скачать книгу бесплатно
Короли океана
Густав Эмар
Короли океана (Азбука) #3Мир приключений (Азбука-Аттикус)
С дальними странами, морской стихией, индейцами, золотыми приисками и прочими атрибутами приключенческой литературы французский писатель Гюстав Эмар (1818–1883) познакомился вовсе не в библиотеке. Еще мальчишкой он сбежал из дому и устроился юнгой на корабль, стремясь во что бы то ни стало добраться до «страны чудес» – Америки. Двадцать лет странствий позволили будущему писателю впрок запастись захватывающими сюжетами.
В романе «Короли океана», завершающем одноименный цикл, с удивительной яркостью воплотился сам дух приключений: атмосфера свободы, битвы на земле и на море, захватывающие любовные истории, гордые и благородные герои – пираты, авантюристы, безжалостные к врагам, но честные и справедливые. В книге воспроизводятся иллюстрации, сделанные французскими художниками к первым изданиям романов Эмара.
Густав Эмар
Короли океана
Иллюстрации Е. Гийо, Д. Вьержа и других французских художников
© И.Н. Алчеев, перевод, 2014
© Издание на русском языке, оформление.
ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018
Издательство АЗБУКА®
* * *
Господину Виктору Азаму[1 - Виктор Азам – главный редактор иллюстрированного литературно сатирического журнала «Аннетон» («Майский жук»), издававшегося во Франции во второй половине XIX в. – Здесь и далее примеч. перев.]
Любезный друг, посвящаю тебе это произведение в память о нашей старой и неизменной дружбе,
Гюстав Эмар
Пролог
Темная история
Глава I
Черные маски
24 марта года 1648-го от Рождества Христова ночной сторож, предварительно отмахав трещоткой, уже заканчивал вещать своим осипшим и дребезжащим голосом, уведомляя добрых жителей городка Лe-Сабль-д’Олон о том, что пробило десять часов вечера, дует порывистый ветер, на море большое волнение, а на дворе лютая стужа, но при том, однако ж, все спокойно и, стало быть, горожане могут мирно почивать до самого утра под боком у своих женушек, как вдруг со стороны Тальмонских ворот послышался громкий стук копыт – в город стремительно ворвалась целая кавалькада и понеслась прямиком к отлогому берегу.
Всадники, числом с полдюжины, восседавшие на породистых скакунах, похоже, одолели неблизкий путь. Вооруженные до зубов, они были облачены в богатое, изысканное господское платье; казалось, они нисколько не тревожились, что их могут признать, потому как, хоть широкие поля шляп у них и были предусмотрительно опущены на глаза да к тому же стояла непроглядная темень, они, все как один, для вящей предосторожности были еще и в черных бархатных масках во все лицо.
Заприметив шестерых странного вида всадников, и впрямь походивших на зловещих призраков, сторож не на шутку перепугался – выронил фонарь, который, к счастью, не разбился, и затрясся всем телом; он в страхе озирался, словно ища спасения, на которое между тем ему вряд ли приходилось рассчитывать: ведь в столь поздний час горожане мирно почивали. Бедолага и пикнуть не успел, как неизвестные разом накинулись на него, набросили сверху плащ, накрепко связали и без лишних церемоний бросили на подъездную дорожку одного из домов, где калитка по случаю оказалась незапертой; засим, подобрав фонарь, они двинулись дальше к берегу.
В тот же самый час, почти в ту же самую минуту, когда при въезде в город разворачивалась описанная выше сцена, двадцати пяти – тридцатитонное беспалубное суденышко с люгерным вооружением, невзирая на волнение на море, беспросветный мрак и сильный ветер, кидавший его, точно перышко, с одного гребня громадной волны на другой, решительно огибало оконечность бухты, в глубине которой приютился город; судно держало курс на берег, рискуя разбиться о прибрежные скалы, которые море терзало с неистовой яростью.
Люгер нес на носу огонь – красной звездочкой он попеременно то вздымался, то опускался, будто в ответ на таинственные сигналы из стоявшего на отшибе дома, за окнами которого поочередно то вспыхивали, то затухали разноцветные огни.
Невзирая на почти что непреодолимые трудности при подходе к берегу в кромешной ночи и в не самых благоприятных условиях, люгеру, ведомому, безусловно, рукою отважного и, главное, бывалого кормчего, удалось приблизиться к некоему подобию пирса длиной несколько туазов[2 - Туаз – старинная французская мера длины, равная примерно 2 метрам.], сложенного из хрупкого камня и скальных обломков и служившего причалом. Осторожно заведя швартовы, корабль подтянулся к причалу и наконец замер в этом прибежище, где ему уже ничто не угрожало.
Людей в экипаже люгера, похоже, было предостаточно. Моряки уже заканчивали швартоваться, когда на берег въехала упомянутая выше кавалькада.
Всадники остановились на расстоянии пистолетного выстрела от причала. Тот из них, что подобрал фонарь, вскинул его раза два над головой. На люгере тотчас дважды подняли палубный фонарь; точно таким же сигналом ответили и из окон дома на отшибе.
Вслед за тем по безмолвному жесту одного из всадников, по-видимому главаря, четверо из них повернули обратно и с пистолетами в руках стали в конце двух улочек, спускавшихся прямиком к берегу. Двое других спешились, привязали лошадей к ставням близстоящего дома и быстрым шагом направились к таинственному кораблю.
Люди из экипажа люгера тоже были в масках и с оружием на поясах.
С корабля сошли двое – они шагнули навстречу всадникам и молча приветствовали их.
– С вами есть женщина? – вполголоса осведомился один из всадников.
– А с вами есть врач? – в свою очередь так же негромко спросил один из моряков.
– Он перед вами. – Всадник кивнул на своего спутника.
– Прекрасно! Стало быть, дело в шляпе?
– Точно. Он согласен на наши условия.
– Правда, сударь?
– Правда, – с поклоном ответствовал врач.
– Учтите, мы здесь не в бирюльки играем, отныне вы один из нас.
– Учту.
– И вы готовы хранить тайну, которую вам отчасти предстоит узнать?
– Готов.
– Вы трезво оценили последствия, случись вам стать изменником?
– Я все оценил, сударь.
– И по-прежнему желаете служить нам?
– Желаю.
– Ладно, доктор, не стану больше докучать расспросами, верю в вашу преданность. Служите нам верой и правдой, и вам воздастся.
Врач молча поклонился.
– Ступайте в дом да поглядите, все ли там приготовлено, как должно, – продолжал моряк. – Я скоро вас догоню. Идите же, господа!
Двое всадников откланялись и, не сказав друг другу ни слова, направились к дому на отшибе, где перед ними тут же отворилась дверь, как будто их уже ждали. Они вошли, и дверь тотчас закрылась.
Снаружи этот дом ничем не отличался от соседних и выглядел довольно убого. Внутри же все было наоборот, к тому же комнаты располагались так, что, если в доме шумели, снаружи не было слышно ни звука. Что же до меблировки, смотрелась она поистине роскошно.
Дом, одиноко стоявший на берегу моря, почти всегда был заперт. Обитателей его никто не знал, и на соседей он навевал невольный ужас. Не в силах выразить определенно свои страхи, люди шепотом пересказывали друг другу мрачные истории об этом жилище, где ночами окна порой зловеще мерцали, точно маячные огни, предупреждавшие об опасности. С заходом солнца запоздалые путники с опаской шарахались от дома прочь. И даже днем те, кто был вынужден проходить мимо, всякий раз ускоряли шаг, приближаясь к его жутковатым стенам.
Дверь, приводившаяся в движение, как видно, с помощью потайной пружины, отворялась перед гостями дома и затворялась за ними следом так, что хозяев было не разглядеть.
Наши двое новоприбывших, похоже, были к тому готовы, потому как не выказали ни малейшего удивления; пройдя по длинному, ярко освещенному коридору, устланному мягким ковром, совершенно заглушавшим шум шагов, они оказались перед каменной лестницей с перилами из кованого железа, по ступеням которой стелился тот же ковер, что покрывал и пол в коридоре. Лестницу вполне сносно, хоть и тускловато, подсвечивала лампа под матовым шаровым колпаком, помещавшаяся в нише. Двое гостей поднялись по лестнице на второй этаж, и один из них – всадник, – приоткрыв дверь, отодвинул тяжелую, расшитую узорами портьеру и пропустил своего спутника в некое подобие прихожей, всю обстановку которой составляли дубовые скамьи без спинок.
Нигде не задерживаясь, они миновали несколько комнат, обставленных с самой изысканной роскошью и утонченным вкусом, и наконец прошли в опочивальню, по правую и левую руку от которой размещались туалетные комнаты.
В камине полыхал огонь – он согревал приятным теплом всю комнату, освещенную приглушенным светом, не резавшим глаза. На столе теснились бутыли причудливых форм, а рядом были разложены хирургические инструменты, прикрытые салфеткой, – все свидетельствовало о живейшем участии или предусмотрительности и было приготовлено с поспешностью, необходимой при серьезных случаях.
– Взгляните, доктор! – коротко бросил сопровождавший, показывая рукой на стол.
Врач с важным видом осмотрел склянки и хирургические инструменты, потом повернулся к спутнику, не сводившему с него глаз.
– Вот и замечательно, все на месте, – сказал врач довольным тоном, не выражавшим никаких сомнений. – Дело осталось за малым – произвести осмотр!
– Какой еще осмотр?
– Возможно, мне понадобится помощь.
– Все предусмотрено, доктор. В случае надобности по первому же вашему слову или знаку помощь явится без промедления. Будут у вас еще просьбы?
– Нет, сударь, никаких.
– Тогда я вас оставлю. Помните, что вам было сказано, доктор, и не вешайте нос, а пациент вот-вот явится. Главное – отсюда ни ногой.
– Даю слово, сударь.
Спутник доктора, наскоро попрощавшись, ретировался.
Оставшись один, врач какое-то время стоял неподвижно, чуть подавшись вперед и неотрывно глядя на дверь, – вид у него был весьма озабоченный. Но по прошествии некоторого времени, не услышав никакого шума, он выпрямился и настороженно осмотрелся вокруг, дабы лишний раз удостовериться, что за ним никто не следит.
– Так надо! – молвил он. – Времени на раздумья нет!
С этими словами он направился прямиком к столу, заставленному склянками со всякого рода разноцветными снадобьями. Тщательно осмотрев наклейки на склянках, он еще раз напоследок огляделся вокруг и, осторожно достав из бокового кармана хрустальный флакон, втиснул его между остальными.
В это время снаружи послышался едва уловимый шорох.
– Пора! – сказал себе доктор.
Не выразив ни малейшего удивления и даже не повернув головы на шум, что выдало бы его тревогу, врач взял плошку и принялся приготавливать микстуру со всем тщанием и внимательностью, какие лекари той поры, впрочем очень похожей на наше время, вкладывали в свое священнодейство, дабы точно отмерить снадобья и вещества для смешивания.
В этот миг портьера приоткрылась и на пороге объявился моряк, тот, что расспрашивал доктора во время их встречи на пристани. Вошедший обвел взглядом комнату, махнул рукой и пропустил вперед четверых матросов с носилками, на которых лежала женщина, закутанная в длинную накидку и одеяло, оберегавшие ее от стужи: ибо она была в одной лишь ночной сорочке.
Насколько можно было судить по молочно-белой, удивительно нежной и гладкой коже ее лица, наполовину сокрытого черной бархатной полумаской, то была совсем еще юная девица; густые пряди светлых шелковистых волос благоуханными волнами ниспадали ей на плечи и грудь, прикрывая их полностью. Ее тонкие, безупречно правильной формы руки ослепительной белизны с голубоватыми прожилками вен свободно покоились по бокам носилок. Девушка как будто пребывала в забытьи – ни единого уловимого выдоха не вырывалось из ее милого рта, обрамленного бледными, чуть приоткрытыми губами, обнажавшими двойной ряд белоснежных, с перламутровым отливом зубов.
Моряк махнул рукой, и носильщики остановились возле камина, осторожно положили носилки на ковер и, не проронив ни слова, вышли из комнаты – дверь за ними снова затворилась.
Вслед за тем моряк обхватил девушку, точно ребенка, своими сильными руками и очень бережно переложил на постель. Покончив с этим, он поднял носилки, отворил дверь, передал их кому-то из своих, ожидавшему снаружи, и вернулся к доктору.
Тот как раз осматривал больную.
– Ну что? – через мгновение осведомился моряк, тщась скрыть тревогу.
– Что ж, она спит, – отвечал врач, глядя ему прямо в лицо.
– Спит?.. Значит, она в сознании?
– Самым натуральным образом, и кому, как не вам, полагаю, об этом знать лучше?
– К чему вы клоните?
– К тому, что, сдается мне, вы-то и опоили ее сонным зельем.
Моряк отрицательно мотнул головой.
– Нет, не я, – сказал он. – Все случилось без моего ведома. Если б я знал, так бы не переживал. Она в опасности?
– Ничуть, хотя доза, чего там скрывать, была сильна – ретивые у вас, однако, друзья-приятели, знают, как вам угодить.
– Не понимаю вас, доктор, соблаговолите-ка объясниться, прошу покорно! Я не привык разгадывать загадки, – ответствовал моряк с ноткой высокомерия в голосе, никак не вязавшегося с его нарядом.
– Да нет в моих словах никакой загадки, – впрочем, буду краток, – холодно проговорил врач. – По некоторым причинам вы, верно, заинтересованы, чтобы эта девушка произвела на свет младенца, сама того не ведая. Так вот, радуйтесь, сударь, она родит во сне. И с этой стороны, по крайней мере, – прибавил он с легкой усмешкой, – ваша тайна останется под крепким замком.
Моряк, или претендовавший на звание такового, пребывал во власти живейших душевных переживаний – и не обратил внимания на тон, каким врач произнес последние слова.
– Выходит, доктор, вы считаете?.. – промолвил он, не отдавая отчета тому, что говорит.
– Не считаю, сударь, а говорю с полной уверенностью, – строго отвечал врач. – А случилось, кстати сказать, вот что: у девушки наступил последний срок беременности; нынче вечером, часов около семи, у нее начались схватки. Бортовая и килевая качка легкой посудины, на борту которой она находилась, порядком утомила ее и ускорила роды. Схватки сопровождались нестерпимой болью и жуткими приступами, и тогда кто-то из ваших дружков-приятелей, вероятно сведущий в медицине, объявил, что роженица не переживет мук, если ей не дать хоть немного отдыха. И тогда ваш приятель решил опоить ее каким-то зельем, которым, конечно же, запасся заблаговременно, и влил его ложками ей в рот. Несчастная и впрямь успокоилась, потому как тотчас впала в сон, а вернее, в оцепенение, настолько глубокое, что любой другой, кроме опытного врача, по ошибке счел бы ее мертвой.
– Все так! – сокрушенно признался моряк. – Истинно так, и я напрасно старался скрыть такое дело. Дивлюсь вашей учености… Так что же будет с бедняжкой?
– Родит во сне.
– Прямо этой ночью?
– Не пройдет и часа.
– И ей уже ничто не угрожает?
– Ничто, уверяю вас. Только прошу, изымите зелье у своих дружков и впредь не пытайтесь повторить ничего подобного – добром это не кончится.
– Значит, вы думаете?..
– Да ничего я не думаю, боже сохрани! Лично я не знаком с вашими друзьями! Только вам знать, может, среди них и есть кто-то, кому выгодно одним махом свести счеты с матерью и младенцем. Еще лишних две-три капли этого зелья – и с ними обоими было бы покончено уже сегодня. Я вас предупредил, и вам решать, как поостеречься, ежели хотите избежать беды.
– Какой ужас! – вскричал моряк, закрывая лицо руками.
Повисла долгая тишина.
