Топонимия правобережной части Нижегородского Поочья от устья Большой Кутры до устья Тарки

скачать книгу бесплатно


– тюрский тип основы (р. Юра);

– русский (славянский) тип основы (д. Настино, д. Бабкино).

Возможно наличие основ, исходящих к языку балтов (р. Ока).

Разговор о топоформантах, начнем с определения суффиксации В. А. Никоновым, как господствующего типа образования топонимов в славянских языках. По его данным в соседней Ивановской области суффиксальным способом образовано 94 процента всех известных названий деревень [32, с.21].

Какие же суффиксы—аффиксы задействованы в топонимии. Ю. И. Чайкина говоря о заимствовании топонимии суффиксов у имен нарицательных, отмечает то что некоторые суффиксы стали в топонимии активнее, а другие, например, -иха (д. Горбуниха, р. Свариха) стали употребляться реже. По ее мнению суффикс – иха возник в народной среде [32, с.18].

По мнению В. А. Никонова в северных и центральных областях Российской Федерации господствует суффикс -ов-/-ев- (д. д. Евсеево, Елизарово, Ефимьево, Ивашево и т.д.), в то время как в ее южные области преобладает суффикс -к-.

Среди призводных однословных ойконимов преобладают наименования в форме единственного числа, образованные морфологическим способом, суффиксацией. Наиболее продуктивными являются модели ойконимов с такими суффиксами: -овк-/-евк- (д. Березовка) [121].

А. С. Щербак утверждает, что фамильный формант -к указывает, как правило, на признак «принадлежность одному человеку». Например, д. Настино свое название получило по имени Настя. Форманты топонимов -ов/-ев, -ин/-ын отражают «принадлежность роду». Например, д. Короваево названа по роду Короваева [90, с.45].

Суффиксы -ск-, -овск-, -инск- имели значение неличной принадлежности. (д. Жайская, р. Барановская, д. Черновское). В то же время, по мнению А. С. Щербак топоформанты -ское/ский, -овка свидетельствуют о том, что первично в названиях населенных пунктов имя человека, и лишь затем фамилия. Например, д. Федоровка. Данный факт объясняется тем, что в России фамилии появились поздно. Еще в XVII—XVIII веках в русском языке активно употребляли прозвищное имя [90, с.46].

М. В. Горбаневский утверждает, что «топонимы, построенные на основе топонимических аффиксов (-ово, -ево, – ское, -ищ, -ка). представляют наибольшую сложность, так как славянский топонимический тип является суффиксальным, и большинство топонимов сформированы по этому образцу, однако проследить морфологическую этимологию не всегда удается, например, Воробьево можно проанализировать и как происходящее от наименования птицы или от варианта антропонима Воробей/Воробьев» [8, с.12].

Иногда в топонимах встречаются суффиксы: —ец, -иц, -ица, -н. Существует мнение, что суффиксы —иц, -ица, восходят к финскому —иха, означающему «веселая, хорошая, радостная» [32, с.56]. Например, д. Юрьевец, о. Круглица.

Р. Я. Халитов считает суффиксы: -ов, -ев, -ин, -овк, -евк, -овка, -евка, -инк, -инка, -ка, -ск, -ен, -н, славянского (русского) происхождения [89, с.19].

От до славянского периода на территории Нижегородской области сохранилось некоторое количество топонимов. Субстратная топонимия характеризуется рядом устойчивых элементов, повторяющихся в составе географических названий – топоформантов, которые представляют из себя повторяющуюся часть топонима – суффикс, совокупность суффикса и грамматическое окончание. Топоформанты обычно короткие, очень древнего происхождения, этимология многих из них неясна.

Познакомимся с топоформантами прибалтийско-финского происхождения. Наиболее распространенными среди них являются грамматические окончания на —га; – та; —ша; —ма [83, с.37]. Формант—га называют речным суффиксом. Пример нашего «края» – р. Пучага. А. К. Матвеев и профессор Дульзон считают га- финно-угорским элементом, восходящим к имени нарицательному, существительному joki в значении «река» [83, с.19]. Другие ученые полагают что топоформант -га является грамматическим показателем пролатива – переместительного падежа в мордовском языке, употребляемым после согласного, передающим смысл передвижения по чему-либо: по участку земли, освобожденный от леса выжиганием деревьев. Например, д. Пожога.

В. Б. Кобрин рассматривает оканчания —кша/ -кса, как древнейшие финно-угорские форманты, которое в древних языках этой группы, вероятно, означало реку или ручей. С этими же племенами они связывают форманты – ога, – ега, – уга, – юга, означающие реку [14, с.162].

В то же время Г. П. Смолицкая полагает, что формант -ша мог существовать как самостоятельный термин со смыслом – «поток», «вода».

Формант —ма большинство лингвистов связывают с финским существительным маа- «земля» [32, с.25]. В случаях с названиями рек, ученые считают, что наблюдается перенос наименования: название местности на наименование реки, протекающей по этой местности [74, с.23].

Б. А. Серебренников, анализируя работы А. К. Матвеева по топонимии, выявил возможную природу происхождения – ма:

– как составной частью географического термина в названии (р. Марца);

– как географического термина в значении место, земля (д. Вастрома);

– как составной частью основы названия вода (р. Кузома);

Становится очевидно, что когда с формантом – ма выступает название сухопутного объекта, то вывод напрашивается сам собой: -ма от праязыка финно-пермов в значении «земля» или суффикса со значением «место». Б. А. Серебренников предполагает, что авторами «названий рек на —ма были русские засельники, которые названия мест от аборигенов севера переносили на названия рек» [80, с.83].

В создании топонимики «края» участвовали субстратные топоформанты: -ша, -га, -да (д. Пожога, р. Шерша, р. Юнда). Некоторые исследователи, в том числе Г. Я. Симина, уже само конечное -а в неславянских названиях рек, на -ма, -га, -ша, -да, -та, -ла, считают результатом их адаптации на русской почве, то есть славянизации [81, с.90].

П. Рахконен пишет «В Поочье фиксируются названия рек с окончанием – ра. В одном из древних языков Центральной России существовал апеллятив – ra „река, поток“. Этот язык лежал в основе мордовского и мерянского языков» [78, с.33].

Группу формантов – жма, – зьма, – сьма, – шма (р. Кишма) Г. А. Леонтьева относит к неизвестному еще дофинноугорскому субстрату [14, с.163].

В названии рек нередко использовался финский формант – ярви, в русской переделке —ерь, -ер, -оро. Л. А. Климкова же выявила топоформант: —гер, -ерь, -нер, происходящий из значительно трансформированного марийского «энгер», означающего на русском языке слово «речка» [74, с.83].

Тот или иной формант присутствует в названии р. Ундюгерь. Предполагается, что угорский топоформанты -ер, -иг, -ик -га, -ка, можно отнести к буртасо-мадьярским [83, с.94].

С вепсским -sara-, -sora-, по-русски означающим «ветвь, ответвление, приток, небольшая речка», Ю. И. Чайкина связывает форманты: -сор, -зор, -шер (р. Шерша) [32, с.21].

По мнению Б. А. Серебренникова некоторые мордовские единицы, существующие на уровне топоформантов, выступают в качестве этнических индикаторов: -куша, -кужо (р. Плоскуша, р. Великуша) [79, с.46].

К топоформантам тюрского происхождения Р. Я. Халитов относит аффиксы (суффиксы): —ли, -ла, -ле, -ло, -лык, -лек, -кан, -кон (с. Ташлыково). Аффиксы: -лор, -лар, -тар, -зар, -дар, он определяет, как признаки множественного числа [89, с.19]. Другой исследователь – О. Р. Хисамов считает, что окончание —да, привязано к именам малых рек (р. Юнда) [83, с.37].

С течение времени многие субстратные топонимы, приспосабливаясь к законам русского языка, адаптируясь, меняют свой звуковой облик и грамматическую структуру. Часть из них «обросла» русскими суффиксами. В качестве примера приведем следующие гидронимы: р. Вачка, д. Пурка. Другая часть, приспосабливаясь к русским топонимическим моделям, видоизменялась более существенно. На базе части топоформанта —езь, -есь формируется суффикс -ец, иногда меняется фонетический облик основы (д. Мокрец, д. Юрьевец).

В ряде случаев субстратные топонимы настолько видоизменяются, что уже не воспринимаются как слова чужого языка. Так возвышенность, именуемая сегодня как гора Дина, ранее называлась Горадина [32, с.112].

Длительный период славяне мирно жили с угро-финнами. Развивалось взаимовлияние топонимических систем: словообразование одного языка влияло на топонимическую систему другого. В усваивающем языке возникали новые топонимические типы. Под воздействием финно-угорской топонимики, в которой наблюдалась модель «прилагательное + квалификатор, называющий объект», в русской топонимике появились такие названия, как с. Новосёлки.

На основании изложенного выше материала можно судить о том, как бывает порой сложно опеделить происхождение и способ образование онимов, особенно гидронимов и части ойконимов субстратного характера. «Невнимание к истории может подвести и серьезного ученого. Главная опасность, подстерегающая начинающего топонимиста, – излишнее доверие к легендам о происхождении тех или иных географических названий. Другая ошибка близко связана с предыдущей: попытка подобрать, не задумываясь о формантах, законах языка, истории народа и территории, подходящую этимологию. В этом случае этимологизатор создает новую топонимическую легенду, отличающуюся от народных в худшую сторону: в ней нет элементов фольклора [14, с.162].

Словарь топонимов, расположенных на правом берегу Оки от устья Большой Кутры до устья Тарки

В настоящее время не имеется достаточного количества информации что бы написать достоверные истории о происхождении названий того или иного географического объекта. Поэтому мы предлагаем произвести лингвистические исследования топонимов, то есть словообразовательный, морфемный и этимологический разбор их. То есть таким образом составить словарь местных топонимов. При этом будут отражены мнения других исследователей о происхождении онимов.

Перед разбором топонимов важно было установить прежние названия поселений, рек и озер «края». Это удалось сделать благодаря «подлинной писцовой книги поместных и вотчинных земель в станах Муромского уезда 1628 -30 годов» [97]. Забегая вперед, отметим, что большая часть современных топонимов «края» соответствуют, вплоть до буквы, их историческим названиям в начале XVII века. Если при разборе онима время его образования не будет указано, это будет означать то, что в качалу XVII века он был уже сформирован в том виде, к котором мы его встречаем сегодня. Случаи, когда время образования топонима более раннее или более позднее, а также современный его вид не соответствует прежнему, будут разобраны в каждом конкретном случае. Анализ топонимов, расположенных на правом берегу Оки от устья Большой Кутры по устье Тарки, будем производить в алфавитном порядке.

д. Аксентьево, Павловский р-н, Варежский сельсовет, – ойконим, топоосновой которого стало существительное русское имя собственное (антропоним) – Аксентий [53, с.43]. Оно произошло от древнегреческого ??????, и означает «увеличиваю, усиливаю, приумножаю, расширяю». Топоформант ойконима – ев, по мнению А. С. Щербак отражает «принадлежность роду» [90, с.47].

с. Александрово, Вачский р-н, Филинский сельсовет, расположено на правом берегу реки Оки, – производный ойконим, топоосновой которого является существительное русское имя собственное – Александр. Оно произошло от греч. alexo и означает «защищать» [53, с.44]. Топоформант ойконима – ов, по мнению А. С. Щербак отражает «принадлежность роду» [90, с.47]. В качестве топоформанта выступает суффикс – ов.

д. Алтухово, Вачский р-н, Алтунинский сельсовет, – ойконим, топоосновой которого является существительное русское имя собственное – Алтух. Оно является просторечной формой греческого имени Евтихий, означающего «счастливый, меткий». С. Б. Веселовский указывает, что Алтухо?вы это известная русская фамилия [5, с.24]. Топоформант онима – ов, по мнению А. С. Щербак отражает «принадлежность роду» [90, с.47].