Трон сломленных богов

Каден не хотел, чтобы его нашли, и был полон решимости этому помешать.

13. Самкиэль

Я прищурился, медленно приходя в сознание. Чьи-то сильные руки тащили мое тело по песку. В глазах было мутно, голова пульсировала, но я сумел разглядеть силуэт. Богиня тянула меня дальше от бушующих волн. Неужели «Океануна» нашла меня, выброшенного на берег? Я видел ее гибкую фигуру и большую рану на спине, которая медленно заживала. Ее темные мокрые волосы прилипли к плечам и спине. Моя голова с глухим стуком ударялась о землю. Я сплюнул соленую воду, обжигавшую мне горло. Грудь тяжело вздымалась, зрение затуманилось, но постепенно я начал приходить в себя. На меня уставились два алых глаза. Не «Океануна». Не богиня. Иг’Моррутен. Мой Иг’Моррутен.

– Дианна?

Как только я заговорил, она исчезла. Ее силуэт растворился во тьме, словно она сама была частью этой тьмы, и в глубине души я боялся, что это так и есть.

– Выглядишь потрепанным, – пошутил Винсент, когда я вошел в главное здание в Серебряном городе.

Мы были на одном из верхних этажей. Я ковылял по коридору, морская вода капала с меня на пол и хлюпала в моих ботинках. Меня было трудно не заметить.

– Я начинаю замечать, что каждая твоя поездка заканчивается полным беспорядком.

– Больше никаких телеинтервью. Я хочу, чтобы мое лицо было полностью стерто из всех прошлых передач. Если смертные желают услышать слова поддержки, то этим займешься ты, Винсент.

– О-окей, – пробормотал он.

Слова Дианны снова прозвучали в моей голове. Насколько беспечным и глупым я был, не осознавая, какую боль это причинит ей? Я поставил свое звание, свою работу выше нее.

Я покачал головой, игнорируя пялившихся на меня Небожителей. Мои раны зажили, но одежда осталась грязной, мокрой и изорванной. Я выглядел так, будто отбивался от дикого зверя – некоторые посчитают, что так и было, но она была моей и владела той частью моей души, которой никто и никогда не касался. Мое сердце болело гораздо сильнее, чем мое тело.

Винсент подошел ко мне с обеспокоенным выражением лица.

– Хочешь поговорить о том, что случилось?

– Нет.

Он хмыкнул:

– Предполагаю, что корабля больше нет?

– В настоящее время он лежит на дне океана.

– Сантьяго?

– Мертв.

Он покачал головой:

– Она действительно убивает всех причастных.

– Это была не она.

Мы подошли к лифту, и Винсент наклонился вперед, чтобы нажать на кнопку вызова.

– Это сделал ты?

– Сантьяго был низшим из низших. Никто не будет по нему скучать, и у меня нет привычки проявлять милосердие к тем, кто на меня нападает, – сказал я, понизив голос до рычания.

Или на нее.

Винсент кивнул.

– Я все понимаю, но я предполагал, что мы задержим его для получения информации. К сожалению, у нас до сих пор ничего нет.

Дверь лифта открылась, и мы вошли внутрь. Информация? Все, что он мне рассказал, – истории, не имевшие с реальностью ничего общего. Азраил еще жив? Алистер был на Рашириме, когда тот пал? Сказки. Иначе и быть не может. Я бы знал. Я бы это почувствовал.

– Ты меня слышал?

Моя голова повернулась к Винсенту:

– Что?

– Когда мы встретимся с Советом Хадрамиэля?

– Когда придет время.

На маленьком экране над нашими головами плясали цифры. Винсент прикусил внутреннюю часть щеки, но кивнул. Я знал, что он ждет от меня действий. Он хотел, чтобы вся Рука Раширима была здесь. Он хотел сражений, как много лет назад. Для него она была просто еще одним Иг’Моррутеном, сеющим хаос и разрушения. Он считал, что ее нужно усыпить, как бешеного зверя. Я чувствовал на себе его взгляд, но не знал, что сказать. Я потерпел неудачу, как и много раз до этого. Поэтому я не стал говорить ему о том, что узнал. Я не рассказал ему, как Дианна чуть не одолела меня в драке, как она усвоила все то, чему я обучил ее в Заралле. Я не сказал ему, насколько она опасна теперь.

– Где Логан?

Мой вопрос, кажется, его напугал. Я даже не осознавал, насколько здесь было тихо.

– Ищет Неверру.

Я кивнул. Логан искал ее с самого начала – я был не против, но он действовал в одиночку. Я беспокоился за него не меньше, чем за нее. Мы потратили недели на поиски Неверры без каких-либо зацепок. Дианна была самым главным информатором из Потустороннего мира, но сейчас она желала мне смерти.

– Он взял с собой команду?

Дверь лифта открылась в большой вестибюль. В коридоре стояло несколько длинных скамеек, между ними располагались растения в горшках. Картины, вырезанные на стенах, изображали сцены битв и сражений, о которых я предпочел бы забыть, но они нравились молодому поколению. В это позднее время этаж был пуст – большинство ушло домой уже несколько часов назад. Остался только основной состав, как их называл Винсент.

– Не буду лгать. Нет.

Я издал раздраженный гортанный звук, прежде чем остановиться и со вздохом повернуться к нему.

– Иди отдохни. Со всем остальным я справлюсь сам.

Меня ждут очередные бесполезные поиски, которые ни к чему не приведут.

Он прислонился к стене лифта, пристально глядя на меня.

– Я могу помочь.

Я покачал головой и провел рукой по животу. Глубокая боль все еще пульсировала в том месте, куда она вонзила меч.

– Я просто хочу побыть один.

– Я знаю, и это меня беспокоит.

Он был искренен. Я знал, что они все за меня волнуются. В последние недели я заметил, что они пристально за мной наблюдают, стараясь не оставлять меня одного. Более того, кто-то из них постоянно проверял, все ли у меня в порядке. Они хотели как лучше, но это раздражало. Они ничего не могли исправить. Не могли исправить меня.

– Я собираюсь принять душ и лечь спать, Винсент. Не думаю, что для этого мне нужна твоя помощь.

Он выдавил пустую улыбку.

– Что ж, ты прав.

Я отвернулся от него, пошел по коридору и крикнул:

– Передай Логану, что если он еще раз самовольно уйдет, то окажется в камере предварительного заключения на несколько недель.

– Да, сэр.

Я услышал тихий смешок, а затем дверь лифта закрылась.

Я не шутил. Я не могу потерять еще одного человека, который был мне дорог.

Мое отражение смотрело на меня из мутного, покрытого испариной зеркала. Длинные темные пряди опускались на мои брови. Волосы снова отросли, но меня это не волновало. Все мое тело состояло из мышц, но я не чувствовал себя сильным. Тысячи шрамов, напоминавшие о тысяче разных неудач, украшали мою грудь, руки, ноги и спину. Я провел рукой по животу, вспоминая, как Дианна вонзила в меня меч с такой легкостью, словно я был для нее пустым местом. В глубине души мелькнула мысль, что, возможно, Дрейк ошибся. Она сама это сказала, но потом спасла меня, даже если я в этом не нуждался.

Еще одна мрачная мысль закралась мне в голову. Что, если я не смогу до нее достучаться? Придется ли мне уничтожить ее, как всех тех зверей, существ и богов в прежние времена? Смогу ли я положить конец улыбке, которая принесла мне покой в то время, когда мне хотелось исчезнуть? Я оттолкнулся от края раковины и быстрым движением надел легкие бежевые брюки.

Я вошел в спальню, приглушив свет. Мои апартаменты находились на самом верху здания. Из панорамного окна открывался вид на здания напротив и на облака, окутывающие их вершины. Это были покои, созданные для короля, для бога, но я не чувствовал себя достойным этих титулов.

У стены рядом с ванной располагались шкафы и комоды. Кровать, достаточно большая для семи человек, стояла посреди комнаты, а прямо перед окнами находилась зона гостиной. Древние тексты, которые я взял у Совета во время моего последнего визита, были свалены в кучу на кофейном столике. Я взял полоску черно-белых фотографий и вышел на балкон.

Меня окутал свежий, холодный ночной воздух. В городе было тихо – Небожители соблюдали комендантский час. Я скрестил руки и посмотрел на фотографии. В уголках глаз защипало, когда я аккуратно провел большим пальцем по изображениям. Больше всего ей нравилась та фотография, на которой она заставляла меня смотреть в камеру. Она сказала, что это напоминает ей о том, что я никогда ее не слушаю. Она ошибалась. Я прислушивался ко всему, к каждому слову, к каждому вздоху. Я ее слушал.

Я посмотрел на ночное небо. Казалось, каждая звезда насмехалась над тем, что происходило сейчас. Я вздохнул и сделал то, чего не делал уже очень давно. Я заговорил с древними богами:

– Я знаю, что, когда души уходят, даже я не могу с ними связаться. Это запрещено, но, пожалуйста, умоляю вас, если Габриэлла здесь, если она меня слышит, позвольте ей помочь мне. Пусть она даст мне знак, что я, по крайней мере, на верном пути.

Я смотрел на небо, ища хоть какую-нибудь подсказку. Вздохнув, я покачал головой, понимая, как это глупо. Она не могла связаться со мной, не могла меня даже услышать. Я откинулся назад и вдруг заметил, как вдалеке, справа от меня, замерцала звезда. Я повернулся к ней. Она сияла в стороне от других и была немного ярче. Как я не заметил ее раньше?

– Возможно, ты была не такой, как мы, Габриэлла, но, если тебе удавалось ей помочь, это уже делает тебя сильнее меня. Я боюсь, что не успею достучаться до нее вовремя. Я воевал, я видел вещи, которые заставили бы других молиться о смерти, но именно сейчас я в полном ужасе.

Звезда даже не мерцала. Конечно, нет. Я выдохнул и посмотрел на фотографии в своей руке.

– Но я обещаю, что не позволю ей потерять себя. И я не откажусь от нее. Ты бы не отказалась.

Я вернулся в комнату. Когда я лег на кровать и попытался заставить себя уснуть, то увидел, что та самая звезда сияет гораздо ярче, чем остальные. Возможно, я просто сошел с ума, надеясь на знаки судьбы. И все же эта звезда мерцала.

14. Дианна

Она закричала, и этот вопль был настолько громким, что кирпичная стена позади меня треснула и рассыпалась. Я почувствовала, как из моих ушей хлынула кровь. Чертовы банши. Она сидела на коленях, баюкая сломанную руку, рана на лбу кровоточила. Мы находились на заброшенной фабрике, заваленной мусором. Я схватила кусок листового металла и швырнула в нее. Наступила тишина, за которой последовал глухой удар – ее голова упала на пол.

Саша, лидер банши, была мертва, как и остальные участники ее стаи. Здание скрипело, полуразрушенные балки с трудом выдерживали нанесенный нами ущерб. Я наклонилась, схватила ее голову за светло-голубой хвост и исчезла.

Голова Саши влажно шлепнулась на середину большого круглого алтаря в центре комнаты. Камилла вскрикнула и попятилась.

– Вот. Мне нужна следующая локация.

Она сглотнула, ее руки все еще были подняты вверх, а глаза широко раскрыты. Руны покрывали потемневшее дерево алтаря – на нем валялись перья, конечности животных, кровь, кости и горстки странных порошков. Голова банши прекрасно вписывалась во всю эту ведьминскую чепуху.

Камилла покачала головой, длинные шелковистые пряди волос упали ей на лоб.

– Хорошо, но это займет минимум день.

Я посмотрела на нее и почувствовала, как мои глаза загораются. Она опустила взгляд.

– У меня нет дня. Каждый день, который мы тратим впустую, дает Кадену дополнительное время, а мне – лишний повод беспокоиться о том, что проклятый Самкиэль нас найдет. – Мой голос превратился в отрывистый рык. – Работай. Лучше.

– Я делаю все, что могу.

Ее глаза встретились с моими – в них мелькали искорки зеленой магии.

Я скрестила руки на груди, из ноздрей вылетела струйка дыма. Выдержав взгляд Камиллы, я подошла ближе. Ей хватило наглости вздрогнуть, но она не отвела взгляд. Я была выше нее, и мои туфли на шпильках только увеличивали нашу разницу в росте. Она не заговорила и не отступила, но я чувствовала исходящие от нее волны страха.

– Я позволяю тебе жить, потому что ты служишь определенной цели. Если ты больше не приносишь мне пользу, я буду счастлива похоронить тебя вместе с твоим кланом.

В ее глазах вспыхнула ярость.

– Я сказала, что мне нужен день. Разве я уже не помогла? Я спрятала тебя, чтобы он…

Я подняла руку, прерывая ее слова. Я не хотела слышать имя Самкиэля. Это правда, что благодаря ее чарам я могла скрываться от него неделями. Она спрятала мою силу и местонахождение, но он все еще был очень близко. Он всегда был близко. Я могла быть жестокой, хладнокровной машиной для убийств, но в ту минуту, когда он был рядом, в ту минуту, когда я видела его или чувствовала его запах, каждое воспоминание, каждая эмоция, которую я так старалась похоронить, угрожала поглотить меня с головой. Я не могла этого допустить.

Больше никогда.

– Я прекрасно знаю, что ты сделала, и теперь мне нужна новая локация. Как простой смертный может спрятаться от великой и могущественной Камиллы?

– Наверное, потому, что я использую большую часть своей магии, чтобы спрятать это место от остального мира и скрыть тебя.

Я потерла виски.

– Не думай, что я не испепелила тебя, потому что мы друзья. Используй ее кровь, глаза или что угодно еще. Она была рядом с остальными, когда вы все стояли и смотрели, как он убивает мою сестру.

Она вздохнула:

– Хорошо.

– Хорошая ведьма. – Улыбка изогнула мои губы. – А как насчет талисмана? Что-то получилось?

Камилла подняла небольшой зеленый пузырек.

– Даже с кровью Самкиэля я должна быть уверена, что он безопасен и не заставит тебя вывернуться наизнанку.

– Снова нужно ждать.

– Это требует времени.

Я провела рукой по лицу.

– У меня нет времени.

Это было все, что я сказала, прежде чем развернуться и направиться в коридор. Полы моего длинного темного плаща струились позади меня.

Пока Камилла работала, я находилась на нижнем этаже храма, тренируясь и делая все возможное, чтобы не думать и не спать. Пот струился по моей спине – я наклонилась вперед, делая медленные глубокие вдохи. Я провела здесь несколько часов, но мне все еще казалось, что этого недостаточно. Последний удар, которым я рассекла воздух, был немного медленнее, чем раньше. Мне нужно быть быстрее. Я вздохнула и встала, вытерла лоб краем майки и оглядела комнату. Это место представляло собой просторный полуразрушенный зал, и сейчас оно было моим домом.

Мечи и набор кинжалов, которые я собрала во время набега на руины Новаса, торчали из тренировочных манекенов, разбросанных по комнате из бежевого камня. Моя грудь тяжело вздымалась, но я не чувствовала усталости. Если я хочу убить Кадена, мне нужно быть сильнее и злее его. Я взяла еще один клинок, повторяя каждое движение, которому научил меня Самкиэль, каждую технику, каждое упражнение на дыхание, растяжку и ловкость, стремясь превзойти даже его самого. Теперь никто не сможет меня остановить. Никто не сможет меня тронуть. Я – воплощение сил природы, разрушения и смерти. Я больше никогда не буду ею, больше никогда не буду той слабой, эмоциональной пародией на человека, никогда, никогда.

– Подними руки, Мер-Ка.

Мой отец кивнул и поднял руки, показывая мне, что он имеет в виду. Он держал кинжал, мерцающий, как стекло. Отец сказал мне, что купил его в одном из магазинов нашего маленького городка. В моих руках был почти такой же кинжал, но больше всего мне хотелось заполучить отцовский – он сказал, что я могу его заработать, если постараюсь. Был полдень, солнце палило мне в спину, одежда прилипала к моей и без того мокрой от пота коже.

– Сколько еще мне придется тренироваться, папа?

Тихий смешок сорвался с его губ, когда он направил на меня кинжал.

– Ты же сама просила об этом, помнишь?

Он не лгал. Я опустила руку, мышцы заныли от облегчения.

– Эйн помогает тебе и ма с лекарствами и больными, а я… я не знаю, на что я гожусь.

– И ты считаешь, что борьба и клинки – для тебя?

На его лице промелькнуло выражение, которого я раньше не видела. Он не ругал меня, но как будто знал секрет, которого не знала я, а я вдруг оказалась близка к тому, чтобы его раскрыть.

– В каком-то смысле это освобождение. Это похоже на танец, только с острыми предметами.

Я улыбнулась.

– Да, и это хороший навык. Ты сможешь защитить себя и нашу семью, если понадобится.

Он медленно улыбнулся. Солнце светило ему в лицо, и он казался мне почти божественным. Голову украшала копна густых, кудрявых волос – таких же, как у меня. Мама всегда говорила, что внешность досталась мне от отца. У нас были одинаковые иссиня-черные волосы, бронзовая кожа и огонь в глазах. Она всегда говорила об огне.

– Хорошо, тогда научи меня, а потом мы что-нибудь поедим.

Он усмехнулся:

– А потом мы поедим.

Я хотела найти свое место, свою цель, что-то за пределами пустыни и нашего ежедневного быта. Я не могла этого объяснить, и когда я сказала родителям, что мечтаю о мире за пределами нашего, за пределами звезд, они лишь странно на меня посмотрели.

Воспоминания померкли. Я метнула еще один кинжал в импровизированную каменную мишень на другом конце комнаты. Все те, что я бросала ранее, были воткнуты в голову: два кинжала изображали глаза, еще три – улыбку, а оставшиеся два торчали из горла. Я приготовилась метнуть последний кинжал. Эта комната была полной катастрофой – как и я сама. Каменные стены были испещрены рубцами, а пол скрылся под слоем пепла, щебня и пыли.

– Я нашла…

Кинжал в мгновение ока вылетел из моей руки. Он остановился всего в нескольких дюймах от лица Камиллы – она удержала его с помощью своей зеленой магии. Затем она опустила руку, и кинжал со звоном упал на землю.

Я вытерла пот со лба.

– Не надо ко мне так подкрадываться.

– Я звала тебя, но ты не обращала внимания.

Она взмахнула рукой, убирая беспорядок, который я устроила. Моя грудь сжалась – я вспомнила, с какой легкостью это делал Самкиэль.

Я стиснула зубы, злясь на себя за воспоминания и вызванные ими эмоции, ненавидя сам факт, что я вообще могла что-то чувствовать.

– Если я захочу, чтобы ты что-то починила, я тебе сообщу.

– Если ты собираешься стать достаточно сильной, чтобы убить Кадена и бога, тебе понадобится нечто большее, чем кирпичи и фальшивые манекены. Я могу помочь.

Я положила руки на бедра, откинула голову назад и вздохнула:

– Ты сказала, что что-то нашла. Что именно?

– Волков.

Это все, что мне нужно было услышать. Не говоря ни слова, я кивнула, прошла мимо нее и поднялась по резным каменным ступеням. Мне нужно было принять душ и переодеться. Если волки вышли в лес, значит, они достаточно осмелели, что было прекрасно для меня и ужасно для них.

15. Дианна

Стрела попала в цель, вызвав у Джулиана протяжный стон.

– В яблочко. – Я схватила стакан и выпила кровь оборотня, прежде чем швырнуть его обратно на стол. – Или мне стоит употребить другое слово, раз уж я попала тебе прямо по яйцам?

Джулиан висел на дальней стене, весь в поту и крови. Он взвыл и содрогнулся всем телом, когда я бросила в цель еще один дротик.

Стук моих каблуков эхом раздавался по исцарапанному деревянному полу. У дальней стены валялось несколько изуродованных тел, а в центре комнаты лежали два перевернутых бильярдных стола.

– Ты все еще не хочешь сказать мне, где твой дорогой старый папочка?

Он покачал головой. Я подошла вплотную – один окровавленный глаз пристально смотрел на меня, другой валялся где-то на другом конце комнаты.

– Зачем оттягивать неизбежное? Ты же знаешь, что я убью тебя, его и всех остальных, кто в этом участвовал. Так почему бы просто не ускорить процесс?

– Нет.

Взгляд единственного уцелевшего глаза был непреклонен – волк внутри Джулиана был готов прикончить меня, но я изнурила его почти до смерти.

Я вздохнула и остановилась перед ним, сняв пальто. Схватившись за края рубашки, я раздвинула ее в стороны, обнажив грудь. Лицо Джулиана скривилось.

Я указала на небольшой шрам между грудями. Он был почти незаметен. Почти.

– Я вырвала себе сердце несколько месяцев назад. Я думала, что умру, но была готова отдать свою жизнь за тех, кто мне дорог, и не видела другого выхода. «Если Тобиас получит книгу, Самкиэль и моя сестра умрут, бла-бла-бла». Но это было тогда, когда я верила во всеобщее благо и спасение людей.

Его дыхание стало сбивчивым.

– Меня это не убило, – я подняла голову, – но я подумала о том, какое это счастье – умереть за тех, кого ты любишь. – Я застегнула пуговицы, выдерживая его взгляд. – Но это не одно и то же. В твоей или в их смерти нет ничего благородного. Ты их не спасаешь. Вы все подписали себе приговор в тот момент, когда позволили Кадену убить мою сестру и не пошевелились, чтобы помочь.

– Мы не могли, и ты это знаешь! – прошипел он. – Ты знала, что сделает Каден, и тем не менее ушла к Губителю Мира. Ты сама виновата в том, что…

Я ударила его по лицу с такой силой, что кровь забрызгала стену. Затем я схватила его за волосы, заставляя смотреть на меня.

– Где остальные? – прорычала я ему в лицо.

– Я тебе не скажу.

– Отлично.

Я подняла свободную руку, выпустила когти и оставила на груди Джулиана глубокую царапину. Он шипел и корчился от боли, его рубашка висела окровавленными клочьями.

– Я знаю, что оборотни – стайные животные. Вы держитесь поблизости друг от друга, даже когда вам приходится прятаться. Ведь один знакомый мне всезнайка не может обходиться без вечеринок, верно? Кроме того, я знаю, что ваша стая общается воем, который можно услышать на расстоянии почти пятидесяти миль.

Я прижала кончики когтей к центру его груди, прямо над его бьющимся сердцем.

– Хочешь знать, каково это, когда тебе вырывают сердце?

– Я не стану его звать.

– Нет, станешь. Нужно лишь достаточно сильно надавить, и тогда что угодно сломается – даже ты.

Кончики моих когтей пронзили кожу Джулиана, все его тело напряглось. Я наклонила голову, мой голос понизился на октаву – Иг’Моррутен выполз на поверхность.

– А теперь позови папочку.

Входная дверь распахнулась. Я сидела у барной стойки, вычищая кровь из-под ногтей.

– Я думала, вы явитесь быстрее.

Они поспешили к висящему на стене телу Джулиана. У кого-то вырвался тихий всхлип. Я продолжала невозмутимо чистить руки. Под этот ноготь просто невозможно забраться. Я лизнула край полотенца и наконец убрала злосчастный сгусток крови. Бросив испачканную ткань на стол, я вытянула руку и внимательно изучила свои ногти: меня беспокоили неровные края, оставшиеся после превращения ногтей в когти.

– Интересно, если я вежливо попрошу, Камилла сможет наколдовать мне стойкий маникюр? Для этого ведь должно быть какое-то заклинание, верно? Больше никаких сколотых ногтей.

Передо мной появился Калеб. Он тяжело дышал, из его груди вырывалось низкое рычание.

– Что ты сделала? – рявкнул он.

Я взглянула на тело Джулиана – оборотни пытались снять его со стены.

– Ничего такого. Я не виновата, что вы так долго шли.

– Убийство моего сына – главная ошибка в твоей…

– Нет.

Комната сотряслась от силы моего голоса. Все волки, как один, повернулись ко мне.

– Ты, как и все остальные, ошибся, думая, что я слабая. Она была единственной, кто удерживал меня в узде. Это – ваша расплата. Я предупреждала тебя. Я предупреждала его. Ты сам сделал выбор.

– Ты ведешь себя так, будто мы можем бросить вызов Кадену.

– Это самое жалкое оправдание, которое я когда-либо слышала. Мы все сверхъестественные существа. И я это сделала. Я бросила ему вызов. – От моего самоконтроля почти ничего не осталось, но мне нужна была информация. – Боже, Калеб, да мои яйца больше твоих.

– Почему мой сын, Дианна? – задохнулся он. – Чем ты вообще отличаешься от Кадена? Джулиан был невиновен.

Оборотни из стаи подошли ближе, сжав кулаки, – они были готовы умереть за своего альфу[2]. Я не сводила глаз с Калеба. В баре воцарилась тишина. Все затаили дыхание.

– Нет, она была невиновна. Ты использовал своего сына как личную ищейку. Подпольные бои и денежные махинации, благодаря которым Каден остается в курсе событий. Информация, которую вы для него собираете. Не изображай святого, Калеб. Мы оба знаем, что все мы – лжецы и убийцы. Все мы виновны. Все.

Калеб взглянул на свою стаю.

– Чего ты хочешь? – спросил он, его тон изменился.

– Твоей крови. Отдай ее добровольно, или я убью стаю на твоих глазах и все равно получу свое. – Я подняла голову и улыбнулась. – Тебе решать.

– Отлично. Я в твоем распоряжении. Моя кровь разорвет тебе голову.