скачать книгу бесплатно
– Вода, ваше величество. Пейте.
Йан Товис подняла взгляд. Женщина казалась знакомой, но только потому, что ее лицо постоянно мелькало в стычке. Вроде бы она орудовала андийской пикой. Сумрак благодарно, но все равно виновато кивнула, принимая бурдюк.
– Они утратили волю, ваше величество. Снова. Это от шока.
Да, именно. От шока.
Половина моего народа либо мертвы, либо не в силах сражаться. То же у летерийцев. А брат по-прежнему высоко держит голову, как будто все идет по плану. Как будто его удовлетворяет наше упрямое безумие, в которое он сам нас и вверг.
Кузнец подчиняет железо своей воле. Кузнец не испытывает сожалений, если оно сопротивляется, пытаясь найти свою истину, принять свою форму. Он кует металл, пока он не превращается в то, что ему нужно, – меч, острый и смертоносный.
– Ваше величество, остатки крови расколоты. Я… я видела, как заточенные в ней души рассыпаются. Я видела, как они кричат, но… не услышала ни звука.
Йан Товис привстала, теперь наступил ее черед утешать. Вот только она позабыла как.
– Те, кто остался там, солдат, навсегда пребудут на Берегу. И это… не самое худшее из мест.
Как же ей хотелось поморщиться от своего же тона. Такой холодный, такой сухой.
Однако, невзирая на это, к женщине как будто вернулась воля. Что-то невиданное. Йедан, что ты сотворил с моим народом?
Сколько времени прошло? В месте, где невозможно считать дни, где единственным ритмом были наступление и откат фигур, разрезающих завываниями полночь, нельзя было ответить даже на столь простой вопрос. Йан Товис приложилась к бурдюку, затем с ужасом и неверием посмотрела на Светопад.
Там, у разрыва, последние лиосан, еще оставшиеся по эту сторону, падали под мечами шайхов и андийскими пиками. Там же был и ее брат. Он дрался, казалось, целую вечность, не зная устали, хотя отряд за отрядом отступал из схватки, и их, едва передохнув, сменяли другие, хотя воины Дозора падали без счета, и ветераны первой битвы вставали на их место, а затем тоже погибали. Теперь пришел черед ветеранов из шайхов – вроде женщины рядом с Йан Товис.
Брат, ты можешь убивать вечно, но нам не поспеть за тобой. Никому не поспеть.
Закончится все тем, что ты останешься один, а земля вокруг тебя будет усеяна трупами.
Йан Товис повернулась к солдату.
– Тебе нужна передышка. Доставь сообщение королеве Друкорлат: стена крови разрушена, лиосан отступили, нас осталась половина.
Женщина широко распахнула глаза. Затем огляделась вокруг, словно только сейчас осознала весь ужас того, что побережье завалено бездыханными телами, а песок пропитан кровью. «Половина», – прошептала она одними губами.
– Во дворце отдохни и поешь.
– Нет, ваше величество, – мотнула головой солдат. – У меня остался единственный брат. Я не могу покинуть его надолго. Простите, но я доставлю сообщение и сразу же вернусь.
Йан Товис хотела повысить голос, но придержала свою злость – та предназначалась не женщине, а Йедану Дерригу, который обрек ее народ на эту бойню.
– Скажи мне, где твой брат?
Женщина указала на паренька, лежащего вместе с другими воинами-шайхами, которые отдыхали неподалеку.
Его вид глубоко тронул Йан Товис, и она с трудом сдержала всхлип.
– Останься с ним. Я найду другого посланника.
– Ваше величество! Я могу…
Йан Товис вернула ей бурдюк.
– Когда он проснется, то захочет пить.
Женщина уязвленно посмотрела на Йан Товис, поэтому она отвернулась и принялась снова смотреть на пляж. Нет, это не ты меня подвела, хотела сказать она. Это я вас подвела. Но было уже поздно – она осталась одна.
Брат, ты там? Я не вижу тебя. Ты снова одержал победу? Я тебя не вижу.
Я вижу только то, что ты сделал. Вчера. Тысячу лет назад. За прошедший вздох. Когда на Берегу останутся одни привидения, они воспоют тебе хвалу. Они сложат о тебе легенду, которую не услышит никто из живущих… Боги, история, должно быть, полна легенд, навечно затерянных в шуме ветра.
Что, если только этим и измеряется время? Тем, что наблюдали только мертвые и о чем только мертвые помнят? Всеми этими навсегда утраченными для смертных историями.
Стоит ли удивляться, что мы не можем понять прошлое? Наш удел – то, что касается лично нас и находится в непосредственной близости. Ко всему остальному мы глухи.
И потому, не зная, что еще ей сделать, Йан Товис вернулась к мгновению накануне, или вздох назад, или к самому началу времен, когда ее брат возглавил вылазку в сердце воинства лиосан, его Хустов меч взревел хохотом, и на этот хохот пришел дракон.
Она затянула ремень шлема и выхватила меч. Внизу у разрыва, словно пена вокруг раны, возникали лиосан. Шайхи отступали под натиском, кроме центра, где сквозь вражеский строй прорубался ее брат. Казалось, он двигается вдвое быстрее всех окружающих. Он с легкостью перерубал врагов, будто камыши. Даже с такого расстояния было видно, как вокруг Йедана брызжет во все стороны кровь. Воины-шайхи двигались следом, и дикая ярость и жажда смерти будто бы передавались и им.
На фланг подошли две роты летерийцев, чтобы поддержать ее народ. Строй выровнялся и стал прочнее.
Йан Товис направилась на другой фланг, ускоряясь с каждым шагом. Она не бежала – это бы вызвало у воинов панику. Но и медлить было нельзя: чем дольше, тем больше от рук лиосан гибло ее подданных, тем скорее фланг был бы опрокинут. Бешеные удары сердца отдавались дрожью во всем теле.
Сумрак с боевым кличем ринулась прямо в схватку, расталкивая бойцов. Ужас в глазах ее воинов сменился внезапной надеждой.
Но одной надежды было мало.
Йан Товис воздела меч и стала королевой, ведущей народ на войну. Она выплеснула из себя всю жажду схватки, которая поколениями копилась в крови ее рода, и этот нектар силы отбирал слова, оставляя только дикий вопль, от которого всех вокруг охватывал испуг.
Крошечный островок сознания наблюдал за происходящим с ироничной полуулыбкой. Ты слышишь меня, брат? Здесь, слева от тебя? Киваешь удовлетворенно? Чувствуешь, как моя кровь тянется тебе навстречу? Правители шайхов снова бьются на Берегу.
Никогда еще мы не были столь жалкими, как в это мгновение, Йедан. Мы загнаны в тиски ролей, назначенных нам в распорядке вещей. Мы родились, чтобы оказаться здесь. Свобода оказалась ложью – ужасной и сокрушительной.
Внезапно перед ней возникли враги. Она приветствовала их улыбкой – и росчерком меча.
Воины вокруг нее воспрянули духом. Они сражались бок о бок со своей королевой – они не могли бросить ее одну, их всех охватило нечто огромное и необузданное, будто внутри пробуждался первобытный зверь. Воины сдержали наступление лиосан и стали теснить их назад.
Из разрыва, словно кровь из раны, хлынул свет.
Йедана с его клином шайхов накрыло полностью.
Воины отлетели назад, будто тряпки на ветру. Оружие выбивало из рук, шлемы срывало с голов – прямо под ноги шеренг, прикрывавших тыл, которые тоже гнулись под вырывающимся из разрыва ветром.
Йедан остался один посреди огненного вихря.
У Йан Товис внутри все похолодело. Дыхание дракона…
В разрыве, заполняя его, замаячила огромная тень, потом из пульсирующего света появилась распахнутая змеиная пасть и зашипела. Она начала опускаться на брата…
Йан Товис закричала.
Челюсти обрушились на землю, будто божественный кулак ударил. Йедана не стало. Ее крик превратился в исступленный вопль, она начала без разбора рубить направо и налево.
В воздухе раздался маниакальный хохот. Хуст! Пробудился!
Сверзив очередного противника, Йан Товис выпрямилась – и увидела…
Драконья голова взметнулась вместе с окровавленным песком, пасть снова распахнулась, а Йедан Дерриг неведомым образом оказался прямо под чудищем и нанес удар смеющимся мечом. Стоило клинку вонзиться в шею, как хохот перерос в радостный визг.
Йедан напоминал лесоруба, пытающегося свалить столетний дуб. От удара у него должны были отняться руки. Меч должен был отскочить или рассыпаться в тучу смертоносных осколков.
Но нет, оружие с легкостью прорезало огромную чешуйчатую шею, расплескивая во все стороны кровь и мясо.
Дракон содрогнулся, дернул шеей вверх, и в разрезе мелькнула кость. Йедан прорубил чудищу горло до самого хребта.
Под издевательское улюлюканье он нанес еще один удар.
Голова вместе с куском шеи откатилась в сторону, распахнутая пасть ткнулась в песок, словно в насмешку над первым броском, затем тяжело завалилась. Глаза невидяще уставились в одну точку.
Остаток шеи извивался, будто гигантский слепой червь, поливая все вокруг струями крови. Там, где она пропитывала песок, вздымались черные кристаллы, образуя ограненную стену, а из каждого трупа, на который попадала кровь, поднимались призрачные тени, заточенные внутри кристаллов. Их рты раскрывались в безмолвных стенаниях.
Увернувшись от падающей головы, Йедан подбежал к бьющемуся в судорогах телу и двумя руками всадил Хустов меч прямо в грудь дракону.
Дракона будто разорвало: на Йедана посыпались внутренности, обломки костей и чешуя, но они скатывались с него, как капли дождя с промасленной ткани.
Хуст. Убийца драконов. Ты будешь беречь своего хозяина, чтобы радость не прерывалась. Твой жуткий смех, Хуст, отражает безумие твоего создателя.
План Йедана заткнуть разрыв драконьим трупом на этот раз не увенчался успехом. Кто-то тяжелыми рывками вытягивал растерзанное тело назад. По ту сторону врат толпятся еще драконы.
Полезет ли следующий сюда повторить судьбу сородича?
Думаю, нет.
Пока нет.
Не сразу.
Лиосан по эту сторону разрыва были мертвы. Воины-шайхи нетвердо стояли на груде трупов в два, а то и в три слоя. Не веря своим глазам, они смотрели на Йедана Деррига, застывшего перед разрывом. Ему достаточно было сделать всего один шаг, чтобы перенести битву на территорию противника. На какое-то мгновение Йан Товис показалось, что брат так и поступит, – для него не было ничего невозможного, – но он обернулся и встретился с ней взглядом.
– Если бы ты склонилась…
– Не было времени, – ответила она, стряхивая кровь с меча. – Ты сам все видел. Они знают, чего ты добиваешься, брат. Они этого не допустят.
– Значит, нужно сделать так, чтобы они ничего не могли решать.
– Они были нетерпеливы.
Йедан кивнул и обратился к воинам:
– Они освободят врата и перестроятся. Капитаны, отводите свои отряды и восстановите боевые порядки! Дайте сигнал летерийцам. Шайхи, вы ступили на Берег и с честью отстояли его. – Он убрал меч в ножны, заглушая леденящий душу смех. – Именно так мы отмерим наши последние дни. Здесь, на границе, усыпанной костьми наших предков. И никто не заставит нас отступить.
Он перевел дух.
– Шайхи! Скажите мне, когда наконец почувствуете – на самом деле почувствуете, – что вы дома. Вы дома.
Эти слова ужаснули Йан Товис, но еще больше ее ужаснул ответный рев ее народа.
Йедан удивленно посмотрел на сестру, и тогда она все поняла.
Ты сам этого не чувствуешь, брат. Не чувствуешь, что ты дома. А вот они – наоборот!
В его взгляде мелькнуло нечто, доступное только им обоим: тоска, страх, отчаяние. Подобного потрясения Йан Товис не испытывала никогда.
Ах, Йедан. Я не знала. Я не знала…
Владыка Света Кадагар Фант, дрожа, смотрел на труп Ипарта Эрула. В третий раз он пришел на плац перед воротами, в третий раз спустился с высокой стены, чтобы посмотреть на обезглавленного дракона, лежащего на боку в конце черной извилистой борозды. Золотая чешуя потускнела, живот раздуло от трупных газов, а вокруг разрубленной шеи трепетала белыми крыльями стая накидочников, будто из трупа с бешеным рвением прорастали цветы.
Апарал Форж отвел глаза от владыки, еще не готовый к разговору. Он отправлял в разрыв легион за легионом и с растущим отчаянием смотрел, как они отступают, разбитые и сломленные. Сотни солдат истекали кровью на койках под навесами; их стоны перекрывали лязг оружия, приготовляемого к очередному наступлению. Втрое больше нашли вечный покой в стройных рядах за ямами резчиков. А сколько еще осталось за разрывом… Тысяча? Больше? Враг бы не стал возиться с ранеными лиосан. С чего бы вдруг? Мы бы тоже расправились с их ранеными на месте и сочли бы это милосердием. Так уж устроена война. Ее логике противопоставить нечего.
Над головой вспугнутыми птицами кружили три дракона. После гибели Ипарта они отказывались спуститься. Апарал ощущал их злобу и что-то наподобие голода, с которым змеиная часть их души взирала на разлагающиеся трупы. Оставшиеся семь одиночников, обращенных с самого утра, разбили лагеря на курганах по обе стороны Большого тракта и расположили в них свои именные легионы. Элитные солдаты, истинное войско лиосан, еще не вступавшие в бой, ожидали только приказа Кадагара.
Когда он его отдаст? Когда владыка решит, что довольно посылать подданных на смерть? Это ведь обычные горожане под командованием знати гораздо ниже рангом, чем одиночники, – по сути и не солдаты вовсе. Как они погибали!
При этой мысли Апарала охватила ярость. Я не стану обращаться к владыке, не стану его умолять. Он что, ждет, пока никого не останется? Для кого тогда эта победа? Впрочем, ответ был известен и так.
Останься Кадагар Фант один – один на троне во мраке пустого дворца в пустом городе, он бы все равно счел это победой. Покорение Харканаса не имело значения. Владыке Света нужно было полностью истребить тех, кто ему сопротивляется. По обе стороны от разрыва.
Помнишь ли, Кадагар, тот день, когда в Саранас пришел чужак? Мы тогда еще были детьми, еще были друзьями, еще были открыты всему. И как нас тогда поразила его смелость. Человек – ростом почти с лисоан, в рваном плаще поверх кольчуги, опускающейся до щиколоток, с полутораручным мечом на плече. Длинные седые волосы, не знавшие гребня, длинная борода, испачканная вокруг губ ржой. А еще он улыбался – все это отметили: от дозорных на стенах и стражников у Южных ворот до прохожих, смотревших, как он идет к цитадели в сердце Саранаса.
Не прекращая улыбаться, он вошел в тронный зал. Твой отец подался вперед на своем Высоком троне, аж костедрево затрещало.
Первым за мечом потянулся Харадегар – твой дядя. Слишком заносчив был чужак. Слишком презрительна была улыбка.
Твой отец, однако, воздел руку, останавливая Мастера по оружию, и обратился к чужаку тоном, которого мы прежде от него никогда не слышали.
– Добро пожаловать в Саранас, последний город тисте лиосан, Верховный король Каллор. Я – Крин Не Фант, Чемпион Высокого дома Света…
– Ты сын Серапы?
Владыка поморщился, и, Кадагар, я увидел в твоих глазах стыд.
– Это моя… бабушка, Верховный король. Я не знал…
– Конечно, с чего бы ей тебе говорить? – Каллор огляделся. – Она была здесь все равно что пленницей; даже служанок ее отослали. Прибыла неузнанной, и неузнанной же вы хотели ее оставить. Удивительно ли, что она решила сбежать из этой навозной кучи?
Харадегар со свистом обнажил меч.
Каллор посмотрел на Мастера по оружию и оскалился. Весь запал с Харадегара сразу схлынул – еще один повод для стыда, Кадагар! Не это ли стало твоей первой раной? Теперь мне кажется, что да.
