скачать книгу бесплатно
Сегодня погодка холодная, ветер, колючий снег. Сибирь! Ну, и у вас, наверное, уже не тепло.
Обязательно пришли мне свою фотографию – мама прислала, а ты нет. Жду.
Крепко целую,
Твой брат
Алаев
23/X – 43 г.
***
Здравствуй, дорогая мама!
Поздравляю с приближающимся новым годом.
Новый год даст нам, как говорится, …. Морозы стоят сибирские. Ну, и мы уже привыкли. Помнишь, насколько часто я болел ангиной? Здесь держусь. Обтираюсь на морозе снегом – ничего, только живости больше становится, да сон быстрее проходит. По физкультуре у меня тоже значительный успех: девять месяцев учили делать складку на турнике, наконец сделал.
Учусь по-прежнему. Письма получаю только от тебя, изредка от Лени и Бори Наяшкова. Малеев не пишет.
Уже начинаю подумывать о Москве. Ну, думаю, старушка мало изменилась.
Скоро мне восемнадцать лет. Меня немного радует, что из всего набора я самый молодой. После я хочу поступить в летную школу.
Как же насчет бритвы? Пользоваться ей приходится все чаще и чаще. И еще, если есть, пришли мне блестящих (золотых) гимнастерочных пуговиц, десятка два.
Как вы живете? Недавно получил от Лени письмо. Да, давай покончим с этой заводской зарплатой. Я подписан на танковую колонну и денег мне там не причитается.
Пишите мне, как сейчас в Москве. О вашей жизни.
Крепко целую
Алаев
5/ХII – 43г.
***
Здравствуй, дорогая мама!
Спасибо за поздравление. Да, теперь мне восемнадцать лет. Незаметно старею, как говорится. Насчет моего здоровья не беспокойся, здоров, как никогда, ни одной своей старой болезни не помню – ни ангины, ни экземы. Климат здесь неважный, но питание отличное, работаем часто на воздухе.
Ты все спрашиваешь меня про девушек. Но, как ни странно, ни одна из них не волновала меня, а здесь, в армии не до этого, и тем более чувствую я себя отчужденно от своих товарищей, которые на этом деле собаку съели. Поэтому мне трудно быть среди них командиром, все считают меня мальчиком, и зовут не «ефрейтор», а «Алаич». Да я и так моложе всех в нашей роте.
Часть наших ребят уехали на практику. Мы поедем позже. Так как осталось меньше народу, чаще приходится ходить в караул. Ты спроси у военных, что это такое, а то вы, наверное, и понятия не имеете.
Жив здоров по- прежнему. Крепко целую и жду писем. В комнату никого не пускай, я приду, все равно всех выгоню. Ведь ты не забывай, не один буду жить с вами.
Остаюсь твой любящий сын
6/I – 44г
***
Здравствуй, дорогая мама!
Пишу письмо в вагоне, еду к границам Манчжурии на практику. Байкал уже проехали, сейчас круглые сопки и горы, покрытые молодняком – лесом. Нет, в пути писать нельзя: здорово трясет.
Сейчас остановились в Петровске-Забайкальском. Приблизительно треть пути проехали.
Настроение отличное. Посылаю вам фотокарточку. Это я снимался на кандидатскую карточку. Можете поздравить: принят в кандидаты ВКП (б).
Ну, всего хорошего, не скучай, целуй Леонидку.
Крепко обнимаю,
Алаев
12/V – 44 г.
***
Здравствуй, дорогая мама!
Вот я и окончил школу. Все это было так неожиданно, я успел только послать вам телеграмму. Послали меня на работу в часть. Мне не повезло. Сейчас в Алтайском крае, в село Поспелиха работаю механиком. Настроение неважное, но не унываю. Я здесь не один, с товарищами. Места здесь хорошие, правда, как следует еще не разглядел.
Жив, здоров. Да, можете поздравить – старший сержант технической службы.
От вас не имею писем около 3-х месяцев. Как у вас там дела, не знаю.
Обратного адреса пока дать не могу, мы еще в карантине.
Крепко-крепко вас целую
Рида
13/VII – 44г.
***
Дорогой и любимый братишка!
Нет слов, чтобы выразить мое недоумение. Ты, наверное, забыл про своего старшего брата? Если нет, то почему я не получаю от тебя писем? Я никогда, даже на минуту, не забываю о тебе. Да разве можно забыть своего единственного братишку? Часто вспоминаю, как мы жили вместе, как играли, ссорились, порой дело доходило до слез, а потом все забывалось. В Алексеевке ты был еще несмысленным, и находил себе лучшее общество в лице сестренки Вали. Впервые я начал тебя посвящать в свои дела – это в Лопатино: помнишь, как играли в войну, в футбол. Как в Пушкино проводили лето. Особенно мне запомнилась наша поездка по Оке в июне 1941 года. Как хорошо она началась и как плохо кончилась!
Да, ничто так не сблизило нас с тобой, как война. Помнишь, в Казани нашу жизнь, скитание по столовым, пайки… Я учил тебя «Разделу мира», и ты был отличным учеником. Одно в тебе мне не нравилось: если встретится на пути какая-нибудь трудность, ты сразу раскисал. Но зато твоя любовь к книгам, к географии, к истории, к размышлениям – во всем этом я видел свои черты и втайне радовался, что мой братишка не отстает от меня.
Помню, у тебя развилась страсть к почтовым маркам. Многие видят в этом пустую забаву. Неправда! Каждая марка – это рассказ, а несколько марок – это история. Помню, я сам отдавал все деньги, что у меня имелись, на марки.
Да, теперь это все позади. Я ушел в армию.
Восемнадцатого августа 1944 года меня подвели к небольшому двухместному самолету, выкрашенному в зеленую краску. Нос – черный, шасси голубые, на фюзеляжах курсант неумело вывел красный номер «28». Стартех сказал: «Вот, Алаев, твоя машина!»
И началась моя жизнь авиационного механика. Все лето прошлого года и осень работал, или, как у нас принято говорить, «эксплуатировал» свою старушенцию №28. Я сразу же узнал, что самолет – существо гораздо более капризное, чем женщина. Если за ним смотришь, чистишь, фильтрики промываешь, гаечки подтягиваешь – и он молодцом себя ведет. Чуть недосмотр – «Sit down please!» т.е. вынужденная посадка, самолет тебе в карман «на… ал». Хотел было самолет к себе приучить – не вышло. Мало – помалу стал сам привыкать. Так, в учебе, в знакомстве с машиной и прошли незаметно осень, моя старушка отработала свой срок, и я ее сдал в ремонт.
Чем хорошим мне можно вспомнить прошлое лето, так это дыни. Дыни и арбузы. Крепко мы их тогда «рубали», потом ночью раз одиннадцать вскакивали с койки!
Началась пора моего «безлошадия». Ходил дежурным по стоянке, но чаще дневальным – у меня зубы болели, и нельзя было работать и находиться на улице.
Останешься дневальным – полы вымоешь, печку истопишь, а к приходу ребят с аэродрома воды припасешь – умыться им. Умывались механики редко, но все же умывались.
Быстро кончились эти деньки. В ноябре я получил новенький самолет. Он и по сей день у меня. Зимой дал он мне прикурить!
Что я говорю «он»? О самолете у нас принято говорить в женском роде: «она», «жена», «патсаночка». «Генка, это твоя вверх хвост подняла?» «Боря, твоя сколько сегодня налетала?»
Зимой работали мы весь день на воздухе. Лица у всех загорелые, обветренные, как у негра – то ли загар, то ли еще что-то. Особенным неуважением пользовался у нас в зимнее время то большое и холодное, которое называется одним словом: «старт». Это место, где происходят полеты. Открытое, ветру раздолье. Кругом только снег – ни сесть, ни лечь. А машины летали, несмотря ни на что – это была наша правительственная задача, и мы заслуженно гордились ею.
Аппетит на воздухе разгорается неимоверный, так что «рубону» не хватало. Как мы выходили из положения? Очень просто!
Да, этот дом на перекрестке
Для нас построили не зря.
Невзрачен, не белён известкой
Наш ресторан «Три технаря».
Парами вкусными влекомы
Сачки – механики гуськом
Спешат на зорьке к тому дому
От глаз стартеховых тайком
Там сердобольная шинкарка
Дает им кашу, пирожки.
Они рубают. Станет жарко –
Лишь распускают ремешки.
И уничтожив у старухи
Ее наличный провиант,
Механик гордо гладит брюхо:
«Вполне туристский вариант».
Туристский вариант – это когда самолет заправлен бензином полностью под пробку.
Вообще у нас с выражениями не церемонятся. Если кто скомбинирует в столовой лишнего «на пятёх» (т.е. на 5 человек) про него говорят: «сшиб ДБ», «оттолкнулся». Если механика вот уже три часа нет на старте, то значит он где-нибудь «добирает», т. е. не выспался ночью и теперь добирает до нормы. Про хорошего парня у нас говорят: «тщательный мужик».
Ребята механики народ веселый, славный. Лучшие мои друзья – Витька Калемин, Коля Рыженко, Сашка Ожигар, Лешка Ужакин, Боря Фролов («Зоя»), да и все остальные. Только в первом отряде у нас есть так называемые «Гобсеки» – скопидомы, сони. А то в остальном-то – братва что надо.
Вот наступила весна сорок пятого года. Стало теплее на улице, стало теплее и на душе у механика.
Еще бы: кончилась суровая пора зимней эксплоатации.
Пусть теперь будем летать каждый день, с утра до вечера – больше налетаем, больше пользы стране. Зато теперь не надо греть по утрам моторы, сливать масло. Зато теперь берешься за ключ, и не боишься, что он оставит на твоих пальцах белые обмороженные пятна. Правда, летом жарко, но жара – не холод, ее всегда можно перенести.
Вот и все, что я тебе хотел сообщить.
Жду ответа
Целуй крепко маму
Привет
Алаев
5/IV – 45г.
***
Здравствуй, Братишка!
Итак, отвечаю на твои вопросы.
Старшина технической службы Алаев Энрид Борисович имеет честь быть в полном здравии.
Калачинск – это рабочий поселок. Есть кино, Дом Красной Армии. Речушка небольшая. Парткабинет, библиотека, вокзал, буфет, базар. Живем мы здесь неплохо. Особенно эту зиму работать не приходилось. Больше отсиживались в казарме. Читали книги. Самодеятельность. Писал стихи.
Я по-прежнему работаю авиамехаником. Но с весны обещают перевести на учебу. Короче говоря, захотел стать летчиком.
Э. Алаев
Шутка
На столик положив пинцет,
Дантист промолвил: «Превосходно!»
Ваш зуб болел – и зуба нет.
С вас сто рублей – и вы свободны.
