скачать книгу бесплатно
– Где ты была? – спросила мать очень тихо, но в ее голосе слышалась такая злость, что язык на время отнялся.
Я молчала, точно нерадивая школьница, замазавшая двойки в своем дневнике корректором.
– Где ты шлялась всю ночь? Ты можешь сказать что-то внятное?
Не могла. Стояла, как дура, и хлопала ресницами. Вся моя бойкость пропала, растворилась, исчезла под напором стоявшей передо мной взбешенной женщины.
Мать отвесила мне звонкую пощечину, от которой голова моя мотнулась, а разбитая губа снова вспыхнула маленьким огоньком боли.
– Шляешься по ночам и даже не позвонишь матери! Где была? – гремел материнский гнев.
– У Богдана. Работала допоздна и побоялась идти так далеко домой. Заночевала у него. – Такое объяснение мне показалось очень логичным, тем более что дом моего парня находился совсем недалеко от «Старой Праги».
– Не ври! Я звонила Богдану, он понятия не имеет, где ты! Обзвонился тебе, написал десяток сообщений! Мы уже звонили в больницы и морги!
И тут меня прорвало. Мой ступор наконец прошел, и я, вздернув голову, нагло заявила:
– Спала с мальчиками. Прямо в парке, на скамье. И телефон там же забыла. Пойду в обед и поищу. Что еще тебе сказать?
Хлоп! Это была вторая пощечина.
– Не смей меня бить, – очень тихо проговорила я, когда мать сделала небольшую паузу, чтобы набрать воздуха. – Иначе уйду и не приду. Найду свою бабушку пани Святославу и буду жить у нее.
Это я со злости сболтнула, конечно, но мать вытаращилась на меня и не сразу нашла, что ответить на такую наглость.
– Откуда ты знаешь? – проговорила она, отступая от меня, словно от смертельно больной и заразной. – Откуда ты это знаешь?
– Думаешь, я не знаю о своих родных? Дай мне пройти. Я жива и здорова, можешь не переживать. А если бы и подохла, тебе же меньше проблем. Не могу понять вообще, с чего ты так разволновалась.
Я решительно двинулась вперед по коридору, и мать, озадаченная моими словами, подвинулась, пропуская меня.
– Иди, иди, поганое отродье, – нашлась она наконец. – Действительно, и волноваться не стоит.
Зато Снежана кинулась ко мне, обхватила за шею – вроде как обняла – и зашептала в ухо, что страшно боялась за меня.
– Тут всякое происходит в последнее время. Пропадают люди, сама знаешь. Я подумала, вдруг ты тоже пропала, как Леська, – торопливо бормотала Снежанка.
– Не пропаду, не переживай. – Быстрым движением я высвободилась из сестринских объятий и бухнулась на диван, чувствуя, как болит разбитая губа и горят щеки от пощечин. – Я могу за себя постоять.
– Все равно. Сейчас лучше не ходить одной по ночам. И почему у тебя разбита губа?
– Подралась. Пришлось подраться.
– С кем? – охнула Снежанка.
Лохматая, в розовой пижамке, она уселась на диван и принялась торопливо расплетать волосы, убранные на ночь в косу.
– Сама не знаю. Накинулись на меня, когда я возвращалась с ночной смены. Телефон украли вот. Но меня спас мой новый знакомый, прикольный такой парень. У него я и заночевала.
– Почему домой не пришла? Мама тут с ума сходила…
– Потому что темно было, страшно идти одной до дома. Да и не хотела заявляться грязной, растрепанной, с разбитым лицом. Мать бы пилила два дня подряд, что так мне и надо. У Матвея постирала одежду, у него машина с сушилкой, сразу все высохло. Сполоснулась, поела печенек, поспала у него в гостиной на диване. Это мой одноклассник.
– Какой это? – тут же полюбопытствовала Снежанка.
И тут я поняла, что если назову Матвея, то сестренка и не поймет, о ком речь. Ведь все вокруг видели человека, прикрытого особыми силами дедова оберега. И только я теперь знала настоящего Матвея.
– Не скажу, – ехидно улыбнулась я.
– Матвей… Что-то не припомню Матвеев в вашем классе…
– Ты его и не вспомнишь. Он невзрачный, никакущий. Но мне помог. Ладно, посплю еще хоть полчасика и – в школу…
Глава седьмая. Матвей
1
Мирослава оказалась не из пугливых. Конечно, своей девушки у Матвея никогда не было, но он знал, как визгливы и трусливы бывают представительницы женского пола, он ведь учился в самом обычном классе самой обычной школы. Достаточно положить на парту маленького паука, и громкий визг на десять минут обеспечен. Мирослава была не из таких. Другая на ее месте рыдала бы до икоты и дурела на глазах от того, что ее чуть не раздели среди ночи трое неизвестных бандитов. А эта вскочила и тут же ринулась в бой, стукнула каменюкой по башке Ореста, предводителя банды ночных грабителей.
Семейство Луш стало слишком много себе позволять в последнее время. Конечно, у них выросли сыновья, пятеро сыновей – это сила. И Жнец происходил из их семьи, вот они и считали, что никто им не может противостоять. Дед немного сдерживал их напор, но сейчас, когда его не стало, парни из семейства Луш решили забрать себе всю власть на улицах их маленького городка.
Матвей их знал, дед показывал фотографии всех членов большого и влиятельного семейства. Но они-то его не знали, поэтому понятия не имели, кто накостылял им прошлым вечером. Вот и славненько, пусть гадают, кто же осмелился поднять руку на золотых мальчиков семьи Луш.
Средний брат, Григорий, преподавал польский язык в школе и даже был классным руководителем их класса, об этом уж позаботился его отец, пошуршал, попросил кого следует, чтобы его сыну во всем давали зеленый свет. Вроде бы Григорий не был похож на своих забияк-братьев, и в ночных разборках его ни разу не замечали. Может, пошел в материнскую линию, где все более спокойные и уравновешенные.
Матвей впервые вмешался в клановые дела и теперь все думал – может, зря? Но кинуть в беде Мирославу он не мог, это точно. В девчонке текла кровь Новицких, а эта семья всегда славилась своим боевым духом. Когда-то она была большой и сильной, а теперь от нее только и осталась малышка Мирослава.
Матвей улыбнулся, вспомнив, как девчонка вышла из душа, завернутая в длинное махровое полотенце. Мокрые черные волосы торчали смешными перьями, крошечная сережка в носу таинственно поблескивала, а глаза, темно-карие, с длиннющими ресницами, без черной широкой подводки показались мягкими и беззащитными.
Нравилась ли ему Мирослава? Конечно нравилась. Но от потомка Новицких следовало держаться подальше. Хоть их семьи и входили в один клан, все равно лучше не связываться с теми, кто имеет такую длинную и страшную историю.
Потому что семьи из другого клана Варты наверняка будут мстить. Не случайно Мирослава выросла, не зная своей фамилии. Не случайно ее прятали в обычной семье, и эта малышка понятия не имела, что два отеля в городе и сеть канцелярских магазинов принадлежат ее бабке, пани Святославе. Что огромный старинный особняк посреди великолепного сада тоже принадлежит ее семье, и отец Мирославы рос в этом особняке как маленький принц, окруженный всем, чего только пожелает.
Но Скарбник – тот, что приносит сокровища, – был только у семьи Матвея, и об этом никто не догадывался. Скарбник дал о себе знать сразу, едва Мирослава переступила порог дома.
2
Матвей очень сильно чувствовал запахи, и иногда это выводило из себя. Это зудело внутри, вызывая тревогу и плохое настроение.
Запах плесени и старых кирпичей стал таким сильным, что Матвей буквально задыхался, сидя напротив Мирославы в большой гостиной. Что, если и девчонка улавливает сигнал из подвала? Вдруг и ей в ноздри бьет жуткая вонь?
Но Мирослава ничего не чувствовала. Она рассматривала фотографию прадеда и его братьев – схватила сразу, едва зашла в комнату. Спрашивала, кто они такие, и стояла со снимком минут пять, наверное, не в силах поставить обратно на столик.
Знала бы она, что является дальней родственницей его прадеда! Конечно, двоюродный плетень нашему тыну, но все-таки. А кровь родная – не водица, так всегда учил прадед.
«Сила крови значит все», – говорил он.
Ты тот, кем являешься по праву рождения, и от этого никуда не деться. Потому Матвей и не пробовал избежать своей участи.
Когда запах буквально забил все пространство в гостиной, в голове блеснула догадка и Матвей кинулся на кухню. Так и есть: на запотевшем окне послание. «Завтра вечером Мирослава должна отправиться за Желанной», – гласила надпись. Ну конечно, Скарбник уже все решил, умный какой.
Вот так прямо надо встать и сказать – пошли завтра в старый дом прадеда, ночью, при полной луне, и заберем там книгу, которая исполняет желания. Ведь Желанная книга исполняла желания, – об этом Матвей узнал сам, порывшись в церковной библиотеке. Вот почему она была так ценна. Любые четыре желания. Стоит их записать на странице книги, как они непременно исполнятся. Правда, после придется заплатить за их исполнение, но об этом мало кто догадывается. Ведь в книге об этом не написано.
Матвей вздохнул, потрогал оберег в кармане джинсов и вернулся в гостиную. Надо ей все рассказать. Ну, не полностью, конечно, но хотя бы то, что его дед – ведьмак, и попросить помочь. Дело Матвея – предложить. А если Мирослава откажется, то он не виноват. Правильно?
Но Мирослава не отказалась.
Глава восьмая. Мирослава
1
Я уже говорила, что в классе у нас все делились на группки, компании по интересам. Умные – к умным, красивые – к красивым и так далее. Но я забыла упомянуть о богатых. Такие у нас тоже были.
Соломи?я Совинская относилась к богатым, умным, красивым и наглым одновременно, а значит, была звездой класса. Было в ней что-то киношное, что-то неотразимое, когда с одного взгляда понимаешь, что к этой девушке так просто не подступиться. Длинные черные волосы до самой попы, которые Совинская тщательно выпрямляла и укладывала каждое утро; огромные голубые глаза с диковинным блеском; четкие, как нарисованные, брови – над голубизной этих глаз. И большие пухлые губы. Такие чувственные губы, какие обычно можно увидеть только в рекламе губной помады. Только все это было натуральным, что делало мою одноклассницу неотразимой.
В школу ее привозили на черном джипе, и одевалась она вовсе не в «Терранове» и не в «Сенсее». Ее вещи заказывали в Америке, и только она одна в нашем классе могла похвастаться крутыми фирмами. Впрочем, ее одежда меня не впечатляла, ведь я не носила кружевные блузки и юбки с пайетками.
Сама я одевалась в «хенде» исключительно на свои заработанные деньги, потому что мать отказалась покупать мне черные вещи. А то, что она на рынке покупала для Снежанки, казалось мне таким безвкусным и ужасным, что я предпочитала нагрести на распродаже в «хенде» растянутых футболок, чем напяливать на себя нечто розовое с блестками.
В конце урока польского, когда Луша закончил объяснять нам про окончания глаголов, девчонки сгрудились у его стола, а Совинская уселась за первую парту, перекинула за спину свои длинные, совершенно ровные пряди и довольно улыбнулась, глядя на Григория.
– А где вы планируете отдыхать этим летом? Куда поедете? – спросила она его, как своего хорошего знакомого.
– А ты уже знаешь, куда поедешь? Если в Варшаву, то сможешь отлично попрактиковаться в знании польского, – улыбнулся наш учитель.
– Кому она интересна, эта Варшава? Возможно, отец отвезет меня с сестрой в Париж, мы там уже пару лет не были. Но Париж нынче не тот, везде полно сомалийцев, и они ужасно мусорят. И зачем только их пустили в старую добрую Европу?
– Я тоже против того, чтобы европейские города заселяли беженцами из Сомали и других стран, – согласилась Христя Шпаковская, которая вроде как входила в круг Соломии.
– Они только все портят, – поддакнула Ирка Поверчучка. Сегодня она пришла в секондовской футболке с затертыми рукавами и широкими поперечными полосками, которые делали ее еще толще, чем она была. – Лучше бы приглашали украинцев. Мы – такие же белые люди, как они.
Произнесла она это скороговоркой, глотая слова и шлепая крупными губами. Вот ее губы не казались картинкой из журнала косметики. Про таких обычно и говорят: «Губошлепка».
– Можно подумать, тебя надо приглашать, – мило улыбнулась Соломия. – Ты же село, Поверчучка, тебя дальше коровника твоей бабушки никуда пускать не следует.
Все знали, что каждое лето с самого первого класса Ирка проводит в селе у бабушки. Полет грядки, поливает ягоды и печет бесконечные пироги, от которых ее попа становится больше с каждым годом.
Пацаны, стоявшие рядом, заржали. Уж слишком ярким контрастом смотрелись Ирка и Соломия.
– Ничего плохого в селе не вижу, особенно если это Закарпатье. Да, Ир? – Григорий повернулся к Поверчучке и улыбнулся.
– Да, Закарпатье, и там горы всякие и реки. Очень красиво, между прочим, – возмутилась Ирка.
– Вот и не лезь. Представляй про себя, как будешь помогать бабушке со стадом коров, – обрезала ее Соломия.
Сама Совинская планировала поступать в Варшаве, ее будущее уже давно определили родители.
Я в таких разговорах не участвовала. Слушала, как Григорий произносит несколько фраз на польском, после переходит на чешский, и Соломия бойко ему отвечает. Кроме Соломии на дополнительный факультет по чешскому ходила Христя конечно же и вообще добрая половина наших девочек.
Едва прозвенел последний звонок, я рванула из класса на поиски Богдана.
2
Я не писала своему парню уже целую вечность, и мне не терпелось рассказать ему о том, что случилось.
Богдан ждал, как всегда, у школьных ворот и, едва я прискакала к нему, запыхавшаяся, нервная, лохматая, обнял и чмокнул в щеку.
Конечно, мы успели повидаться на переменках, и свои поцелуи от Богдана я уже получила, но это было мельком. А сейчас я прижималась к парню и чувствовала, как закипают на глазах слезы.
Я немного всплакнула сегодня утром в ванной, когда еще раз забралась под душ, желая смыть с себя навязчивое ощущение чужих рук на талии. Но это были быстрые слезы, потому что я считала бессмысленным разводить соленую влагу, которая не поможет и ничего не изменит. Потому плакать я себе запрещала.
Вот и сейчас вскинула голову и улыбнулась, чтобы глаза поскорее просохли на теплом весеннем ветру. Никаких слез, никаких соплей.
– Я потеряла телефон, – начала я и вдруг запнулась.
А как рассказать о Матвее? Я не могу говорить об этом загадочном парне. Он не пришел сегодня на уроки, и никто о нем не спрашивал, никто не интересовался, почему Матвей Левандовский не явился на занятия. Как будто его и не было в нашем классе. Однако же я видела его фамилию в списках в журнале, четко и верно написано, и даже проставлены оценки по некоторым предметам.
– Где ты его потеряла? И где ночевала? – беспокоился Богдан.
Заглядывал мне в глаза и хмурился, а его рука крепко обнимала меня за плечи.
– После работы на меня и подругу напали какие-то бандиты, мы еле ноги унесли. И телефон потеряла, пока убегала. Но все обошлось. Заночевала у подруги, потому что побоялась одна идти домой, – с ходу придумала я.
– Мать твоя с ума сходила всю ночь. Звонила мне каждые полчаса, наверное.
– Делать ей нечего.
– Она переживает. Я тоже переживал, уже думал идти тебя искать.
– И где бы ты искал меня? – усмехнулась я.
– Около твоей «Старой Праги» конечно же.
– Хорошо, что не пошел, потому что меня там не было.
– Ладно, давай в «Макдак», хочешь?
– Что там делать? Жевать булки?
– Выпьем кофе, съедим по мороженому. Поболтаем немного. Вечером у меня опять подработка…
– Спать хочу, Богдан. Еле на ногах держусь после вчерашнего. А что за подработка у тебя?
– Так, ходит девочка, учит алгебру. Глупая как пробка, и возни с ней полно. Но мать ее платит хорошо.
Богдан убрал руку с моего плеча и зашагал вперед. Я последовала за ним. Ладно, «Макдак» так «Макдак».
3
