скачать книгу бесплатно
2
Поезд въехал в вокзал с легким шуршанием и, слегка качнув вагоны, плавно остановился – без лязга и скрежета, привычного для российских железных дорог. Двери разъехались. У выхода из вагона, аккуратно подогнанного вровень с платформой, замелькали люди – приехавшие и встречающие, отъезжающие и провожающие. Публика была одета нарядно, не по-дорожному. Здесь не было никакой вокзальной суеты и шума. Марина подхватила матерчатый чемодан в красно-зеленую клетку, сохранившийся еще со времен пионерских лагерей, и, подойдя к выходу из вагона, неуверенно выглянула из дверей. В воздухе пахло дорогими духами, серая платформа уходила в узкую перспективу между двумя поездами. Ничего настораживающего Марина не заметила. Слегка освоившись, она сначала потрогала платформу кончиком сапога, как неуверенный пловец трогает воду, и наконец решившись, шагнула на чужую землю. Марина являла собой продукт поколения советских отшельников, выращенных в теплом, уютном бункере, в котором мифы о загранице цвели, как герань на далеком, недоступном окошке. Человек такого сорта, делая первые шаги по заграничной земле, чувствует себя как космонавт, высадившийся где-нибудь на Марсе. Подтащив чемодан к скамейке, Марина села, оглядываясь по сторонам. Светы нигде не было.
«Вечно она опаздывает», – подумала Марина и, распечатав пачку «Явы», закурила. Рядом сидел солидный мужчина в белом плаще, он обернулся к Марине недовольным, в аккуратных морщинках лицом и сердито ткнул пальцем в серебряную бумажку, которую она бросила на платформу. «Строгий народ», – подумала Марина без раздражения, послушно подняла бумажку и бросила ее в урну. Она начинала нервничать. «Что, если Светка перепутала что-нибудь, – думала она, – дату, вокзал. С нее станется. Терпеть не могу необязательных людей». Время шло, подошел следующий поезд. Платформа быстро наполнилась людьми и так же быстро опустела. Марина сидела на скамейке, скованная страхом. Ей постепенно становилось ясно, в каком идиотском положении она находится. «Надо позвонить, – думала она и тут же понимала, что не знает, как пользоваться автоматом, да и мелочи у нее нет. – Пойти в полицию? А что я им скажу? И на каком языке? Надо бы взять такси – но это, наверное, дорого».
Размышляя таким образом, она напряженно смотрела в ту сторону, где виднелись рекламные транспаранты, магазины, кафе, и вдруг откуда-то вынырнула Светка. Она бежала, метя платформу полами широкого пальто. Марина вскочила и, оттолкнув ногой чемодан, бросилась к ней навстречу. В этот момент она почти любила подругу – как много-много лет назад, в школе.
– Ты где так долго была? Я чуть с ума не сошла от страха! – радостно закричала Марина.
– Ты представляешь, в пробку попала. Здесь же все-таки восемьдесят километров! – Света восторженно тискала подругу. – Усик, это ты?! Ну как, живой? Ты, наверное, устала, голодная, поехали скорее домой! – Света схватила Маринин чемодан, бросила его на тележку и, скомандовав: – Пошли! – буквально побежала к выходу.
Ее машина плыла по асфальту, как корабль по гладкой воде, развивая без малейшего усилия и вибрации огромную скорость. Дорога шла плавными, затяжными подъемами и спусками. День уже кончился, и только тонкая фиолетовая полоса, пролегающая между очертаниями гор и чернотой неба, еще напоминала о нем. Машина шла под гору бесшумно, как будто вовсе оторвалась от земли, а далеко впереди вздымающееся к небу шоссе пылало красными огнями.
– Как красиво, – прошептала Марина, завороженная фантастическим зрелищем.
– Ты находишь? – удивилась Света. Она не любила ночную дорогу: непроглядная темень отзывалась в ней ужасом, который должен испытывать человек, летящий в пропасть. Ей казалось, что она несется наугад, чудом уворачиваясь от мелькающих со всех сторон фар.
– А какая у тебя машина! – восхитилась Марина и погладила желтую кожу сиденья. – Как она называется?
– «БМВ».
– Я еще никогда на такой не ездила.
– Еще поездишь. У тебя вся жизнь впереди! – Света была счастлива. Она улавливала в Маринином тоне те восторженные, с каплей незлобливой зависти нотки, которые еще в детстве раскрашивали самые пустяшные события ее жизни в яркие цвета. Маринино преклонение действовало на Свету, как мощное увеличительное стекло с положительным эффектом.
– Нам еще далеко? – поинтересовалась Марина.
– Нет, мы уже подъезжаем, – ответила Света. Она съехала с шоссе и сразу попала в ярко освещенный квартал.
– Мы где, в городе? – Марина крутила головой, жадно ловя первые впечатления.
– На окраине. Сейчас через этот мостик – и дома.
– А почему вы не живете в центре? Дорого?
– Здесь только нищие в центре живут, а те, кто платить может, стараются поближе к природе. Ты не сравнивай. Это тебе не Москва. Здесь до центра десять минут ехать.
Машина въехала на узкую, экономно освещенную улицу, с обеих сторон которой шли ровные ряды аккуратно подстриженных кустов. Чуть в глубине поднимались черными тенями крыши невысоких частных домов. Улица была тиха и пустынна.
– Вот мы и дома, – Света заехала в тесный гараж.
– Свет, а где люди? Я что-то на улице никого не видела.
– Люди? – Свету этот вопрос неприятно кольнул. Она страдала от этого мертвого, разливающегося по немецким улицам уже ранним вечером покоя. – Люди по домам сидят, – сказала она, вылезая из машины. – Вот мы завтра в город поедем, там поживее, – она открыла ключом тяжелую, покрытую белым лаком дверь. – Добро пожаловать, Усик, – сказала она и втолкнула ногой чемодан.
Марина стояла в дверях, не двигаясь, потрясенная простотой и недоступностью открывшейся перед ней картины. Большая прихожая была наполнена ярким, но очень мягким светом, на мраморном полу жесткий коврик с веселым детским рисунком. Маленький антикварный столик с горкой ключей посередине. А дальше, в дверном проеме, загораживая собой вход в гостиную, стоял высокий, широкоплечий красавец с ребенком на руках. Поражало это сочетание. Красавец и дитя. В Маринином представлении, сильно подпорченном московскими нормами морали, такие мужчины должны сниматься в кино, сидеть в ресторанах и без устали соблазнять женщин, а не нянчиться с детьми.
Мужчина поцеловал Свету и, сказав что-то по-немецки, передал ей ребенка. Девочка радостно сомкнула ручки на шее матери и прижалась к ее лицу пухлой щекой. Света обмерла от счастья.
– Моя красавица, радость моя, смотри, кого я к тебе привезла! Это тетя Марина, она будет твоей няней.
«Она будет твоей няней», – отозвалось эхом в Марининой голове. Она стояла на пороге как громом пораженная этой простой формулировкой ее, Марининого назначения. Отныне она переходит в собственность этого голубоглазого ребенка, становится приложением к чужому счастью. В этот момент ей стало ясно – та размытая граница, которая до сих пор разделяла ее и Светину жизнь на две полярных судьбы, превратилась в жесткую черту, за которую нельзя заходить, а можно лишь заглянуть, как смотрят на музейный экспонат с табличкой «Руками не трогать!».
Трезво оценив свое положение, Марина все же сделала над собой усилие и скупо улыбнулась.
– Ну вот, наконец-то! – обрадовалась Света. – А то стоишь, как истукан. Давай заходи. Я тебя с моим семейством знакомить буду. Это мой муж, Даниель.
Услышав свое имя, мужчина приветливо улыбнулся и, протянув руку, что-то сказал по-немецки.
– Что он говорит? – спросила Марина, краснея от смущения.
– А ты сама догадайся, что в таких случаях говорят, – улыбнулась Света.
– Очень приятно, – пробормотала Марина и вложила вспотевшую ладонь в крепкую руку Даниеля. – Слушай, Свет, а как же я с ним общаться буду? Он по-русски совсем не понимает?
– Понимает, но плохо. Но ты не волнуйся. Тебе с ним все равно разговаривать будет некогда. Он дома мало бывает – работа, командировки. Так что мы с тобой почти все время одни. А это моя Машенька. Ей три годика, и она самая лучшая девочка на свете. Правда, доченька?
Девочка взяла большой палец в рот и посмотрела на Марину строго, с оценкой.
Хотя Марине и была отвратительна эта глупая демонстрация материнского счастья, но девочка ей понравилась.
– Ну что, Машенька, пойдешь ко мне? – спросила она по-взрослому, без сюсюканья.
Девочка сначала насупилась, соображая, потом выскользнула из Светиных рук и побежала к Марине.
– Guck, die Liebe auf den ersten Blick![3 - Глянь-ка, любовь с первого взгляда! (нем.).] – восхитился Даниель.
– Das ist unglaublich! – согласилась Света и добавила: – Ich bin richtig eifers?chtig[4 - Это невероятно! Я и правда ревную (нем.).].
– Ну, что, Машенька, может быть, ты мне расскажешь, о чем родители говорят? – спросила Марина, подавая девочке указательный палец.
– Да мы поражаемся, что она сразу к тебе пошла. Вообще-то она жуткая трусиха и даже бабушку с дедушкой с трудом признает, – объяснила Света. – Ладно, уже поздно. Даниель уложит Машу спать, а мы с тобой еще посидим, выпьем. У нас завтра выходной. Нас папа в город отпускает.
Утро выдалось прозрачным и нежным. Кроны деревьев, казалось, были мягко озарены отблеском осеннего покоя. Природа неторопливо готовилась к незлобивой зиме, усыпая землю каштанами и листьями скромных расцветок. Машина шла по дороге, спускающейся вниз серпантином. Справа аккуратными террасами поднимались виноградники, все выше и выше, прямо к небу, а слева, далеко внизу, как сливки в фарфоровой чашке, переливался пастельными тонами город. Он то появлялся, то исчезал за изгибом дороги, дразня и мерцая. Марина вытягивала шею, пытаясь заглянуть за Светино плечо. Ей казалось, что если дорога хоть на мгновение перестанет вилять, то там, в отдалении, она сможет разглядеть море.
– Крымский пейзаж, – сказала Марина, не переставая крутить головой.
– Да, похоже на приморье, – равнодушно согласилась Света.
– Неужели тебя все это не волнует? – удивилась Марина. – Такая красота! Аж дух захватывает.
– А меня это все не трогает. Знаешь, раньше, когда я приезжала в Крым и видела вот такие же пейзажи, меня начинало трясти от счастья. Хотелось забраться на вершину самой большой горы и заорать от восторга. А здесь я засыпаю. Понимаешь?
– Нет.
– Ну, как бы тебе объяснить… Я как будто в кинотеатре сижу. Мне кино показывают про шикарную жизнь, я в главной роли, но при этом не перестаю быть всего лишь зрителем. Все, приехали! – Света открыла окно и нажала на кнопку какого-то автомата. Из отверстия, прикрытого пластмассовым козырьком, показалась бумажная карточка. Маленький шлагбаум, перекрывающий въезд в гараж, приветливо взлетел вверх. Света закружилась на машине по узким извилистым коридорам в поисках места.
– Свет, а для чего козырек?
– Какой еще козырек? – удивилась Света.
– На автомате на въезде.
– Ну, ничего себе, заметила! Это чтобы карточку не замочить, когда дождь идет.
– Надо же! – поразилась Марина. – О карточке заботятся, замочить боятся. А у нас человека целиком в лужу окунут, еще сверху пройдутся и не заметят.
Подруги выбрались из гаража и направились наискосок через небольшую уютную площадь.
– Мы куда? – спросила Марина.
– Давай по главной улице прогуляемся, я тебе центр покажу, а потом где-нибудь присядем, попьем кофейку.
Они свернули в узкую, круто поднимающуюся вверх улочку. Справа и слева, плотно прилегая друг к другу, шли магазинчики. Люди как ни в чем не бывало проходили мимо красивых витрин, даже не оборачиваясь. Света тоже неслась по улице вверх, не проявляя никакого любопытства к раскинувшимся вокруг волшебным шатрам.
– Ты что ползешь как черепаха? – торопила она, увлекая Марину за собой.
– Свет, я из Москвы приехала, – упиралась Марина, – там сейчас в витринах, кроме пыли, ничего нет. Дай хоть посмотреть.
– Чего просто так таращиться? Мы с тобой специально поедем за покупками, в будний день, когда народу поменьше, вот тогда и смотри сколько хочешь, а сегодня у нас прогулка, отдых.
Они вышли на широкую улицу.
– А это Кёнигштрассе, – прокомментировала Света, – совершенно необходимый атрибут в любом немецком городе. Там, внизу, дворцовая площадь, а за ней вокзал.
– А мы куда путь держим? – поинтересовалась Марина.
– Туда и держим. На дворцовой площади кафе есть, там лучший в городе капучино.
Марина не поняла, кто такой этот капучино, но спрашивать не стала, не хотела доставлять Светке удовольствие. Улица, по которой они шли, была широкой и многолюдной, машин здесь не было, только пешеходы.
– Свет, а почему люди так плохо одеты? – спросила Марина.
– Плохо?
– Ну да, некрасиво. У нас по центру бабы нарядные ходят, а здесь, посмотри, все одинаковые.
– Здесь люди наряжаются в театр или на бал, – резко ответила Света. – А вот и кафе, про которое я говорила.
Они подошли к широкому зданию с колоннами. На просторной террасе располагались круглые столики с цветами. Света бросила на кресло сумку и опустилась на яркую подушечку.
– Садись, Усик, – пригласила она.
Марина уселась за стол. Подобрав полы неуклюжего пальто, она поставила на колени большую коричневую сумку и от неловкости сложила на ней руки.
Подошел официант, покосился на Марину, сидящую прямо, как истукан. Света сделала заказ.
– Мань, ты чего, как кол проглотила? Расслабься.
Марина испытывала неловкость, которую должен чувствовать человек, случайно попавший в дорогой магазин и растерявшийся от чрезмерного внимания продавцов.
Они сидели лицом к широкой площади, с царским дворцом на заднем плане, с фонтанами и зелеными газонами. Небо было высоким, сияющим пронзительной осенней голубизной, и было по-летнему тепло.
– И это ноябрь! – восхитилась Марина. – Ты представляешь, что сейчас в Москве делается?! Слякоть, грязь. Бр-р… – она передернула плечами.
– А мне знаешь чего больше всего бы хотелось?
– Чего?
– Закрыть глаза, а потом открыть и оказаться в Москве, навсегда.
– А что тебе мешает? Поезжай. Из Германии в Москву проще, чем наоборот.
– Это только так кажется…
– Не понимаю, что тебя здесь держит, если все не нравится, все раздражает.
– А Даниель, а Машенька? Нет, все не так просто.
– А по-моему, ты просто с жиру бесишься, – не выдержала Марина. – Забыла, откуда приехала?! Ходишь по чистому городу, живешь в шикарном доме, мужик как из Голливуда, да тебе в Москве такое даже под наркозом привидеться не могло! А здесь, видите ли, ее душевные томления одолевают! – Марина посмотрела на подругу чуть ли не с ненавистью.
Света сидела в пластмассовом креслице легко и свободно, положив ногу на ногу, в ее движениях не было никакой скованности, в одежде ничего лишнего. Беззаботная и элегантная, со своими надуманными проблемами.
– Бога ты гневишь, – вздохнула Марина. – Своего счастья не ценишь. Смотри, как бы не потерять.
– А ты бы хотела?
– Что?
– Чтобы я все потеряла? – Света посмотрела на Марину пронзающим взглядом.
– Ты что, с ума сошла? – отмахнулась Марина и покраснела, как человек, пойманный с поличным.
Света улыбнулась.
– Свет, – затараторила Марина, стараясь сгладить возникшую неловкость, – а помнишь, ты мне про жениха что-то говорила?
– Ну.
– Ты мне поможешь, а? Я тебе по гроб жизни благодарна буду. Мне жених нужен, – для убедительности Марина налегла грудью на стол, – я здесь хочу остаться. Не могу я там больше, понимаешь?
Света загадочно молчала.
– Ну, ты же сама говорила – объявление дадим, – продолжала Марина плаксивым голосом. – А?
Света потянулась за сумкой, щелкнула замком и достала большой коричневый пакет.
– На! – она положила конверт на стол.
