Японская война. 1904

Я до последнего не верил, что до такого дойдет, но тут опять взяли верх неизвестно откуда появившиеся рефлексы. Мой карабин взлетел выше и быстрее – грохот выстрела, и деревянная ложа мосинки в руках шутника разлетелась на куски. Трехлинейная пуля, 7,62 миллиметра, еще и на таком малом расстоянии – это страшная штука, но когда стрелял, я словно видел, что и как будет дальше. Пуля в одну сторону, большая часть щепок приклада – в другую. Мелочь, конечно, достала и казака, и его коня, но это действительно была мелочь.

– Как это понимать, полковник? – Врангель поднял своего коня на дыбы.

– Ах ты, сволочь! – Еще один казак решил перейти от слов к делу.

Ну а я снова выстрелил. В магазине мосинки 5 патронов – минус еще один, осталось три. На этот раз замерли все. Если в первый раз мой выстрел еще могли принять за случайность, в том числе и я сам, то теперь уже второй разнесенный в щепки приклад прямо говорил о том, куда и как я стрелял.

– Кажется, мы неправильно друг друга поняли, – Врангель окинул взглядом свою банду, а потом спрыгнул с коня. – Забудем?

Он протянул мне руку.

По всем правилам то, что мы сейчас натворили, это трибунал. Вот только армия – это не только правила, это прежде всего толпа самых разных мужиков, которым нужно ужиться друг с другом. Я ведь уже видел такое в свое время. Хорошо, когда можно служить строго по уставу, но… Нам сейчас не служить, а воевать надо.

– Знаете, Петр Николаевич, – я внимательно посмотрел на Врангеля, – если бы сейчас было мирное время, вы бы вместе со своими людьми пошли под суд. Но сейчас война. И мне в моем полку нужны волкодавы с зубами, а не в строгом ошейнике. Понимаете?

– Рвать, но только по вашему приказу? – фон Врангель сразу понял, что к чему. А чего я хотел от барона?

– Только так, – я пожал протянутую руку. – А теперь идите. С генералом Мищенко я сам поговорю насчет вашего перевода, когда он вернется. Чтобы не было обид. И… – я задумался. – В 19:00 будьте готовы, возьму вас с собой на обход наших постов. Заодно и обсудим, чем вы на самом деле сможете помочь полку.

Мы несколько долгих секунд мерились с Врангелем рукопожатиями, пока довольный сотник[9] не отпустил мою ладонь. Кажется, договорились – я немного расслабился и тут же вспомнил одну странность, которую пропустил в самом начале.

– Подождите… Вы сказали, что по вам корейцы стреляли? Но откуда они взялись? И разве мы с ними воюем?

– Да это пограничники, – ответил тот самый казак, что кинул мне свой второй карабин. – Формально у них японцы уже столицу взяли, а они до сих пор играют в независимость. Мол, это нам решать, кто тут будет ходить. Нет, чтобы включить голову и вместе с нами вдарить по самураям!

Он только рукой махнул, недовольный менталитетом наших южных соседей. Хотя лично я не удивлюсь, если все эти независимые патрули на самом деле управляются из штаба армии Куроки. А что? Китайцев для шпионажа японцы используют, почему бы не припахать и корейцев. А вот чего Корее потом будет стоить эта оккупация, которая закончится только после Второй мировой, кто же о таком будет думать заранее.

– Надо бы этих корейцев захватить и допросить, кто у них главный, – задумался я вслух.

– Нельзя, – возразил Врангель. – Нейтралы же, так как мы их захват японцами не признаем. А как их брать в плен и спрашивать после такого?

– Те, кто стреляют в моих солдат, точно больше не нейтралы, – лично у меня по этому поводу никаких моральных дилемм не было. – Так что до вечера подумайте еще и над этим. Как будет лучше провернуть.

– Так точно, – Врангель ответил с усмешкой, но очень уж довольной она была.

– Господин полковник, разрешите попросить? – снова вмешался в разговор тот казак. Упорный и наглый, наверно, тоже какой-то «фон».

– Чего тебе?

– Винтовку верните, пожалуйста. А то одну сломали, вторую забрали, а у меня теперь денег не хватит, чтобы новую взять.

– У друзей одолжишь, – я только отмахнулся. – Или ты хочешь забрать у меня то, что я взял в бою?

Врангель усмехнулся еще злее и довольнее.

– Не хочет он! – барон треснул по плечу своего товарища. – До вечера, господин полковник.

– До вечера, – я попрощался и проводил взглядом удаляющуюся кавалькаду.

Вот и поговорили.

После общения с медиками и казаками мне нужно было подумать, и я уже при свете дня осмотрел и прошелся по нашим позициям. Вылезло несколько новых деталей. Во-первых, островов на реке оказалось не три – столько было только в лоб перед нашей позицией, а так вся Ялу словно бы состояла из заросших кусочков суши и огибающих их быстрых водных потоков. Во-вторых, на нашем левом фланге нашлась еще одна река. Айхэ впадала в Ялу, как бы прикрывая нас с этой стороны, вот только ощущение это было обманчивым. Даже я с высоты видел сразу несколько бродов, а сколько их на самом деле, где можно перевести хоть полк, хоть целую дивизию? Возможно, даже с артиллерией…

Итого линия фронта, где с корейской стороны стояла деревня Ыйджу, а с нашей – Тюренчен, составляла около 16 километров. Еще не меньше стоило бы держать под контролем вдоль Айхэ. Много на один наш корпус для того, чтобы рассчитывать всерьез остановить японцев. Впрочем, подкрепления подходили, и за месяц до начала боевых действий можно было рассчитывать набрать почти полные штаты. А главное, раскинуть нормально свои дозоры, чтобы точно знать, где и какой ждать атаки.

А то… С моей сопки были видны неглубокие окопы главных позиций и прикрытые лишь спереди батареи, стоящие к ним почти вплотную на открытой стороне холмов. А уж про какие-то посты с той стороны реки и вовсе речи не шло. Раз в несколько часов разъезд, и все… Впрочем, может, разведчики на то и разведчики, что их не так просто заметить, и на самом деле все хорошо? Мое настроение немного улучшилось, и я стал ждать вечерней инспекции даже с некоторой надеждой.

* * *

Зря!

В семь вечера я собрал своих подполковников, Врангеля, ну и Хорунженкова, так как именно вокруг его роты начинал формироваться новый батальон. Мы все вместе пошли осматривать наши передние позиции, и их просто не было!

– Почему? – не выдержал я, когда мы прошлись по полковому палаточному лагерю, осмотрели несколько линий окопов по пояс, а потом за выставленной прямо на нашем берегу линией часовых все и закончилось.

– По штату у нас не так много лопат, если вы про земляные работы, – заметил Мелехов. – Не знаю, как у Степана Сергеевича, но у нас выходило по одной лопате на пятнадцать человек.

– У нас так же, – согласился Шереметев. – Но будь их даже больше – мы же на передовой, Вячеслав Григорьевич. Как можно выматывать солдата работой, когда в любой момент, может, уже завтра, придется рисковать жизнью?

– Если вы не выматываете людей работой, то, может, вы учения каждый день проводите? – я начал злиться. – Так чем у вас солдаты занимаются? Мотают себе нервы, пьют чай да беседы ведут на завалинках?

– Да мы еще лагерь до конца не обустроили! – Шереметев покраснел, бросил быстрый взгляд на Врангеля с Хорунженковым, которые увидели это, и в итоге закипел еще больше. – Мы же командиры, кто как не мы должен думать о людях!

– Доктора мне вот рассказывали, что пришли на войну ради христианского милосердия. Вы – чтобы думать о людях! А кто воевать будет? Милосердие и думы – это хорошо, но если мы не подготовимся к будущим сражениям, то все это Чушь Петровна и не больше. Никто, умирая, не будет вам благодарен, что вы своей заботой не дали солдатам шанса выжить!

– Чушь Петровна! – Врангель хохотнул.

Хорунженков сдержался – ну да он и не барон. Мелехов, к моему удивлению, задумался, а вот Шереметев снова вспылил.

– Вы все правильно говорите, господин полковник. Вот только слова – это слова, а что делать-то нужно? До чего важного мы не сумели додуматься?

Кажется, он принял все на свой личный счет и теперь ждал ответа, чтобы понять, умею ли я только болтать или что-то дельное могу предложить. А я могу! Не зря думал, не зря вспоминал, что говорили и на что обращали внимание офицеры в мое время.

– Что делать? Для начала надо нарисовать карты. Всего, что вокруг нас, – я обвел рукой окрестности. – Замерить, зарисовать все сопки с указанием высоты, все дороги, все реки и ручьи. Опросить местных, проверить, ничего ли не пропустили. Добавить броды, лесные тропы…

– Зачем столько всего? – спросил Врангель, разом забыв про смешки.

– Чтобы, когда придет время отступать или наступать, мы не гадали, не полагались на удачу или господа бога, а выбирали лучший путь. А еще… Когда у нас будет карта, мы сможем не наугад, а по науке расположить свои позиции. Чтобы доставить больше всего проблем врагу, чтобы была возможность отводить раненых и подводить подкрепления, чтобы, когда у нас появится артиллерия, мы по уму нарезали ей сектора обстрела, чтобы мы контролировали каждый сантиметр этой земли, если хотим называть ее своей.

– А лопаты? – напомнил Мелехов.

– Реквизируем у корейцев и китайцев, вместе с транспортом. Нам ведь не только ямы выкопать нужно будет, но и прикрыть их. Вы же слышали, что японцы закупили у Германии гаубицы? Так что уже сейчас можете рассчитывать, что они будут не в лоб по нам бить, а закидывать бомбы сверху.

– Прикрывать окопы – это тоже немецкая тактика, – заметил Врангель.

– Вот ей против немецких же орудий мы и воспользуемся.

Мы еще несколько минут обсуждали с Шереметевым и Мелеховым детали. С чего начнем завтра, сколько людей будем привлекать на каждое направление, как выстроим смены. В итоге договорились, что Степан Сергеевич займется картами, благо он лучше понимал, что и как для этого сделать, а Павел Анастасович – общением с местными, добычей инструмента и началом работ по фронту. Там ведь копать в любом случае придется, так что лишним не будет.

– А мы вам зачем были нужны? – спросил Хорунженков, когда оба подполковника откланялись и ушли.

– А ваша рота с усилением от Петра Николаевича, – я кивнул на Врангеля, – будет заниматься дозорами на островах и той стороне.

– На островах стоят отряды 12-го стрелкового, – заметил Врангель.

– Что ж, тогда на островах положимся на товарищей, а с той стороны будем действовать сами.

– Генерал может быть недоволен нашей самодеятельностью, – Врангель еще сомневался.

– Значит, буду с ним разговаривать, – я пожал плечами. – Кстати, а что за черная кошка пробежала между вами и генералом Мищенко? Мне казалось, ваши, наоборот, его очень уважают.

– Уважают, но… – Врангель оборвал себя и тряхнул головой, показывая, что не желает о таком распространяться. Пусть – если это касалось дела, то я все равно узнаю. Если же нет, то и черт с ним.

С этими двумя в отличие от подполковников мы говорили гораздо дольше. С Хорунженковым обсуждали способы укрытия позиций и поведение солдат на них. С Врангелем – наоборот. Способы обнаружения и поиска интересных целей для нашей сотни. На первом этапе я рассчитывал, что они оба смогут помочь друг другу. Одни прячутся, другие ищут – так и руку набьют, и интереснее будет. А что касается целей… Были у меня надежды на расспросы слишком резвых корейцев. Выманить бы их только.

Когда я вернулся к себе, лагерь уже спал. Впрочем, меня как командира все равно ждал свежий чай из гаоляна и котелок с солдатской кухни. Еще одно дело, которым нужно будет заняться. Проверю завтра, как питаются рядовые, заодно пройдусь по припасам… Читал я как-то в будущем, что японцы стреляли в разы больше наших – вот и выясним, откуда у этой сплетни ноги растут.

* * *

Петр Николаевич Врангель думал о том, как переменчива порой судьба.

Как он решился отправиться на восток, как попал под руку полковнику Макарову. Сначала хорунжий посчитал это ссылкой и даже решил продавить новенького офицера, но тот оказался хорош. Как разнес карабины Семена и Мишека, а главное, в принципе не испугался это сделать. За таким человеком казаки были готовы идти. Причем в отличие от генерала Мищенко, который тоже был хорошим командиром, полковник, как оказалось, умел придумать немного больше, чем положено.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Мы были удивлены, но, когда читали самые разные мемуары, не раз сталкивались с такими вот торгами, когда офицеры и их начальство решали, куда кто получит назначение.

2

Знакомо, правда?

3

Спойлер. Расходы на войну у Японии в итоге составили 1280 миллионов иен, то есть на порядок больше, чем у нее было. Из этой суммы больше 800 миллионов ей под немалые для того времени 9 процентов дали Англия и США. Россия же, наоборот, пожертвовав немного курсом кредитного рубля, даже нарастила свои золотые запасы на 200 с хвостиком миллионов.

4

Это нет тот Арисаки, что сделал японцам винтовку, другой. У них вся семья что-то изобретала.

5

И если читать сами книжки, что они писали, так там даже не подкопаешься. Все очень разумно, жаль, что на практике вышло по-другому.

6

Краснобородые – это дословный перевод слова «хунхузы». Есть разные теории, почему изначально их начали называть именно так, но в 1904-м хунхузы – это просто любые бандиты.

7

Главный герой ошибается. 2-й Сибирский – это сводный корпус, который надергали по всей армии под конкретную задачу. В то время такое любили.

8

Он действительно одним из первых прибыл на поля Русско-японской, быстро проявил себя и начал расти в званиях. А вот сложится ли у него с главным героем, кто знает.

9

Формально сотник – это следующая ступень после хорунжего. Но у нас недобор офицерских чинов, и, раз Врангель уже сотней командует (почти как главный герой полком), то неофициально можно и сотником назвать.