скачать книгу бесплатно
– А как реагировали окружающие, когда вы сообщали им, что вы гном?
– Били, – прослезился Федор.
– Били? – оживилась Яна. – Кто вас бил?
– Тролли… В детском саду…
– Вас били тролли? Да вы что! – Яна черкнула что-то в блокноте. – А за что они вас били?
– За то, что я гном, – захныкал Федор.
– Это они вам говорили, что бьют, потому, что вы гном?
– Да-а-а….
Федор практически рыдал.
– И еще что я грязный, тупой и сопливый-й-й-й…
– Итак, в результате регулярных избиений, которые пациент перенес в раннем детстве, он пришел к выводу, что является гномом, – диктовала Яна сама себе и быстро писала в блокноте.
Она загнала Федора в закуток под лестницей в город и вовсю готовилась к экзамену. Гном был отдан ей на растерзание после того, как вернулся, передав приказ лешего остановить движение, и отправил высокого мужика в «Регистрацию и распределение».
Мужик был молчалив, задумчив, но, в отличие от прочих прибывших, взгляд имел ясный, и, поглядев на начальственную нечисть, только кивнул, как будто был уверен, что рано или поздно встретит лешего и тролля, и вот это наконец случилось. С гномом он ушел молча, вопросов «где» да «что», как Артем, не задавал. Про телефон гном его не спрашивал.
Поезда прибывать перестали, но пока это был единственный результат. Прибывшие находились в ступоре, шевелиться, отвечать на вопросы и реагировать на тычки и щипки перестали. Но стоило ждать, что они «разморозятся», и тогда проблема выйдет на поверхность в буквальном смысле и в большом количестве. И никто не мог предсказать, когда это произойдет, завтра или через минуту.
А помрут все здесь, так тоже мало приятного.
*****
– Мы не можем этого допустить, – в который раз повторял леший. – Голубчики, вы только представьте, что будет, если вся эта, э-э-э, я не побоюсь сказать, толпа выйдет Туда? И столкнется с, э-э-э, непривычными для них обычаями, традициями, и, не побоюсь сказать, технологиями? Для них это будет шок! И что будет потом, если, как утверждает уважаемый Табачный Дух, их здесь быть не должно? Им придется вернуться! И – раз, два, три – тысяча человек побежит в, э-э-э, полицию с одинаковыми рассказами? Такого никогда не было! Люди наверху не смогут этого, э-э-э, переварить!
– До того, как вернуться, им в живых как-то придется остаться, – мрачно проговорил тролль. – Если они столкнутся с обычаями и традициями наших ребят в пятницу вечером, а сегодня у нас пятница, технология им одна останется: в мясорубку и на корм драконам.
Яна вопросительно посмотрела на Духа.
Все они сидели в кабинете начальника станции, Афанасия Кремниевича. Кроме Духа. Дух висел. Он наклонился к Яне.
– У вас есть рабочие окраины?
– Ну есть.
– Там как в пятницу вечером? Пьют, дерутся?
– Ну бывает, наверное, – поежилась Яна, представив какое-нибудь Бирюлево в районе овощебазы.
– А на Красной площади у вас в это же время как, тихо?
– Тихо, конечно, там же Кремль, охрана с автоматами.
Яна показала охрану с автоматами.
– Ну вот, представь, что у вас там на окраинах сплошная Красная площадь по сравнению с тем, что здесь бывает.
– Ну вы даете! – восхитилась Яна.
Зато поежился Артем. Он представил, как провожает Яну вечером домой, а к ним подходят три пьяных тролля. Интересно, кстати, от чего они пьянеют.
– Скипидар, метиловый спирт, – подсказал Дух. – Да ты на Афанасия с таким ужасом смотрел, легко было догадаться, о чем думаешь, – хихикнул он.
– Ну значит они не должны отсюда выйти, – продолжил леший. – Пока мы не справимся с этим, э-э-э, кризисом. Какие будут предложения?
Начальник Черной ветки оглядел собравшихся.
Артему с Яной быть в кабинете начальника станции не полагалось, но Дух настоял, сказал: полезно для процесса начального профессионального образования.
– Да какие проблемы, – отхлебнул тролль то, что он пил вместо чая, с сильным аммиачным запахом, заваренное в стальной сеточке. – Я вызову дежурного дракона. Поставим у входа, и пусть попробуют выйти. Первый десяточек, хе-хе, обуглится, остальным сразу гулять расхочется.
– И еще пара сотен погибнет в давке, – тихо сказал Дух.
– Ну нет, – поморщился леший, у нас больше года несчастных случаев не было, а вы, дорогой Афанасий Кремниевич, этакое предлагаете! А отчитываться мне, между прочим, не вам, эта вся история уже дошла, э-э-э, до Управления всего. И руководство операций возложено на меня, между прочим. А я до сих пор не могу понять, чем я руковожу.
Леший подпер голову тонкой рукой, зашевелил длинными пальцами в зеленоватых волосах.
Противно зазвонил телефон.
Звук был такой, как если бы две ржавые железяки шкрябались друг о друга. Все вздрогнули. Артем с Яной одновременно хлопнули, он себя по карману, она по своему рюкзаку, но их телефоны здесь не работали. Работал стоявший на столе у лешего старинный, черный аппарат с круглым номеронабирателем и шнуром в тканевой оплетке, уходящим в стену.
Артем заметил, что часть шнура у стены болталась и дребезжала, как ложечка в стакане в купе несущегося поезда. Звонили явно не с соседней станции.
– Ох, ты ж в дракона твою ведьму головой, – тихо выругался тролль.
*****
Этот телефон предназначался для связи с Москвой, руководством московского метрополитена. Связь установили давно, еще когда московский метрополитен носил имя Кагановича и состоял из одной красной Сокольнической ветки. Появление которой и привело к строительству Черной ветки, а она была прорыта силами тутошних гномов с привлечением гигантского червя-мутанта Олгой-Хорхоя, выписанного из Средней Азии.
Вот из-за этого червя все и случилось.
Опыта перемещения таких огромных масс, как этот червь, длиной в пять поездов метро и толщиной в три, Тут ни у кого не было. Пока червь рыл Черную ветку, проедая ее под землей, он слегка дребезжал, и тот же Табачный Дух устал предупреждать начальство о том, что червь перенесен некачественно, и он Тут нестабилен.
Однажды червь задрожал так, что лопаты выравнивающих стены тоннеля гномов зазвенели об их зубы, и соскользнул обратно, в тот мир, где была Москва и совсем еще короткое метро из одной красной линии.
Мало кто знает, что фантастически быстрые темпы строительства метрополитена имени Кагановича и некоторые странности в географии тоннелей и станций связаны с гигантским среднеазиатским песчаным червем Олгой-Хорхоем. Например, строительство кольцевой линии изначально не планировалось, в обозримом будущем, она стала результатом погони за ним в толще земли.
Труднее всего было найти приманку, за которой червь следовал бы, проедая тоннели в нужном направлении. Перепробовали все, от живых слонов и мертвых кротов до огромных слитков золота и ковшей с кипящим чугуном. Но совершенно случайно выяснилось, что червь сходил с ума от чернозема с дачи товарища Ягоды, начальника Народного комиссариата внутренних дел. Причем земля с соседних дач его совершенно не интересовала, как будто ровно по забору вкус ее кардинально менялся. Землю на вкус пробовал лично товарищ Каганович, в большом количестве, под присмотром товарища Сталина, но разницы так и не нашел.
А то, как удалось помещать приманку перед червем в еще не проеденном тоннеле, является тайной тутошнего Управления всего, без права доступа для кого бы то ни было.
После того, как червь был сначала пойман, потом укрощен и использован целях народного хозяйства СССР, его вернули обратно в Казахстан. Для перевозки пришлось привлечь драконов, что вызвало среди москвичей изрядный переполох. Но газета «Правда» успокоила население, объяснив невиданное зрелище испытаниями новых секретных боевых самолетов с гибкими фюзеляжами и изменяемой геометрией крыла.
Впрочем, вырывавшиеся из драконьих пастей струи пламени, заметные на фотографиях, сделанных иностранными корреспондентами, навели молодого немца Вернера фон Брауна на мысль о создании реактивного самолета. И уже через год на полигоне в Куммерсдорфе первый самолет был относительно успешно испытан.
Казалось бы, все завершилось благополучно, и оставалось, не торопясь, провести отделочные работы в готовых тоннелях тутошнего и московского метро. Но однажды ночью несколько отрядов НКВД попытались проникнуть Туда.
*****
Генрих Ягода, второй человек после Сталина в СССР, оставшийся без дачи, и не способный это простить, приказал доставить в Москву всех сибирских шаманов, которых смогла найти его могущественная и вездесущая организация, тайная полиция НКВД. Набралось около полутора сотен, и однажды в полнолунье они собрались возле станции Сокольники и начали камлать. После трехчасового битья в бубен и поедания мухоморов им удалось совместить в пространстве Москвы два тоннеля двух веток, Черной и Красной. По соединенному тоннелю Туда устремились отборные отряды бойцов НКВД, вооруженные самыми современными на тот момент немецкими автоматами «Шмассер».
Но Тут трехчасовой взлом, конечно же, заметили, и встретили нежданного врага достойно. Из тутошних погиб всего один дракон, и тот от переедания. А случайно оставшимся в живых чекистам был предложен выбор: их отправляют в сибирскую тайгу, или они навсегда остаются Тут, но соблюдают все тутошние законы. В тайгу захотел только один сержант, родом из-под Минусинска. Остальные, все пятеро, долго еще писали в Москву издевательские письма, адресуя их товарищу Сталину, пока в сорок первом году не началась война, и они не попросились на фронт. После долгих споров их отпустили и даже забросили в тыл врага, как они хотели, но оттуда уже никто не вернулся.
А Ягоду Сталин через два года расстрелял. И больше попыток проникнуть Туда из Москвы не было, а о том, что мир сложнее, чем кажется, знали только верховный правитель страны и два-три самых доверенных его помощника. И – обязательно – начальник московского метро.
*****
После этой истории, которую Тут принято называть «червивый кризис», и была установлена прямая телефонная связь между двумя метрополитенами. Сначала связь установили между Кремлем и Управлением всего. Но Тут государства в нашем понимании не было, государственной службы тоже. Сейчас худо-бедно наладили дисциплину и делопроизводство, а в те дни в Управлении всего работали волонтеры, иначе называемые бездельниками, которые могли неделями там не появляться. Просто потому что не хотелось.
Однажды ночью товарищ Сталин решил в сотый раз позвонить и спросить об эликсире, продляющем жизнь, вдруг именно сегодня каким-то чудом согласятся ему продать хотя бы один пузырек. Он уже был готов отдать не просто половину страны, а большую часть. Трубку взял пьяный гоблин, завалившийся в неохраняемое Управление просто переночевать. Ну они и поговорили.
После этого телефоны и переставили в кабинеты начальников метро, там и Тут. Во-первых, потому что метро – это дело серьезное, и уже тогда у Черной ветки был начальник в кабинете и в мундире. Во-вторых, этот телефон у Сталина надо было отобрать, иначе он не был способен говорить и думать о чем-то другом, кроме бессмертия для себя и членов Политбюро. А для членов Политбюро не было кошмара страшнее, чем бессмертный Сталин и они рядом с ним навеки.
С тех пор телефонную линию использовали всего восемь раз. Все восемь раз звонили из Москвы. Один раз начальник московского метро перепутал аппараты, один раз новый начальник не поверил тому, что ему рассказали, один раз мастер менял аппараты и проверил, работает или нет. Оставшиеся пять раз никто из тех, кто знал, о чем речь, вспоминать не хотели.
И вот телефон зазвонил в девятый раз.
*****
– Гоблин лешему в дупло, – еще раз ругнулся тролль, – ой, простите, Иосиф Грабович.
– Да ничего-ничего, – проговорил явно не расслышавший леший.
Проскрежетал уже третий звонок, а он смотрел на черный аппарат, сжимая и разжимая пальцы, не решаясь снять трубку. На четвертом звонке бросился к телефону, как прыгнул в холодную воду.
– Алло! – торжественно произнес леший, как научил его предшественник. – Начальник Черной ветки тутошнего метро Иосиф Грабович Ракитский у аппарата.
Все собравшиеся в его кабинете постарались придвинуться поближе к столу, на котором стоял телефон. Но расслышать смогли только какое-то бульканье в трубке. Кроме Табачного Духа, который, как бы невзначай, воткнул в корпус телефона как бы случайно вытянувшийся палец.
– Не может быть, – сказал леший деревянным голосом и побледнел настолько, насколько вообще лешие способны бледнеть.
По всей Москве происходило что-то странное.
Сотни, тысячи, десятки тысяч человек вдруг почувствовали, что мир стал как-то тесен. Что их словно сжимает. Нет, стены вокруг них не сдвинулись. Но так, наверное, могло бы чувствовать себя вареное яйцо, сжимаемое в намыленной руке, если бы оно могло что-то чувствовать. Или зубная паста, выдавливаемая из тюбика. Десятки тысяч человек вдруг почувствовали, что должны пойти к метро. Если бы кого-то из них остановили и спросили: «Зачем?», никто бы не смог объяснить. Их просто выдавливало из этого мира в сторону ближайшей станции метро, как пасту выдавливает из тюбика. Но кто же в Москве останавливает мирно идущего человека и спрашивает: «Куда ты идешь?», даже если глаза этого человека видят то, чего здесь нет.
