скачать книгу бесплатно
Тверской Баскак. Книга 2
Дмитрий Анатольевич Емельянов
1239 год. Новгород готовится к столкновению с Ливонским орденом за Псков, Батый двинулся завоевывать Европу, а Александра еще не прозвали Невским. В это тяжелое время учитель истории из 21 века пытается не только сделать никому не известный городок Тверь самым богатым городом на Руси, но и изменить историю России.
Дмитрий Емельянов
Тверской Баскак. Книга 2
Часть 1. Консул республики
Глава 1
В большой княжей палате Твери сегодня жарко. Полный состав боярской городской думы гудит, как растревоженный улей. Ждем доверенного человека от Великого князя. Он прибыл вчера, и до меня уже долетели слухи по какому поводу. Новость не то, чтобы совсем плохая, но и хорошей ее не назовешь. Прямо скажу, она застала меня врасплох.
Непроизвольно морщу лоб, последняя неделя и прям была богата на неприятные вести. На днях напомнил о себе Турслан Хаши. Сейчас он вместе со всем войском Батыя движется в сторону Киева, но тем не менее нашел возможность отправить ко мне гонца. Его беспокойство читалось между строк послания, где он в довольно завуалированной форме извещал о том, что из Каракорума назначен во Владимир новый баскак. Не кто-нибудь, а приближенный самого хана Угедея, бек битигчи Ярмага с полномочиями сбора дани по всему Русскому улусу. Назначен в обход Батыя, а стало быть, он, Турслан Хаши, никакой протекции мне больше составить не сможет и просит меня быть с этим человеком крайне осторожным.
Самое же главное было в конце. Как я понял, ради этой концовки письмо и было отправлено, там он просил меня ни в коем случае не ссылаться на наш уговор и при новом битигчи вообще о нем не упоминать.
Вспомнив про нойона, не могу удержаться от иронии.
«Наш бесстрашный Турслан не так уж и бесстрашен!» – Сдержав это восклицание, обвожу взглядом собравшихся бояр.
На дворе конец августа, и их красные лица в купе с собольими шубами вновь заставляют меня ерничать.
«Охота пуще неволи! – Не меняясь в лице, мысленно язвлю я. – За восемьсот лет ничего не изменилось! Что в наше время, что в это! Ради понтов люди готовы вытерпеть что угодно».
Дабы отвлечься, встаю и подхожу к окошку. Глоток свежего воздуха мне не помешает. Через узкую, как бойница, прорезь виден противоположный берег Волги и стены моего острога. Сами стены еще деревянные, а вот четыре башни вдоль крутого берега уже обложены красным глиняным кирпичом и смотрятся весьма внушительно. Их островерхие крыши отливают матовостью керамической черепицы, а на шпиле центральной красуется позолоченный двуглавый орел.
«А что, – в очередной раз оправдываю свой плагиат, – хорошая птица, со значением! Надо брать, пока еще свободна!»
Отсюда не видно, но я и без этого знаю, что еще шесть таких же красавиц башен выходят и на три другие стороны, делая острог неприступной твердыней, контролирующей как подходы к Твери с севера, так и речную стрелку реки Тверцы и Волги.
Шорох распахнувшейся двери отвлекает меня от умиротворяющего созерцания и заставляет обернуться.
Боярин Роман Радимич застыл в проеме своей дородной фигурой. Как ключник княжьего дома в Твери, он встречал почетного гостя и сейчас, поклонившись уважаемому собранию, провозгласил.
– Посол Великого Князя Владимирского, боярин Акинфий Ворон
Пройдя в палату, он отошел в сторону, пропуская именитого гостя. Княжий боярин ждать себя не заставил и вошел сразу же, громко топая подбитыми сапогами.
Чуть склонив голову в мою сторону, он также в рамках минимальной вежливости поприветствовал и сидящую вдоль стен тверскую господу. Затем вскинув голову и изредка оглаживая ухоженную бородку, он начал говорить:
– Великий князь Владимирский Ярослав Всеволодович волею своей снимает со стола Тверского свого старшего сына Александра и дает городу другого князя. – Тут он сделал театральную паузу и, вызывающе задрав подбородок, прошелся взглядом по напрягшимся лицам бояр.
Многие отвели глаза в сторону, не желая связываться со столичным гостем, но Лугота прятаться не стал и встретил пронизывающий взгляд вопросом.
– А что же Александр? У нас со старшим Ярославичем вроде бы никакой при не было, и ему и нам тока польза.
Не выказав ни удивления, ни раздражения, посол ответил все в том же степенно-торжественном тоне.
– Великий князь сажает на Тверской стол другого сына своего Ярослава, а за Александром оставляет вотчину его, град Переяславль Залеский, и велит тому оставаться в Новагороде, да княжить там.
Со своего места так, словно бы рассуждая с самим собой, подал голос Острата.
– Младшему-то, Ярославу Ярославичу, сейчас поди и десяти годков нету. Какую же такой малолетний князь защиту нам даст? Может торопится Великий князь?
В ответ его тут же ожег гневный взгляд.
– Не тебе, боярин, судить о делах Великокняжеских! Кого и куда сажать из детей своих, Ярослав Всеволодович сам решит, а вам, господа тверская, следует знать, что за любым из сыновей княжих стоит грозная тень отца его. Она вам и защита, и суд праведный.
Я стою у окна и слушаю бояр лишь краем уха. Со вчерашнего дня, с той самой минуты, как мне донесли зачем приехал посол, я так и не смог ответить себе на самый главный вопрос. Мне-то что делать? Коли Александра с Твери убирают, то и наместника его тоже терпеть не будут. Я, конечно, еще и ханский баскак, но и этот трон уже зашатался подо мной.
«Надо срочно менять свой статус в этом городе, но как?! – В моей голове начался очередной мозговой штурм. – Я здесь почти полтора года и точно уже не чужой. Может даже поближе к народу, чем иные местные бояре, но что это меняет… Стоит лишиться звания княжего наместника, как меня тут же попрут из городской думы».
Словно прочитав мои мысли, Якун глянул на меня с откровенным торжеством. Неторопливо поднявшись, он расправил полы шубы.
– О чем мы тут спорим?! – Его прищуренный взгляд прошелся по лицам сотоварищей. – Великий князь Ярослав Всеволодович дает нам князем сына своего, и это уже великая честь. А уж старшего или среднего, взрослого мужа или недоросля, то нам без разницы. Как справедливо сказал наш Владимирский гость, за всеми ими стоит отец со своей дружиной. – Чуть помедлив, он поднял на меня свои маленькие злые глазки. – Так что надо нам не чиниться, а с радостью принимать нового князя, да готовиться к встрече. – Тут он вновь бросил в мою сторону многозначительный взгляд. – А наместника Александрова пора уж со всеми почестям проводить в путь дорогу.
Это его напутствие вызвало активное перешептывание в рядах остальных бояр, и мне стало понятно, что до сего момента никто вариант с моим изгнанием не рассматривал. Я даже с легкостью могу назвать причину этого. Ведь добрая треть из сидящих здесь бояр являются пайщиками моего «открытого акционерного общества», а без меня оно стоит недорого.
Великокняжеский посол, не разбираясь в местных нюансах, с недоумением забегал глазами по боярским лицам. Излишне бурная реакция, на казалось бы вполне обычную речь, его сильно заинтриговала.
Посвящать чужака в наши разборки было уже лишним, и, подняв руку, я подал знак стоящему у входа гридню, мол выводи.
Охранники подошли к Акинфию и встали с обеих сторон. Тот, повертев головой, поначалу даже не понял, что его вежливо выпроваживают. Ему до жути захотелось узнать в чем тут дело, и в меня уперся его вопросительный взгляд.
«Даже не проси, дружище! – Съехидничал я про себя, а вслух произнес более корректно, но не менее безапелляционно.
– Ты, Акинфий, дело свое сделал справно, волю великокняжескую донес. За то тебе честь и хвала, а теперь, уж извиняй, нам потолковать надо без чужих ушей.
В полной тишине посол одарил меня недовольным взглядом и, больше не переча, двинулся к двери. Все молча проводили его глазами, но тишина продлилась недолго. Лишь только сомкнулись тяжелые дубовые створки, как начался гвалт. Я едва успеваю засекать, кто на чью сторону встал.
– Что нам с малого князя! – Закричал зло Острата. – Не он за нас стоять будет, а нам еще за ним сопли подтирать придется!
Его тут же срезал Якун.
– Ты на кого рот раззявил?! С Великим князем тягаться задумал!
В царящем гомоне нахожу только одного человека пытающегося сохранить нейтральную позицию.
– Малой, али старый! – Гундит Роман Радимич – Кака нам разница, ежели отец един!
Смотрю на эту орущую публику и мне вдруг приходит в голову мысль.
«А может приезд малолетнего князя – это не так уж и плохо?! Может, это сама судьба подталкивает меня к более решительным шагам. А что?! Александр далеко, ему от Твери только одно нужно – чтобы выход с города вовремя поступал. А Ярослав если приедет, так это его город будет, его вотчина. Он за нее радеть должен. – Тут я сам свой же энтузиазм и остужаю. – Он и бояре его в первую очередь за власть княжескую радеть будут и любого, в ком угрозу ей увидят, постараются убрать с дороги. А ты-то как раз угроза и есть! – Задумываюсь, и моя мысль вновь меняет направление на противоположное. – Я и для Александра угроза, просто он еще этого не понял, но скоро поймет, и тогда все станет куда сложнее. Если уж выбирать с кем меряться силами, то лучше с Ярославом, чем с Александром. С младшим еще неизвестно как пойдет, может и договоримся о мирном сосуществовании, а со старшим Ярославичем компромисса не найти, это уж точно. Недаром же его через год из Новгорода попрут. Идеально было бы вообще без князя, но, к сожалению, в нынешней ситуации это невозможно. Рюриковичи без борьбы город не уступят, а начинать распрю сейчас – это лить воду на мельницу всех врагов России».
Тяжело вздохнув, прихожу к однозначному решению, было бы лучше отложить вопрос с государственным устройством на годик-другой, но не во всем человек властен, и раз судьба говорит сейчас, то с ней не поспоришь.
Поднимаю руку, призывая почтенное собрание к тишине, и, выждав паузу, начинаю мягко и примирительно.
– Друзья мои, не стоит нам так горячиться. Вот вы сейчас спорите, кто сможет вас защитить, а кто нет, а я вам вот что скажу. Никто нас не спасет, ежели мы сами не сможем за себя постоять. Нужно самим быть такими сильными, чтобы и враги нас боялись, и князья слушали.
– И где же нам эту силушку-то взять? – Прерывая меня, смешливо фыркнул кто-то из доброхотов Якуна. – Может баб в лес послать пособирать, авось и наскребут туесок другой.
На это даже мои сторонники заулыбались, и я подумал, что подобное спускать нельзя. Выцепив взглядом любителя позубоскалить, выдаю ему жестко, почти на грани фола.
– Ежели ты, Еремей, привык от беды за бабами прятаться, то можешь и сам с ними в лесок сбегать, да смелости там пошукать, а те, кто на поле под Ржевой против Литвы, стояли, знают откуда сила и решимость берется.
– Да, ты…! – Боярин было вскочил, но Лугота придержал его за рука.
– Погодь! – Глаза тысяцкого уперлись мне в лицо. – Ты что же, наместник, хочешь с Великим князем силой померяться?
Вижу, Лугота еще сдержался и не врезал мне всю правду матку. В его взлетевших бровях явно читается предупреждение:
«Ты в своем уме! Учти, в таком деле я тебе не подмога!»
Бояре все как один уставились на меня и, выдержав затяжную паузу, я снимаю повисшее в воздухе напряжение.
– Не о том ты, Лугота Истомич, подумал. Не о войне я говорю, а об устройстве государственном.
Напряжение на лицах бояр сменяется недоумением, но я не даю никому высказаться и продолжаю.
– У нас ведь как, каждый на свою сторону тянет. Тысяцкий токмо обороной города занимается, бояре о своих дворах больше пекутся, а князя лишь дружина интересует, и весь налог, что с города собирается, он своей личной казной считает. Неправильно это! Князья меняются, а городу одни убытки. Надо самим своими доходами распоряжаться, а князю его долю оговоренную платить и не больше.
– Эка ты загнул наместник, – аж крякнул Острата, – а хозяин-то твой о сем ведает?! Что-то мне подсказывает, что Александру слова твои ох как не понравятся, ему такого бремя и в Новгороде хватает.
Награждаю боярина ироничной усмешкой.
– Ума палата прям у тебя, Острата Настожич. Зришь точно в корень!
Краем глаза вижу, что Якун недовольно набычился и уже готов свои пять копеек вставить. Так и есть, слышу его скрипучий голос.
– Ежели, по-твоему, у нас все не так устроено, то кто же тоды в твоих мыслях должен городской казной да порядком распоряжаться?
Тревога Якуна мне понятна, в нынешнем состоянии дел его все устраивает, разве что за исключением меня. Он здесь в городе глубинное государство, можно сказать. Лугота как бы номинальная исполнительная власть, но реально без одобрения думы ничего сделать не может. А в думе кто хороводит?! Правильно, Якун! Он в ней, говоря современным языком, бессменный председатель, и случись чего, он всегда не причем. Во всем виноват тысяцкий, а Якун всегда в стороне и в прибыли. Такой человек для меня пострашнее обоих князей вместе взятых, поэтому я начинаю аккуратненько так.
– Спрашиваешь, кто! – Смотрю ему прямо в глаза. – Так выборные обществом люди должны распоряжаться, разве нет?!
Поднаторевший в интригах боярин пронзает меня взглядом, и я ловлю в нем заинтересованность. То, что при должном подходе народ выберет его, он не сомневается, и для меня это хорошо. Ничто так не помогает, как излишняя самоуверенность противника.
– Соберем городское вече, – продолжаю я свою мысль, – и оно выберет правителя типа Новгородского посадника, только не на год, а скажем на четыре, да и название лучше другое подобрать, чтобы выделялась Тверь среди городов русских. Я бы, к примеру, назвал его консулом, как в Великом Риме было когда-то.
Обвожу бояр взглядом и вижу, что моя речь никого особо не заинтересовала, кроме, пожалуй, Якуна и Луготы. Эти сразу увидели в моем предложении возможность усиления своей власти.
«Ничего, ничего, – успокаиваю я себя, – все так и должно быть, никто кроме этих двоих себя в роли консула не видит, поэтому надо и им пряников подбросить».
– Этот консул назначит людей управлять соответствующими приказами: казначейским там, посольским, военным и прочими. Дума их утвердит и будет следить, чтобы дела справно вели.
При этих словах притихшие было бояре оживились, заставив меня мысленно улыбнуться.
«Вот и засуетились! Как только выгоду для себя почуяли, так сразу и интерес появился».
Перекрикивая гул всеобщего гомона, неожиданно подал голос Острата.
– Мысль дельная, но как с князем-то быть! Думается мне, отец юного Ярослава будет недоволен нашей самодеятельностью.
Все тут же притихли, устремив на меня вопросительные взгляды. Эта проблема для меня неожиданностью не стала, я уже прокрутил все в голове и начал говорить с полной уверенностью.
– У Ярослава сейчас и без нас забот выше крыши! Новый баскак из самого Каракорума к нему едет, война с Орденом назревает. Не до нас Великому князю Владимирскому! Ежели сына его младшего примем честь по чести, выход ему выделим достойный, в правах не обидим, то думаю, договоримся. В нынешних условиях ему легче на наши выкрутасы глаза прикрыть, чем еще одну свару начинать.
Сказал, а про себя подумал:
«Очень надеюсь, что Ярослав Всеволодович решит отложить разборку с нами на лучшие времена, ведь он-то не знает, что лучших времен у него уже не будет».
Отбрасываю ненужные сейчас мысли, а в ответ уже летят вопросы.
– А выход какой?! А заплатить-то сможем?! А запросят скока?!
Успокаивающе поднимаю руку.
– Суть в том, что хотим мы или нет, а платить все равно придется больше. – Обвожу взглядом все собрание. – Если кто не заметил, то напомню. С прошлого года у нас на шее, окромя Великого князя Владимирского, еще один нахлебник появился – монгольский хан Батый. Я здесь, в Твери, его баскак и только поэтому вы еще в полной мере не почувствовали тяжесть нового хозяйского сапога, но времена меняются. Едет новый смотритель на землю Русскую и платить все-таки придется, но, как известно, кто серебряный ручеек контролирует, к тем рукам денежка и прилипает. Поэтому за право самим собирать налоги и рассчитываться как с князьями, так и с монголами стоит побороться. Вот об этом я вам и толкую. Выберем консула, создадим свой городской устав и предъявим его князю по всем правилам. Мол не с бухты барахты, а земля так решила и все по закону. Ежели с малым князем договоримся, то и с отцом его порешаем, а уж дела с монголами я на себя возьму. Так мы хоть и заплатим то, что потребуют, но и сами с прибытком выйдем.
Совсем помрачневшие было лица бояр теперь засветились довольством и улыбками. Хороший ход у нас в народе оценить могут.
Не успел еще бодрый настрой набрать оборотов, как его вновь испортил Якун. Резко поднявшись, он ткнул в меня пальцем.
– А ты-то ради чего стараешься, не пойму?! Как князь сменится, так ты здесь больше не наместник, тебе места в нашем собрании боле не будет. В думе тока лучшие люди могут заседать, боярских старинных родов, а тебя здесь терпят, лишь пока ты слуга княжий.
К такому наезду я, слава богу, подготовился.
Храня на губах насмешливую улыбку, достаю заранее приготовленный свиток. Разворачиваю его и протягиваю Якуну.
– На, почитай! Этой грамотой Великий князь Владимирский подтверждает мои вотчинные права на острог Заволжский и земли, что освоены мною по левому берегу Волги. Стало быть, я тепереча такой же Тверской боярин, как и ты Якун, а род мой постарше твоего будет, только корни его в другой стране и в другом городе пущены.
Смотрю на вытянувшуюся морду боярина и испытываю всплеск праведного удовлетворения.
«Что съел! Никуда я отсюда не уеду и не мечтай! Мы с тобой не только в этой думе будем рядом сидеть, но еще и за место консула поборемся! Я тебе обещаю!»
Глава 2
Войдя в спальню, без сил падаю на кровать и в блаженстве вытягиваю ноги. Устал как собака! С того дня, как боярская дума приняла решение о новом порядке управления городом и избрании консула, прошла неделя. Общегородское вече назначено на завтра. Народ Твери будет избирать правителя города на четыре года.
Я эту неделю провел не без пользы и могу собой гордиться. Ноги и язык я стирал не зря.
«Якун, ты глупец! – Расплываюсь в самодовольной, счастливой улыбке. – С кем ты вздумал тягаться!»
Мое удовлетворение собой можно понять. Несмотря на то, что реформу пришлось проводить раньше времени, пока все шло хорошо. Предварительная работа, что была проведена за полтора года, давала свои плоды. Разделение и организация города по военному образцу сработала даже лучше, чем я ожидал. Избранные десятники и старосты городских концов замыкались на Калиду, как стратега обороны. Они его уважали, доверяли, а неоднократно проведенные учения научили и подчиняться. Так что даже если кое-кто и не был уверен в моей кандидатуре, то слово Калиды ложилось тяжелой гирей на чашу весов. А самое главное, я уговорил Луготу не выставлять свою кандидатуру и голосовать за меня. Он человек разумный и свою выгоду знает, да и безопасность города для него выше собственных амбиций, тем более что ему был твердо обещан пост «военного министра в будущем правительстве».
Вновь иронично усмехаюсь.
