скачать книгу бесплатно
– Пришла она к колдуну… – стол стал качаться волнами, заходясь в смехе, – а колдун и говорит ей…
– Ложись! Будим заговор вставлять! – генерал рыдал, утирая скупую мужскую слезу. Алла пропустила шуточки и с очень серьезной миной продолжила:
– Пройдет восемнадцать лет, вырастет твой сынок…
– Наш сынок… – дополнили от стола…
– И спросит у тебя про золотой пупочек… А ты ему и скажи… – продолжала Алла очень серьезно.
– Что у меня есть сестра колдунья… Ты пойдешь к ней и ей заговор так вставишь, так вставишь, что вопрос с пупочком решится сразу же… – не унимался актер.
– А ты ему скажи: пойди мой сын за тридевять земель, в тридесятое царство, найди там высокую гору, на той горе будет расти высокий дуб, в том дубе будет здоровое дупло, в том дупле…
– Колдуньи живут по кличке дуплерши… – с хохотом выдал кто-то.
– Его на всех не хватит, – подхватил Петрович.
– В восемнадцать лет еще хватит, – со знанием дела изрек актер.
– А в том дупле будет лежать большое яйцо, разобьешь яйцо, там и найдешь ответ на загадку… – Алла сделал паузу, чтобы все успокоились для финала тоста, повысила голос и продолжила. – Прошло восемнадцать лет. Рассказала ему мать про дупло, и отправился сын в чужую страну…
– Нашел он яйцо-то? – поинтересовался кто-то.
– Главное, чтобы дупло нашел! – хохотал стол.
– Вся суть в дупле, что ли? – спросил актер.
– Ссуть в подъезде. Это все знают, – подытожил Петрович, – а нас сегодня яйца волнуют! И свои и чужие…
– Не волнуйся! Яйцо он нашел. Нашел он яйцо, разбил его, а там оказался золотой ключик. Вставил он золотой ключик…
– Он что, онанист? – спросила молодящаяся «красавица», которая цеплялась за артиста еще на презентации.
– Да он в пупочек вставил! – поправил Петрович.
Стол хохотал во всю моченьку.
– Тогда вставил он золотой ключик, в свой золотой пупочек, повернул его… и… задница у него отвалилась… – Алла сделал глазами «большое человеческое горе» и сокрушенно поджала губы.
– Фу! Слава богу! Не передница… А то я уже испугался за передницу… – вытер воображаемый пот Михалыч и сбросил его на пол.
– Михалыч! Ты мне в глаз попал! – деланно возмутился Петрович.
– Ключиком?! – спросил генерал специальным пьяным голосом…
– Пупочком! – с гомерическим хохотом поправил Петрович таким же голосом и с той же интонацией. – Слава Богу, не прибил. Золото оно тяжелое. Давайте выпьем за то, что пупочек мимо пролетел, а приключения только начинались!
– Жалко золотишка. Михалыч, ты не целкий! Был бы целкий, попал бы куда надо, – вступил в дебаты, покатываясь со смеху, актер.
– Куда надо я всегда попадаю, не переживайте! – Михалыч поднял руку и успокаивающим жестом подтвердил свою решимость.
– Уррра-а-а! За задницу!.. – подскочила «тепленькая» Лина покачиваясь и проливая вино из бокала на землю и на стол.
– Тебе понравилась, что она отвалилась?
– Нет! У меня до… до… дополнение… Чтобы наши задницы никогда не отваливались от своего законного места, сзади!
– И чтобы никогда не были спереди, а то ходить будет неудобно, – прозвучало со стола.
– Ходить-то ладно! А вот другое делать?! – добавила Алла. – Но зато этим самым гомикам как удобно! Вся радость спереди!
Хохотали долго, потом чокались, а когда выпили и немного угомонились, Михалыч громко поинтересовался:
– Ну и что будем делать с баней?
К бане теперь были готовы все, тост раскрепостил стол и объединил к веселью.
– Объявляется вторая серия разврата: баня! – подхватила Алла.
Разврат…
Голый человек, в цивилизованных обществах называемый обнаженным, очень занимательное зрелище. Все-таки, хорошо, что люди изобрели одежду. Одежда выявляет ранги и принадлежность к финансам. Как сказал Вуди Аллен, «богатство отличается от бедности лишь с финансовой точки зрения».
А когда человек гол как сокол, то только личные качества генных поколений предстают перед нашим взором, выставляя напоказ все, что накопили деды и прадеды хорошего и плохого. И оказывается, что твой очаровательный сосед через стол, да еще и известный артист, одетый в великолепную белую тройку и при бабочке, элегантно смотрящийся в танце и за столом, в бане удивляет цыплячьей шеей, узенькими плечиками, брюшком, торчащим из худосочной, длинной фигуры, тоненькими ножками и непомерно большой, лысоватой башкой, облепленной небольшим и мокрым волосяным покровом. Глаза у него, покрасневшие от алкоголя, как у больного зобом, вылезают на лоб, под глазами мешки для денег, нос синий, а губы съелись жизнью до состояния щели. И так его становится жалко, хоть плачь. Как же он, бедненький, жить по жизни будет? Ведь шейка может сломаться, ножки подкоситься, и тюкнется он перевешивающей головой прямо об плиточный пол бани темечком и помрет, несчастный!
Или великосветская дама! Выходит она из парилки, без парика, без «штукатурки», без брюликов, без ресниц, но, слава Богу, с зубами, зубы стоматологи научились накрепко прикручивать к челюсти за многие века, и что из себя представляет? Ужас! Тьма египетская опять спустилась неожиданно! Нос у нее еще синее, щеки все в прожилках, провисли брылями по сторонам лица, лоб в гармошку, мешки отвисли не только для мужниных денег, но и для неприятностей от того же мужа, «нежная шейка» не менее цыплячья и вся в складочку. Спереди трудовой мозоль за все прожитые годы и не всегда состоявшихся детей и так же бережно хранящий соцнакопления. Сзади вместо талии три или четыре глубокие поперечно-боковые складки, ярко подчеркивающие «девичью» талию. Ножки все в венах, да еще и держат данное нагое тело очень неустойчиво, пытаясь облокотиться на собственное представление о себе в зеркале при параде или попробовать открыть насильно в себе самой второе дыхание, «надеть корсет», к которому призывает Мирзакарим Нурбеков, чтобы не было мучительно стыдно…
Лучше не рассматривать ни себя, чтобы не испортить себе же настроение, ни окружающих… хотя есть и оправдание: именно представители богемы чаще всего физически немощные люди, к сожалению…
Про себя Алла старалась не думать. У нее после пятидесяти тоже были попытки открыть в себе второе дыхание, правда если оно и открывалось, то было с одышкой и хрипами, которые тоже очень мало радовали, поэтому сегодня главное, нужно было замотаться в простынь поосновательнее и не выставлять свои телеса на всеобщее обозрение. Что она и делала, но рассматривала окружающих с превеликим удовольствием. Она тешила себя тем, что не одна она такая «красавица», что вокруг нее по банному пространству передвигают конечности такие же шедевры человеческой породы…
Конечно, если бы среди гостей затесалась хотя бы одна приличная молодая особь с молодой плотью, было бы с кем сравнивать и рассматривать, но, слава Богу, эталона на сегодня не оказалось…
Алла уже давно подозревала, что человечество действительно завернуло не туда, не в тот коридор Истории. Что-то там, наверху дало сбой, и человечество пошло по неправильному пути. Вместо того, чтобы делать естественный отбор и селекционировать все самое прекрасное и нужное от всех предков, которые длинной вереницей стоят за твоей спиной, опираясь на древнюю истину, что ты изначально создан по «образу и подобию Божьему», человечество имеет среди своих представителей и косых, и хромых, и горбатых, и убогих… Что это, если не сбой в программе? Заложили в программу красоту в самом начале, а получили через тьму веков и пузо, вместо животика, и сиськи, вместо упругой груди, и чурку, вместо прекрасной фигуры. Чурку, подпертую снизу никакими не прекрасными ножками, воспетыми всеми пиитами и поэтами всех эпох, а подпорками, украшенными синюшными венами и целлюлитом, мелкими брызгами красных прожилок, коленками, распухшими от подагры и солей, а под коленками костями, криво облепленными жгутами мышц, и обтянутыми желтой кожей…
Кошмар!
А живем сколько? Где тысячу, где пятьсот лет, где, хотя бы, триста лет, которые жили библейские предки? Если бы нам, по образу и подобию отпущено было тысячу, то к пятидесяти мы бы не представляли из себя полный, старческий ужас. Вот такие невеселые мысли толкались и сегодня, как пауки в банке, в Аллиной голове, пока она заматывалась в простыню перед зеркалом, очередной раз критически рассматривая «идеальные» фигуры остальных…
Неутешительные мысли…
Генерал в плавках производил неожиданно приятное впечатление на общем фоне. Как ни странно, тело у него было не дряблое, а нежно-розовое, как у младенца, или молочного поросеночка, особенно после парилки. Ноги внушали уважение своей устойчивостью, руки были цепко-крепкими и в меру жилистыми, тело украшала растительность, но именно там где ей нравилось. Немного на груди, чуть на руках ниже локтя и на ногах столько, сколько не противно. В общем – крепкое, накаченное, откормленное отличным, первосортным кормом тело, и даже холеное.
«Вот что значит военный! – подумала Алла. – Наверное, на всяких тренажерах по утрам накачивается. Это хорошо. Значит, здоровый должен быть и не должен подвести в нужную минуту… Должен доставить настоящее наслаждение…»
Тренажеры и правда заселяли отдельную комнату, причем в полном рекламируемом всеми программами телевидения составе. До чего же мужики любят изображать свое пристрастие к показательным телесным упражнениям! Почти вся мужская половина тут же занялась качанием торсов, подниманием тяжестей, как руками, так и ногами, и прочими велосипедно-гимнастическими упражнениями, пока женская половина побежала в парилку. Генерал выступал тренером и гидом в одном лице.
Парилка вместила десять человек не занятых тренажерами. Восемь женщин и два худосочника, которые не пошли по предложенному пути, не пытались трясти несуществующими бицепсами, трицепсами, не стали фальшивить, чтобы набить себе цену. Они просто пошли в парилку.
О чем может говорить в парилке одурманенное алкоголем и разомлевшее от жары сообщество? Конечно же, о мужиках, бабах и сексе. При этом говорить об интересном предмете, не особенно разделяя пол. Просто травить соленые анекдоты, как про слабый, так и про сильный. Алла старалась и здесь не упустить пальму первенства. Рассуждая о привлекательных и умных женщинах, раскрепостилась окончательно, помогая себе мимикой лица. Уже на самом выходе из парилки, когда компания взопрела до выкипания пота из организма, секс зазвучал особенно сильно. Женщины приставали к мужчинам, на предмет: а какая поза лучше. Наш худосочный артист очень удивил всех неожиданным признанием:
– Я точно знаю не что люблю я, а что любят женщины. Они любят скорость! Я когда это понял, стал делать так: хватаюсь за спинку кровати, кричу – поехали-и-и – и делаю быстро, быстро, как кролик! – Артист сопроводил слова телесным сопровождением. – Поэтому меня женщины любят!
Это было очень смешно. Веселая компашка грохнулась с полок и с хохотом выкатилась из парилки под последнюю, мудрую фразу Аллы:
– Вот, а я что говорю. По-кроличьи можно с любой, но не с красивой. На красивую хочется смотреть сверху и смаковать действие. Поэтому нельзя быть очень привлекательной женщиной, это сильно отвлекает мужчин от поставленной ему цели…
Компания стала бухаться с разбегу в бассейн, с визгом и криками, прямо в простынях, остальные любители физических упражнений не смогли устоять, отцепились бицепсами от тренажеров и дружненько подтянулись на зазывные вопли. Настала их очередь париться и млеть от удовольствия…
Пока овальный генеральский бассейн вскипал водой и телами, обслуживающий персонал снял кирзовые сапоги, нарядился в шлепанцы и бесшумно накрыл стол в большой комнате отдыха. О том, что такая комната есть, гости узнали только тогда, когда розовощекий, в капельках воды и пота, пышущий удовольствием и возможностью еще раз похвастаться, Михалыч, торжественно открыл большие дубовые двери в очередную комнату. Стол в форме дырявой с одной стороны буквы «О» или лучше «С», опять радовал глаз красотами лета и был первозданной свежей аккуратности.
Все дружно бросились за добавкой. Общий галдеж стоял такой, что блистать ораторским искусством было бессмысленно. Алла занялась Михалычем и занялась плотно. Они шутили друг с другом, подтрунивали, подкалывали, чокались, пили, пересыпая тосты поцелуями, и когда Михалыч отправился в укромный уголок, Алла вдруг обнаружила, что пошел он так неустойчиво, что мог, если бы не цеплялся за стену руками, запросто завалиться за какую-нибудь мебель. Алла решила ему помочь, но это оказалось осуществить сложнее, чем она думала. Пока она целилась в фигуру генерала, фигура скрылась за поворотом, а сам поворот наехал вдруг прямо на Аллу, и она действительно завалилась за мебель. Ее приняла в свои объятья спинка дивана и, сделав апперкот, уронила прямо на пол в пыль за свои «просторы». Там она и барахталась молча, пытаясь не привлекать всеобщего внимания, пока генерал не вернулся из-за поворота. Он тут же бросился на помощь, но Аллу так основательно зажало спинкой, что пришлось привлекать гостей и отодвигать диван вручную. Когда его отодвинули несколько человек, толкаясь и сопя, из-за дивана показалось Аллино тело с паутиной на голове, на четвереньках, с голыми сиськами и задом. Простыня тащилась следом. Гости захохотали в голос. Им очень понравился Алин видочек.
– Я тоже хочу с голыми сиськами! – завопила Лина и отбросила простыню.
Народ подхватил, заулюлюкал и стал бросаться простынями друг в друга. Алла села на полу и стала сосредотачиваться. Нужно было что-то изречь. Все явно ждали, потому что простыни оказались сваленными в углу, а сам народ, разинув рот, ждал увеселительных словечек.
– Я только собралась осуществить благородный поступок и поддержать генеральское тело слабой женской рукой, как на меня из-за угла выскочила драматургия жизни, уронила меня за диван и все испортила! Безобразие! Не дадим драматургии испортить нам настроение! Уррр-а-а-а! – выдала Алла первое, что пришло на ум, и попыталась встать, но стол и народ вокруг него покачивался и плавал в глазах.
Она постаралась навести резкость, но резкость почему-то не наводилась. Тогда она перевернулась на четвереньки и стала раскачиваться на вытянутых ногах и руках, чтобы оторваться от пола. С пятой попытки ей это удалось, но тут из-за угла опять нарисовался генерал. Под общий шумок его носило за свежей простыней. Широко растянув простынь на руках и раскинув их от радости, что увидел нагое и желанное женское тело, он пошел на Аллу, неустойчиво приседая на ногах и еще больше ломаясь в коленках. Он норовил укрыть ее в своих объятьях, облапать своими лапищами и пригубить своими губищами. Его распростертые объятья грозили перекрыть кислород при сближении тел намертво, и Алла попыталась увернуться.
От такой неожиданности генерал уронил простыню, но не промазал. Он четко вписался обеими руками прямо в Аллины груди и только собрался попасть губами в губы, для чего выдвинул свои трубочкой вперед, как тут их постигла общая неудача – Аллин уворот нарушил для них устойчивость в ногах, они грохнулись на пол под гомерический хохот всего зала и развалились в разные стороны, раскинув руки и ноги. Через смех Алла вдруг поняла, что лежит ногами к публике, как знаменитый «витрувианский человек» Леонардо да Винчи, а трусиков на ней нет. Это еще больше развеселило ее, и все человеческие условности, включая собственные телеса, стали вдруг по барабану…
И тут ее понесло «по кочкам»!
Она повторила процедуру «подъем героини» с пола, генерала поднял Петрович и они, взявшись для устойчивости под руку, проследовали к столу. Стол обнажился весь и был этому безумно рад.
– Михалыч как увидел меня глазами, так и обалдел! Я знаю, что все мужики любят глазами, поэтому сгоняй его вначале к окулисту, а потом можешь охмурять! Но Михалыч, наверное, давно не был у окулиста, поэтому глазки подвели малеха, а вот ручки нет! Да, Михалыч? – перевела Алла свою увертку на генерала.
– Да-а-а! Я же давно говорил, что целкий!
– А вот в ножках хлипкий. Да? Рыбка моя?
– Это меня так повело от твоей неописуемой красоты!
– Михалыч! Не-е-е… Неправильно. Тебя поразило обнаженное тело в паутине вуали! Народ! За мной! Надо смыть с моего тела эту паутину! Генерал! Вы распустили свою прислугу! За диваном пылищи! Фу!
– А ты откуда знаешь? – удивился Михалыч и уставился пьяным глазом на Аллу, сморщив лоб и сдвинув рот набок. Он пытался сделать вид, что дивана не было…
– А я батистовым платочком проверила чистоту казармы, пока ты там пугал пространство химической атакой.
– Хозяйственная ты моя! Надо тебя назначить старшей по казарме.
– По твоей?
– А то по чьей же?!
– А можно я буду работать в ней по совместительству.
– А это как?
– А между моими гастролями. Буду совершать неожиданный налет на твою казарму с о-очень далеко идущими и больши-и-и-ми последствиями.
– Главное, чтобы они зашли не дальше моей спальни!
– А у тебя там конец казармы?
– У меня там всему конец.
– А когда мы пойдем смотреть твой конец… казармы?
– А мы его сейчас помоем хорошенько, чтобы чистенький был, и поведем показывать. – Михалыч хихикнул, развернул Аллу прямо у стола на сто восемьдесят градусов и повел прямо в парилку, правда, почему-то дугой, задев при этом за угол. Гостям он помахал призывно рукой над своей головой и сам себе вдогонку. Все шумной ватагой повскакивали с мест и рванули следом. Первые успевшие набили полную парилку и расселись на полки. Жара в парилке стояла приличная, но Алла уже не очень понимала, сколько было градусов, потому что у нее внутри было явно больше. Градусы рвались наружу и звали на передний край. А передний край был ее язычок. Тем более, что народ-то ждал всегда!
– Надо отмыть паутину с моего тела и моей души. Рекомендую всем. Пригодится ночью. Чистое тело благоухает и зовет…
– Про тело понятно, а что на душу тоже намоталось? – спросил кто-то.
– На душу каждый день наматывается. Периодически душу надо вымывать глыбо-о-кими откровениями, а потом высушивать теплыми отношениями. Насухо! Но с подругой или близким другом. Поэтому нужно выбрать на сегодняшнюю ночь девичью грудь побольше или мужское плечо покрепче и донести свое откровение. Рекомендую.
– А ка-а-ак его донести до девичьей груди, когда оно так и пытается расплескаться? – поинтересовался наш артист, пьяно выговаривая слова.
– А ты его рукой зажми, может, тогда оно не расплескается… по всему пространству? Только по ограниченному… унитазом…
Все дружно захохотали.
– Да я зажима-а-а-ю, а оно рвется наружу.
– Та-а-а-ак! Сро-о-о-чно выпускаем артиста в пространство поширше, а то он наше сейчас «облагоро-о-о-дит» витаминными добавками своего организма, – подхватила Алла, тоже выговаривая слова совсем пьяно, а Михалыч с силой подтолкнул несчастного к выходу. Он сделал это во время, потому что артист тут же «облагородил» пространство за дверью парилки, но в бассейн, слава Богу не попал. Что там было дальше, они не увидели, дверь закрылась.
– Кажется, он попотчевал гостей, как надо? – рассмеялась Алла, и тут же поймала себя на мысли, что в голове у нее все плавает в вине и шампанском, что слова цепляются за язык, и что у нее сейчас тоже может произойти подобная канитель, если она немедленно не выйдет вон отсюда. В парилке ее развезло прилично. Лучше надо было сидеть в бассейне, мелькнула запоздалая мысль. – Я уже в воду! В воду! Кто со мной? – призывно помахала она сразу двумя руками и скатилась с верхней полки, чуть не упав на пол. Ей было нехорошо, а где у Михалыча туалет, она не помнила.
– Твою глубокую мысль уже давно надо было высказать! Вот актер чуть, чуть передержал свою мысль в мозгах и уже охренительная история получилась, – вставил Петрович.
По паркету около бассейна задом на них надвигался солдатик с половой тряпкой. Он убирал «красоты русской земли» из артистических закромов.
– Я давно-о-о знаю, что актер всегда говорит чужими словами, но что он и пугает чужим закусоном, я не знала! Таку-у-у-ю хорошую закусь перевел! – сокрушалась Алла громко, стараясь шутками отвлечь свой собственный организм и не последовать следом за примером. Она старательно обошла солдатика, пытаясь идти ровно. Она пошла по самой кромке бассейна, покачиваясь и держа баланс, когда сбоку налетела Лина и с визгом столкнула ее прямо в воду. Народ тут же подхватил шутку и стал толкать друг друга и посыпал с визгом следом. Брызги стояли со всех сторон, когда она вынырнула на поверхность. Было не глубоко, до груди. От прохладной воды внутри все как-то быстро успокоилось. Алле стало ужасно весело и смешно, она рассмеялась от всей души и вдруг оказалась в объятьях генерала, который выскочил из воды, как пробка из взболтанного шампанского прямо около ее груди, даже задев оба соска, но зацепившись руками за талию. Он обхватил ее руками и крепко прижал к себе. Он тоже смеялся. Струйки воды стекали с носа и затекали прямо в рот, от чего Михалыч стал плеваться прямо ей в лицо, как кит полосатик. Это было еще смешнее. Они оба стали хохотать на весь бассейн, в лицо друг другу, захлебываясь и водой, и своими собственными слезами от этого хохота…
Потом была еще одна парилка, еще один бассейн, застолье, шутки, анекдоты, подколы и коллективное пение. Петь она была не мастерица, медведь в детстве помешал принять в душу русскую да и любую другую песню. Тогда Алла побрела искать спальню…
С этого момента память делала зигзаг, а попросту провал…
Михалыч храпел так громко и прямо на ухо, что Алла спросонья не сразу поняла, где находится? Одна волосатая рука пережала ей горло, навалившись именно на «адамово яблоко». У женщин его не видать, но сейчас она очень откровенно почувствовала его. Может быть, именно от этого она и проснулась. Вторая рука покоилась на груди и тоже мешала дышать. На животе красовалась коленка, а вторая нога перегородила путь к свободе ниже ее коленки. Михалыч по-хозяйски навалил свое тело прямо на ее тело и чувствовал себя прекрасно! А храпел! Как он храпел!
Алла давно жила одна и мужской храп прямо на ухо, прямо с утра, да еще и на больную голову – это было слишком! Она стала освобождать себя из плена. Самое первое – сняла руку с горла и сразу вздохнула полной грудью, потом аккуратно переложила его массивную и от этого очень тяжелую руку со своего живота, на кровать, а уже потом выбиралась из хитросплетения ног…
Дверь в спальню была закрыта, а ее интересовал туалет. «Херши» требовало свободы и отлива. Алла пошла в разведку. Одна из дверей открыла тайну и выдала ванную комнату, обрадовав красивым, нежно сиреневым унитазом. Алла сидела на нем, как на троне и рассматривала интерьер и этой комнаты, и спальни через открытую дверь. Генерал был явно не бедненький, да и вкус у его бывшей жены был что надо! И ванная комната, и спальня были обставлены очень красиво и даже изысканно. Все выдержано в приятных, нежно сиреневых тонах, с добавкой немного зелени в абстрактном, травянистом рисунке тонких штор, немного охры в плитке на стенах ванной и на обоях в спальне, чуть золота в отделочных кантиках на высоте метра от пола и в спальне, и в ванной тоже. Хотя там были и обои, а в ванной плитка, но рисунок был подобран один и тот же. Это было очень красиво, не так, как в ее маленькой хрущобе однокомнатного варианта.
Алла стала искать свою одежду, но в спальне были только их голые тела и больше ничего. Нужно было что-то на себя нацепить. В ванной на крючке висел большой махровый халат, но только один. Алла укуталась в него с головой, потому что он был очень большой и длинный. Запахнувшись как можно плотнее, она вышла в коридор и потащила халат за собой, как шлейф у платья. Что было вчера, она помнила, но не совсем четко, не до конца… Точнее, помнила смутно. Все сливалось в бесконечный хохот, гвалт, еду, питье, поцелуйчики, бассейн, баню и все… А что было дальше? Было у нее что-то с генералом или нет? Это было неизвестно. Если взять за отправную точку общую кровать, то что-то должно было быть, но внутри ее организма не было никаких ощущений. Сидя на унитазе в ванной комнате она ничего не чувствовала. А может, она пользовалась ванной комнатой ночью? Может быть, может быть, но это тоже была тайна покрытая мраком…
