Волны и небо!

Юрий тихонько присвистнул. Выпустил Ленину руку и на напружиненных ногах стал обходить аномалию. Правая кисть протянулась вперед, и пальцы стали плести замысловатый узор. Туманное пятно отозвалось на него серией ярких вспышек, завибрировало, наращивая частоту. Юра сделал два быстрых шага назад, с шумом вздохнул. Крест-накрест взмахнул руками, отсекая чужие энергии. Повернул к друзьям покрытое бисеринками пота лицо:

– Ничего себе! Нет, это не мы. По крайней мере, я не знаю никого из наших, способного на такое.

Виктор скептически хмыкнул. Чуть заметно поморщился и отвернулся, когда Лена подошла к Юре, стала промокать платком его лоб.

– Пойдем отсюда, а, Юр?

Юрий, прищурившись, взглянул на поблескивающую огоньками тень, нехотя кивнул:

– Да, мне надо подготовиться. Эту штуковину я так не оставлю. Это провал. Дыра в чужой мир. И я очень хочу с ней разобраться.

– Я помогу тебе, – решительно заявил Виктор.

Юра насмешливо на него покосился:

– Что, Витя, спецзадание?

– Да причем здесь это?! – с прорвавшейся горечью откликнулся тот. – Ну и задание тоже! Да! Но я сам хочу понять, что это такое! Откуда здесь эта гадость?! Если не вы, маги, то кто ее сделал? Или что?! Ты же меня не первый год знаешь! Я и без задания был бы здесь… и с вами…

– Ладно, не злись. Пошли ко мне. Обсудим. Хотя нет, у меня есть замечательная мысль! Лен, пошли к Косте. Он давно зазывает. Посидим, поговорим. На нейтральной территории.

Чайник подпрыгивал на печке и шипел. Костя сосредоточенно колдовал с заваркой, доливая кипяток через строго отмеряемые по песочным часам промежутки времени, подсыпая разные душистые травки. Юра с Леной сидели, откинувшись на диванчике, а Витя, сжавшись на табуретке, почесывал подбородок.

Молчание становилось тягостным, этого не замечал один только хозяин, тихо мурлыкающий себе под нос популярную мелодию. Наконец песок в часах ссыпался. Костя с довольным видом долил до краев огромный заварочный чайник и, помешав в нем какой-то особой веточкой, поставил на стол, аккуратно накрыв подбитым ватой колпаком.

– Вот, пять минут и чай сготовится! – довольно сообщил он.

– Это хорошо. А то мы у тебя все печенье потрескаем, – откликнулся Юра, выуживая особо поджаристый кусочек.

– Ешь, ешь, я много напек.

Виктор тоже потянулся за печенькой, громко ею захрустел. Исподлобья взглянул на Юру:

– Ну и что ты намерен делать?

Тот криво улыбнулся, выразительно пожал плечами.

– Будем разбираться.

– С чем, или, вернее, с кем? – резко спросил Витя.

– Что ты имеешь в виду? – насторожился Юрий.

– Все равно это ваши.

– И откуда, интересно, такая уверенность?

– А кто же еще?

– Я не знаю, кто или, как ты выразился, что, но это не маги.

Витя поморщился и демонстративно отвернулся.

– Ты, наверное, плохо себе представляешь наше сообщество, – неторопливо начал Юрий. – Мы очень четко держимся своих зон влияния. Этот район – мой. Ни один маг нашего города не стал бы сюда лезть. Я здесь сильнейший.

– А из другого города? – подал реплику Костя.

– Я знаю почерк всех настоящих мастеров. И вообще, Провал – невообразимо мощное и чужеродное образование. Такое человеку не под силу. Каким бы магом он ни был.

– Зато под силу тому, что стоит за человеком, – буркнул Витя.

– Ох. Как мне надоели эти твои игры в Бога и Дьявола.

– Это не мои игры.

– Ладно, пусть не твои. Вот ведь нравится людям делить разноцветный мир на черное и белое. Причем белое – это то, что им в данный момент полезно, а черное – наоборот. А потом придумываются для этого громкие имена – и вперед.

Виктор вскинул голову, но промолчал, наткнувшись на умоляющий взгляд Лены.

– Ребята, не надо.

– Да, правда, давайте лучше чаю попьем, поболтаем, – поддержал ее Костя, разливая по чашкам ароматный напиток. – Ну их, эту магию и религию. Вон сколько на свете интересного и приятного…

– Ага. Например, Провал, – съязвил Юра.

– Ну и Провал тоже… – улыбка Кости была такой обезоруживающе доброй.

Лена встретилась с ним глазами и тоже тихонько улыбнулась. Хорошо ей было, уютно.

Но она аккуратно взяла чашечку, обвела взглядом ребят и осторожно предположила:

– А может это Служба?

Юра хмыкнул.

– Юр, – мягко обратилась к нему Лена, – даже если один слух из ста – правда, даже если один очевидец из тысячи не врет – это уже сотни свидетельств.

Юра пожал плечами.

– Нет, Служба Безопасности, конечно, существует, – глядя в чашку, тихо, но жестко сказал Витя. – Но не под силу ей такое сделать. И у нее другие цели и задачи.

– А что ты о них знаешь? – парировала Лена. – Ты слышал о механическом отделе?

– Туфта все это, – скептически проговорил Юрий. – Что могут механизмы?

– А ты представь ЛЕТАЮЩУЮ машину. Или прибор, который видит и слышит за версту.

– Это и мы умеем. И летать, и видеть.

– А мы можем молиться, и Бог дарует нам все без вашей магии! – бросился в бой Виктор.

Юрий презрительно усмехнулся.

– Вы можете, и они могут, – примирительно сказала Лена. – Но и машины способны на многое. К тому же Служба наверняка занимается и более реальными вещами. Они вполне могли, использовав магов или Веру, сделать этот проход.

– Не знаю, не знаю… – Юра явно не хотел сдаваться.

– Ну, ребята, в конце концов! – взмолился Костя. – Вы чай пить будете или нет?!

Домой они разошлись поздним вечером, порядком нагрузившись вкусной Костиной стряпней и ароматным чаем, наболтавшись об общих знакомых и навспоминавшись всяких интересных случаев.

Юра с Витей проводили Лену до ее домика. Попрощались. Лена нежно прильнула к Юре, чуть виновато улыбнулась Вите. Тот с клоунской чопорностью пожал ей руку.

Лена быстро прошла в дом. Закрыла дверь. Не зажигая керосинки, взяла с полки пачку сигарет. Ломая спички, закурила. Уселась за стол, подперев лоб свободной рукой. Сигарета дрожала в пальцах, роняя в сумрак невесомый пепел.

«Я совсем запуталась. Совсем! Мамочка! Что же я делаю?»

Быстрая жадная затяжка. Тыльной стороной ладони – сброшенная слезинка.

«Что мне делать? Я сука, последняя дрянь! И никому, никому-у, нельзя сказать! Даже Косте. Он хороший. Он лучше их обоих. Он мой единственный, настоящий друг. Он все понимает и наверняка знает о наших отношениях. И с Юрой, и с Витей. Но ведь главное я не могу сказать и ему! Это станет концом нашей дружбы. Концом всего. И это произойдет. Я чувствую, что это приближается».

Сигарета догорела и обожгла пальцы.

«Рано или поздно за все приходится платить. У всего своя цена. Но моя – слишком велика. Если это откроется, то мне лучше умереть. Я ведь все равно стану трупом. Умру внутри. Вот так вот, Леночка. Какая же я все-таки скотина!»

Вечер выдался теплый, почти совсем летний. Небо отсвечивало тусклой зеленью, и на нем просыпались первые звезды. Улицы медленно погружались в темноту, лишь местами освещаемую голубоватыми газовыми фонарями, желтыми электрическими лампами и ярко-оранжевыми магическими шарами.

Юра с Витей шли неторопливо, сохраняя спокойное необременительное молчание. Каждый думал о своем.

Уже показался впереди Витин дом, когда Юрий неожиданно сказал:

– Я вот думаю, а не слазить ли тебе в Провал.

– Почему это мне? – встрепенулся Витя.

– Сам посуди. Для этого дела нужен умный внимательный и осмотрительный человек, который сумеет разобраться, почувствовать и вовремя остановиться. Ты подходишь по всем параметрам. Да и способности у тебя – что надо. Если бы не твои страхи – мог бы стать хорошим магом.

– Страхи здесь ни при чем, – холодно отозвался Витя. – А ты, Юра, почему не хочешь лезть? От избытка смелости?

– Нет. Просто кому-то надо быть снаружи и в случае необходимости вытащить тебя за уши.

– Я не слабее тебя, – уши у Вити отчего-то заметно покраснели.

– Дело не в физической силе, – вздохнул Юра. – Дело в Мастерстве. Я единственный из нас, кто в этом разбирается.

– Но я не единственный, кто может туда пройти.

– Ты имеешь в виду Лену? – Юрий нехорошо сощурился.

– Нет-нет. Причем тут она… – торопливо отнекался Витя.

– Тогда ты, наверное, имеешь в виду других магов. А я туда ни-ко-го не пущу. Да никто и не согласится. Это табу. Наша этика. Или ты думаешь, что можно послать туда Костю? И что он там поймет? В чем разберется? Костик хороший человек, классно готовит еду, но уровень у него, извини, не тот.

Витя молчал минуты две. Стоял, прислонившись к калитке и уставившись в одну точку. Только желваки бродили по щекам. Потом вскинул голову, облизал губы:

– Когда идем?

Глава 2. Исследователи

Яркий день. Зеленая трава и кипы деревьев на краю пустыря. Редкие пушистые облачка в вышине.

Лена сидела в траве, поджав под себя ноги, и, чуть щурясь от Солнца, смотрела на стоящих поодаль ребят.

Высокий стройный Юрий, в своем темно-сером комбинезоне с вышитыми золотом и серебром знаками, был гибок и красив, как дикая кошка. Черные волосы вороньим крылом перечеркивали лоб, быстрые и плавные движения рук уверенно чертили в воздухе чуть светящиеся иероглифы.

Витя стоял в двух шагах от него. Как всегда нахохлившись и сжавшись. Но глаза, опять же, как всегда, его выдавали. Чудесные глаза, в которых мечутся непокорный ищущий дух и глубоко спрятанная от самого себя страстность. Они так влекли к себе Лену, так будоражили ее.

Лена давно прекратила попытки вызвать Виктора на откровенность, раскрыть его. Зачем? Может Витя и будет лучшим любовником, чем Юра, но их отношения сразу потеряют ореол романтики и острый привкус несбывшейся возможности. Нет, не станет она ловить журавля, тем более, когда в руках такая чудесная синица. С Юрой удивительно легко, весело, интересно. Он сильный и смелый. А что до его излишней самоуверенности, так это даже хорошо. Его легче контролировать.

«Ладно, хватит, – Лена привычно оборвала поток мыслей. – Копаться в себе и переживать ты будешь потом. А сейчас смотри и запоминай».

И она смотрела, холодно и отстраненно, фиксируя каждую мелочь, каждый жест и слово, произносимое там, у Провала.

Юрий остался сзади. Он внутренне подобрался, неотрывно, цепко следя за идущим к Провалу Виктором.

Ощущение связующей нити. Упругий толчок повелительно ткнул Витю в спину. Шаг. Второй, третий. Спровоцированное извне движение, погрузившее Виктора в Ничто. Или Нечто?

Каскад.

Каскад огней и света. Дикий безумный хоровод неопределенных очертаний и резких линий, пролетевший мгновенным вихрем, оставившим после себя гулкий вакуум.

Отдаленный блеклый отсвет. Нарастающий, властно охватывающий и насквозь просвечивающий одновременно.

Холодная промозглая сырость. Монотонный звон капели. Придыхание шепчущих отзвуков, многократным эхом бьющих в тугие невидимые стены. Тени, уплотняющиеся в полуреальные предметы непривычных форм.

Виктор поднял прозрачную руку, потянулся к ближайшему из них. Тот резко выдвинулся из вязкого тумана, приобрел реальную вещественность. Рука, преодолев легкое сопротивление, погрузилась в холодную инородность.

Ощущение собственной нереальности пронзило Виктора, на мгновение парализовав непонятным страхом. Он здесь не существовал. Он мог быть чем угодно: ветром, дымом, зыбью, но не существом. От осознания этого мысли пришли в расстройство, сумбурно замельтешив, забегали, наталкиваясь, перекрывая одна другую.

Но извне пришла теплая мягкая волна, угомонила разбушевавшийся рассудок. Юрий усиленно пытался вернуть Виктора в равновесие, посылая ему силу спокойствия.

Жужжание. Рой женских голосов, попеременно нарастающий и стихающий, постепенно усиливающий давление, переходящий в настырный гул, с каким-то неестественным упорством прогибающий стенки сознания, пытающийся проникнуть внутрь. Поток прорвался, захлестнул Виктора волной бредовых образов, обнаженных тел, сплетенных в неимоверно страстных позах, развратных, вызывающих стыд, отвращение и болезненное влечение, выворачивающих наизнанку душу и изматывающих тело.

Виктор закричал, но не услышал своего крика. Вернулся страх. Обрушился на него, увлекая в бездонную пропасть, в хаос животного ужаса. Обезумев, Виктор рванулся прочь, в панике цепляясь за спасительный канал связи с Юрой.

Перед глазами сужающийся хобот тоннеля, по которому он несется, вытягиваемый напарником. Скорей! Быстрей, пока не сомкнулись двери, замыкая его в этом адском рае…

Горловина. Проскок в Свой мир.

Разбалансированное, покачивающееся тело. Осторожная, неуверенная поступь. Нескоординированные движения.

Юрий жестко схватил его за плечи, сильно встряхнул, приводя в чувства.

Два бледных, в испарине, лица, две пары глаз, объединенных общим знанием. Одно – исполненное ужасом, другое – лихорадочным восторгом первого проблеска понимания. Не сговариваясь, товарищи, поддерживая друг друга, шаткой походкой побрели к бегущей навстречу Лене.

Витя сидел на табуретке, напряженно жевал пряник.

– И что дальше? – не скрывая интереса, выспрашивал Костя.

– Да ничего, – нехотя отозвался Витя. – Я ушел.

– А Юра с Леной что, остались там?

– Ага…

– Эхе-хех.

– Ну что мне с ними делать?! – Витя вскинул голову. – Ничего не понимают! Я им твержу-твержу, а без толку. Ну, Юра – понятно, он давно уже всякой ерундой занимается, а Лена?.. Зачем ей туда лезть? Ну, как они не поймут?! Это же грех. Ад это. И туда, к Ариману… Юрка еще о какой-то силе говорит. А Сила эта – Дьявол. Сила, знание, зачем они – если Ад? Здесь молиться надо, каяться, исповедоваться. Да и то не поможет. А они…

Костя только сокрушенно вздыхал и качал головой. Он давно уже стал невольным слушателем взаимных сетований своих старых друзей. Те все дальше и дальше расходились в противоположных направлениях, переставали понимать друг друга и отводили душу в гостях у Кости.

– Ну, повлияй ты на них, – с горечью продолжал Витя. – Ведь ты-то меня понимаешь, хоть и не воцерковленный. Ох, ну почему вы так этого боитесь, почему не придете к Вишну? А, Костя?

Тот развел руками и ответил, как бы извиняясь:

– Я не могу так. Это ведь не честно. Идти в церковь надо, если действительно веришь, а если в душе сомнения – то Бог только обидится. И я не знаю… Если Бог есть, то Он совсем другой, не такой, каким представляет его церковь. Он не может быть злопамятным и жестоким. Основа его – любовь, а не ненависть. А в церкви… Я слишком часто сталкивался с проявлениями зла.

Наступило неловкое молчание. Лишь минуту спустя Костя осмелился его нарушить:

– Витя, а что дальше? Что вы решили делать с Провалом?

– Ничего не решили, – сумрачно отозвался тот. – Я ушел. И больше туда не пойду. Нет уж… ищите другого дурака.

– А Юра?

– Да что я с ним сделаю?! Вбил себе в голову: «Сила, Знание, Новые Миры». Какая, к Ариману, сила?! Оттуда бежать надо без оглядки. А он еще и Лену уговаривает туда идти. О-ох! Ну, дураки они! Дураки!!!

Он замолчал, сжав голову в ладонях и скорчившись на табуретке. В сумрачной тишине звяканье поставленной Костей на стол чашки разнеслось как колокольный звон.

Они еще долго так сидели. Витя – скорчившись, и Костя – сочувственно притихнув. Потом Витя встряхнулся, потер лицо ладонями и резко встал:

– Пойду я. На вечерню опоздаю, – и направился к двери.

Костя проводил его до порога, но там Витя замешкался, смотря куда-то в сторону, тихо проговорил:

– Знаешь, Костя, у меня в последнее время такая заморочка… Кажется, что все кругом – только сон. А настоящий Виктор валяется где-то в постели и переворачивается с боку на бок. В каком-то другом мире, где полно механизмов и нет ни Церкви, ни Магов. Странно, да?

И он, не прощаясь, вышел на улицу.

Костя вернулся на кухню, стал быстро и ловко убирать со стола, наводить в доме привычный идеальный порядок.

На душе было тошно.

«До чего же людям нравится создавать себе проблемы. И при этом они тщательно прячут истинные причины, закапывают их под ворохом слов, делают вид, что беда совсем в другом. И начинают войну с тенями. Вернее с Тенью самого себя. Обзывают то, потаенное, злом и, не щадя живота своего, ведут жесточайшие бои с неотъемлемой частью собственной личности. И ведь ничем им не поможешь! Говорить в лоб – только обидятся и причислят тебя к кровным врагам. Пытаешься косвенно подтолкнуть – не помогает. Они слишком ослеплены борьбой».

Блюдечко выпало из рук и с жалобным звоном разбилось.

Костя присел на диван, уставился в пространство.

«Жалко их. Ох, как жалко! Витю, который пытается убежать от самого себя и своих чувств. Не понимающего, что любовь не может быть греховна, что уродливой и некрасивой делает ее именно подавление чувств. Юру, который играется в Силу. Купается в собственной свободе и независимости, мощи и известности и не замечает тех, кто с ним рядом. Вернее замечает только тогда, когда они ему полезны. А это вывернется изнанкой. Нельзя постоянно только брать… И жалко Лену. Бедная ты моя. Как же тебя угораздило так вляпаться? Ты думаешь, что я не знаю о твоей беде? Нет, не о той, игрушечной, в которую впутали тебя Юра с Витей. О настоящей. Как же ты можешь так жить? Я бы не смог. И что ты будешь делать, когда они узнают? И ведь ни помочь тебе, ни взять часть твоей ноши. Это ведь только вспугнет тебя, порвет ту ниточку, которая нас связывает. Которую мы оба называем дружбой, даже не разобравшись в том, что это такое. А как тогда я буду жить? Я ведь не могу без тебя. Мне плевать, с кем ты, и что ты к кому чувствуешь. Лишь бы тебе было хорошо, и ты была рядом. Ведь любовь, это когда другой человек для тебя важнее самого себя. Тебе сейчас нужен друг. Гораздо больше, чем любимый – с ними-то у нас все в порядке. Ни ты Юрку с Витей, ни я Анжелу ни на кого не променяем. Хотя не пойму я, при чем здесь обмен? Почему любовь должна быть одной-единственной, и какие ограничения может наложить на это штампик в паспорте и обряд венчания? Если Бог – это Любовь?! Ну, ладно, я буду другом, если ты хочешь этого. Или, по крайней мере, попытаюсь оставаться только им. Но разве это тебя спасет, когда откроется скрываемое? Разве смогу я защитить тебя от самой себя? И что же мне с вами всеми делать?!»

Бездонные карие глаза. Золотистые лучики вокруг черных омутов зрачков. Только они. Остальные черты такого знакомого и милого лица отошли на второй план, растворились. Остались только глаза, внимательно и чуть настороженно глядящие на него, в него. Они сопротивляются напору, не впускают внутрь, как никогда не впускали, даже в самые интимные мгновения их встреч. Как бы тонкая ледяная пластинка прикрывает их и защищает от напора Юриного взгляда.

Но тихие слова и плавные жесты уже сделали свое дело. Пластинка тает, сменяясь легкой туманной поволокой, которая уже не защищает, а ослабляет Лену. Та еще может вырваться. Махнуть головой, смежить веки, оттолкнуть Юрия. И все останется по-прежнему. Но что-то не дает ей этого сделать, и Юра тщетно пытается понять – что? Это не любопытство. Вернее, не только любопытство. Какая-то скрытая, но несокрушимая сила таится там, в таких, казалось бы, знакомых глазах.

А пелена поволоки растворяется и теперь уже между их глазами, между душами нет ничего. Они срослись в одно целое…

ЮРИЙ ОТШАТНУЛСЯ.

В последний момент, когда возник полный контакт, он вдруг ясно понял, что перед ним совсем другой человек. Что Лена, которую он знал, всего лишь грань, а может и просто маска этой новой, незнакомой женщины, стоящей перед ним. По его спине прошел холодок, а в мозгу пронеслась тоскливая мысль: «Что я наделал!»

А женщина стояла перед ним, и Юра чувствовал, как она холодно и беспристрастно оценивает его. Еще мгновение – и он увидел самого себя. Увидел ее глазами, ощутил ее чувствами, в которых привязанность и дружба были лишь частью, и не самой главной.

Он чуть не закричал от боли. Нет, то, что было между ними, даже с натяжкой нельзя было назвать любовью… Но все равно…

Неимоверным усилием воли Юрий подавил нахлынувшие чувства. Давно не применяемой мантрой погасил горечь утраты. Осталась только пустота там, где раньше, возле сердца, пульсировала любовь.

«Да, за все надо платить… Только стоит ли Сила любви?» – пронеслась в его голове чья-то мысль. Его? Ее?… Какая разница…

А Лена тяжело вздохнула и тихо произнесла:

– Я пошла.

Он ничего не ответил.

Круто развернувшись и чуть не потеряв при этом равновесие, женщина взмахнула рукой и нетвердой походкой направилась к переливающемуся впереди Провалу.

Юрий как бы разделился на трех человек. Один, скорчившись от одиночества и боли, тихо выл. Второй, предвкушая новые знания и новые Силы, потирал руки. А третий… был Леной. Он видел ее глазами, слышал ее ушами, чувствовал ее душой, или тем, что было у той вместо нее.

Хмурый растерянный Юра оставался все дальше и дальше позади, но Лена чувствовала, что энергетическая нить, связывающая их, все так же крепка. Хотя…

«Нельзя было соглашаться. Он расстроен и плохо контролирует ситуацию. Я могу вмазаться черт знает во что, – и вдруг волна отчаяния смыла холодные мысли. – Как же я без него?!! Ду-ура!!! Ну, зачем, зачем?!…»

Но секунду спустя тренированная воля скрутила эмоции в тугой, чуть барахтающийся и постанывающий комок. К серой пелене Провала Лена подошла как всегда собранным капитан-командором Службы Безопасности. От той, забившейся в уголок несчастной женщины – только подсыхающие полоски слезинок на щеках.

Рука коснулась прохладной туманной поверхности и без сопротивления проникла внутрь. Провал отозвался серией радужных переливов и россыпью тусклых огоньков.

Лена глубоко вздохнула и сделала шаг…

Мир заколыхался, теряя знакомые очертания… И обрел четкость.

Перед Леной был узкий обшарпанный коридор без дверей, с редко висящими тусклыми лампочками.

Лена обернулась. Сзади серела влажными камнями стена, а по окружности метра полтора в диаметре – тускло светился голубой ободок. Лена попробовала коснуться стены, но рука провалилась вглубь.

«Вот и обратный выход» – спокойно подумала она и двинулась вперед по коридору. Тот, круто повернул, изменился. Теперь он – и пол, и потолок, и стены – был из светящегося упругого вещества, а по обе стороны на равных расстояниях виднелись прямоугольники закрытых дверей с наборами кнопок возле них.

Это было чем-то похоже на лабораторный корпус подземного технического центра в Сенеже.

Лена прошла мимо дверей, даже не пытаясь их отпереть. И вдруг увидела приоткрытую. Осторожно надавила на нее, сделала шаг в темноту…

И очутилась на берегу моря.

Ласково перешептывались волны, яркое Солнце положило теплые ладошки на голые плечи.

Лена заулыбалась, подставляя ему лицо.

– Здравствуй, – тихий баритон заставил ее круто обернуться, взметнув волну зазолотившихся под Солнцем волос.

Незнакомый, вернее, смутно полузнакомый мужчина стоял рядом. Он был высокого роста, безупречного сложения, с волевым, серьезным и добрым лицом положительного киногероя.

– Я ждал тебя, Лена, очень долго ждал, – он коснулся ее локтя сильными и нежными пальцами. – Пойдем, я заказал ужин.

Мгновенный вихрь – и они сидят на скалистой террасе, а легкий столик между ними уставлен цветами, винами и лакомствами. Его рука нежно покрывает ее ладошку.

«Дальше!»

Тропические сумерки. Яркая луна и цвырканье цикад. Мягкие губы страстно блуждают по ее лицу, шее, груди. Сильные руки притискивают ее к чужому разгоряченному телу. Прерывистое дыхание и срывающийся шепот:

– Лена, Леночка, пожалуйста, будь моей.

«Дальше!!»

Неразбериха, переплетение тел. И яростный нежный огонь, рвущийся из глубины вместе со стоном и чистым экстазом полета.

«Дальше!!!»

Она стоит, прижавшись к стене в сырой и вонючей подворотне. А он, невысокий и гибкий, звеня шпагой, дерется с тремя гнусного вида мразями. Нет, уже с двумя…

«Дальше!!!!»

Таинственный грот – и они на лодке, с зажженными факелами, взявшись за руки. Отблески огня высвечивают сталактиты и сталагмиты, россыпи драгоценных кристаллов и непонятные письмена, отражаются в темной воде и его восхищенных и ласковых глазах.

«Дальше!!!!!»

Она бежит рука об руку с длинным очкастым парнем по упругому покрытию плавно загибающегося вверх коридора. Они подбегают к большому окну. За ним россыпи звезд и огненный цветок восходящего солнца, расцветивший немыслимыми переливами красок огромное полушарие висящей под ними планеты. Они радостно смеются, и парень, поспешно сняв очки, нежно ее целует.

«Дальше!!!!!!»

…Рывок. Как за волосы. За душу.

Тошнотворное ощущение протаскивания себя сквозь себя. Безжалостно яркое солнце и твердый камень, впившийся углом между лопаток.

Лена застонала, с трудом поднимаясь на локтях.

Пустырь. Развалины. Туманная завеса прохода. Ссутулившийся, уходящий прочь Юрий. И на все это – наползающая пелена прорвавшихся потоком слез. Немой крик разбитой вдребезги души: