скачать книгу бесплатно
Код Ореста
Мария Энгстранд
Код Ореста #1
Инцидент с интернетом. Таинственный незнакомец. Старинное письмо. Долгие сто дней ожидания. Малин уже отчаялась во всём разобраться! И вот – то, что пообещал незнакомец, передавший ей конверт, сбылось: в пустующем доме Росенов поселился мальчик по имени Орест. Необычный ребёнок. С необычными способностями…
Когда Малин убедила Ореста взглянуть на послание, мальчишка сразу узнал секретный шифр. Могли ли новые друзья предположить, что эти малопонятные слова окажутся лишь первым заданием на пути к потрясающему открытию? Открытию, которое свяжет всё: местную железную дорогу, дом Росенов, виолончель Малин… и, конечно, самого Ореста.
«Код Ореста» – многогранный роман-квест, соединяющий историю и современность, научное и непостижимое. Его автор, Мария Энгстранд (родилась в 1973 году), долгое время работала инженером и адвокатом, и обе эти профессии здорово повлияли на её творчество. Сверхвнимательная к деталям писательница строит сюжет, лишённый изъянов: следить за приключениями 13-летних Малин и Ореста увлекательно в любом возрасте.
Мария Энгстранд
Код Ореста
Папе на небе,
маме на земле,
Эмме и Элин,
которые всегда в моем сердце
1
Первая встреча с Орестом стала сплошным разочарованием.
Он вошел в класс, не постучавшись, и оказался прямо перед экраном, на котором учительница показывала изображения древнегреческих воинов. На мгновение они слились – Орест и греческий воин, похожий на живую тень с копьем и щитом. Сердце у меня забилось чаще.
Но потом учительница включила верхний свет, тень исчезла, и посередине класса остался один Орест. Никакого копья у него не было. Щита тоже. Зато был коричневый портфель в руках. Мы в шестом классе! Можете мне поверить: никто не ходит с портфелем.
Все, кто воспользовался случаем подремать, пока свет выключили и шторы задернули, теперь оживились: это что еще за птица?
Но дело не только в портфеле. Вдобавок он пришел в рубашке. Не в помятой, небрежно накинутой – это еще как-то прокатило бы, нет! На парне была отутюженная, белая, скучная рубашка. Все пуговицы застегнуты – до самого верха. И заправлена она в брюки с поясом – не джинсы. Приглаженные темные волосы. Серьезное лицо. Он выглядел как взрослый.
Вы, наверное, подумали, что я много внимания уделяю одежде? Ничего подобного. Просто я очень долго ждала появления Ореста. И думала, что он будет не такой, как все, – хотя и совсем в другом смысле.
В рюкзаке у меня лежало письмо, предназначенное Оресту. Старое письмо в потрепанном конверте. Больше ста дней я лгала и скрывалась, чтобы сохранить его в тайне. Всё началось со ссоры между мной и мамой, продолжавшейся очень-очень долго – я опасалась, что она затянется, как Война из-за виолончели и Инцидент с интернетом (наши Самые Большие Ссоры). Короче: это письмо мне дорого обошлось.
И я знала, что передо мной Орест, хотя никогда раньше с ним не встречалась. Неужели всё это правда? Возможно ли, что такое удивительное, загадочное и потрясающее послание предназначено ему – мальчику с портфелем?
* * *
А пока он стоял перед классом с непроницаемым лицом, кратко отвечая на вопросы учительницы.
– Так это ты – Орест Нильссон?
– Да.
– И ты с сегодняшнего дня будешь учиться в нашем классе?
– Да.
– Добро пожаловать, надеюсь, тебе у нас понравится. Ты…
– Спасибо.
Учительница открыла было рот, чтобы еще что- нибудь спросить, но тут Орест повернулся к ней спиной и пошел между рядов. Просто взял, развернулся и направился к пустой парте в самом конце класса. Все обернулись ему вслед. Лицо у него было почти белое – бледное зимнее лицо, хотя уже наступил май. От этого его глаза казались неестественно черными. Впрочем, он смотрел прямо перед собой, словно не замечал нас.
Весь класс буквально разинул рты. Само собой, случается, что ученик игнорирует учителя, но всё же не в первый день пребывания в новой школе. Стояла такая тишина, что был слышен малейший звук.
С легким стуком поставив портфель на парту, Орест достал клетчатый блокнот и синюю ручку. Беззвучно выдвинул стул, открыл блокнот и щелкнул ручкой. Затем, поднеся ее к бумаге и сидя неподвижно, уставился на учительницу.
Учительница в ответ уставилась на него, впрочем, как и все остальные. По-прежнему стояла полная тишина.
– Ну что ж, тогда давайте продолжим, – нашлась она после краткой неловкой паузы. – Античные художники…
Орест начал конспектировать. А я была готова разреветься от разочарования.
Не стану притворяться, что мне неизвестно, что написано в том письме. Конечно же, я открыла его, хотя оно адресовано не мне. Но я получила его сто дней назад. Сто дней! Кто в состоянии так долго держать у себя загадочное письмо и не распечатать его?
Поэтому я знала, что в конверте два тонких листа пожелтевшей бумаги, плотно исписанные мелким почерком. Однако напрасно я его распечатала – только измучилась потом угрызениями совести. А толку? Текст письма оказался совершенно, абсолютно, категорически непонятен!
Единственное, что мне оставалось, – это ждать, пока пройдут сто дней и появится настоящий владелец письма, чтобы я наконец узнала, что всё это означает. Я представляла себе этого человека совершенно особенным. Мне казалось, он всё изменит.
В тот первый день в школе я вообще не разговаривала с Орестом. У меня возник план – отдать ему письмо по дороге домой, потому что жили мы неподалеку друг от друга. Но я так и не увидела его ни на велосипедной дорожке, ни на лесной тропинке.
На второй день я подготовилась получше. Начала следить за ним еще в классе, шла по пятам через школьный двор, а затем по велосипедной дорожке. Перед глазами у меня маячили его спина в куртке, брюки от костюма и портфель. Казалось, он не замечает, что дубравница[1 - Дубравница – многолетнее травянистое растение с мелкими белыми цветами. Цветет ранней весной. В России ее иногда ошибочно принимают за подснежник. (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, – примеч. ред.)] уже выглянула из-под снега в дубовой роще рядом с дорожкой и на лугу, где летом паслись лошади, а трава наконец-то начала пробиваться, – он смотрел только перед собой, как занятой взрослый, который куда-то торопится.
Я догнала его, когда мы свернули на лесную тропинку, которая идет через дубовую рощу и огибает наши дома с задней стороны – сначала дом Ореста, потом мой.
– Орест! – окликнула я его. – Подожди!
Он остановился, но ничего не сказал. И вовсе не удивился. Словно всё время знал, что я иду за ним.
– Мы с тобой соседи, – сказала я. – Вернее, ну почти соседи… Меня зовут Малин.
Орест по-прежнему не отвечал. Он просто смотрел на меня с непроницаемым видом. Весенние лучи падали на его лицо – почти такое же белое, как цветки дубравницы вокруг.
– Здорово, что ты переехал сюда, – проговорила я, хотя в тот момент мне совсем так не казалось. – У меня для тебя кое-что есть.
Я сняла со спины рюкзак и достала письмо. Оно у меня там немного помялось.
– Вот, держи.
Орест по-прежнему не шевелился. Он просто стоял, словно окаменев. Будто меня и вовсе не существует. Столько времени его ждала, а он словно в упор меня не замечает! Но я обязательно должна отдать ему письмо!
– Ну возьми же его! – прошипела я. Схватила холодную, неподатливую руку Ореста и вложила в нее письмо, выпалив на одном дыхании всю историю о том, как я получила письмо и ждала целых сто дней.
Когда я рассказала о задании, которое мне дали, Орест вырвал у меня руку и попятился. Глаза его потемнели.
Холодный весенний ветер пролетел между нами, и я поежилась.
– Ты что, совсем спятила? – прошипел Орест. Он так крепко сжал письмо в кулаке, что оно смялось в гармошку.
– Осторожно! – крикнула я. Но вместо того чтобы прислушаться к моим словам, он разорвал конверт пополам. Прекрасное старинное письмо, которое я так берегла, – а он уничтожил его, словно какой-то рекламный мусор! Казалось, это мое сердце разорвали на клочки.
– Не-е-ет! – закричала я, но он рвал письмо на мелкие части. Сотни белых кусочков, тонких, как лепестки цветка, закружились в воздухе.
Я упала на колени, попыталась их собрать, но ледяной ветер больно хлестнул меня по глазам и вырвал клочки из рук. Теперь я никогда не узнаю, что было в письме! Когда я подняла глаза, Ореста уже не было.
* * *
Вернувшись домой, я бросилась на кровать, изо всех сил стараясь не плакать.
Других детей здесь нет – в шести домах в глухом переулке между дубовой рощей и улицей Альмекэррсвеген. Одни пенсионеры. Я так надеялась, что сюда кто-нибудь приедет – лучше всего девчонка моего возраста. Может быть, даже со старшей сестрой. Мы подружимся – и иногда будем сидеть в комнате ее старшей сестры и слушать музыку.
Но Орест – не девчонка, и старшей сестры у него нет. И в этом он, конечно, не виноват. Но как жаль, что он оказался таким непроходимым тупицей.
2
Однако настала пора рассказать, откуда у меня в рюкзаке взялось старинное письмо, которое я бережно хранила сто дней и вручила Оресту – так легко разорвавшему его на мелкие кусочки.
Всё началось зимним вечером, когда мама взялась печь сахарное печенье и обнаружила, что самого главного не хватает.
– Сбегаешь к соседям одолжить сахару? – попросила она. И вот я выскочила из дома без куртки, с кружкой в руке.
На улице было холодно и снежно. Небо казалось черным, но ясным и звездным – настолько, что захватывает дух от величия всего и собственной ничтожности, хотя всего лишь стоишь на крыльце своего дома.
Сначала я собиралась сбегать к Ларссонам, потому что они живут к нам ближе всего, но у них было темно, так что я перешла дорогу и направилась к Росенам. Дорожку к дому они почистили от снега, но на вид она всё равно оставалась скользкой и казалась длинней обычного, а высокие кусты заслоняли собой свет фонарей с улицы. На столбе прямо возле дома висела лампа, но Росены ее, как обычно, не зажгли. Однако в их окнах, по крайней мере, горел свет, и я пошлепала туда в темноте, не видя собственных ног.
Дверь мне открыла Инга. Она насыпала мне полную чашку сахара и задала всего-навсего четыре вопроса:
– Ага, стало быть, вы что-то печете так поздно вечером? (Вроде бы очевидно.)
– Тебе не холодно? (Холодно.)
– Что же мама не сказала тебе, чтобы ты надела куртку? (Не успела.)
– Папа уже вернулся? (Нет.)
Когда Инга закончила меня допрашивать, я осторожно начала спускаться обратно на дорогу. Это оказалось куда сложнее, поскольку теперь мне надо было ровно держать кружку, до краев заполненную сахаром. В окне нашего дома по другую сторону улицы я видела маму, которая возилась с тестом. Окно манило теплом и светом среди холодных блесток зимней ночи.
Пройти в темноте всего несколько шагов, миновать засыпанные снегом кусты – и я снова окажусь на освещенной улице. Но тут он выскочил из кустов рядом с почтовым ящиком Росенов. Я так испугалась, что рассыпала половину сахара.
Он был высокий и тощий, в просторном старинном пальто и гигантской меховой шапке. В темноте я не смогла разглядеть лицо, но мне показалось, что он усатый.
– Подожди! – окликнул он меня. – Стой! Подожди! Не бойся!
Не бойся? Сердце отчаянно колотилось в груди, и я только не могла решить, что лучше – бежать назад в надежде, что Инга откроет дверь, или нестись прямо к маме.
– Это важно, – продолжил он. – На карту поставлено будущее! На карту поставлено всё… жизнь! Ты должна меня выслушать!
Он положил мне на локоть свою тяжелую руку. Я замерла, превратившись в ледяной столб.
– Прости, – проговорил он и убрал руку. – Не хотел тебя пугать, но… это очень важно! Но сперва я должен узнать… ты рыба?
– Да, – прошептала я в ответ неожиданно сиплым голосом, едва слышным в темноте.
Потому что я действительно Рыба – родилась четырнадцатого марта, под знаком Рыб. У меня есть маленький серебряный кулончик на цепочке в виде двух рыбок. Его мне подарил папа.
– Тогда всё сходится, – проговорил незнакомец. Он быстро поднял глаза и посмотрел на небо. – Сегодня ясная ночь.
Теперь я окончательно убедилась, что у него не все дома. Пора уходить, живо!
Я успела сделать лишь пару шагов – незнакомец воскликнул:
– Подожди! У меня для тебя важное задание!
Он снова положил руку мне на локоть. В другой он что-то держал. Письмо. В его толстой варежке оно казалось совсем маленьким.
– Ты должна взять это письмо, – проговорил он, – и передать его человеку, который появится вот здесь. – Он указал на дом Росенов. – Это будет необычный ребенок. Дитя с лозой. Вы встретитесь через сто дней, и это письмо нужно передать ему. Не отдавай его никому другому. И никому о нем не рассказывай. Письмо ребенку-лозоходцу, который появится через сто дней. Поняла?
Лицо незнакомца я разглядеть не могла из-за тени от меховой шапки. Но его голос звучал серьезно, а рука еще крепче сжала мой локоть. Он протянул мне письмо.
– Держи, – сказал он. – Пожалуйста, возьми его!
Я взяла письмо. Оно показалось мне тяжелым, и гладким, и теплым.
– На карту поставлено будущее! Это очень важно! Ты должна отдать его ребенку. Ровно через сто дней! Ты справишься, я знаю…
– Ма-а-али-ин! – разнесся мамин голос над глухим переулком. Я увидела, что она стоит на крыльце нашего дома. Мужчина кивнул мне и попятился в тень между кустами. В следующую секунду он исчез. В этот момент как раз послышался грохот – должно быть, проезжал товарный поезд, у нас же за домами железная дорога.
– Малин! Иди скорее! – позвала меня мама. Она уже прошла полдороги, поскальзываясь в тапочках.
Молниеносно я засунула письмо в первое попавшееся место – в почтовый ящик Росенов.
– Кто это был? Чего он хотел? Он тебя напугал? – принялась расспрашивать мама.
– Он… он искал улицу Рюдсбергсвеген, – пробормотала я.
– Вот как? – удивилась мама. – И что ты сказала?
– Я ему об… объяснила, как пройти на Рю… Рюдсбергсвеген, ясное дело. – Зубы у меня так сильно стучали, словно холод внезапно проник глубоко внутрь.
Мама крепко обняла меня, и мы двинулись по замерзшей улочке обратно к дому. Три раза она хваталась за меня, поскальзываясь в своих тапочках, и каждый раз я всё больше ощущала тепло ее руки. В темноте светилась наша входная дверь, оставленная нараспашку – навстречу зимней стуже.
Когда мы закрыли за собой дверь, мама спросила, почему я одолжила у Инги так ничтожно мало сахара.
Все те сорок минут, пока сахарное печенье стояло в духовке, я не могла думать ни о чём, кроме странного незнакомца, письма и предупреждения о будущем. Мне казалось, будто рука незнакомца до сих пор сжимает мой локоть.
