Стихотворения

Петр Ершов

СТИХОТВОРЕНИЯ

СИБИРСКИЙ КАЗАК

Старинная быль[1]

1

Рано утром, веснойНа редут крепостнойРаз поднялся пушкарь поседелый.Брякнул сабли кольцом,Дернул сивым усомИ раздул он фитиль догорелый.Он у пушки стоит,Он на крепость глядитСквозь прозрачные волны тумана…Вот мелькнул белый платУ высоких палатУдальца-молодца атамана.И с веселым лицом,Осеняся крестом,Он над медною пушкой склонился.Пламень брызнул струей,Дым разлился волной —И по крепости гул прокатился.Вот к обедне звонят…Казаки мигом в ряд —И пошли в божью церковь молиться,Да поклоном земнымПоклониться святым,Да к честному кресту приложиться.Но казак молодойНе спешит за толпой,Помолиться святым не радеет;Он стоит, молчалив,И ни мертв и ни жив —Кровь в груди то кипит, то хладеет.Вот, одетый в стихарь[2],Заклепал[3] пономарь[4]На высокой звоннице к достойной[5].И казак задрожал —Жгучей искрой запалЧервь укора в душе неспокойной.Он в храм божий спешит,Но боится вступитьИ стоит одинок у порогу;Он глядит на народИ креста не кладет,И не молится русскому Богу.Освещен божий храм!И святой фимиам[6]Будто ризой народ одевает,А казаки поютДа поклоны кладут, —Атаман с есаульством читает.Служба кончилась. Вот —Атаман напередИ за ним молодцы есаулы[7] —Приложась к образам,Казаки по домамРазошлись, говоря про аулы.А казак молодойС непокойной душойВ церковь божию робко вступает;К алтарю он идет,Тихо старца зоветИ с слезами к ногам упадает.«Мой отец, поспеши!Тяжкий грех разреши!Погибаю я, грешный душою».– «Сколь бы грех ни велик, —Говорит духовник, —Не утаи ничего предо мною».И казак отвечал:«Атаман приказалНам идти на кыргызов войною…Мой отец, я женат!И хоть нету ребят,Да все жалко расстаться с женою.Я на Бога роптал,Я своих проклинал,Я не шел с казаками молиться;И, пришедши потом,Не крестился крестом,Не хотел к образам приложиться.Мой отец, поспеши!Тяжкий грех разреши!Погибаю я, грешный душою».– «Грех твой, чадо, велик! —Говорит духовник. —Омрачился ты тяжкой виною.Но и бездну греховБог очистить готов,Прибеги лишь к нему с покаяньем.Он – без меры любовь.Уповай лишь, и вновьОн оденет святым одеяньем.Как Христов иерей[8]Я, по власти своей,От грехов всех тебя разрешаю, —И под знамем крестаСупротивных ХристаПоражай: я тебя посылаю.Мужем будь. Не жалейКрови грешной своейИ за братии ты жертвуй собою.Знай, убитых вконецЖдет нетленный венец.Поезжай, сын мой, мир над тобою!»И казак молодойС облегченной душойБожий храм, помолясь, оставляет.Он приходит к жене,Говорит о войнеИ печальну жену утешает:«Не тоскуй, не крушись!Лучше Богу молись,Чтоб от смерти меня он избавилИ чтоб нас, казаков,Сохранил от оковИ великой победой прославил.За степьми, говорят,Камней груды лежатИ песок при реках золотистый;Бисеров – не бери,Жемчугов – не вари[9].А у жен дорогие монисты».«Что мне в платьях цветных,Что в камнях дорогих,Когда нет тебя, мой ненаглядный?От разлучного дняНе утешат меняНи сребро, ни жемчуг перекатный.Кто-то мне говорит:«Муж твой будет убит!»Вот уж по три я слышу то ночи.Видно, мне сиротать,Век вдовой вековать,Не видать твои светлые очи.Не крутить черный ус,Не лобзать алых уст,Не прижать ко груди белоснежной.Твой сынок подрастет,Тятю кликать начнет,Что мне делать тогда, безнадежной?»И с сердечной тоскойТут казак молодойМолодую жену обнимает.«Не тоскуй, – говорит, —Я не буду убит:Ведь не всякий в войне погибает.И недель через пятьВорочуся опятьДа с добычей к тебе боевою;Я тебя обниму,Крепко к сердцу прижмуИ у сердца тебя успокою.Коль паду на войне,Ты не плачь обо мне,Не суши свои ясные очи;Ожидай ты меняНе средь белого дня,Но во тьме ожидай меня ночи.У ворот я сойду,Тихо в хату войдуИ махну посинелой рукою;Ты не бойся меня,Но садись на коня,Мы поедем, друг милый, с тобою».Тут казак замолчал,Три свечи засвечал,И сбираться он начал на битву.Он осек три кремня,Изготовил коняИ сточил боевой меч как бритву.На другой день зарейГрянул гул вестовой —Казаки лошадей выводили.Гул второй разнесло —Казаки на седло,А за третьим – на площадь спешили.Шумно строятся в ряд,Громко сабли гремят,Развилося казацкое знамя;Кони борзые бьют,Пыль копытами вьют,И в очах их свирепое пламя.Вот раздался сигнал,Пономарь заклепал,И церковны врата отворились.«Кивера[10] все долой!» —Закричал удалойЕсаул. Кивера опустились.Тихо старцы пошли,Образа понеслиИ святую хоругвь[11] в ополченье;И за ними идетВесь церковный причет[12],Позади иерей в облаченье.«Призовем Бога сил!» —Иерей возгласил,И всемирную славу[13] запели.Он по ряду ходил,Ополченье кропилОсвященной водою в купели.«Род избранный, восстань!Ополчайся на брань,Покоряй супротивных под ногу!Укрепит Бог БоговВас на ваших врагов;Я вручаю вас господу Богу».И, окончив обряд,Возвратился назад, —И слезами глаза омрачились.Тихо старцы пошли,Образа унесли,И церковны врата затворились.Весь как пламя огня,Атаман – на коняИ тяжелыми брякнул ножнами;Вдруг, блестящ, как стекло,Длинный меч наголо —И летит молодцом пред отрядом!Вот ряды обскакал:«С Богом, дети!» – вскричал.Казаки на седле поднялися,Засверкали мечи —И орлом усачи,Как на пир, на войну понеслися.

2

Дни со светом идут,Ночи с мраком бегут,Утро вечер прохладный сменяет;В полдень солнце горит,В полночь месяц глядит;Часовой по редуту гуляет.И в полуденный знойЗолотистой волнойОзерненные зыблются нивы;И в раздолье степейСтадо диких конейВьет по ветру косматые гривы.И в небесной выси,Будто рати Руси,Громоносные движутся тучи;И, подпора небес,Не шелохнется лес,Не играет в степи вихрь летучий.И молчанье кругом.Утомленным крыломЦарь пернатых на землю слетает;И с стесненной душойПешеход молодой,Ослабевши, шаги ускоряет.Вот громады сошлись.Молньи в тучах зажглись —И ударил перун[14] быстротечный.Опаленный кругом,С раздробленным челом,Рухнул кедр, великан вековечный.И, дохнувши огнем,Прошумели дождемИ песчаную степь наводнили.Светлый солнечный лучПроглянул из-за туч —И две радуги свод расцветили.Океан рассыпной,Будто конь молодой,Сребровласую шею вздымает;Гриву в космы плетет,Чутким ухом прядет,Длинный хвост в три трубы завивает.В надвоздушный пределЦарь-орел полетелОсушиться в потоке огнистом,И – предвестник весны —С голубой вышиныЗасверкал перерывчатым свистом.На кургане крутомПод истлевшим крестомМолодая казачка сидела,И, склоняся главойНа тополь луговой,Она грустно на степи глядела.Из развитой косыВ беспорядке власыНа лилейную грудь упадали,И на бледных щеках,Как роса на цветах,Как жемчужины, слезы блистали.Тихо все. Лишь у ногГоворил ручеекИ прозрачной волной к ней ласкался;И с журчаньем ручьяТихий голос ея,Будто ласточки щебет, сливался.Песня казачкиПолетай, мой голубочек,Полетай, мой сизокрылый,Через степи, через горы,Через темные дубровы!Отыщи, мой голубочек,Отыщи, мой сизокрылый,Мою душу, мое сердце,Моего милова друга!Опустись, мой голубочек,Опустись, мой сизокрылый,Легким перышком ко другу,На его правую руку!Проворкуй, мой голубочек,Проворкуй, мой сизокрылый,Моему милому другуО моей тоске-кручине!Ты лети, мой голубочек,От восхода до заката,Отдыхай, мой сизокрылый,Ты во время темной ночи!Если на небо пороюНабежит налётна тучка,Ты сокройся, голубочек,Под кусток частой, под ветку!Если коршун – хищна птица —Над тобой распустит когти,Ты запрячься, сизокрылый,Под навес крутой, под кровлю!Ты скажи мне, голубочек,Что увидел мое сердце!Ты поведай, сизокрылый,Что здоров мой ненаглядный!Я за весточку любуюНакормлю тебя пшеничкой,Я за радостну такуюНапою сытой[15] медвяной.Я прижму к ретиву сердцу,Сладко, сладко поцелую,Обвяжу твою головкуДорогою алой лентой.Вдруг песок полетел,Ясный день потемнелИ гроза поднялась от восхода…Гром – от громких речей!Молнья – с светлых мечей!То казаки летят из похода.Пламень грозный в очах,Клик победный в устах,За спиной понавешаны вьюки.На коне боевомВпереди молодцомВыезжает удача Безрукий.И широкой копнойВьет песок конь степной,Рвет узду, и храпит, и бодрится.Есаулы за нимПред отрядом своим,Грозны их загорелые лица.«Гей! мои трубачи!Опустите мечи,Заиграйте в трубы боевые!С хлебом, с солью скорейПусть встречают гостейИ отворят врата крепостные!»И, не медля, заразАтаманский приказТрубачи-усачи выполняют:Боевой меч – в ножны,И трубу со спины,И походную песню играют.«Гей, скорей на редут!Наши, наши идут!» —Закричал часовой. И в минуту —«Наши, наши идут!» —Крича, люди бегутОтовсюду толпами к редуту.Грянул в пушку пушкарь,Зазвонил пономарь,И широки врата заскрипели.Из отверстых воротХлынул с шумом народИ казаки орлом налетели.«К церкви, храбрый отряд! —Есаулы кричат, —Исполняйте отцовский обычай,И к иконе святойВы усердной рукойПриносите дары из добычи».Казаки с коней в ряд,В божью церковь спешат, —Им навстречу причет со крестами:Под хоругвью святойВ ризах пастырь седойИх встречает святыми словами.Пастырь. С нами Бог! С нами Бог!Он возвысил наш рог[16]!Укрепил он во брани десницы[17]!Клир[18]. С нами Бог! С нами Бог!Супостат изнемог,Мы крепки: покоряйтесь, языцы!Пастырь. Мышцей сильной своейУкротил он зверей,Он низвергнул коней, колесницы!Клир. С нами Бог! С нами Бог!Супостат изнемог,Мы крепки: покоряйтесь, языцы!Пастырь. Он услышал наш глас,Он стал крепко за нас,Он явился во блеске денницы[19]!Клир. С нами Бог! С нами Бог!Супостат изнемог,Мы крепки: покоряйтесь, языцы!Пастырь. Он щиты их сломил,Ярый огнь воздымил,И вихрь бурный пожрал их станицы!Клир. С нами Бог! С нами Бог!Супостат изнемог,Мы крепки: покоряйтесь, языцы!Старец кончил. За ним,За начальством своимКазаки в божью церковь вступили,И с молитвой в устахПри святых образахОни часть из добычи сложили.И, под гром пушкарей,Петь владыке царейБлагодарственный гимн за спасенных;И, под медленный звон,Похоронный канон[20]Возгласили за прах убиенных.Служба кончена. ТутВсе на площадь бегут:Их родные, друзья ожидают.Сын к отцу, к брату братС полным сердцем летятИ с слезами на грудь упадают.Что ж казачка? Она,Вещей грусти полна,Ищет друга милова очами:Вся на площади рать,Но его не видать,Не видать казака меж рядами!Не во храме ли он?Божий храм затворен —Вот ограду ключарь запирает!Что ж он к ней не спешит?Сердце рвется спросить —Но вопрос на устах замирает.Вдруг урядник[21] седойПодошел к молодойИ взглянул на нее со слезами;Ей кольцо подает:«Он окончил поход!» —И поспешными скрылся шагами.И, бледней полотна,С тихим стоном онаНедвижима, безгласна упала.Свет померкнул в очах,Смерть на бледных устах,Тихо полная грудь трепетала.Вот с угрюмым челомНочь свинцовым крыломОблекла и поля, и дубравы,И с далеких небесСыплет искрами звезд,И катит в облаках шар кровавый.И на ложе крутомСпит болезненным сномМолодая казачка. ПрохладойНад ее головойВеет ветер ночнойИ дымится струей над лампадой.Кровь горит. Грудь в огне,И в мучительном снеСтрашный призрак, как червь, сердце гложет.Темнота. Тишина.И зловещего снаНи один звук живой не тревожит.Вдруг она поднялась!..Чья-то тень пронесласьМимо окон и в мраке сокрылась.Вот – храпенье коня!Вот, кольцом не звеня,Дверь тяжелая вдруг отворилась!Он вошел. Страшный вид!Весь он кровью покрыт,Страшно впали померкшие очи;Кости в кожу вдались,И уста запеклись.Мрачен взор: он мрачней темной ночи!Он близ ложа стоит,Он ей в очи глядит,Он манит посинелой рукою.То казак молодой!Он пришел в тьме ночнойСвой исполнить обет пред женою.И она узнает,Тихо с ложа встаетИ выходит за ним молчаливо.У ворот черный коньБьет копытом огоньИ трясет серебристою гривой.Вмиг казак – в стремена.Молодая женаС ним, дрожа и бледнея, садится.Закусив, удила,Как свинец, как стрела,Конь ретивый дорогою мчится.Вот гора. На летуОн сравнял высотуИ несется широкой долиной!Вот река. Чрез реку!На могучем скакуОн сплотил берега над пучиной.Скачут день. Скачут два.Ни жива ни мертваИ не смеет взглянуть на милова.Куда путь их лежит,Она хочет спросить,Но боится. Казак – ни полслова.Наконец в день шестой,Как ковер золотой,Развернулися степи пред ними.И кругом пустота!Лишь вдали три крестаВозвышались в безбрежной пустыне.«Вот наш кров! Вот наш домПод лазурным шатром! —Вдруг промолвил казак. – Посмотри же,Как хорош он на взгляд!Что за звезды горят!Что за блеск! То вдали, что же ближе?Нас тут сто казаков,Все лихих молодцов.Мы привольно живем, не стареем.Ни печаль, ни болезньНам неведомы здесь,И житейских забот не имеем.Мы и утром, и днемСпим в земле крепким сномДо явленья вечерней зарницы;Но зато при звездахМы гарцуем в степяхДо восхода румяной денницы».Тут казак замолчал.Конь заржал, запрядал…И казачка глядит в изумленье.Степь! Средь белого дняНи его, ни коня;Только что-то гудит в отдаленье.И в степи! И одна!Будто пытка, страшнаОдинокая смерть! ОзираяНа холме насыпномСтепь горящу кругом,Ищет тени казачка младая.Но кругом степь пуста!Ни травы, ни куста,Ни оттенка в сини отдаленной.Кругом небо горит,Воздух душен – томит —Что за зной на степи раскаленной!И на жгучий песок,Как увядший цветок,Задыхаясь, она упадает.И в томленье немом,Сжавши руки крестом,Безнадежно в степи погибает.

1834 (?)

СУЗГЕ

Сибирское предание[22]

1

Царь Кучум один владеетВсей Сибирскою землею;Обь, Иртыш, Тобол с ВагаемОдному ему подвластны;Он берет со многих дани;Сам не платит никому.Царь Кучум, сидя в Искере,С утра раннего до ночиПишет царские приказы,Рассылает повеленьяОт Урала до Алтая, —По сибирской всей земле.Много силы у Кучума,Много всякого Богатства:Драгоценные каменья,Из монистов ожерелья,Черный соболь и лисица,Золото и серебро.Царь Кучум живет в палатах,Ест с серебряного блюда,Из ковша пьет золотого,Спит под шелковым навесом,На пуховых на постелях,Ходит мягко по коврам.У того царя КучумаДве подруги молодые,Две пригожие царицы,Полногруды, белолицы:У одной глаза, как небо,У другой глаза, как ночь.Царь Кучум обеих любит,Царь Кучум обеих нежит,С алой розы умывает,В шелк, в монисты наряжает,И дородство, и пригожствоПуще глаза бережет.

2

Раз ополдень царь СибириОт трудов своих от царскихОтдыхал на мягком ложе.Вдруг к нему, к царю, подходит,Легкой ножкой чуть ступая,Черноглазая Сузге.«Мой супруг и повелитель,Царь Кучум! Твоя рабыняХочет нынче женской просьбойУтрудить твое вниманье», —Так к нему, царю, вещаетЧерноглазая Сузге.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Сибирский казак. Старинная быль (с. 29). Впервые: часть 1 – Библиотека для чтения, 1335, т. 8 (цензурное разрешение – 28 декабря 1834); часть 2 – Библиотека для чтения, 1835, т. 10.

Часть 1 в начале XX века бытовала среди сибирских казаков «как любимейшая песня» неизвестного автора.

2

Стихарь – священная одежда, надеваемая во время христианского Богослужения.

3

Заклепать – зазвонить.

4

Пономарь – церковнослужитель, помогающий при Богослужении.

5

«Достойно…» – начало одной из церковных молитв.

6

Фимиам (ладан) – благовоние.

7

Есаул – выборный чин в казачьем войске.

8

Иерей (греч.) – священник.

9

Варить – оберегать, хранить.

10

Кивер – военный головной убор.

11

Хоругвь – священное знамя, которое выносится во время торжественных церковных процессий вместе с крестом.

12

Причт – церковнослужители одного прихода.

13

«Всемирную славу…» – начало одного из церковных песнопений.

14

Перун – языческий Бог. Здесь: молния.

15

Сыта – медовый взвар; напиток, замешанный на меду.

16

Рог – сила, могущество.

17

Десница – правая рука.

18

Клир – духовенство.

19

Денница – заря.

20

Канон (греч. правило или свод правил) – в данном случае часть Богослужения.

21

Урядник – низший офицерский чин в казачьих войсках.

22

Сузге. Сибирское предание (с. 49). Впервые – Современник, 1838, т. 12, отд. 3. В основе – народное предание о второй жене сибирского хана Кучума Сузге. «Сузге» инсценировалась и несколько раз была показана на сцене: в 1889 году на так называемых «Сибирских вечерах», посвященных 300-летию похода Ермака, и в 1904 году – в Тобольске, в 1922 году – в деревне Верхне-Филатовой Тобольского уезда (на татарском языке), в 1940 году – на сцене Тобольского учительского института и Тобольского окружного драматического театра. В 1896 году тобольский композитор И. Корнилов написал оперу «Сузге».