Письма к Молли или, P.S. Покормите белых голубей

Выходя на работу, они искренне удивляются, почему за первый месяц им сразу не заплатили желанный миллион. Цифры заработной платы их до ужаса пугают. Они разочаровываются во всем: в профессии, в себе, в жизни.

Но все когда-то начинали с малого. Дальше – больше. Что нужно? Просто работать. Трудиться, учиться, совершенствоваться и покорять все новые и новые вершины. Набираться опыта, который тебе никто и никогда не предоставит на блюдечке с золотой каймой.

Вернемся к медикам и медицине.

На днях я узнал об одном интересном новшестве в мире психиатрии и психотерапии. Чтобы рассказать вам о том, о чем я хочу рассказать, придется начать издалека.

Возьмем, к примеру, заболевания тела. Это болезни, которые возникли у нас вследствие различных внешних и внутренних факторов. Помимо болезней существуют еще и аномалии развития. Аномалии – резкая форма отклонения от нормы. Они бывают самыми разными, и их мы видим сразу на теле. Они резко проявляются. Да, есть аномалии внутренних органов, но при помощи определенных методов обследования мы можем их увидеть тоже.

Все мы понимаем, что, по большому счету, аномалия и болезнь – понятия, отличные друг от друга. С аномалиями человек рождается.

Так вот, это были аномалии тела. То, о чем я хотел вам рассказать, называется аномалиями психики.

Это не психические расстройства, о которых мы часто привыкли слышать. Это нечто другое. Это аномальные отклонения в психике, с которыми человек рождается. Мало того, что психика – вещь довольно абстрактная. Она неосязаемая. Мы не можем увидеть ее или пощупать. Мы даже не можем как-то всецело оценить прогресс лечения душевнобольных, потому что как таковых методов обследования не существует. Есть лишь наблюдение и беседа (не берем сюда самые разные тесты и остальное). Надо признать, что арсенал у врачей, что лечат тело куда более обширен.

И мало научиться лечить расстройства психики. Теперь нужно уметь распознавать аномалии психики и отличать их от болезней. Это нечто то, что невероятно трудно скорректировать, если такое вообще возможно.

Не будем вдаваться в подробности, а оставим это специалистам. Я хочу лишь сказать о том, что такое явление, как аномалии психики, стало для меня чем-то новым и интересным.

Что это может быть?

К примеру, все большее число детей в наши дни рождаются с матрицей насилия.

Молли, а вы задумывались о том, как развивалась медицина?

Знаете ли вы тот период в мировой истории, в котором медицина была самой развитой для своего времени, для своих открытий и технологий?

Вы удивитесь! Я вам отвечу!

Это первобытный мир.

Именно этот период истории – самый большой. Он занимает порядком девяноста семи процентов от всего существования человечества. Уже в то время первобытные люди совершали немало удивительных вещей, связанных с медициной.

Так, уже тогда существовал запрет на половые отношения в общине. Люди понимали вред инцеста. Они понимали, что в этом случае есть большая вероятность появления слабых и больных детей.

Вы удивитесь, но уже тогда проводили роды методом кесарева сечения. Да, мать умирала в родах. Но важен сам факт того, что уже тогда люди додумались до подобного действия, чтобы спасти жизнь младенца.

Еще один удивительный факт.

В первобытном мире проводили трепанацию черепа. И в подтверждение этого – черепа с круглыми отверстиями. Как говорят исследователи, порядком семидесяти процентов «пациентов» выживало после подобной процедуры. Другой вопрос – зачем они это делали. Чтобы изгнать злых духов? Нам остается лишь гадать и строить версии. Важен сам факт проведения трепанации черепа в мире первобытного общества.

Раньше причинами болезней считали самые разные мистические обстоятельства. Это могло быть влияние злого духа умершего человека или же гнев богов. Даже воздействие звезд! Но находились и те, кто оказался ближе к истине.

Асуту (представители искусства врачевания) говорили о естественных причинах: неправильное питание, изменение погоды, недостаточная личная гигиена, физические перегрузки. Но, как ни странно, ашипуту (представители искусства заклинания) победили в этом споре, избавившись от соперников.

Молли, а вы задумывались над тем, почему один из символов медицины именно змея?

Многие говорят нечто вроде подобного: «Яд змеи в малых количествах лечит. Поэтому и змея».

Но не все так просто!

Змея – древнее тотемное животное. Оно олицетворяло мудрость. Именно поэтому сочетание чаши и змеи можно интерпретировать как «лекарство и мудрость». Это символ Гигиеи – дочери Асклепия (бога врачевания Древней Греции, сына Аполлона). Вторая его дочь – Панакея. Отсюда и слово «панацея» – «лекарство от всех болезней», ведь имя богини означало «всеисцеляющая».

А что это за посох со змеей? Это посох того же Асклепия.

В честь этого бога возводили храмы, Асклепионы, предназначение которых напоминало современные санатории. Гимнастика, умывание, растирание, массажи, различные водные процедуры. Туда не допускали тяжелобольных людей, потому что их вылечить не представлялось возможным. Они не должны были осквернять храм.

Вы знали, что к Гиппократу было неоднозначное отношение? Имелись в то время как его сторонники, ученики, так и его противники. Между прочим, он считал себя родственником бога Асклепия (пятнадцатое или семнадцатое колено). Именно Гиппократ выделил медицину в самостоятельную науку. Он привнес очень много нового и важного.

Гиппократ говорил о том, что болезнь имеет свои естественные (время года, почва, климат, вода) и индивидуальные (возраст, образ жизни, питание) причины. Описал лицо умирающего человека, обосновал гуморальную теорию о четырех жидкостях (кровь, лимфа черная и желтая желчь), которые легли в основу описания четырех типов темперамента и четырех типов телосложения.

Всем конечно же известна его «клятва Гиппократа». Что тут надо сказать… это не его клятва!

Никто так и не выяснил, кто написал эти слова. По всей видимости, то были его ученики и последователи. Клятва вошла в состав «Гиппократова сборника», автором которого также являлся не сам Гиппократ. Туда помещены работы и труды его учеников.

Древний Рим стал одним из основоположников военной медицины и санитарии.

Валетудинарий – военный госпиталь в Древнем Риме. Позже по его образу и подобию будут строить другие больницы и лечебные учреждения. Рядом с госпиталем находились алтари бога Эскулапа (тот же Асклепий, но у римлян). Уже тогда порождались зачатки такой науки, как гигиена слуха. Дело в том, что валетудинарии строились отдаленно от мест сражений, чтобы до раненых не доходили звуки битв и не травмировали их лишний раз.

Особенно уделялось внимание профилактике заболеваний. Следили за качеством одежды, свежестью пищи, чистотой воды и дозированностью физических нагрузок. Все воины должны были уметь оказывать первую помощь. Также они снабжались индивидуальным перевязочным материалом.

В качестве антисептика нередко выступало горячее красное вино. Не забывали об обезболивании. Для этого применяли одурманивающие травы. И более того! Существовали специальные печи для стерилизации.

Что касается санитарно-технических сооружений, то ими Древний Рим славился, в отличии от последующих времен Средневековья. Акведуки, канализации, клоаки – всем этим обеспечивались города.

Кстати, а вы знали, откуда возникло слово «больница»? Его можно разделить на два: «боль» и «ница». Значит, упасть от боли ничком. И где человек упал – ставили кровать. Так и появилось место, где на кроватях лежали люди, которые упали из-за боли. Это все очень поверхностно звучит – знаю, – но суть ясна. Вот и возникло слово «больница».

В начале Средних веков врачей жестоко наказывали за провинности. Зарождалась судебная медицина. Как наказывали? Штраф, полная конфискация имущества, даже закалывали насмерть. Существовало и публичное осмеяние. Провинившемуся предстояло нагим пройтись по улицам города с миской для сбора мочи.

Чего только ни было в Средневековье! Эпидемии, алхимия, инквизиция. Уже тогда зарождалось биологическое оружие. Людей, больных инфекционными заболеваниями, буквально забрасывали в город, и тот сдавался. Удивительно, но цирюльники и палачи тоже считались хирургами. Орден Святого Лазаря (отсюда слово «лазарет») брал под свое крыло прокаженных. И однажды даже магистром этого ордена был прокаженный человек.

Существовал еще и Орден Госпитальеров, оказывающий помощь всем слоям населения. Госпиталь – центр ордена.

А знаете, кто далеко ушел в познании анатомии среди племен Америки до открытия ее Колумбом? Основными племенами там были инки, майя и ацтеки. Для сравнения, у ацтеков было порядком шести ста анатомических терминов. В то время, у инков – шестьдесят, а у майя – сто пятьдесят. Почему же такой разброс?

Вы не поверите, но тут имеется тесная связь с жертвоприношениями.

Чем больше жертвоприношений, тем более обширные знания анатомии! Только вдумайтесь! В горе из человеческих черепов у ацтеков находится порядком ста двадцати тысяч черепов!

У ацтеков даже существовали различные врачебные специализации по отдельным органам.

Переходя к эпохе Возрождения, хочется отметить Леонардо да Винчи. Он вскрывал и препарировал трупы, создал первые точные анатомические изображения, написал целый сборник под названием «Анатомические тетради». Вопрос. Почему в это время продолжают учится на трудах Гиппократа и Клавдия Галена?

Современники да Винчи не знали его работ по той простой причине, что все они были зашифрованы. Многие пытались повторить изобретения этого ученого и инженера, но ничего не получалось. Леонардо да Винчи всегда нарочно оставлял в записях какую-нибудь маленькую ошибку, о которой знал лишь он один.

Френсис Бэкон, мыслитель, пошел дальше всех и сформулировал три основных цели медицины, которых придерживаются и в наши дни.

Вот они:

1.      Сохранение здоровья.

2.      Излечение болезней.

3.      Продление жизни.

Изобретение огнестрельного оружия. Следствие? Огнестрельные раны, с которым прежде медики не сталкивались. Долгое время их лечили путем прижиганий. Считали, что остатки пороха ядовиты. И лишь потом была доказана неядовитость огнестрельных ран. Стали применять яичный желток и розовое масло, а дальше – новые средства.

У нас, в России, обычно врачи приглашались из-за границы. Что до земских, русских врачей, то они зарабатывали крайне мало. Зато иностранцам выдавали землю и тридцать душ в придачу. При Иване Грозном появилась Аптекарская Палата, которая обслуживала только царя и его окружение. Позже появились аптеки и для обычных граждан.

Словом, медицина развивалась постепенно. В ней совершались свои открытия и перевороты. И ничто не прошло даром. На сегодняшний день мы имеем значительный прогресс в этой сфере. И медицина движется дальше вперед, что, безусловно, радует.

Что еще рассказывали мне мои друзья-медики? К примеру, они делились своими размышлениями по вопросу эвтаназии.

В Америке, где эвтаназия разрешена, даже распространена такая практика: людям предлагают отключить их от аппарата на какое-то время, а потом вернуть. То есть в первый раз не отключают окончательно. Вводят в состояние клинической смерти и возвращают. Для чего это? Считается, что это помогает человеку справится со страхом смерти и понять, что это не больно.

Мол, «давайте мы вас убьем и потом вернем, чтобы вы поняли, что это не страшно. Посмотрите, как там, а затем отключим насовсем».

Еще одна история. Мать и сын. Мать, подключенная к аппарату, попросила сына отключить ее. Они попрощались, и сын выполнил ее просьбу. Итог? Сына отправили в тюрьму за убийство собственной матери.

Во многом проблема эвтаназии остается темой для дискуссии и морали и нравственности. У каждого понятия об этом свои.

Медикам вообще часто приходится сталкиваться со смертью. Вот ты ухаживал за этим больным, видел его в палате каждый день, делал ему инъекции, а в один день (или даже в этот самый день!) он просто умирает. Слабое сердце. Просто перестало работать.

Вот он был жив, и вот уже мертв. И никто из нас не знает, сколько ему отведено прожить в этом мире. У каждого этот срок свой. И никогда не знаешь, где встретишь конец.

Чем страшна смерть?

Своей неизбежностью.

Ты не можешь ее отменить. Запретить ее для самого себя, как что-то, что тебе не нравится. Ты не можешь вернуться в то состояние, в которого пребывал до собственного рождения только ради того, чтобы не испытывать смерть.

Порой в этом мире нас держит слишком многое. И так часто люди умирают «не вовремя». Впрочем, они всегда умирают «не вовремя». Не бывает «подходящего дня для смерти».

Как же люди борются за жизнь!

Даже с самыми тяжелыми заболеваниями люди борются за еще один день своей жизни!

Другой уже не будет.

Религия дарит спокойствие. Но даже в Библии говорится о том, что память умирает. После смерти человек не будет помнить своей жизни. И от этого становится страшнее вдвойне. Еще сильнее становится «не по себе».

Забвение.

Оно пугает.

Я уже говорил о том, что никто не гарантирует нам завтрашнего дня. А потому жить надо начинать уже сегодня.

Молли!

Милая моя!

Я от всего сердца желаю вам долгих-долгих лет жизни! Прошу вас! Радуйтесь каждому новому утру! Я люблю вас! Я обязательно приеду к вам!

Мы встретимся и выпустим в небо белых голубей.

Я надеюсь, вы нашли мое письмо увлекательным и познавательным. Приятного вам чтения новых глав моей книги. Развязка уже близка.

С любовью, ваш Север.

P.S. Покормите белых голубей.

Глава 13. Жрец

Плутарх вывел их из леса и привел к одной заброшенной кофейне среди разбитой улицы. Свет здесь едва мерцал. Блекло светилась рекламная вывеска, в конце улицы моргал одинокий фонарь. Над входом шалила непослушная лампочка, которая то судорожно мерцала, то гасла на пару мгновений.

– Так и думал, что он здесь, – услышала Нелли голос Плутарха, – конечно, где же ему еще быть?

Елисей тревожно посмотрел на Нелли. Он не понимал, почему она остановилась.

– Это здесь, – ответила девушка ему.

Когда они подошли ближе к зданию заброшенной кофейни, Нелли наконец увидела за стеклом витрины очертания человеческого силуэта. За круглым столиком у окна сидел одинокий призрак. И, как тот старый фонарь в конце улицы, он вяло мерцал.

Бледное-синее свечение почти растворялось в воздухе. Бледный и блеклый, призрак не обращал внимание на приближающихся к нему гостей.

– Он ищет покоя, – сказал Плутарх, – но покоя ему не найти… особенно, после того, что он сделал.

– А призраки могут исчезнут? – поинтересовалась Нелли, обратив внимание на бледность материи, из которой состоял призрак Спарды.

– Этого я не знаю. Пока не знаю. Время покажет, какая участь нас ждет. Если вы опоздаете, то я узнаю эту тайну быстрее.

Нелли напряженно сглотнула.

Они прошли внутрь старой кофейни и подошли к столику, усыпанному пеплом от сигарет. На краю стояла разбитая бутылка, лишенная верхней часть с горлышком.

– Зачем ты пришел? – спросил устало призрак Спарды, даже не посмотрев в сторону брата.

– Я это делаю не ради тебя, – отрезал Плутарх, – уж поверь… есть вещи важнее. Тебе придется помочь им.

– Помочь?

Густая щетина, длинные спутанные волосы, рыхлое тощее лицо, усыпанное сотнями морщин, старый поношенный костюм, усыпанный заплатками. Призрак Спарды являл собой крайне удручающее зрелище.

Запавшие глаза с толстыми мешками косо взглянули на Плутарха. Нелли не могла определить, что именно сейчас чувствовали тот и другой призрак при встрече друг с другом.

Нелли и Елисею ничего не оставалось, кроме как терпеливо выжидать.

– Ты еще здесь? – спросил Спарда у брата.

– А где мне еще быть?

– Как Тина? Как жена?

– Не желаю с тобой разговаривать. Простите, друзья, но я оставлю вас.

Плутарх уже собрался исчезнуть, как вдруг Спарда резко вскочил со стула и схватил своей призрачной рукой брата за пиджак и остановил.

Нелли испугалась.

– Что такое? – спросил Елисей.

Но Нелли не могла ответить.

Двое призраков зло смотрели друг на друга. А потом… Спарда взглянул на нее, Нелли, и от этого ей стало совсем дурно.

На лице призрака мелькнула хитрая ухмылка, и Спарда приблизился к Плутарху, наклонившись к его левому уху.

Призрак что-то шепнул брату, а потом отпустил его и сделал шаг назад.

– Они ищут Данте, помоги им его найти.

После своих слов силуэт Плутарха померк и растворился в воздухе, будто его и не было.

Сначала жуткий призрак Спарды какое-то время смотрел в пол, в то место, где мгновением раньше стоял Плутарх. Затем он поднял голову, взглянул на двоих живых людей и кивнул в сторону столика, приглашая двоих присесть.

– Надо сесть, – вырвалось у Нелли, когда она наконец взяла себя в руки.

Ей так и не удалось расслышать шепот Спарды, когда он передавал личное сообщение брату. Это навсегда останется тайной двух призраков.

– Данте, – хмыкнул Спарда, – вы его ищите?

Нелли и Елисей заняли места напротив призрака. Спарда вернулся в свой стул и положил руки на пепельный стол.

– Плутарх сказал, что он может активировать систему Проекта ДЖИН, и тогда наступит новая катастрофа, – ответила Нелли, вступив в диалог с призраком.

Елисей терпеливо выжидал. Для него происходящее вокруг него было ясно лишь на пять процентов.

– Все верно, – ответил Спарда, – мой потомок вполне может активировать Проект ДЖИН и ввести свои условия в компьютер. Если он узнает тайный код Плутарха – жди беды. Если не узнает – ужас, который я совершил, повториться.

– Вы же не хотели этого, верно?

С застывшими слезами в глазах несчастный призрак Спарды взглянул на Нелли.

– Я любил его, своего племянника. Лоренцо. Я несказанно был счастлив за своего дорогого брата. Мальчик души не чаял во мне. Мы с ним часто оставались вдвоем и играли. Но в тот вечер, когда им пришлось уехать, у меня тоже возникли… дела. Проклятая работа! Я был уверен, что мальчик в безопасности. Я лично создал Адама и наделил его всем необходимым. Но машине верить нельзя. Нельзя доверять ей жизнь человека. Это была моя роковая ошибка. Пытался ли я все исправить? Безусловно.

– Почему вы не согласились уничтожить робота, когда ваш брат пожелал этого? Он хоть как-то хотел отомстить за сына.

– И чем бы его помогла плавка Адама? Адам – мое творение. Как и Лоренцо для Плутарха. Понимаю, сложно принять то, о чем я говорю. Железный глупый механизм. И человек. Такое нельзя сравнивать, но тогда мне так не казалось. Для меня Адам стал сыном, который… совершил ошибку не по своей вине. Даже я не смог понять, что случилось в тот вечер, когда Адам вышел из строя. Мне… не дали провести его диагностику.

– И вы решили воспользоваться изобретением вашего брата, чтобы вернуть Лоренцо? Вы же знали, что машина подвела Плутарха, когда он попытался ее использовать в первый раз? И все равно…

– Да, все равно…

Взгляд Спарды стал пугающим. Злостным и жутким.

– В момент отчаяния и боли… наступает этап, когда ты совершаешь череду ошибок… одну за другой. Ты отчаянно пытаешь все исправить, но в конечном счете полностью теряешься в этом порочном круге тщетных попыток все вернуть. Ничего нельзя вернуть. Ничего нельзя исправить. Можно лишь делать что-то с той данностью, которая у нас имеется.

Призрак провел рукой по столу, сметая пепел на пол. Его пальцы показались Нелли сухими, тонкими и безжизненными. Они почти не двигались. Кисть будто замерла в парализованном положении.

– Я заслужил свою участь. Я до последнего расплачивался за свои ошибки. И расплачиваюсь за них до сих пор. После смерти. Разве это не Ад?

– Вы еще можете искупить все то, что натворили. Пускай и сделали это… не нарочно, – Нелли старалась аккуратно подбирать слова, но все они казались ей неправильными, неуместными, – скажите нам, как все исправить. Мы еще живем. И мы можем бороться с той опасностью, которая угрожает нашему миру.

Спарда внимательно слушал Нелли. В какой-то момент ей даже показалось, что ему тяжело произносить слова, что призрак Спарды общается с ней, преодолевая мучительную боль.

– Вы пришли сюда не одни, верно? С вами были друзья.

Нелли застыла.

К чему это он?

– Нас разделили Магистры. Мы с Елисеем оказались вместе, и нас занесло в неизведанную часть Эбис-Лота. Мы не знаем, где сейчас наши друзья. Нам еще нужно их найти.

– Если это так, то боюсь ваши попытки найти своих друзей бессмысленны. В какой-то момент я почувствовал присутствие в Эбис-Лоте жизни. Это случилось в тот миг, когда вы прибыли сюда. Теперь это чувство угасает. Жизни становится меньше. Ваши друзья уже столкнулись с ужасами этого места. И теперь для вас не имеет смысла помогать им. Вы должны помочь сами себе.

– Позвольте нам самим разобраться с тем, как быть с нашими друзьями.

Спарда медленно моргнул, давая знак, что не желает вступать в словесную перепалку с девушкой.

– Как скажите… я лишь хотел вас предупредить.

– Давайте перейдем к делу.

– Вы хотите найти Верховного Жреца, чтобы остановить его и не дать ему использовать Проект ДЖИН, верно?

Нелли кивнула.

Елисей не просил ее вводить его в курс дела, так как знал, что них еще будет время, чтобы все обсудить, когда они снова двинутся в путь.

– Он опасен и хитер. Магистры служат ему. На самом деле они служат тому, кто хочет вернуть равновесие в Эбис-Лот. Пока действия Данте именно так и выглядят. Но в какой-то момент, когда он будет близок к своей цели, картина изменится. Я больше чем уверен, что поступки и планы Жреца не понравятся Магистрам. Используйте это с толком. Магистры, не смотря на свою мощь и силу, создания безвольные. Им нужно кому-то подчиняться. Фантом – главное их «начальство». Их верность тем, кто стремится к защите Эбис-Лота, может сыграть вам на руку.

Нелли не до конца понимала, как именно Магистры – жуткие твари – выродки мистического осьминога, могут им помочь.

– Приму к сведению, – кивнула Нелли.

– Теперь о Данте. Придя к власти в разрушенном Эбис-Лоте, он провозгласил себя Верховным Жрецом. Один лишь его изувеченный разум знает, почему он дал себе такой титул. Помните: Данте не одинок. Ему верно служат Лорды и Смертельные Баронессы – элита роботов-наемников. Это роботы-убийцы. Они действуют точно по команде своего хозяина. Вам не переманить их на свою сторону. Кроме них, на службе у Данте целая орда жертвенных – бывших жителей Эбис-Лота, которых подвергли зверским экспериментам. Целая армия монстров разбросана по всем улицам города. Молитесь, что не встретитесь с ними, когда отправитесь в путь. Надеюсь, что вы обойдете этих чудовищ стороной. Сами ученые. Они слишком заняты своими гадкими опытами и экспериментами, но вполне могут явиться к Жрецу на службу по приказу. Ученые – простые люди, которые опасны лишь своим безумием. Последствия катастрофы, случившейся с Проектом ДЖИН, искалечили их психическое состояние. Они создают жертвенных, чтобы наполнить ими город. Зачем? Опять же – лишь их больные рассудки ведают, что творят их хозяева. И наконец…

Спарда сделал паузу и прокашлялся.

– Сам Данте. Верховный Жрец. Победить его непросто по той причине, что этот сукин сын организовал вокруг себя мощную защиту. Он трус. О милосердии или благородии это ходячее дерьмо не слыхало. Но есть еще одна причина, по которой схватка с ним окажется опаснее, чем поединок с диким львом.

Нелли нахмурилась и наклонилась ближе к Спарде.

– Этот человек безумен, – закончил призрак.

От таких слов у Нелли по спине пробежала дрожь. Она почувствовала, что Спарда вкладывал в это слово куда больше смысла, чем можно было представить.

– Данте провел над своим телом множество экспериментов и добился высоких результатов. Вряд ли вы видели нечто подобное. Данте – существо, монстр, психически неуравновешенное создание, которое не стоит жалеть ни секунды. Убейте его, когда появится возможность. Убейте его и никогда об этом не жалейте. Убейте его и спасите этот гребанный мир… еще раз.

На Нелли подействовали слова призрака. Они ее воодушевили. Сама она не думала, что разговор с главным виновником трагедии так ее возбудит.

– Скажите, где нам найти его, и мы немедленно отправляемся туда.

– Башня Страха. Самое высокое здание Эбис-Лота. Вы ее точно уже видели. Эту башню нельзя не заметить. Там Данте расположил свою лабораторию, в которой занимается ремонтом несчастной машины. Остановите его. И возможно… вам удастся использовать Проект ДЖИН, чтобы что-то исправить… Но прошу – не меняйте то, что уже случилось с нами. Не надо. Эбис-Лоту придется умереть. Измените то, что дорого вам.

Нелли поймала себя на том, что в глазах ее стоят слезы и мешают смотреть на призрак.

– Нелли, ты как? – забеспокоился Елисей.

Она поспешила вытереть слезы и сообщить кратко другу: