Сага о Мрачных Водах. Аллеи Скверны

Ему хотелось упасть. Хотелось исчезнуть. Хотелось уйти прочь из этого мира.

«Как мне вернуть Ната? Как одолеть ее? Что я могу сделать? Что я вообще могу?».

Скальд наткнулся на Колодец.

Это был заброшенный Колодец, на который жители города перестали обращать внимание, не подозревая о том, что долгие годы там, на глубине, существовал портал, ведущий во владения ведьмы сов – Присциллы Пирс – Призрака Перламутра. Скальд никогда не забудет, как оказался там, прикованный цепями к стене пещеры. Айседора и Энтони спасли его. В тот день он мог увидеть Мелисенту, но встреча не состоялась.

Верховная Матерь сама нашла его, когда пожелала.

Скальд сел на край каменного Колодца. Спутанные мысли накатывали на него. И сон тоже. Кошмар вышел. И Скальд хотел спать.

Прямо здесь. Прямо сейчас.

– За что мне это все?.. За что?

Скальд покачнулся, но из последних сил вцепился в край Колодца и удержался.

– Как мне пройти через это?

Его тело перестало слушаться разум. Оно снова покачнулось, и на этот раз сил в руках не хватило, чтобы остановить падение.

Скальд провалился в Колодец.

Глава 8. Пропавший без вести

Элен обнаружила в комнате Скальда лишь смятую постель. Одеяло, сброшенное на пол. И пустую бутылку виски. Из приоткрытого ящика вылезал кусок бумаги.

Элен достала письмо и прочитала его.

Когда речь зашла о признаниях в любви, она глазами быстро опустилась в самый низ и взглянула на подпись: «Всегда любившая тебя, твоя Лита».

Элен читала одни и те же строчки снова и снова. С каждым разом она все острее ощущала ту боль, с которой писались эти слова, полные безответной и безнадежной любви.

Почему Скальд читал это письмо ночью?

Элен не удивилась тому, что Скальд не избавился от письма. Она могла понять такой поступок. Но по складкам на бумаге Элен догадывалась, что это письмо читали и перечитывали много раз.

– Где же ты, Скальд?

Спустившись в кабинет, Элен обнаружила Матео и Беатрис, вооружившихся клинками.

– Вы куда собрались? – строго спросила она, словно родных непослушных детей.

Переглянувшись друг с другом, двое дуэтом дали ответ:

– Искать Скальда, конечно.

Они сказали эти слова, как самую очевидную фразу на свете.

– И куда вы пойдете? – Элен взяла свой меч. – Там повсюду рыбоеды. Перламутр-Бич кишит ими. Они на каждой улице. А если вас заметят? Вы же еще не умеете драться.

– Именно поэтому мы прихватили револьверы и мешочек жемчужин, – похвастался Матео, подбросив черный вязаный мешочек, перевязанный простой серой бечевкой.

– Я не могу отпустить вас одних.

Беатрис, опередив Матео, вышла вперед и мягко ответила Элен:

– Мы понимаем, что ты беспокоишься о нашей безопасности. Но пришел наш черед помогать вам. Мы с Матео проверим главные места: «Первую Лагуну», «Глубоководье», Пляж.

– Вы же не полезете на Крапивный Утес?

Матео покачал головой.

– Там нечего делать. С чего бы Скальду идти туда?

– А с чего бы ему идти в «Первую Лагуну»? – парировала Элен.

Голос Беатрис стал жестче:

– Ты хочешь, чтобы мы его искали или нет?

Элен сдалась под подобным натиском. Она еще никогда не видела в этой девушке столько силы и уверенности. Элен узнала в Беатрис саму себя.

Она была такой: смелой, решительной, упрямой. Твердолобой! Пробивной. Без этих качеств она никогда бы не стала настоящей Печатью.

– А если он ушел в город? – мягко обратился к Беатрис Матео.

– Значит, мы пойдем туда и поищем Скальда на улицах Перламутр-Бич.

– Не надо. Идите на Пляж и осмотрите все там. Я пойду в город. Есть только одно место, куда бы Скальд мог отправиться.

Элен спросила себя: «А если его похитили Призраки?».

Что если Скальд сейчас в плену у Гринштейна? Или еще хуже – Верховной Матери?

С чего они вообще решили, что он сам ушел?

Виски. Письмо. Вчерашнее поведение Скальда.

Чутье подсказывало Элен, что Скальд покинул клинику, чтобы попытаться самому справиться со сложностями, возникшими на его пути. Осознание того, что в злосчастный день семь лет назад Нат выжил, а Силиста – нет, сильно его подкосило.

Элен сама знала об Алом Вопле – никто не выживал. Ни мать, ни ребенок.

Это верная смерть для обоих. Исключений не существует.

Кроме Натаниэля.

Скальд столкнулся с тем, что не мог объяснить силой медицины, которой он посвятил большую часть жизни. И никто не мог.

Одной лишь Мелисенте известно, как Нату удалось выжить.

Только она знает, что случилось в тот день на самом деле.

– Убедили.

Элен решила доверить Матео и Беатрис опасную миссию. Не исключено, что им удастся отыскать Скальда где-то вблизи Пляжа. Элен и сама могла допустить подобное.

– Ступайте скорее, пока я не передумала. Держите мечи и заряженные револьверы всегда наготове. Стреляйте – если придется. И бегите. Сражайтесь с рыбоедами лишь в крайнем случае – когда другого пути не останется. И скорее возвращайтесь. Если через час вы не появитесь в клинике – я пойду искать вас. И прибью сама, если найду вас живыми! Вам ясно?

– Да, мы побежали!

Бросив это, Беатрис помчалась к дверям, схватив Матео за руку.

– Эй, Беа!..

Парочка затормозила у двери.

– Да? – Беатрис оглянулась.

– Осторожней на улице.

Беа твердо кивнула в ответ. И в глазах ее – ответственность за то, что она делает. Она обещала Элен вернуться через час и быть осторожной. И Элен ей доверяет.

Матео распахнул дверь, и парочка скрылась в белой пелене.

Оставшись одна, Элен не теряла надежды связаться с Скальдом. Она взяла трубку стационарного телефона – ничего.

Гринштейн перерезал все линии связи.

Тогда Элен нашла свой мобильник в сумке и набрала номер Скальда. Стоило ей приложить трубку к уху, как ее взгляд упал на рабочий стол кабинета – там лежал телефон Скальда.

Других вариантов не оставалось. Вооружившись мечом-семиотиком, Элен покинула клинику и отправилась на улицы Перламутр-Бич.

Пока она шла по заснеженным улочкам, ее мучила мысль: «Я оставила клинику без защиты. А если туда заявятся рыбоеды? Мы потеряем наше единственное надежное убежище».

Элен не была уверена в том, что ей удастся отбить нападение стаи рыбоедов и отвоевать клинику в случае атаки. От Матео и Беатрис много помощи ждать не стоит: они совсем не умеют сражаться.

Вся ответственность за безопасность их укрытия отныне лежит на ее плечах. И Элен осознанно оставила пост, чтобы попытаться отыскать Скальда.

Она пришла на кладбище.

Элен помнила, как Скальда одуревала идея потревожить могилу Силисты, дабы убедиться в ее смерти. Она не дала совершить ему подобное кощунство над телом человека, которого он любил.

Элен пускай и не знала Силисту, но уважала ее. Она была женой Скальда, женщиной, которую он любил всем сердцем. И Элен видела в глазах Скальда любовь к Силисте. Она – мать его сына. Она подарила жизнь Нату, отдав взамен свою.

Как ей это удалось?

Элен осмотрела все кладбище вдоль и поперек, но никаких следов Скальда не нашла.

Все в снегу.

Перламутр-Бич еще никогда не был таким белым.

Почувствовав приближение рыбоедов, Элен поспешила вернуться в клинику. Она быстро замерзла, и сражаться с врагами в такую погоду – дурное занятие. Она не желала вступать в противостояние с рыбоедами.

Вернувшись в клинику, Элен поставила чайник. Ей необходимо согреться. На улице царила бесконечная метелью. Город замело.

– Ах, Скальд… где же ты?

Элен, приготовив чай, услышала скрип двери – Матео и Беа вернулись.

– Как же холодно! – Матео подал голос.

– Мы обыскали все на Пляже, – сказала Беатрис, – Скальда нигде нет. Он будто сквозь землю провалился!

И Элен осенило.

А если он попал в иной мир?

Придя к власти, Гринштейн рвал ткань Мироздания, как ему вздумается. По всему Перламутр-Бичу разбросаны сотни порталов, которые могут вести в самые разные места.

Скальд мог ненароком наткнуться на один из таких.

– Чай? Ох, как же хочется чай!

Матео, потирая ладони, стараясь согреться, прошел в кабинет.

– А у тебя, что, Элен? – спросила Беа.

– Ничего. Никаких результатов. Скальд исчез.

Матео разливал чай для себя и Беатрис.

– И что же теперь? – спросил он.

Элен совершенно не знала, что им делать. Без Скальда. Без лидера. Как им дальше сражаться с Лигой и Верховной Матерью?

– Вдруг его и вправду похитили? – предположила Беатрис. – Такое уже бывало однажды.

И в тот раз у Скальда не было меча-семиотика, чтобы отбиться. Элен видела Скальда в бою. Он прорвался к Алойшу сквозь целую армию монстров. Его невозможно так просто победить.

– Мы подождем его, – решила Элен, – если Скальд не появится к вечеру – я готова пойти к Гринштейну и попробовать выведать что-то у него.

– Элен, ты серьезно? – Матео вскинул брови.

– Без Скальда нам ни за что не победить Верховную Матерь. Если потеряем его – нам всем конец.

– Как они среагировали на речь, профессор Саг?

– Они готовы идти за вами, Ваше Величество. Они поняли всю необходимость начала военных действий с поверхностью. Жители Одда больше всего хотят вернуться домой.

– Они верят, что на той стороне Прохода существует преграда в виде Аллей Скверны?

Сангинарий Саг стал переминаться с одной группы ног-клешней на другую.

– Профессор Саг, я должна все знать.

– Конечно, Ваше Величество.

– Так что там с Аллеями? Они верят мне?

– Не все.

От такого ответа мне стало дурно.

– Не все?

– Всегда найдутся смутьяны, Ваше Величество. Какой бы лимит доверия они вам ни выдали, всегда сложно верить в то, чего никогда не видел. Помните, что вы для них – человек с поверхности, который стал одним из них благодаря силе Лорда Сеере.

Это меня окончательно возмутило.

– Профессор Саг, – процедила я сквозь зубы, – им следует помнить о том, что я сделала для них, пока Лорд Сеера находился у власти. Им стоит помнить, кем является моя матерь. Академия не просто так названа в ее честь.

– При всем уважении, Ваше Величество, но…

– Что?

Он мялся.

– Договаривайте, профессор Саг.

Он не решался.

– Это приказ, – отчеканила я.

Саг сдался.

– Вы для них остаетесь вдовой Лорда Сееры. Королевой, которой трон достался только потому…

– …что Сеера мертв? Профессор Саг… я хочу, чтобы каждый, вы меня поняли, каждый зазубрил себе на жабрах, кто я. И что я сделала. Я освободила их от рабского труда. Я избавила их от Омута. Я подарила им новую жизнь. И только я обещала им всем возвращение домой. Не Сеера. Не декан Мунлес. Не Верховная Матерь. А я. И только я готова провести их через Проход, когда Аллеи Скверны исчезнут. А это случится только после безоговорочной победы над злом. Вы меня понимаете, профессор Сангинарий?

Тот сглотнул и поклонился, ответив:

– Разумеется, Ваше Величество. Вы абсолютно правы. Они просто не готовы к таким… скорым переменам.

– Они сами ждали эти перемены. Профессор Саг, я вас очень прошу… проведите вместе с Орсиной Орэллой патриотические беседы с жителями Одда и Академии. Для профилактики. Мне не нужны смутьяны, которые существовали во время правления Лорда Сееры. У нас война. И на войне мне нужно главное – верность. Мне и моему делу. Они должны знать, за что они сражаются – за собственную свободу. За свой дом. За возвращение на родину. Вы все поняли?

Саг поклонился:

– Конечно, Ваше Величество. Слушаюсь.

– Ступайте и займитесь этим с завтрашнего утра.

Откланявшись, Саг покинул сады.

Я устала.

День выдался долгим и непростым. Подготовка к войне оказалась не таким простым делом. Конечно, я никогда не считала, что подготовка дастся легко. Но и не так сложно…

Их многому предстоит научить.

Уснула я не сразу. И трудно было назвать это сном… я провалилась в настоящий кошмар.

Лорд Сеера…

Белые одежды. Босые ноги. Длинные серебристые волосы, спадающие прямым водопадом за спину.

– Сеера…

И смех.

Детский. Девичий.

Сеера стоял спиной ко мне в окружении подводного сада – моих покоев. Теперь уже только моих.

Я помнила, как запихала белого червя в ухо ректору и подчинила его разум своей воле. Но Сеера сопротивлялся. И его пришлось убить – пронзить семиотиком. Я обвинила во всем декана Мунлеса, выставив его предателем – до сих пор горжусь своей выходкой.

Сделав шаг вперед к нему, я позвала его:

– Сеера!

Он же мертв… мертв!

И смех стал громче и звонче.

Сеера, переминаясь с ноги на ногу, начал поворачиваться ко мне лицом. И его лицо… это лицо…

– Шон…

Обнаженный, покрытый белыми одеяниями Сееры, он стоял передо мной.

– Шон!

Из глаз брызнули слезы, и я побежала к нему.

Я бежала… так быстро, как только могла, но не приближалась к нему. Фигура Шона постоянно удалялась от меня. Я не могла приблизиться к нему!

– Шон! Шон!

А он так и стоял – смотрел на меня. И лицо его менялось. Оно становилось бледным. А потом покрывалось кровавыми шрамами. Один глаз лопнул и вытек. Лицо опухло. Из кожи потекла слизь. На голове появились лимонные корки. И осьминог.

Скользкое создание скользнуло со лба на лицо и поползло прямо в пустую глазницу.

Шон закричал.

– Шон! Нет! Милый… нет!

Грейтсы… семейство рыбоедов убило его. И съело заживо у меня на глазах!

И вот картина повторяется…

Я отомстила им всем за Шона. Убила старуху, старика, отца семейства, двоих детей. И мать. Я раскромсала череп Изабеллы топором.

А они преследуют меня.

Смех девчонки перетекал в смех семейства Грейтс. В хор голосов. Они потешались надо мной и над моими тщетными попытками догнать Шона, остававшегося вечно на расстоянии от меня.

– Айседора… – услышала я его слабый голос.

И остановилась.

Я не могла больше бежать – все тщетно.

– Милая…

Изувеченный, он смотрел на меня. Шон плакал.

И я плакала вместе с ним.

Как бы быстро я ни бежала, я не могла приблизиться к нему ни на дюйм.

– Шон…

Из-за его спины вышла она – девочка в розовом платье с золотистыми волосами-пружинками. Белое лицо. Алые губки. И розовый зонтик в коротких тонких пальчиках.

Она смотрела на меня.

И я знала, кто это, пускай никогда не видела ее в жизни.

Эвристика.

Я ничего не говорила. Эвр улыбнулась мне. Она повернулась к Шону и ткнула кончиком зонтика его прямо в грудь.

В то место, где скрывалось сердце.

– Я уверена, что ты на вкус, как мармелад… – пропела Эвр.

И острие розового зонтика вонзилось в грудную клетку Шона.

Я застыла, прикрыв рот. Подавив в себе стон боли и ужаса, я смотрела на жуткую картину.

– Такое же сладкое… и сочное…

Зонтик проделал в теле Шона дыру. По белым одеждам потекли алые струи. Эвр с упоением наслаждалась чудовищной демонстрацией.

Она проталкивала зонтик глубже и глубже, а потом… Эвр извлекла из груди Шона сердце, насаженное на острие.

По розовой тонкой ткани зонтика стекала кровь.

– Шон… Милый…

Эвр, с интересом изучив добычу, приблизила сердце Шона к губам. Она высунула розовый язычок и лизнула пульсирующий орган.

Шон все еще жив. Он дышал. Он смотрел на меня. И лицо его постоянно уродовалось, покрываясь новыми ранами и язвами.

– Мм-м, – пролепетала Эвр, – такое, как я себе представляла. Как клубничное желе… с привкусом металла…

Эвр открыла рот шире, и ее белые ровные детские зубки вцепились в сердце Шона.

И мое собственное сердце защемило от жуткой боли, вырвавшей меня из кошмара.

Глава 9. То, что в его руках

Воздуха не хватало.

Скальд задыхался.

Вода заливалась внутрь, и он не мог ее вытолкнуть. На нем не было крапивной рубашки – дышать в воде нельзя.

Скальд отчаянно сопротивлялся водной стихии, тащившей его на глубокое дно. Он двигал руками и ногами в попытке начать плыть. Он хотел высунуть голову из воды и вдохнуть воздух, но все попытки оказались тщетными.

Вода давила на него плотным пластом, не давая пробраться сквозь границу, отделявшую его от воздуха. Скальд потерял все силы. Мышцы устали. Голова шла кругом. Вода затекала в него.

И он начал сдаваться.

Глаза смыкались. Воздуха не хватало.

Скальд шел ко дну.

Он видел лунный свет – две луны – два белых глаза – смотрели на него, провожая в дальнюю дорогу.

Когда Скальд закрыл глаза, и мир вокруг исчез, прошло одно короткое мгновение – и воздух вернулся.

Вдох.

Скальд открывает глаза.

Звезды кружатся над ним.

Он находит свое тело, лежащее на воде, и вокруг – бесконечная водная гладь. Над ним – ночное звездное небо, отражающееся в воде.

Звезды над головой и звезды под ногами.

Скальд ясно помнил, как провалился в Колодец на Пляже, а потом не мог всплыть. И сейчас он нашел себя в совершенно ином и не знакомом ему пространстве.

Водная гладь под ногами напоминала поверхность, что он нашел на той стороне, пройдя через Проход. Скальд перевернулся на бок и выпустил изо рта пресную воду. Воздух вернулся в легкие, и Скальд пришел в ясное сознание.

Опираясь руками о что-то гладкое и ровное, стелившееся под водной гладью, Скальд встал на ноги и осмотрелся – из воды – из звезд под ногами – росли красные цветки ликорис.

Тонкие стебли тянулись вверх, увенчиваясь пышным цветком с тонкими алыми лучиками.

– Ликорис?..

Скальд топтался на месте – водному и звездному пространствам вокруг него не было конца.

Этот странный мир тянулся в далекую бесконечность.

Ликорис. Вода. Звезды.

И тьма.

– Что это со мной?

Скальд осмотрел руки – кровь просачивалась сквозь белые бинты.

– Только не это!

Скальд принялся интенсивно раскручивать бинты, снимая промокшие повязки. Бинты, пропитанные кровью и водой, летели прочь. Касаясь водной клади, они растворялись. И на их месте вырастали новые цветы ликорис.

Он смотрел на кожу, покрытую черными трещинами и ранами, в которых пульсировали красные искорки-огоньки. Они текли по шрамам, как маленькие лодочки по рекам. Кожа посерела, а местами покрылась черными пятнами. Из пальцев вытекала черная смола.

– Что это со мной?

Скальд вспомнил, как уже пытался опустить руки в воду – результат увенчался адской болью. А потому в этот он не стал повторять прошлых ошибок.

Но руки болели.

Каждая ранка остро и нагло стреляла и ныла, напоминая о себе.

Малейшее движение пальцами раздражало трещины, и это вызывало неприятную боль, от которой Скальд страдал долгие семь лет.

Мысли подсказывали ему, что происходит с его руками. Но Скальд совершенно отказывался принимать их. Его всякий раз мучил главный вопрос: «Как это возможно?».

«Как возможно, что Нат выжил?».

«Как возможно, что Мелисента открыла Проход сама?».

«Как возможно, что Нат оказался у нее в руках?».

«Как возможно, что гроб Ната оказался пуст?».

«Как возможно, что в моих руках…».

– Нет! Это неправда!

Скальд потряс руками, сбрасывая в воду черные капли, сочившиеся из ран. Каждое подобное «сбрызгивание» приносило адские муки.

– Когда же это закончится? Что со мной не так? Почему это происходит со мной?

А потом на глаза Скальду попалось дерево – тонкое, стройное, голое дерево, лишенное листвы и пышных ветвей. Белое светящееся дерево росло прямо из водной глади, окруженное цветами ликорис.

«Его тут не было. Я точно помню».

Дерево появилось внезапно. Скальда одолевало любопытство, и он двинулся в сторону дерева.

От каждого шага по воде расплывались кольца.

«Ответы. Мне нужны ответы. Где их искать?».

– Мелисенте все известно, но как добиться от нее… правды?

Он не переставал поглядывать на почерневшие руки. Тьма шла по коже от кончиков пальцев и до самых локтей, а потом обрывалась, но все еще тянулась выше тонкими струйками, пока те не принимали цвет здоровой кожи. Вены под кожей налились черной краской. Они стали заметны отчетливее. А места вокруг трещин покрывались сухой почерневшей коркой.

Скальд подошел к дереву и замер у светящегося ствола.

– Что это такое?

Не дожидаясь ответа, Скальд протянул правую руку к дереву.

И кончики пальцев замерли в дюйме от коры, когда Скальд услышал за спиной знакомый голос:

– Ты и так обо всем догадался, Скальд.

Сознание… растворялось.

Услышав этот голос, вернувшийся из далекого жуткого прошлого, Скальд застыл.

Он сомневался в здоровье собственного рассудка.

Что-то ему подсказывало, что он не может слышать этот голос… нигде и никогда.

– У тебя имеются все детали мозаики. Так собери их и увидеть картинку целиком. Чего же ты боишься? Правды?

Голос не исчезал, и Скальду становилось не по себе от каждого слова, от каждого звука.

Борясь со страхом увидеть того, кого он ожидает увидеть, Скальд все же обернулся.

И страх его не подвел. Ожидания оправдались.

– Тебе никогда не вернуть сына, если и дальше продолжил бежать от истины.

Белая кожа. Алые губы. Прямые черные волосы по плечи. Бежевое пальто с двумя рядами темно-синих пуговиц. Красные кожаные перчатки – вторая кожа. Черные сапоги на каблуках. Браслет из вороньих костей с маленьким черепом птицы.

Повязка на глазах.

– Я убил тебя…

Она улыбнулась.

– Как ты можешь быть тут?

Присцилла Пирс сделала легкий шаг навстречу Скальду.

– Ты прав, Скальд. Ты убил меня, но это не значит, что мне здесь не место.

«Место?».

– Что это за место? Куда меня занесло?

– Так ли это важно?

– Важно. Если я хочу вернуться назад, я должен знать, где нахожусь.

– Прости, Скальд, но в твоих словах я не вижу ни капли логики.

«Что-то тут не так…».

Скальд вспомнил свой бой с Присциллой Пирс. Ведьма обратилась в жуткую птицу и кидалась в него огнем. И Скальд отрубил ей голову мечом-семиотиком. Она была мертва. Он точно уверен в этом.

– Почему ты здесь?

Она делает еще шаг вперед. Ее губы не двигаются, а отвечает другой голос:

– Потому что ты хочешь этого.

На этот раз Скальд оглядывается без промедления.

Светящееся дерево исчезло, а вместо него стоял Алойш. Мальчик, сотканный из белой жидкой субстанции. Босые ноги. Плащ и капюшон. Капюшон скинут за шею. Голова открыта. И лицо Алойша – белые губы и чернильные слезы, вытекающие из той части лица, где должны быть глаза.

– Не хочу, – машинально ответил Скальд, – я же убил вас обоих! Почему вы пришли ко мне сейчас?

– Потому что ты хочешь узнать правду, – ответила Присцилла Пирс.

Скальд обернулся – она стоит прямо перед ним и дышит в лицо.

– Вы же оба… мертвы…

– Какое это имеет значение теперь? – Алойш вышел из-за спины Присциллы.

– Для тебя, Скальд, наши мертвые оболочки смысла не имеют. А вот мысли твои… в голове… они всегда будут иметь очень большое значение.

Скальд начал пятиться назад, прочь от мертвых Призраков.

– Нет, – он потряс головой, – вы не можете находиться в моих мыслях… это какой-то… бред…

– Ты никогда не забудешь тех, у кого отнял жизнь, – ответил Алойш.

– Зачем мне помнить вас? Вы – зло.

– И что с того? – Присцилла выгнула бровь. – Какое это имеет значение для тебя, Скальд?

– Разве ты… борешься со злом? Не смеши! – воскликнул Алойш.

Скальд пятился все дальше, отходя от Присциллы и Алойша, но они не удалялись от него. Не имело значения как много шагов делал Скальд: расстояние, отделявшее его от Призраков, оставалось неизменным.

В какой-то момент Скальд с ужасом осознал всю тщетность своих попыток убежать от Присциллы и Алойша.

«Я сам… призвал их в это место».

– Так почему же мы здесь, Скальд? – спросила Присцилла Пирс. – Почему стоим вместе и разговариваем с тобой?

– Зачем ты вызвал нас? – добавил Алойш.

Скальд не стал лгать самому себе.

Лжи в его жизни было предостаточно.

– Потому что хочу найти ответы, – ответил Скальд.

– На какой же вопрос? – поинтересовался Алойш.

– Что… с моими руками?

– Так ты уже нашел их, Скальд, – парировала Присцилла, – ты сам уже давно знаешь ответ. Но проблема в другом…

«Знаю ответ? Я догадываюсь… не знаю… только догадываюсь!».

– В чем же, по-твоему, дело, Присцилла?

Прежде, чем ответить, Пирс переглянулась с Алойшем. А потом сказала:

– В принятии истины.

«Истины? Не понимаю! Чего они хотят от меня? А если они – часть меня самого… что я хочу сам от себя?».

– Тебе нужно поверить, – сказал Алойш, – признать, что это так. Ты сам все видишь своими глазами, Скальд. Ты сам все понимаешь. Но ты не веришь… в этом твоя проблема. Почему?

– Потому что я… не понимаю, как это возможно?

– Возможно «что»? – спросила Пирс.

Скальд не мог этого сказать. Он боялся говорить об этом вслух. Слова не шли. Он подавлял их в себе.