Чертоги тёмных отражений

– Привет, шеф, – сержанты Корн и Элара подняли руки в приветствии, но доклад взял на себя Корн, – Всё нормально. Профессор с ассистентами сидят в своём номере и никуда не выходят. Посетителей к ним тоже не было. Никакой иной активности в коридоре не наблюдалось.

– Хорошо, – кивнул я, – но не расслабляйтесь, всё-таки совершено убийство.

– Думаешь, возможно нападение? – включилась в разговор Элара.

– Всё возможно, – ответил я, – так что будьте начеку.

Выдав такой наказ, я подошёл к двери и приложил палец к прямоугольнику вызова. На запрос робота-дворецкого назвался и изложил цель прихода. Последовала небольшая заминка, пока робот испрашивал дозволения хозяина апартаментов, и затем дверь открылась. Разрешение было получено.

В комнате профессор сидел на небольшом диванчике. Рядом с ним стоял столик с бутылкой вина, бокалом и вазой с фруктами. Один из помощников профессора подливал ему в бокал вина, как раз, когда я зашёл. Помощник поставил бутылку на столик и сел в кресло рядом с диваном.

Церекор показал мне рукой на кресло из зелёной кожи напротив столика.

Я занял своё новое рабочее место.

Учёный отпил из бокала, отставил его в сторону и вопросительно посмотрел на меня.

– Уважаемый профессор, – начал я, – мне очень жаль отрывать вас от дела, но мне необходимо задать вам несколько вопросов.

– Бросьте, лейтенант, – махнул рукой Церекор, – эти церемонии. Сами видите, чем я тут занимаюсь. Так что вы хотите знать?

Я показал глазами на его помощника. Профессор понял мой намёк и кивком головы отослал своего ассистента. Это время я использовал, чтобы активировать фиксатор информации, встроенный в мой комбинезон на уровне груди.

– Первый вопрос, – продолжил я, – вы не подозреваете кого-либо, кто мог бы настолько ненавидеть вас или конкурировать с вами, чтобы желать вашей смерти?

– У меня нет таких подозрений, лейтенант, – проговорил профессор после небольшой паузы. – Ненависть очень забытое чувство для нашей цивилизации. Я даже не сразу понял, о чём вы меня спрашиваете. Мы с малых лет учимся обуздывать свои страсти, которые могут привести к этому чувству. Что же насчёт конкуренции… В научном мире она конечно есть, но у нас больше в почёте уничтожать своего противника словесными доказательствами. Поэтому здесь я ничем не смогу вам помочь.

– Тогда второй вопрос, возможно вам его уже задавали, но тем не менее… Не заметили ли вы чего-нибудь необычного во время танца. Например кого-то, кто слишком пристально смотрел в сторону окон, либо какую-то техническую заминку, или что-то подобное?

Профессор немного подумал и молча всплеснул руками, что, как я знал, в его цивилизации означало вежливое сокрушение человека, что он ничем не может помочь другому человеку.

– Хорошо, профессор, – я сочувственно покивал головой, – я должен ещё занять кусочек вашего времени.

– У-у-у, кусочек времени, – удивлённо попробовал на язык слова Церекор, – очень философское выражение. Могу я его позаимствовать у вас, лейтенант?

– Как пожелаете, – улыбнулся я в ответ. – Но всё же, возвращаясь к нашей теме: знали ли вы убитую до того, как вас познакомил наш Директор Комплекса Исследований?

– Здесь я вам точно могу сказать – нет, – покачал головой профессор и сделал ещё один глоток из бокала.

– Может вы каким-то образом сталкивались с убитой по работе?

Профессор молча повторно всплеснул руками. Что ж, и в этом направлении у меня облом.

– Благодарю вас, уважаемый профессор, – произнёс я вставая с кресла, – но, если позволите, ещё один вопрос, просто из любопытства.

Церекор наклонил голову, как бы говоря, ну что с вами поделаешь.

Ободрённый таким образом, я продолжил:

– Профессор, вы говорили, что вам некого подозревать, но в то же время вызвали целый крейсер для своей охраны. Для чего вам это?

И в это время я увидел на лице профессора неподдельное удивление.

– Уверяю вас, лейтенант, я никого не вызывал.

Из апартаментов Церекора я вышел в глубокой задумчивости. Профессор уверил меня, что ни он, ни кто-либо из его ассистентов не вызывали ударные силы Зоплекса. Кому ж это было нужно?

Машинально я прошёл в нашу лабораторию. Там уже Рэнтон работал с Думателем – просматривал скомпилированную киберинтеллектом трёхмерную картину нашего вечернего приёма по конфискованным нами видеозаписям гостей.

– Есть что-то интересное? – спросил я, подходя ближе к голоэкрану. На нём как раз транслировалась картинка слепящего лучевого следа от выстрела кибергана.

– Кое-что есть, – повернулся ко мне на кресле Рэнтон. – Вот, посмотри.

Он указателем отметил временной интервал и нажал на повтор. Я увидел музыкальную группу, играющую во время танца. Музыканты вдохновенно трудились, а шарики летающих микрофонов не менее вдохновенно порхали вокруг них. Внезапно в воздухе появилась красная метка, отмечающая одного из шаровых роботов. И было из-за чего: микрофон почему-то отделился от группы своих собратьев и замер в воздухе. Секунду повисев неподвижно, он вдруг начал мигать своим индикатором. Всё это продлилось секунд восемь. Затем шарик, как небывало, вновь присоединился к своим танцующим в воздухе собратьям. Над экраном появилась поясняющая надпись: «Вероятный сигнал активации оружия».

На этом моменте Рэнтон остановил просмотр.

– Но ведь это за радиусом действия сигнала. – ошарашенно произнёс я. – Тут явно больше тридцати метров.

Рэнтон молча кивнул, пристально глядя мне в глаза.

– Ах ты ж, – я занёс было руку почесать в затылке, но вовремя остановился. Здесь моя привычка из прошлой жизни могла быть неправильно воспринята. – Должен быть транслятор сигнала.

– Похоже на то, шеф, – подтвердил мою догадку Рэнтон.

– Быстро, идём к залу, – распорядился я, одновременно прикидывая в уме, что нам понадобится для обыска.

Мы практически бегом бросились к широким стеллажам в нашей лаборатории, на которых до этой поры мирно лежало альпинистcкое снаряжение. Забрав всё необходимое для покорения стен наших корпусов, мы выбежали из помещения.

Минут через двадцать я и младший лейтенант Рэнтон уже закрепили тросы на крыше здания и теперь спускались к окнам зала бывшего торжественного концерта. Наружные подоконники далеко выдавались вперёд, так что на них вполне можно было разместиться одному человеку. Мне стало понятно, почему стала возможна подобная схема активации оружия. Однако я до сих пор не понимал, для чего была нужна подобная сложность: сначала послать сигнал промежуточному устройству. Ведь чем больше элементов в цепи, тем выше вероятность, что какой-либо элемент выйдет из строя. Возможно тот, кто это устраивал, плохо представлял работу приборов и поэтому нагородил подобную пирамиду. Хотя, возможно, убийце надо было настолько скрыть свои следы, что он выбрал именно такой способ. И то и другое предположение являлись для меня по многим причинам очень сомнительны, но пока ничего другого в голову не приходило.

Пока же мы осматривали наружные подоконники. После часового осмотра подоконников, стало понятно, что никакого прибора убийца на месте, после убийства, не оставил. Это, конечно, было неприятно, так как в этом случае нам придётся идти по более длинному пути. И это сулило хорошую потерю времени. Но мы всё равно не теряли оптимизма и решили ещё раз пройтись по уже осмотренным поверхностям. И в конце концов наше решение оказалось правильным.

– Шеф, похоже я что-то нашёл, – ещё через час раздался голос младшего лейтенанта. – Вам лучше это видеть.

Я переместился к Рэнтону и взглянул на то, что он обнаружил. Это было отверстие диаметра около пяти миллиметров. Неглубокое и расположенное под выступающей рамой окна, которая его хорошо прикрывала. Неудивительно, что мы его пропустили при первом осмотре.

– Думаешь, сигнальный стержень? – спросил я Рэнтона. Сигнальный стержень – это был маленький приборчик, который мог подключаться к тактическому компьютеру комбинезона астроразведчика и передавать ему сигналы о различных событиях или приказах. Очень удобно, если ты используешь зашифрованный канал и надо быстро сменить метод шифрования.

– По размерам подходит, – произнёс Рэнтон в ответ и посмотрел на меня.

– Ладно, давай снимем пробу с отверстия и передадим на анализ нашему Думателю.

Так мы и сделали. Заключив соскоб с отверстия в принесённый пакетик, мы со спокойной совестью отправились обратно в нашу лабораторию.

А в лаборатории, сидя в окружении трансформирующегося шестиметрового виртуального экрана и надев шлем связи с Думателем, уже находился сержант Эксон Риборн. Этот молодой рыжеволосый парень являлся лучшим в нашей группе знатоком техники. В его руках обычный робот практически мгновенно приобретал совершенно поразительные навыки, которые были очень кстати в наших исследованиях. Накануне я сержанту поставил задачу проверки сканеров базы и выявление сигналов, которые могли бы относиться, прямо или косвенно, к совершённому преступлению.

Теперь на экране, на фоне строений базы, появлялись точки входящих и выходящих сигналов, окрашенные в разные цвета. Как только появлялся новый источник сигнала, над ним сразу же возникал список его характеристик, который, после некоторых раздумий, сержант удалял или сохранял с помощью лазерной указки.

Наш приход Риборн, из-за высокой погружённости в процесс, даже не услышал, поэтому мне пришлось подойти и тронуть его за плечо. Сержант быстро снял шлем и встал со своего места.

– Привет, шеф, – кивнул он.

– Привет, сержант, – кивнул я в ответ, – рассказывай. Есть что-то интересное?

– Да, шеф, кое-что я нашёл. Вот, посмотрите.

Риборн повернулся и указкой ткнул в одну из точек. Над ней немедленно развернулся список характеристик.

– Это сигнал, исходящий из коридора второго этажа того здания, в котором проводили торжественный приём. Обратите внимание на время сигнала. Я попробовал получить видео с камер, которые установлены в этом коридоре. И вот что получилось.

Сержант лучом указки ткнул в одно из пояснений, и на экране развернулось видеоокно. Сначала я увидел пустой коридор, затем, через несколько секунд, из нижней части окна к верхней, по коридору прошли две фигуры. Профессор Церекор шёл, держа под руку назначенного ему нами гида Лирию Тенкович. Похоже Лирия что-то ему оживлённо объясняла, но камеры не транслировали звук. Пара прошла и исчезла в дверях лифта.

– Концерт был на четвёртом этаже, а они зачем-то идут по коридору второго? – обратился я к Риборну.

– Да, шеф, – кивнул сержант, – но не это самое интересное. Вот, посмотрите на эту тень в нижней части экрана.

Сержант вновь прогнал запись, но теперь указкой выделил тень человека, который вероятно стоял у входа в коридор. Тень была неподвижна, и я уже было подумал, что это тень какой-то статуи, но я ошибся. Как только профессор со своим гидом скрылись, в тёмной области появилась еле видная светлая щель, которую можно было не заметить, если внимательно не следить за этой частью экрана. А через пару мгновений после изменения формы тени на виртуальном экране, рядом с видеоокном, замигал красный значок. Незнакомец передавал какой-то сигнал.

– Не удалось выяснить, кто это? – спросил я, уже зная ответ.

– Нет, шеф, – подтвердил мои опасения сержант, – человек старался не попадать в область действия камер. Я попробовал по движениям тени прогнать через Думателя совпадения с персоналом базы, но тот выдал порядка двухсот кандидатур.

– А что за сигнал шёл?

– Это примечательно. Сигнал был зашифрован каким-то древним кодом, так что Думатель легко его взломал. И вот что получилось: незнакомец четыре раза передал слово «Уловлено».

– Хм-м-м, интересно, – только и смог произнести я. – Ладно, сержант, будем с этим работать. А ты попробуй просканировать интервал времени порядка пятнадцати-двадцати минут после убийства. Нет ли и там подобных сигналов с древней шифровкой.

– Понял, шеф, – ответил Риборн, и тут же опять отключился от внешнего мира, сев на свой стул посреди виртуального экрана и надев шлем.

Я же решил кое-что уточнить у профессора Церекора, но сначала проверил, как дела у Рэнтона. Тот уже поместил полученный нами соскоб в вакуумную камеру и настроил анализатор Думателя. Теперь полоска прогресса была наполовину закрашена, а над ней высвечивался интервал времени, который ещё требовался для окончания анализа. Около получаса.

Ну что ж, вполне можно пройтись и взять интервью у профессора. Так я и поступил.

Через несколько минут я уже сидел в знакомом зелёном кресле. Когда я вошёл, профессор делал какие-то пометки. Ваза с фруктами по-прежнему стояла на его столике. Профессор отложил свой планшет и посмотрел на меня. По его лицу явно читалось, что он дико занят и вряд ли порадуется моему приходу. Но время поджимало, поэтому приходилось теребить очень занятого человека.

– В связи с новыми обстоятельствами мне придётся задать вам ещё несколько вопросов, профессор. – бросился я головой в омут. – Вы ведь пришли в зал концерта вместе с убитой?

– Да, – удивился моему вопросу профессор, – я, вроде, это и не скрывал.

– Тогда, могу ли я узнать, почему вы шли к залу через коридор второго этажа.

– Это объясняется очень просто, – профессор откинулся на спинку дивана. – По пути покойная Лирия объясняла мне, почему лучше перенести моё исследование на другую территорию. И мы немного увеличили свой путь, чтобы она более подробно изложила бы свои аргументы.

– А вы не обратили внимания, находился ли в коридоре второго этажа человек?

Профессор наморщил лоб и стал постукивать пальцами одной руки о пальцы другой. Это продолжалось несколько секунд, но потом его лицо разгладилось.

– Да, вспоминаю, что стоял какой-то человек. Я даже подумал, что у него болит плечо – он всё время держался одной рукой за плечо.

– Вы могли бы вспомнить его лицо? – я весь подобрался в ожидании ответа.

– Пожалуй, да, – профессор вновь придвинулся к своему столику. – Думаю, я лучше нарисую его лицо на своём экране и пришлю вам. Когда-то я неплохо рисовал.

В душе у меня начало подниматься сплошное ликование. Я уже было собрался встать и уйти, но десятое чувство чего-то тайного, на что я набрёл, удержало меня в кресле и заставило задать казалось бы лишний вопрос.

– Простите, профессор, – я старался спросить как можно корректнее, – а не могли бы вы вкратце рассказать, на каких исследованиях настаивала покойная?

– Я не говорил про исследования, – покачал головой Церекор, – я упоминал о местности проведения исследований. Сейчас я приглашу своего помощника – он принесёт карту.

– Не стоит, профессор, – я вытащил из кармана на руке тонкую коробочку виртуального армфона. Это устройство мне нравилось более всего в этом мире. Этот армфон был порядка трёх миллиметров толщиной, длиной около шести сантиметров и шириной около трёх. Но самое примечательное содержалось в том, что он наращивал свой виртуальный экран до размеров, намного превышающих размеры самого устройства. Мой экран мог нараститься до полутораметрового максимума, но уже производились армфоны, у которых экраны могли развернуться и до трёх метров.

Итак, я развернул максимальный экран и вывел на него карту местности.

– Вот, – своей лазерной указкой от планшета профессор показал точку на карте, – я намеревался проводить исследования в северных холмах рядом с лесом. Лирия же мне советовала перенести исследования ближе к тем южным горам.

– Чем же она аргументировала этот выбор?

– Она говорила, что здесь, по её данным, находится крупная аномалия, которая может подтвердить мою теорию. Она приводила в доказательство исследования почвы и электрических полей, которые проводила её лаборатория, а также рассказы, которые слышала от племени, живущего в лесах неподалёку.

– Но почему тогда она сама не хотела проводить какие-либо работы в этой местности?

– Здесь я вам ничем не смогу быть полезен. Вам лучше поинтересоваться в лаборатории, где она работала. По какой-то причине они свернули работы в том направлении.

В этом месте нашего разговора я понял, что ничего большего уже не выясню, быстро раскланялся с профессором Церекором и вышел. В спину мне неслись вздохи облегчения, как от избавления от назойливой мухи.

Впервые, во время этого разговора, у меня появились сомнения в том направлении, которое мы в настоящее время отрабатывали. Чтобы проверить свои догадки, я прошёл в лабораторию астроразведки, где колдовали младший лейтенант Рэнтон и сержант Риборн.

Когда я вошёл, Рэнтон сидел, откинувшись в кресле и заложив руки за голову. Полоска выполненной работы всё ещё показывала восемьдесят пять процентов, и младшему лейтенанту ничего не оставалось, кроме как медитировать рядом с экраном. В это время у Риборна на экране мигали и гасли звёзды, раскрывались и закрывались прямоугольники видеоокон.

Я посчитал за лучшее им не мешать и вышел из помещения. Желудок напомнил, что пора бы и подкрепиться, поэтому мне пришло в голову, что можно взять что-то на обед для себя и ребят в лаборатории. Мысль мне понравилась, и я отправился в местную научную столовую.

В просторном помещении столовой, рассчитанном на сотню человек, было малолюдно. Посмотрев на часы, я понял, что рабочий перерыв уже прошёл и здесь собрались такие же, как мои парни, трудоголики. Я подошёл к стойке и заказал у робота тройной комплект быстрого перекуса. Многорукий робот, похожий на древнее индийское божество, с энтузиазмом принялся за работу. Его руки-манипуляторы прямо мелькали в воздухе. Дождавшись исполнения заказа, я взял пластиковый чемоданчик-термос с готовыми блюдами и отправился к своим парням.

В лаборатории с порога чувствовалась накалённая атмосфера. Рэнтон чуть ли не пританцовывал стоя, а Риборн что-то яростно вырисовывал на экране лучом указки.

– Сначала ко мне, шеф, – завидев меня сразу же отреагировал младший лейтенант.

– Понял, лейтенант, – кивнул я, но, прежде чем подойти к нему, поставил на свободный столик свой чемодан и пригласил всех присоединиться к поздней трапезе.

Через несколько секунд мы втроём, держа в руках булочки с поджаристой котлетой из местного млекопитающего церемадона – животного, схожего с кабаном, но величиной с невысокий холм – с острым соусом и выращенными в нашем комплексе листьями различных целебных растений, стояли у экрана и слушали Рэнтона.

– Как вы помните, мы нашли место вставки маячка-коммуникатора. – пафосно начал младший лейтенант. – Но в полученном соскобе нас ожидал большой сюрприз.

На этом месте Рэнтон выдержал театральную паузу и продолжил:

– Думатель выделил среди песчинок частицы какого-то вещества, мне не известного. Но я не отчаялся, а запустил поиск по веществам, которые используются у нас на базе и в исследованиях. И, после четырёх минут ожидания, наш старина Думатель выдал совпадение: это вещество используется в некоторых анализах почв. Как вам такое, а?

– Очень интересно, молодец Рэнтон. А у тебя, сержант, есть чем удивить?

– Есть кое-что, – скромно отозвался сержант, – вот, прошу сюда.

Мы послушно перешли к его виртуальному экрану.

– Я запустил сканирование сигналов в несколько больших пределах, чем вы мне говорили, шеф. До восемнадцати минут. И представьте, подобный нашему сигнал обнаружился. Такой же шифр, такое же содержание, правда другая длительность за счёт нескольких повторений уже знакомого нам слова.

– И?.. – нетерпеливо переспросил Рэнтон, – откуда он шёл?

– Догадайтесь, – улыбнулся сержант.

– Неужели оттуда… – я не договорил.

– Да, шеф, – кивнул Риборн, – Правда не из самой лаборатории, но очень близко к ней.

– А есть видео с камер? – я уже потирал руки в предвкушении, но ответ меня огорчил.

– Увы, шеф, – покачал головой сержант, – в том месте нет камер.

– Ну что ж, – после некоторого размышления произнёс я, – по крайней мере у нас есть повод наведаться в Лабораторию исследования почв. Вы все молодцы.

– В астрокорпусе только лучшие, шеф, – молодцевато подбоченясь ответили молодцы хором.

Я согласно кивнул.

Мы быстро умяли весь принесённый мной обед. После этого Риборн остался в нашей лаборатории в качестве нашей технической поддержки, а мы с Рэнтоном, настроив наши полевые коммуникаторы, дружно выдвинулись на встречу с главой Лаборатории Исследования Почв.

По данным сканирования базы, искомый глава находился сейчас внутри помещений своей лаборатории, поэтому мы туда и направились. Исследованию почв отводилось огромное место в общих исследованиях нашего комплекса. Дело в том, что высокое руководство планировало расширение нашей базы и строительство настоящего курорта на этой планете. Соответственно выяснялась окружающая обстановка: сейсмическая активность, возможность появления разломов, вещества, содержащиеся в земле, а самое главное – возможность выращивать на месте различные растения, обеспечивая курорт здоровой пищей. Так что работы у лаборатории хватало, соответственно и занимаемая ею площадь была одной из самых больших в нашем комплексе. И конечно же лучшим оборудованием она была обеспечена «под завязку».

Мы застали Рикора Народара в самом просторном помещении лаборатории, рядом с огромным, метров двух в диаметре, трёхмерным изображением планеты. Он что-то обсуждал со своим сотрудником и то приближал отдельные участки виртуального глобуса, то менял фильтры, сквозь которые оценивал поверхность планеты.

Нам пришлось прервать Руководителя лаборатории Народара и попросить его о беседе, желательно без посторонних. Рикор Народар согласился, и вот мы сидим в каком-то закутке, в котором, похоже складываются все имеющиеся образцы почв. Нас окружают прозрачные шкафы с длинными полками, на которых стоят металлические цилиндры с пластинками для ввода в обработчики данных и поясняющими надписями для персонала.

Мы сидим на креслах, что позаимствовали у лаборантов, и Руководитель Народар переводит взгляд своих серых глаз с меня на Рэнтона, видно оценивая нас обоих. У Рикора прямые чёрные волосы, высокий лоб, прямой длинный нос и окладистая бородка с усами, прячущими его рот. Вместе со светло-зелёным комбинезоном он производит впечатление лаборанта, очень погружённого в свою работу.

– Уважаемый Народар, – начал я беседу, – вы ведь были на том сорванном концерте в честь нашего гостя?

– Да, – кивнул Рикор, – конечно, как глава крупнейшей лаборатории, я обязан был присутствовать. Скажу более – мне самому было интересно посмотреть на великого человека, имеющего множество великолепных открытий, которые…

– Простите, уважаемый Народар, – перебил я своего собеседника, – но не видели ли вы по пути к залу, или на самом вечере, что-то необычное, или даже то, что до сих не наблюдалось на нашей базе?

– Конечно, конечно видел, – Руководитель лаборатории закатил глаза к потолку и начал загибать пальцы правой руки. – Во-первых эта странная вспышка в воздухе, во-вторых смерть нашей очень квалифицированной лаборантки. Да практически весь вечер был необычен. Я никогда ещё не подвергался такому длительному опросу, никогда ещё таким способом, на глазах у всех, не покушались на Светило нашей галактики…

Мы с Рэнтоном переглянулись во время этого спича, и я незаметно ему кивнул. Глава лаборатории всё ещё говорил, когда Рэнтон перехватил инициативу:

– Всё же, – решительно вклинился он в разговор, – не могли бы вы пояснить нам некоторые моменты? Момент первый: до начала концерта, со второго этажа здания, был послан зашифрованный сигнал. Момент второй: мы полагаем, что сигнал предназначался кому-то в вашей лаборатории, так как после убийства такой же сигнал пришёл из ваших помещений. У вас нет предположений, кто здесь может использовать древний шифр для обмена сигналами?

– Молодой человек, – на Народара, судя по его виду, наши вопросы не произвели никакого эффекта. Его лицо осталось таким кисловато-невозмутимым, будто мы не обсуждали убийство, а говорили про обеденное меню, отрывая занятого человека своими мелочными вопросами. – Молодой человек, мало ли кто будет использовать древний шифр. Возможно это хобби какого-то лаборанта, возможно это кто-то, кто захотел таким оригинальным способом выделиться. Я ещё могу привести вам множество различных причин, которые совершенно не будут иметь отношения к убийству.

– Ещё один небольшой вопрос, который я должен задать, – видя перед нами какую-то непробиваемую стену, я решил задать вопрос в обход возведённого строения, – Мы знаем, что старший лаборант Лирия Тенкович вела свои исследования на определённой местности. Что это были за исследования и почему они так неожиданно были свёрнуты?

Я с удивлением подметил, что при этом упоминании работ убитой, глаза Руководителя Народара как-то странно забегали, а его лицо несколько преобразилось – теперь на нём был написан огромной величины вопрос.

– Хм-м, хм-м, – как-то глухо прогукал Народар, – боюсь, сейчас у меня нет времени, отвечать. Мне надо…