отыскав,
Толкнем притворные мы двери
И тронем Бога за рукав.
Вечор сбиралися здесь гости,
Гремели келихи с вином,
Со рукавов их белы кости
Всё разлетались под окном.
Ты, Василисушка, рукою
Махни и лебеди взлетят,
Наполни брагой колдовскою
Потир – испить они хотят.
И что прислали див успенных
Трапезу с Господом свершать,
В отруть настоев мертвопенных
Неможно яду подмешать.
Держали души мы во аде,
Клеймили желтью их с огнем,
Теперь и в дьявольской осаде
По смерти жаром полоснем.
Высоко ж нети пресвятые,
Мирская точится молва,
И всё ко Господу пустые
Мы воздымаем рукава.
«Мы расстались, но, Боже, доныне…»
Мы расстались, но, Боже, доныне
Твои слезы – к карату карат.
Поклоняясь небесной твердыне,
Звезды смерти неровно горят.
Долго млечная пыль осыпалась
В померанцев полночный букет,
Вот у ангелов ты и осталась,
Как побитый огнем первоцвет.
Ночью он всекупальскою тлеет,
Мертвым юнам дарит благодать,
В небоцарствиях горних алеет,
Здесь не могут одесных предать.
Разве ангелы наши цетрары
Зрели в неге восковий свечных,
Пили с нами хмельные нектары,
Ожидали из странствий земных.
А теперь претрезвели покои,
Царских емин столы не держат,
Вазы севрские розы-левкои
Тлят остьем и в зерцалах дрожат.
Зеркала эти вечностью биты,
Всё ириды мелькают одне,
Где серебро и смерти графиты,
Нощь темней еретички в огне.
Где сейчас наши алые свечки,
Время им возгораться-цвести,
Херувимские кровью сердечки
Обводить и чудесно тлести.
Ставь, братия, холодные вина
И хлебовниц изыски на мел
Скатертей, именитств сердцевина
Днесь для тех очевидна, кто бел.
Зря мешали нам белые сучки,
Мы со Господом лишь говорим,
Левоперстные жалуем ручки,
Хорошо, хорошо ведь горим.
То серебро, о коем пеяли
Херувимы в эдемских садах,
С течной кровию иды ваяли,
Сех фигурники тлятся на льдах.
Знай, мы столько избыли страданий
Ибо к присным цветам вознеслись.
Только после прямых попаданий
На века разрывается высь.
Если можешь ты зреть и сквозь нети,
Муку смертную благослови,
Надо мною созвездия эти,
Словно вечные раны в крови.
В поезде
Сие зрят очи Прозерпины —
Чернопрогонный интерьер,
Универсальные картины
Под желчным сводом тонких сфер.
Мрачней и уже промежутки.
В стальные залы поездов
Тоскливые вдвигает сутки
Седое пламя холодов.
Явь гасит смерти постоянство,
Солнцестояние зимы
Летит в последнее пространство,
И лежа едем в бездну мы.
Первый архаический этюд
В серебристый оклад убрали вещуны
Богопервенца днесь и пируют покуда,
С ложей змеи вползли в наши тлумные сны,
Что вещали страстным избавленье от блуда.
Только минула жизнь, завилися листы,
В присных царствах они пурпурою сгорели,
Вижди, Господи, чад углевые персты,
Оттекли через их на репей акварели.
Но прощенья теперь паки рано алкать,
Бутафорские ж те оказались белила,
И хотели зело чернецы помыкать,
Ан и Смерть нам равно хлебов зря не сулила.
Не писцы мы, Господь, не Твое мастаки,
Не треклятых ждали в водосвятье предтечи,
И казнят нас водой, как найдут мастерки,
Зри на мраморе стен расписанные стечи.
«Помимо снега, врезанного в рунь…»
Помимо снега, врезанного в рунь,
Помимо вод небесного прилива
Ничто здесь не сохранно, вновь июнь
Поманит вечность роскошью порыва.
Весна, весна, легко тебе гореть
Над куполами, в мороке простора,
Сердец еще нетронутую треть
Клеймить сусальным золотом собора.
Иные в небесах мечты парят,
Другая юность в нети улетает,
Висячие сады пускай дарят
Листы ей, кои Цинтия читает.
А мы пойдем по темным царствиям
Скитаться, по истерзанным равнинам,
Юродно бить поклоны остриям
Крестов и звезд, опущенных раввинам.
Как в жертвенники Пирра, в тьмы корвет,
Вонзятся в купол славы снеговеи,
И новых поколений палый цвет
Окрасит кровью вербные аллеи.
Пойдем, нас в этом сумрачном лесу,
Какой теперь зовется Циминийским,
Ждут фурии чурные, донесу
К читателю, ристалищем боснийским,
Скандалом в государственных кругах,
Затмивших круги дантовского ада
Иль сменой фаворитов на бегах
У Фрэнсиса, а то (веков награда)
Известием из Рима о суде
Над орденом невольных тамплиеров,
Точней, об оправданьи их, нигде
Святее нет суда для землемеров
И каменщиков тайных, славы лож
Масонских не ронявших без причины,
Чем в славном Ватикане, надо все ж
Сужденье прояснить, зане личины
Иные и известных помрачней
Терзают без того воображенье
Читательское, треба наших дней
Порой такое голоса луженье,
