Надбавка за вредность

– Поэт? – хмыкнула я.

– Да не, расслабься, – подмигнул Серега. – Я к тебе не подкатываю, просто новое лицо в компании. Познакомиться надо.

– Вот и познакомились, – не смогла больше сдерживать себя Лена и громко расхохоталась. – Иди уже, курьерище. Опоздаешь на почту или в суды – сам перед Воронцовым расшаркиваться будешь.

– Не–не, – помотал головой парень, – идите–ка вы сами к этому мачо–мучачо. А я лучше побегу. Адьос, амигос!

– Странный парень, – подвела итог я, когда лифт увез Серегу.

– Угу. Что есть, то есть. Не в себе маленько. Но работает шустро.

– Рада за него. Пойду я. Кирилл Романович просил надолго не покидать рабочее место.

– Ага, понимаю, – вздохнула Лена. – Подруга, ты только близко к сердцу все его требования не принимай. Он хороший, правда.

– Когда спит зубами к стенке, – привычно беззлобно огрызнулась я и, поймав удивленный, но довольный взгляд Елены, ретировалась.

Глава вторая

Наступление вечера я встречала с уставшими от постоянной беготни на каблуках ногами и довольной, удовлетворенной улыбкой. Минутная стрелка часов, висящих над дверью в приемной, отщелкала необходимые двадцать минут, в течение которых я то и дело поглядывала на циферблат с тонкими закорючками цифр.

Последняя встреча Воронцова закончилась чуть позже, чем ожидалось – и потому на ужин с клиентом начальник опаздывал. Из офиса он выехал только полпятого, и я действительно надеялась, что к пяти он успешно доберется до ресторана. Себе сделала заметку – никогда не назначать клиентов так близко друг к другу.

Весь оставшийся день Воронцов грузил меня заданиями: взять квитанции в бухгалтерии, передать новые приказы в кадровый и все в подобном духе. И даже несмотря на постоянные забеги по тридцатому этажу, умудрялась встречать назначенных клиентов с улыбкой. Одним из посетителей оказался некий господин Троегородцев, о котором мне ничего не было известно. Однако, он внушал опасения. По глазам видела, что этот мужчина лет пятидесяти считал не по чину ждать, пока молоденькая секретарша доложит начальнику о его приходе.

Второй клиенткой была женщина – как оказалось, жена высокопоставленного чиновника. С ней я особо и не разговаривала. Хватило ее фразы «Доложите о моем приходе, милочка».

Именно она задержала начальника, и потому, стремительно покинув кабинет, тот, даже не глядя на меня, заявил, что в пять я свободна, если успею просмотреть расписание на наличие оплошностей.

К счастью, график на неделю был еще практически не составлен – колонки напротив временных промежутков сияли белизной. Только понимала я, что дальнейшие вопросы занятости Воронцова решать придется мне. Радовало одно: с обычными гражданами шеф не встречался вообще, с ними работали отраслевые юристы.

Пока прибрала рабочее место, пока собралась сама, Лена уже ушла – хотя я искренне надеялась перекинуться с ней парой слов.

– До свидания! – устало попрощалась с секьюрити на входе и покинула бизнес–центр.

Первый рабочий день официально закончен.

Только сейчас я пожалела, что приехала на общественном транспорте – толкаться в забитой маршрутке желания не было, а ветки метро в сторону дома не существовало. Мысль вызвать такси отринула сразу же – не по карману, учитывая вынужденный обед в кафе.

Поэтому, тяжко вздохнув, поковыляла на остановку. На удивление нужный мне транспорт подъехал практически сразу. Пришлось постоять, но мечты о горячей ванне и избавлении от надоевшей прически, узкой юбки и высоких каблуков грели душу и придавали мне сил.

Путь до квартиры занимал около получаса, если ехать на автомобиле без пробок. С учетом нынешней дорожной ситуации оказалась в родных пенатах только полседьмого.

Небольшая двухкомнатная квартира встретила меня пустотой. Родители на время папиного отпуска переехали жить на дачу в ближайшем пригороде. И потому царицей всего этого великолепия оказалась я одна. Скинув туфли, завалилась на диван, но трель телефона заставила со стоном подняться и поковылять в коридор – выцарапывать мобильник из нутра сумки.

Звонила мама.

– Да, мам? – зевнув, ответила на вызов.

– Ты почему не звонишь? Мы с папой ведь волнуемся! Обещала сразу же после собеседования набрать, а сама?

– Ну ма–а–ам, – протянула я. – Взяли меня, уже первый день отработала.

– Умница какая, – и мама крикнула куда–то в сторону: – Гоша, дочурка–то вся в тебя!

– Дарья Михайловна, – строго шикнула я. – Потом папе хвастаться будешь.

– Я рада за тебя, Кирюш. Думала ведь, что столько денег напрасно за обучение заплатили… вы ж с Данилкой–то…

– Мам! – подняла голос я. – Давай не будем, хорошо?

– Да что у вас случилось–то? – я как будто видела, что мама сжала губы.

– Ничего, ма. Просто не сошлись характерами, – родителям я ничего толком и не рассказывала. Нечего им знать такие вещи. Спокойнее спать будут.

– Ну ладно. Тебя можно поздравить: ты теперь юрист?

– Не совсем. Пока на испытательный ассистентом к Воронцову взяли. Слышала о таком?

– Ой, так и не скажешь. Может и слышала, не вспомню. Дочка, а ты уверена, что хочешь быть… – мама замолчала.

– Да там все сложно… Если хорошо себя зарекомендую, то переведут в юристы.

– Вот и здорово! Мы с папой в тебя верим. Гоша, иди накорми пса!

Я хихикнула.

– Ладно, мамуль, я побежала. Мы с Настей договаривались встретиться.

– Только аккуратно, Кира!

– Хорошо–хорошо, ма. Целую, пока.

– До завтра.

Так, теперь можно спокойно отдохнуть и часиков в восемь собираться к Настасье.

Я–таки исполнила мечту всего сегодняшнего дня – приняла горячую ванную с карамельной пеной. С волосами пришлось повозиться – они намертво склеились, и у меня ушла куча времени, чтобы разобрать их и хорошенько промыть. Наспех высушив голову феном, удовлетворенно потянулась – хорошо! Нет, что–то с прической нужно было решать. Каждый день зачесывать гриву назад и затягивать в объемный пучок – совершенно не выход. Такими темпами я вообще скоро без волос останусь.

За шумом фена едва услышала мелодию телефона.

– Кира, ты на часы смотрела? – недовольно забубнила Настасья.

– Нет, а что такое?

– Ты уже как пятнадцать минут должна была быть у меня! Поднимай свой тощий зад с дивана и тащись ко мне! Через полчаса открываю коробку с пиццей. Если не успеешь, будешь глотать слюнки!

– Уже, Насть, не злись, – не стала спорить с подругой, ее все равно не переспоришь. – Только оденусь, сяду в тачку и буду.

– Отсчет пошел, Ржевская!

– Настя! – незнамо кому завопила я. Вот же лиса – уже отключилась. Знает, когда надо сматываться.

По обыкновению вечера в компании Наста обязательно включали в себя алкогольную составляющую, даже если ее изначально и не планировалось. Так что за руль мне точно будет садиться нельзя, пришлось брать одежду на завтра с собой. Закинула во вместительную сумку темно–синие брюки, хлопковую блузу и мокасины – а с волосами Настасья поможет.

Сейчас же, практически не глядя, нацепила джинсы с футболкой и кроссовки – никуда с подругой мы идти не собирались. Я не большой любитель всех этих злачных мест.

На парковку перед домом подходила с предвкушающей ухмылкой. Как там говорят заядлые автомобилисты? Если уходя от своей машины, ты ни разу не обернешься, значит, ты выбрал не тот автомобиль? В таком случае мне повезло, и я выбрала именно свой.

Лето в самом разгаре – несмотря на девятый час вокруг светло, как днем, но солнце уже клонится к горизонту. Пройдет еще немного времени, и небо затянет алая дымка заката, а на город опустятся сумерки. Время, когда все оживает, и из дневных укрытий показываются стальные хищники.

Автомобили я любила всегда. Но только с Данилом смогла окунуться в мир железных коней с головой, нырнуть в омут сверкающих красавцев, визга резины и раскатистого рычания моторов. За пять лет наших отношений я научилась многому – наверное, поэтому во мне и по сей день жила привязанность к бывшему. Я чувствовала благодарность, считала себя должной… а, как известно, это порой до добра не доводит.

Но, по правде говоря, Данилу я действительно была обязана – как за первый опыт отношений с противоположным полом, так и за свой автомобиль. Подарок, который он не захотел принять назад. Да, я совершила ошибку, когда не заставила его забрать ключи, но настаивать не стала – расставание со своей ласточкой грезилось чем–то ужасным.

Ядовито–белая праворукая японка приветливо моргнула фарами, хищно щерясь изгибами массивного бампера. Если бы не Данил, я бы никогда не смогла исполнить свою мечту – купить едва живую «Селику» и сделать из нее настоящего монстра. Ласково погладила узкую «ноздрю» на капоте. Да, свой автомобиль я нежно любила и лелеяла.

Привычно утонув в невероятно удобных сидениях, завела мотор, одухотворенно прикрыв глаза, когда тот заурчал. Чувства, которые я испытывала за рулем, были сродни эмоциональному оргазму – ни с чем несравнимое удовольствие и банальные «бабочки в животе», о которых так любили говорить романтичные дамы.

Дорога, казалось, заняла не больше нескольких минут – я почувствовала чуть ли не разочарование, когда вырулила к одной из многоэтажек в центре города, где снимала квартиру подруга. Юркнула на свободное парковочное место и, оглянувшись на затихшую среди обычных автомобилей, словно белая ворона в кругу черных товарок, ласточку, открыла дверь подъезда любезно предоставленным Настей ключом.

Подруга встретила меня веселым улюлюканьем и сразу же затащила в комнату, едва я скинула кроссовки.

– Ну что, секретарша, рассказывай! – подначивала меня Настя, выставляя на стол бокалы для вермута.

– А ты спрашивай, – хитро прищурилась я, следя за умелыми манипуляциями подруги. Помнится, на втором курсе она подрабатывала в баре – ровно до того момента, пока ее отец, временно живший в другом городе, не узнал о занятиях дочурки. Но тот опыт не прошел напрасно, и Настасья не позабыла науки.

– Так как тебя угораздило секретаршей заделаться?

Рассказала все, как есть, не забыв отметить обещание Воронцова подумать о моем переводе.

– М–да, Кир, ты у меня правда такая дебилка или прикидываешься? – развеселившаяся Настя, решила взять быка за рога.

– Это чего это я дебилка? – недовольно воззрилась на подругу, но, заметив еще недопитый бокальчик, спешно исправила досадное упущение.

– Доверчивая ты, Кирка. Он тебе лапшу вешает, а ты уши растопырила и глазами хлопаешь. Лань ты моя трепетная.

– А зачем ему меня обманывать?

– Чтобы ты пахала, как проклятая. Поди целый день носилась, как будто пропеллер в заднице?

– Было дело, – согласно кивнула я.

– Так вот, послушай уже опытную сотрудницу! – подняла указательный палец вверх Настя, тряхнув светло–золотистыми волосами. – Не рвись ты. Обязанности исполняй. Я тебе щас прописную истину открою… – подруга откусила яблоко. – Инициатива наказуема!

Я откинулась на спинку дивана, глядя в потолок – красивый такой, ровными плиточками, ажурный. Да, стоит признаться, что пить я не умела, ибо никогда этим не грешила. Пара бокалов вермута, выпитых после спонтанного рабочего дня да еще и на практически голодный желудок (пара кусочков пиццы и салат днем не в счет), ударили в голову.

Смотреть на практически пустую бутылочку – на душе становилось тоскливо. Понимала ведь, как тяжко будет пережить завтрашний рабочий день. И сама виновата, поделом.

– Запомню, Насть, – зевнула я. – Слушай, а чего там у тебя со Славиком?

– С каким Славиком? – ехидно хмыкнула Настя, а затем выпятила алые губки. – Обиделась я на него.

– И что он опять натворил?

– А, – махнула рукой Настя. Только в руке оказался бокал, и зеленовато–прозрачная жидкость выплеснулась на пол. Настя только приподняла бровь, пока не осознавая масштаб катастрофы.

– Ясно, – хихикнула я.

Отношения Славика и Насти, друживших еще со школьной скамьи, были странными – она постоянно обижалась на него из–за ерунды, а он молча терпел и продолжал ухаживать за ней. Пускай Настя и была мне дорога, но ее поведения я искренне не понимала и не одобряла.

– Доиграешься когда–нибудь, – пригрозила я, – надоест ему твое ребячество.

– А пусть уходит! – насупилась подруга. – Мне мужик нужен, а не мальчик. Хочу быть за каменной стеной! Вот как твой Данил был!

– Ты сейчас серьезно? – тут же спохватилась я. – Или не знаешь, чем это все закончилось? Сама в курсе была, что я даже к тебе в гости на чай заехать не могла.

– Угу, тут ты права, – качнула головой девушка. – Но мужик должен быть мужиком. Кста–а–а–ати, – вдруг игриво протянула она и плюхнулась ко мне на диван.

Чуяла я, что начнется… сглазила!

– Как там Воронцов поживает? М–м–м?

– Да я откуда знаю, – мгновенно вспыхнула я от стыда, но алкоголь все же взял свое и я разоткровенничалась. – Красивый чертяга. Но сволочь редкостная.

– А ты как хотела? – хохотнула Настя. – Не был бы сволочью, давно уже какая–нибудь фифа охомутала. Давай, а?

– Чего давай? – подозрительно уставилась на подругу. Та глядела на меня со щенячьим восторгом.

– Ну ка–а–ак? Ты ж год кукуешь, на мужиков не смотришь! Давай служебный романчик, а?

Я подавилась кусочком яблока и закашлялась. Настя любовно похлопала меня по спине.

– Мать, ты пьяна, – покачала головой, очухавшись и смаргивая выступившие на глаза слезы. – Иди–ка ты спать!

– Я серьезно–о–о–о, Кир. Не, ну а чё? Холостой? Холостой! Красивый? Красивый! Начальники тоже мужики.

– Не–е–е, спасибо, подруга. Мне такого счастья не надо.

– Ну и дура, – надулась Настя. – Зато какая страсть была бы! Ты, он, рабочий стол, – размечталась она.

– Пошли спать, языкастая. Вон уже третий час ночи, мне в шесть вставать, – снова зевнула я. Но Настя, прикорнувшая на мягкой спинке дивана, уже сопела.

– У–у–у, пьяница, – хихикнула я и уложила подругу поудобнее – еще шея затечет, этого нам только не хватало.

А сама, пошатываясь, поплелась в спальню. Упала на широкую кровать, закрывая глаза.

***

Проспала! Эта мысль заставила вскочить с кровати и броситься в ванную – увы, не вышло, голова закружилась, и я со всего маху смачно вписалась лбом в дверной косяк. Мой вопль точно слышали все соседи.

– Ты чего вопишь? – раздался сонный голос подруги.

Потерев отбитое место, повернулась к Насте, силясь не разрыдаться. Мало того, что проспала, так и приду на работу, сияя огромным шишаком, не хуже царевны–лебедь с ее горящей во лбу звездой.

– Бедная моя, – моргнув, кинулась ко мне Настя. – А ну пошли холодное приложим, пока еще не поздно.

Настя отконвоировала меня на кухню, где, достав из морозилки огромный шмат мяса, заставила прижать его к голове. Тяжко вздохнула. Несладко придется, ой как несладко.

– Так чего ты вопила? – ставя чайник, позевывая, вопросила подруга.

– Проспали, – только и отозвалась я таким скорбным голосом, что сомневаться в размере грозящих проблем не приходилось.

– Разве? – зажмурила один глаз Настасья, пытаясь вглядеться в экран небольшого магнита с часиками на холодильнике. – Расслабься, еще только пять утра. Можем идти досыпать законный час.

– Ну нет, – вздохнула я, ощущая, как волна беспокойства отхлынула от груди и сдавленное дыхание, грозящее перейти в истерику, выровнялось. – У тебя рассол есть?

– Есть. В холодильнике возьми.

Я хмуро посмотрела на приложенный ко лбу замороженный кусок мяса, перевела взгляд на холодильник, затем снова на мясо. Нет, выбор был очевиден – сначала шишка, потом голова. Хотя, может, и надо было выпить русское народное средство – в голове звенело. Руки мои дрожали, и даже себе я напомнила заправского алконавта.

– Такое не скрыть, – хмыкнула Настя, когда я попыталась попасть пальцем в открытую солонку с солью, но каждый раз промахивалась. После пятой попытки сдалась с обреченным вздохом.

– А может не ходить, а?

– Нехило тебя приложило, – подвела итог Настя. Я вообще заметила, что для выпившей пол–литра вермута она выглядела слишком бодрой. – И думать не смей! Вчера только устроилась.

– А ты чего такая… живая?

– Потому что я пить умею и не голодаю, – улыбнулась подруга. – А ты нет. Я сейчас поболею маленько и спокойно на работу поеду. А вот, что с тобой делать–то? За руль я тебя не пущу.

– Может, сварганишь чего? Настюш, ну будь лапой, а?

– Ладно, – согласилась подруга. – Только обещай, что выпьешь! Будешь нос воротить, не стану помогать!

Хоть и ожидала от подруги ужасную подлянку, но согласиться пришлось. Другого выбора у меня не было.

Впрочем, через две минуты я пожалела о своем решении. Когда подруга полезла в холодильник за лимоном, я смотрела на нее с интересом. Но после того, как, измельчив половину цитруса в блендере, она разбила в получившуюся смесь два сырых яйца, у меня начался нервный тик. Следом пришла очередь соли и перца.

– Отравить меня решила? – не тая страха в голосе, прошептала я.

– Угу, – кивнула Настя. – Только поздно тебя травить. Ты уже того. На, пей. И не морщись! – еще раз взбив адское зелье, подруга протянула мне кружку.

С сомнением покосилась на густое нечто непонятного цвета, вздохнула и сделала глоток.

– Фу! – не морщиться не получилось.

– До дна пей, – терпеливо, как маленькому ребенку, объясняла Настасья.

– Ты смерти моей хочешь, – попыталась надавить на жалость я.

– Я помочь тебе хочу, дурёха!

Ладно, зажмурившись, залпом влила в себя творение Анастасии.

– Что дальше? – поежившись, убрала кружку в раковину.

– Ждем двадцать минут, – бодро отрапортовала Настя и глотнула рассола из трехлитровой банки.

Я поняла, что подруга у меня настоящая волшебница, когда меньше, чем через полчаса, самочувствие несколько улучшилось. По крайней мере, меня не штормило, голова только ныла, и я даже смогла пройти тест – попасть пальцем в солонку с первого раза. А может, возымели действие и водные процедуры – еще минут десять плескала на лицо холодную воду.

Сейчас, стоя в ванной и разглядывая себя в зеркале, осознавала масштаб катастрофы. Лицо – помятое, раскрасневшееся после ледяной воды, тушь потекшая, брови, аккуратно подкрашиваемые тенями и карандашом, расплылись. А посередке лба – нежно–синяя шишка.

– Красавица, – заржала Настя, когда я предстала перед ее очами.

– Помоги мне, – второй раз за утро взывала я к благоразумию подруги.

– Из меня вышла бы отличная фея–крестная, – похвасталась Настасья. Сама она выглядела, как человек, – с румянцем, светящимися глазами и ровным цветом кожи. Под глазами только легкие синячки, но тональный крем скроет их в два счета. – Ступай за мной, Золушка! Фея–крестная поможет тебе попасть на бал!

Ровно через сорок минут я второй раз убедилась в талантливости Насти. Я могла бы дать фору любой девице из конкурса Мисс Вселенная. Посвежевшая, как будто даже отдохнувшая, превратилась в нормального человека стараниями золотых ручек подруги. Волосы она закрутила и уложила в крендель на затылке, держащийся за счет тоненькой резинки, поскольку ничего больше у нас не было. Сама Настасья щеголяла длинным каре. Макияж намалевала мне легкий, естественный, умело скрыв шишку на лбу.

Выходила из квартиры походкой от бедра, с поправкой на едва заметные колебания из стороны в сторону. Как же здорово, что не обула туфли на каблуке.

В машину садилась осторожно, приговаривая извинения любимой ласточке, что оскверняю ее своим состоянием. Радовало только, что до офиса рукой подать, минут десять – и я на месте.

Так оно и случилось. Нарочито медленно заехала на подземную парковку, которую и нашла–то не с первого раза, припарковалась. Взглянула на часы – полвосьмого.

– Воронцов будет рад, – хмыкнула я. И правда – надо же похвастаться перед начальством. Дверь бесшумно поднялась наверх – помню, как уговаривала Данила поставить на ласточку «ламбо–петли» . Переставила ножки на бетонный пол, оттолкнулась от руля и резко встала.

Зря. Организм решил опротестовать столь быстрое избавление от похмелья и отключил мне чувство равновесия. Меня повело в сторону, повернуло на сто восемьдесят градусов. Чтобы удержаться на ногах, вцепилась руками в дверь машины. Ключи, зажатые в ладони, с громким звоном плюхнулись вниз.

– Черт–черт–черт, – выругалась, нагибаясь. Не рассчитала – зеркало бокового вида оказалось слишком близко к лицу, и я зацепилась за него носом. Охнула от боли. Ноги подогнулись сами собой, и коленки в чистых брючках как–то неожиданно встретились с пыльным бетоном.

– Ржевская, что у вас там происходит? – раздался за моей спиной голос начальника.

Все так же, прижимаясь коленями к полу, обернулась. Воронцов, облокотившийся о детище баварского автопрома, сложил руки на груди и сверлил меня взглядом.

– Упс, – многозначительно пискнула я.

– Кира, твою ж мать, – Воронцов, видимо разглядевший мое побитое личико, слишком стремительно оказался рядом, помогая подняться. Обхватил горячими руками талию и без особых усилий вздернул вверх. Мда, такта ему не занимать… как щенка упавшего поднял, хотя тех и то под пузико берут и к груди прижимают.

Я тут же отшатнулась от начальника и уперлась пятой точкой в бок автомобиля.

– Кира, – с легкими нотками недовольства произнес Воронцов. – Вы ходячая неприятность. У меня сегодня несколько важных встреч, а вы сияете красным носом!

– Простите, Кирилл Романович, – шмыгнула указанным органом обоняния и тут же скривилась, прикладывая руку к переносице.

– Ржевская! – тут же всполошился начальник. – Дайте я посмотрю, что там у вас.

Попыталась слабо сопротивляться, но Воронцов одним строгим взглядом пресек все поползновения на его авторитет. Послушно опустив руку, скосила глаза, не желая смотреть в глаза начальнику. Какой–то он заботливый… Ну конечно, поступает, как нормальный мужчина, заметивший, что девушке больно.

Воронцов аккуратно приподнял мой подбородок пальцами. Судя по неприятному холодку, поползшему по пояснице, он вперился в меня излишне внимательным взглядом. Когда начальник легонько прикоснулся к носу, зашипела не хуже разъяренной кошки.

– Успокойтесь. Ничего страшного не случилось, – заявил мужчина, нависая надо мной огромной скалой. И я совершила ужасную оплошность – забывшись, перевела взгляд с бетонного пола на Воронцова, встретившись с его серыми глазами, в выражении которых невозможно было не заметить заботу и беспокойство. Приятно… Я уже отвыкла, что мужчина может смотреть на меня вот так – как будто ему не безразлична моя боль. В груди как–то сразу потеплело, и я смутилась. А ну цыть, Ржевская! Что за ересь выдумала? Конечно, ему не безразлично, ты же его сотрудница.

– Какие же женщины все–таки нежные тепличные цветочки, – вдруг проговорил Воронцов, и чувство благодарности резко отхлынуло.

Я–то тепличный цветочек? Да когда я с Мишки головой в препятствие улетела, даже не пискнула! Молча собрала себя с грунта манежа, села обратно в седло и продолжила тренировку. Конечно, уже вечером, придя домой, поняла, что не обошлось – голова дико кружилась, к горлу подступала тошнота. Пришлось ехать в травмпункт, где констатировали сотрясение мозга. А он тут о каком–то ударе о пластик говорит! Потому напомнившая о себе гордость заставила выдрать подбородок из цепких ухоженных пальцев Воронцова – сразу видно, что тяжелым трудом он не обременен. Воронцов хмыкнул, но руки убрал, даже отошел на шаг, переставая давить своей властной энергетикой на маленькую меня.

– Нос вы точно не сломали, крови нет, сильного ушиба тем более. Покраснение скоро пройдет, – хмуро продолжал начальник. – Но лучше приложить лед. На всякий случай.

Угу, чтобы я не встречала клиентов, как Дед Мороз.

– У вас есть аптечка?

– Посмотрите в багажнике, – прищурилась я и, дождавшись, пока Воронцов окончательно отошел, придерживаясь за то же многострадальное зеркало, присела, поднимая упавшие ключи. Несмотря на слегка закружившуюся голову, удержала себя в вертикальном положении.

– В багажнике говорите? – ядовито сказанул Воронцов. – Да тут ничего кроме акустики нет!

Не смогла сдержать довольной ухмылки, скользнувшей по губам. Жаль не видела лицо этого… хм, когда он поднял крышку багажника. Я оттолкнулась от белого бока и на удивление спокойно дошла до Воронцова.

Аптечки там не было, в этом я могла быть уверена. Потому что ничего туда бы и не влезло – огромный короб сабвуфера занимал все место. Подсадил меня Данил на хороший звук! Не смогла я отказаться от второго сердцебиения. Вопрос удобства даже не рассматривала – хотя понимала, что, пробей я колесо, даже не смогу его поменять. Не добраться мне до отсека с запаской.

Судя по странному взгляду Воронцова, которым он одарил меня, когда я оказалась рядом, то начальник несколько впечатлен.

– Может в салоне, – пожала плечами.

Воронцов окатил меня волной недоверия напополам с презрением и обошел японку. Коснулся руками дверной ручки и застыл.