скачать книгу бесплатно
Сёрен Вести – это имя было ей знакомо. Бизнесмен в неизменной черной кепке и всегда с самодовольной улыбкой на лице. Сара нашла фотографии, на которых он был отмечен вместе с Альфой, всего две штуки. Одна, вероятно, была сделана у самого входа на мероприятие, так как сзади виднелась пресс-стена с отпечатанными названиями спонсоров. Мужчины стояли по бокам от дизайнера из «Le Stan». Все трое смотрели прямо в объектив, однообразно улыбаясь и демонстрируя публике белоснежные зубы. Вторая фотография была снята у бара и совершенно не являлась постановочной. Сёрен Вести разливал шампанское из бутылки магнум, а Альфа наклонился и подставил язык под горлышко бутылки, как будто собирается похитить искрящиеся пузырьки, прежде чем они достигнут бокала.
В числе наблюдателей этой сцены Сара обнаружила Лулу Суй, ясновидящую, Рольфа Токлума, дизайнера, Йоханнеса Ледмарка, актера, и Кару Скривер, певицу. Фотограф запечатлел мгновение, озарив вспышкой темноту праздничного помещения, мимоходом бросив взгляд на безудержное веселье.
И все-таки в сцене этой присутствовала некая двойственность, на что Сара не могла не обратить внимания; что-то неестественное было в широко раскрытых хохочущих ртах, какая-то холодность во взглядах. Кажется, Сёрен Вести смотрел на Альфу чересчур напряженно. Возможно, он просто был недоволен неожиданно щелкнувшим затвором фотоаппарата. Или же Сара пытается присвоить сцене некий подтекст, зная, что несколько часов спустя Альфа будет обнаружен в снегу мертвым.
Полицейская база данных не предоставила никаких сведений о наличии судимости у кого-либо из присутствующих на фотографии; это почему-то тоже показалось ей странным. Сара внесла в список подлежащих допросу лиц пять фамилий и продолжила просматривать фотоматериалы. Однако через несколько минут она осознала, что не может сосредоточиться. Набрав в поисковике «Йоханнес Ледмарк», она пробежала глазами пару первых страниц заголовков. Это были ссылки на статьи в бульварной прессе и всевозможных утренних газетах – судя по всему, этот человек активно осваивал красную дорожку.
На фотографии с одной из театральных премьер Йоханнес Ледмарк предстал в обществе Кернера. Вот оно что! Кернер его друг.
Сара продолжала поиски. На большинстве снимков Йоханнеса Ледмарка сопровождал красивый темноволосый мужчина, которого не было на фотографиях с вечеринки. Избранник Йоханнеса. Она кликнула на одну из ссылок и очутилась на странице интервью с этой семейной парой, опубликованном в одном из женских журналов около полугода назад. Незадолго до этого они переехали в Вестебро и обосновались в квартире с грубо окрашенными половицами и множеством стильных акцентов в интерьере. Их достаточно зрелые любовные отношения содержали множество оттенков и нюансов, зачастую совершенно неожиданных для самих партнеров. Даже спустя двенадцать лет им удавалось сохранить свежесть едва зародившихся чувств. Журналист осмелился даже назвать их любовь легендарной. Сара закатила глаза. Легко, наверное, дается эта самая легендарная любовь, когда ты богатый и бездетный.
Сара с раздражением закрыла статью. Ее собственный рациональный брак нельзя было назвать особо страстным, несмотря на то что обе семьи считали бывшего мужа Сары вполне современным мужчиной. Вообще-то, наверное, таким он и был, добрый милый Мидо. Только он так и не смог прижиться в Дании. Не сумев воспользоваться своим образованием биолога по причине трудностей в освоении языка, он был вынужден метаться между временными подработками в качестве уборщика и унизительными беседами в центре занятости населения и в итоге сломался. Она видела это в его темных печальных глазах, когда он встречал ее после работы.
Однажды весной во время прогулки к Кронборгу он прямо сказал об этом. Я хочу домой. Без всяких намеков и околичностей, вот так просто взял и сказал. Он никогда не спрашивал, поедет ли она с дочками вместе с ним. Спустя два месяца он уехал, и Сара осталась одна с Аминой и Мериэм. Развод оформили по Интернету. В марте исполнится уже три года с тех пор. Поначалу они часто общались по скайпу. Теперь связывались в основном, когда надо было обсудить подарки на дни рождения дочерей, да изредка справлялись о здоровье друг друга. Мать Сары сказала, что он женился. Она совершенно не скучала по нему.
Любовь – это совсем не то, что показывают в фильмах. И не та романтическая сказка, в существование которой заставляют нас поверить журналы. Любовь – это непонимание, разочарование от несбывшихся надежд и постоянные ограничения. Чувства, которые постепенно затвердевают, как застывающий стеарин.
Сара посмотрела в окно на снег, гигантскими хлопьями падающий на город. Сейчас она предпочла бы оказаться снаружи на холоде, чем сидеть в кабинете. Но кто-то ведь должен был проделать эту работу. Бросив последний взгляд на снежинки, она вернулась к монитору.
* * *
Мешки для мусора, средство для мытья посуды, рулон бумажных полотенец – обычные бытовые товары, ими пользуются все. На противоположном конце города магазинная тележка потихоньку наполнялась товарами повседневного спроса. К чему рисковать? Никто ничего не проверял – зачем? Умеренный темп, только не слишком быстрый, опущенная голова, шапка низко надвинута на брови.
Интересно, быть разъеденным изнутри – как это?
Возможно, чем-то напоминает изжогу, по крайней мере сначала, затем – боль в животе, вкус крови. Как Альфа Бартольди понял, что боль уже никуда не денется? Или он с самого начала осознал необратимость последствий, когда гидроксид натрия прогрыз себе путь из пищевода и желудка, попал в кровь и сожрал все на своем пути? Безмятежный, чуть ли не умиротворенный в своей жестокой медлительности.
А вот смерть Альфы никак нельзя назвать безмятежной. Неудержимая рвота, кровоточащая ротовая полость, прожигаемая едкой отравой. Вот мгновение, когда боль становится невыносимой, но он даже не в состоянии позвать на помощь. Паника во взгляде, первобытный страх человека, который понимает, что растворяется изнутри. Ужас.
Карма – все-таки замечательная вещь. Все зло, что мы посылаем во Вселенную – во имя эгоцентризма и тщеславия, однажды возвращается к нам и пожирает нас изнутри. Мы-то думаем, что сами выбираем, но судьба крепко удерживает нас на заранее предопределенном пути. Чем выше задираем мы нос к небесам, тем сильнее разочарование, когда внезапно оказывается, что дорога скатывается в бездну.
Альфа Бартольди задрал нос высоко. Он проявлял жестокость, бесцеремонно вторгаясь в жизни других людей, безразличный ко всему, помимо собственного насквозь фальшивого зеркального отражения. Неудивительно, что он был одинок. Возможно, людей привлекал этот харизматичный циник, они желали погреться в лучах его успеха, но никто не выдерживал его слишком долго. Ночные истерики, страх ожидания того момента, когда мир разглядит наконец его пустое сердце, – со временем все это начинает утомлять.
А вот и полка с чистящими средствами – синие и зеленые пластиковые бутылки с этикетками, предупреждающими о степени токсичности содержимого. Вызывает локальное раздражение тканей! Обладает разъедающим эффектом! Высокая степень токсичности! Бутылка оказывается в тележке, не привлекая особого внимания. Никакой очереди у кассы – до вечернего столпотворения в магазинах еще есть время. Товары по очереди выкладываются на ленту. Сдержанная улыбка в адрес уставшей кассирши. Оплата наличными, пожалуйста. Да, будьте добры, пакет. Восемь коротких шагов мимо полок с рекламным товаром в направлении раздвижных дверей, к тротуару, посыпанному солью.
Пакет беззаботно раскачивается с каждым шагом. Скоро счеты будут сведены.
* * *
Сорок пять минут. Именно столько просидел Йеппе в кафе у Озер в ожидании Йоханнеса. Часть времени он потратил на пересылку КП отчета с предварительными результатами, чтобы она подготовилась к утренней пресс-конференции. А затем просто сидел и неспешно потягивал пиво. Приятели, коллеги собирались компаниями, потягивали коктейли в расслабляющей обстановке и непринужденно смеялись. Пуховики громоздились на спинках стульев, из динамиков звучал инди-рок конца девяностых.
Йоханнес по-прежнему не отвечал на звонки. Выцедив из бутылки последнюю каплю пива, Йеппе беспомощно огляделся. Ехать домой совсем не хотелось, в нем созрела потребность поговорить с кем-нибудь здравомыслящим. Ох, как многое принимаешь в браке как данность!
Йеппе отыскал номер Эстер ди Лауренти и написал ей сообщение. Они с Грегерсом переехали в дом неподалеку отсюда, а он их еще не навестил. Она ответила немедленно, выразив удивление и радость, – конечно, они с удовольствием примут Йеппе у себя! От Йоханнеса так и не было никаких вестей, и, заплатив за пиво, Йеппе вышел из заведения и зашагал вдоль окрашенных в пастельные оттенки домов, выстроившихся на берегу озера.
Хельбак, Балслев, Андерсен… вот: Лауренти/Германсен, квартира на четвертом этаже. Нажав на кнопку домофона, Йеппе отступил на шаг назад от темно-синей двери подъезда и запрокинул голову. Пеблинге Доссеринг – вовсе не плохая альтернатива частному дому на Клостерстрэде. Возможно, правда, тут не самое подходящее место для проживания двух пожилых людей. Поднимаясь по лестнице, Йеппе преодолевал по две широкие ступени за раз.
Когда он оказался на четвертом этаже, Эстер ди Лауренти уже стояла на пороге квартиры, ласково улыбаясь, а у нее под ногами крутились и тявкали два мопса. Он направился к хозяйке, протянув руку, однако она тут же заключила его в объятия, какими удостаивала лишь тех людей, с кем ее связывали особые отношения. Минувшим летом дело об убийстве навсегда сплотило их.
– Как приятно тебя видеть, Йеппе. Давно мы не встречались! Ты прекрасно выглядишь!
– И вы тоже! – Йеппе поймал себя на том, что его ответная реплика не просто дань вежливости. Эстер и впрямь выглядела замечательно. Все такая же стройная, с прежней короткой стрижкой, только теперь на щеках ее пробился румянец, а в глазах появился блеск. Мягкая ткань абрикосового цвета очень шла ей, образ дополнялся массивным колье из слоновой кости.
– Ну-ну, тише, Докса, Эпистема, угомонитесь, он пришел в гости ко мне, а не к вам.
Йеппе с опаской обошел собак и прошел в квартиру вслед за Эстер. Меблировка полностью повторяла ту, что была в доме на Клостерстрэде: безделушки, привезенные из заграничных поездок, марокканские подушки и стеллажи, пестреющие сотнями книжных корешков. Очень по-женски, с легким налетом безалаберности. Однако здесь, где помещение оказалось светлее, а потолки выше, не осталось и следа прежней гнетущей атмосферы. Вроде бы весь интерьер остался прежним, но стал более упорядоченным и опрятным, оптимистичным и светлым.
– Вы уже успели прекрасно обосноваться. А какой вид! – Подойдя к окну, Йеппе не смог сдержать своего восхищения.
– Да, а днем даже еще приятнее. И я никогда от него не устаю. Тут всегда есть на что посмотреть. Ты кофе с молоком пьешь?
Они устроились на диванном уголке. Эстер разлила кофе в миниатюрные фарфоровые чашки и подала портвейн. Неплохая альтернатива выпитому в одиночестве пиву. Йеппе чувствовал, как постепенно проникается умиротворением.
– Как у вас заживает челюсть? Или все уже в полном порядке?
Эстер печально улыбнулась. В результате побоев, которым она подверглась летом, у нее оказались сломаны челюсть и четыре ребра. Не так уж легко справиться с последствиями подобных травм в столь преклонном возрасте.
– Мне грех жаловаться. Челюсть почти как прежде, торс стал гораздо подвижнее. Скоро все восстановится. – Она отпила глоток золотисто-красного портвейна и удовлетворенно кивнула. – А у тебя как дела, Йеппе? Поездка удалась?
– О да, спасибо, это было… забавно. Австралия – дикое место. Я путешествовал с рюкзаком и палаткой, довольно примитивно. Как будто вернулся во времена своей молодости. – Йеппе улыбнулся. Несмотря на разницу в возрасте и тот факт, что они были знакомы всего полгода, отношения между ними установились такие, что самые сокровенные вещи доверялись друг другу совершенно запросто. – Моя поездка была животворной. Да, а еще я обзавелся там милой возлюбленной. По крайней мере, я до сих пор встречаюсь с этой девушкой.
– Как тебе повезло. Мне так отрадно слышать, что ты обрел утраченную веру в любовь. А скольким несчастным за всю жизнь так и не приходится испытать это чувство!
В ее искренней душевности таилось нечто такое, от чего Йеппе охватила щемящая тоска. Отзывчивость Эстер обнажила то, что лучше было бы держать скрытым.
Раздался стук в дверь, из коридора заглянул в гостиную Грегерс Германсен. Йеппе поднялся поприветствовать его.
– Добрый вечер, Грегерс, рад вас видеть. – Они обменялись рукопожатиями, старичок глядел на Йеппе с подозрением, словно понятия не имел, кто перед ним стоит. – Йеппе Кернер. Полицейский. Мы встречались…
– Благодарю за справку, но я ж не совсем идиот, а? Исключительно на основании солидного возраста не стоит приписывать человеку старческий маразм. Эстер, я пойду проветрюсь – тебе ничего не надо? Только к арабскому мяснику я не пойду, даже не проси.
– Нет, Грегерс, спасибо за заботу. Приятной прогулки тебе! Осторожнее на тротуарах, на улице гололед!
Грегерс сдержанно кивнул Йеппе и прикрыл за собой дверь. Йеппе вернулся на диван.
– Да, кажется, и у Грегерса тоже все по-старому.
Эстер рассмеялась.
– Наш Грегерс – это восемьдесят три года бесконечных обид, заключенные в одно-единственное тело. Но он стал мне замечательным товарищем. Я так благодарна судьбе за то, что мы обрели друг друга. Хоть какой-то положительный момент связан со всей этой жуткой историей… – Она улыбнулась, так что глаза почти скрылись в сети тоненьких морщинок. – Ну, Йеппе, что тебя терзает? Ты ведь пришел сюда так оперативно не ради пустой болтовни? – Эстер взяла кофейник и посмотрела на Йеппе, приподняв брови.
– Новое дело. Убийство произошло ночью. Тело обнаружили в снегу в парке Эрстеда. Один из друзей Йоханнеса. – Йеппе протянул чашку Эстер, не отказавшись от добавки кофе.
– Ты про Йоханнеса Ледмарка? Твоего знакомого?
Йеппе кивнул.
– Он был на вечеринке вместе с пострадавшим, почти до самой его смерти. А с тех пор его никто не видел. Он еще не вернулся домой, мы не можем выйти с ним на связь.
Эстер выглядела шокированной. Йеппе заметил, что она поспешила скрыть свою реакцию.
– А кто жертва?
– Подумать только, вы ничего не слышали? Информация уже прошла по всем СМИ… Альфа Бартольди. Король модной индустрии.
На этот раз потрясение невозможно было скрыть. Эстер обеими руками прикрыла рот.
– О боже, какой кошмар!
– Вы были с ним знакомы?
– Не очень близко. Мы несколько раз встречались благодаря моему другу Ивану, дизайнеру. Несколько лет назад Иван приглашал нас на вечеринку к себе домой.
– Каким он был человеком?
– Точно таким же, как на телеэкране. Резкий и громкий, стремился заполнить собою все пространство, но в то же время веселый. Как жаль! Хотя он уже давно двигался в этом направлении.
– Что вы имеете в виду – в каком направлении?
– Ну, я, конечно, совсем не в курсе, при каких обстоятельствах он погиб. Но если его обнаружили в сугробе после вечеринки… Он употреблял наркотики и много пил на том вечере у Ивана. У меня сложилось впечатление, что так было не первый раз. Ты знаешь, есть люди, у которых прямо глаза светятся от тяги к саморазрушению. Таков был Альфа.
– Но, к сожалению, в данном случае речь не идет о саморазрушении. Кто-то ему помог. – Подобное утверждение являлось неосмотрительным со стороны Йеппе, но все равно в прессе скоро поползут слухи. Уж по крайней мере после утреннего брифинга КП.
– И ты переживаешь из-за того, что в этом оказался замешан Йоханнес?
– Да, – признался Йеппе. – А еще из-за того, что он все-таки допрыгался.
Некоторое время они пили кофе в тишине. Одним из удивительных качеств Эстер являлось умение замолчать, когда нечего было сказать, но при этом не возникало чувства неловкости. Йеппе обвел взглядом ее новую гостиную – образчики современного искусства и африканские маски, красочные глиняные изделия из Мексики и стопки бумаг, уже начавшие скапливаться в углах и на горизонтальных поверхностях. В какой момент наш дом превращается из временного функционального объекта в наше собственное отражение? Невозможно было представить себе жилище, больше похожее на Эстер, тут словно все стены были увешаны ее изображениями.
Хлопнув себя по бедрам, Йеппе встал с дивана.
– Пора мне двигаться к дому. Благодарю за кофе.
– И портвейн! – подмигнула Эстер.
– И портвейн. Само собой. – Йеппе улыбнулся.
– Йеппе, я всегда тебе рада, так и знай. – Эстер проводила его до двери и обняла на прощание. – Надеюсь, что нет причины для беспокойства. Наверняка он скоро вернется домой.
– Очень рассчитываю на то, что вы правы. Спасибо. – На пороге он замялся. – Скажите, вы пишете новую книгу? Или…
С таким же успехом он мог бы с размаху ударить ее по почкам. Взгляд ее похолодел, рот скривился. Он не успел даже извиниться за вырвавшуюся фразу, она лишь молча покачала головой и закрыла дверь.
* * *
– Вы являетесь шестой в списке ожидания.
Анетта Вернер немного отклонила спинку автомобильного сиденья назад. Видимо, ждать придется довольно долго. Будь прокляты врачи, дежурящие на телефонах! Причем ведь все равно толку будет ноль. Она сжала левую руку и по очереди расправила пальцы, чтобы прогнать сон. Глубоко вдохнула и попыталась успокоить бешеное биение сердца. По дороге домой ее вновь настигло. Анетту, которая всегда славилась железным здоровьем! Ее семейный доктор всегда шутил по поводу смехотворно низкого уровня холестерина у нее в крови и говорил, что такие люди, как она, оставят его без работы. «Только не забывайте пить витамины, Анетта!»
Повернув голову в сторону, она заглянула в окна собственного дома. Хольмеос, 14, Греве Стран. Он источал теплый свет в вечерней темноте и манил не хуже пряничного домика посреди дремучего леса. Она не видела Свена, но знала, что он там, вовсю стряпает ужин. Наверняка блюдо чуть ли не весь день томилось на медленном огне, а как только она войдет в дом, Свен аккуратно выложит его поверх картофельного пюре, толченном на сливочном масле. Свен, милый Свен. Ее чудесный муж! Как он замечательно справляется с домашним хозяйством, распространяет вокруг себя чувство защищенности и благополучия и никогда не повышает голос! Серебряная свадьба не за горами, а он по-прежнему способен вызвать у нее ощущение порхающих в животе бабочек. Нежный и веселый, он заботливо ухаживает за ней и тремя бордер-колли, которых они завели вместо детей и к которым действительно относились как к собственному потомству. Как бы противоестественно это ни было для женщины, но она никогда не горела желанием иметь детей, и он принял в ней даже это.
– Вы являетесь шестой в списке ожидания.
Проклятие! Сейчас ей придется бросить трубку и отправиться к Свену, она не могла поступить иначе. А тонометр пусть пока полежит в «бардачке». Появление аппарата дома означало бы окончательное признание собственных проблем со здоровьем. А она не хочет заставлять Свена переживать.
Ожидая своей очереди, Анетта взяла айпад, чтобы просмотреть сделанные за день записи. «Представитель мира моды обнаружен мертвым в парке Эрстеда, причина смерти: проглатывание жидкости, разъедающей ткани и органы, обстоятельства случившегося пока неизвестны. Подозрительный смертельный исход».
Альфа Бартольди выпил какой-то яд, который его убил. Значит, кто-то должен был дать ему эту отраву. Стоит исходить из того, что ему намеренно причинили вред. Эти люди слишком зрелые для таких злых шуток. Никто из гостей вечеринки, с которыми до сих пор успела поговорить Сайдани, не заметил ничего подозрительного. Однако, возможно, фотографии с мероприятия что-то прояснят?
Сайдани выложила снимки из социальных сетей в виртуальную папку, общую для участников расследования: «Фото Альфы с вечеринки Le Stan». Всего 167 штук. Анетта открыла папку и начала листать. На изображениях мелькали Альфа и множество разных людей, битком набившихся в большое темное помещение с ярко расписанными стенами; красивые люди, стройные и ухоженные, в общей массе они выглядели старовато для своего стиля одежды. Мини-платья, высокие сапоги на шпильках, толстовки с надписями, легкомысленные бейсболки. Глаза в густом обрамлении темной подводки, неестественно розовые яблочные щеки, редкие улыбки.
На одной из фотографий Альфа стоял с бокалом в руке и беседовал с азиаткой, облаченной во все розовое. Он производил впечатление андрогина. Джинсы его были усеяны таким количеством дыр, что это создавало комический эффект. На барной стойке позади них выстроилась целая батарея стаканов с жидкостями всевозможных цветов, над ними колдовал тощий, как топ-модель, молодой бармен. Неужели кто-то и впрямь вынудил Альфу выпить яд, смешав его с газировкой? Йоханнес Ледмарк виднелся где-то на окраине кадра – он вел беседу с группой женщин, которые смотрели на него с таким придыханием, словно он представлял собой вожделенное пирожное, замаячившее в финале долгого и утомительного курса похудения. Альфа же, казалось, смотрит сквозь азиатку, и все его внимание приковано к Йоханнесу.
Анетта вновь повернулась к светящимся окнам. Затем оставила попытки связаться с дежурным врачом и вошла в дом. Она записалась на прием к новому доктору на понедельник, оставалось надеяться, что до понедельника она не околеет.
Открыв ленту новостей в Интернете, она обнаружила, что новое дело составляет чуть ли не все содержание ленты. Сенсация, это ясно. Очень удачный сюжет, два в одном – знаменитость и убийство. Здесь даже можно было не прибегать к кликбейту[12 - Кликбейт (от англ. click – щелчок и bait – наживка) – способ построения заголовка, искажающий смысл основного материала статьи ради того, чтобы заинтересовать потенциального читателя.], чтобы хорошо заработать на материале. «Босс из мира моды найден мертвым в снегу», – таков был один из заголовков. Анетта вновь почувствовала учащение пульса и выключила айпад. Спокойствие, глубокое дыхание. Просто добавилось немного стресса, или как это, черт возьми, еще назвать.
– Вы являетесь пятой в списке ожидания.
Анетта с раздражением отключила телефон, захлопнула за собой дверцу машины и поспешила к Свену.
Глава 5
Нет в мире ничего более печального, чем полузаброшенный дом, сохранивший воспоминания о былом оптимизме.
Не успев толком раздеться, Йеппе стоял в прихожей и смотрел на сад в упадническом настроении. Вон та слива через несколько лет впервые принесет долгожданный урожай. Террасу должны были достроить минувшим летом. В теперь пустующей комнате планировалось обустроить детскую. Дом представлял собой позорное свидетельство развалившегося брака и вызывал исключительно неприятные ощущения. Избавиться бы поскорее от этого дерьма, подумал Йеппе, вешая куртку на пустую вешалку.
Агент по продаже недвижимости предупредил о грядущем на следующий день визите клиентов, так что Йеппе предстояло привести жилище в порядок. Продать этот дом было не очень просто – граничащая с участком железная дорога отпугивала большинство потенциальных покупателей. Неудачное расположение, в этом все дело. Йоханнес так и не проявился. Йеппе снова позвонил ему, затем позвонил Родриго, но в обоих случаях наткнулся на автоответчик.
По углам скопились клоки пыли. Йеппе зашел на кухню, налил себе пива и проглотил кусок вчерашней пиццы, стоя перед открытым холодильником. Затем достал пылесос, с которым отправился на небольшой второй этаж. Надев наушники с звучавшим в них альбомом Ло-Фанг «Blue Film», он принялся за уборку. Музыка вернулась в его жизнь с появлением Ханны. Она и помыслить не могла начать день без музыки, и Йеппе осознал, насколько тихой стала их с Терезой семейная жизнь за последние пару лет брака. Ни разговоров, ни музыки.
Он присел на корточки, предоставив пылесосному шлангу поглощать пыльный ковер под комодом от «Илва».
«It’s not easy calming down this feeling, calming down this feeling»[13 - Нелегко успокоить, усмирить это чувство (англ.).].
Роли, которыми мы наделяем друг друга в браке! Чего уж тут удивительного, что мы костенеем в них и однажды утром просыпаемся с ощущением внутренней опустошенности? Именно этим Тереза оправдывала свою измену, и теперь Йеппе начинал видеть в этом смысл. Нечто опасное есть в том, что ты все без исключения знаешь про другого человека.
Он выключил пылесос и отнес его вниз. Рюкзак еще стоял в прихожей вместе с туристическими ботинками и накренившимся спальным мешком. Вздохнув, Йеппе поставил пылесос на пол. Срочно в подвал все это барахло! Он закинул рюкзак на спину и приоткрыл дверь, ведущую на подвальную лестницу.
Хлоп!
Йеппе застыл. Даже несмотря на музыку, играющую в наушниках, ошибки быть не могло. Это был звук захлопнувшейся двери в подвал.
Он снял наушники. Замер и прислушался. Полная тишина. Так беззвучно может быть только в квартале частного сектора. Он слышал лишь громоподобные удары собственного сердца. Неужели ограбление? Его девятимиллиметровый ствол «Хеклер-Кох УСП Компакт» тихо-мирно лежал в Управлении, в комнате, специально предназначенной для хранения табельного оружия. Он прикинул, чем можно было бы воспользоваться в качестве оружия, осторожно снял рюкзак и проскользнул в кухню. Нож не очень подходил в данной ситуации, если, конечно, не хочешь спровоцировать кровавую потасовку. Сейчас лучше тяжелая сковорода.
Медленно и осторожно он начал спускаться в подвал по той стороне лестницы, где слабее скрипели ступени. В носках, с занесенным, как топор, чугунным сотейником, подаренным им с Терезой на свадьбу ее родителями.
Да нет тут никого. Видимо, то были галлюцинации.
