Очевидный выбор

Я: я так зла!

Незнакомец читает почти сразу.

Он: Почему?

Я: не знаю

Он: хочешь поговорить об этом?

Я: не знаю

Он: тогда

Он: расскажи, что хочешь сделать?

Совершенно абсурдная мысль приходит в голову, но я все равно пишу её.

Я: хочу купить себе пепельницу

Я: красивую

Я: мою

Я: у меня так мало собственных вещей, только одежда и книги

Я: нет ни собственного дома, ни тарелок, ни кружек, даже своего кофе нет

Он: и что тебя останавливает купить все эти вещи?

Я: я никогда этого раньше не делала

Он: ты боишься?

Я: начинать что-то новое всегда страшно

Он: а ты просто возьми и сделай

Я: есть еще кое-что, что я хочу сейчас сделать

Он: и что это?

Я: перестать злиться

Убираю телефон и поднимаюсь на ноги, потом переодеваюсь в спортивную одежду. А затем прежде, чем смогу себя отговорить, спускаюсь на этаж ниже. В последний раз только одному человеку удалось вышибить из меня всю злость.

После моего стука дверь открывается не сразу. Черт, я даже не посмотрела на время. И вчера я заявилась поздно ночью. Наверное, зря я это все затеяла.

Рафаэль смотрит на меня своим типичным взглядом – что ты здесь делаешь?

– Я знаю, что уже поздно. Но мне срочно нужно выпустить пар, а ты единственный, кто помог мне в прошлый раз.

Он ничего не отвечает, просто полностью открывает дверь и отходит в сторону.

Что я творю? Медленно захожу к брату Тристана посреди ночи. Вот что. Теплый свет лампы возле коричневого дивана у стены освещает только половину небольшой квартиры. Кирпичные стены ничем не отделаны, кухня совмещена с гостиной, и о Боже! У него огромный стеллаж с книгами слева. Книги везде, повсюду, стопками разбросаны по всей квартире. Да этот парень много читает. Я за всю свою жизнь столько не прочла, а мне казалось я много читаю.

Как завороженная, подхожу к стеллажу, мимо боксерской груши под потолком.

– Ты все это прочел? – слышу свой голос, но он кажется таким далеким, наверное потому что мыслями я пробегаю по каждому названию, каждому автору.

– Ты разве не пришла сюда, чтобы выпустить пар?

Он возвращает меня в реальность, что причиняет боль, душевную. Потому что сталкиваться с реальностью мне приходится впервые.

– Почему ты все еще не спишь? – разворачиваюсь к нему.

– Тот же вопрос могу задать и тебе.

Внимательно изучаю его лицо, оно не помято, волосы взъерошены, но это их обычное состояние. Обычное. Докатились, теперь я уже знаю, как обычно выглядят его волосы. На нем черная футболка и джинсы, ничего особенного. Но не могу отрицать тот факт, что мое тело реагирует на него. И причем не так, как на других мужчин.

– Много мыслей в голове. – отвечаю.

Он подходит ближе, и в глазах появляется что-то, что я уже видела там, в его другой квартире.

– Я знаю несколько способов, как выпустить пар. –  почти неслышно произносит он. – Какой ты предпочитаешь?

Для того, на что он, кажется, намекает, у меня уже есть вибратор. Перевожу взгляд на грушу рядом с ним. И он кивает. Затем подходит к небольшой стойке, берет пару бинтов.

– Без перчаток? – удивляюсь я.

– Во-первых, у меня их нет. –  становится прямо передо мной, вплотную.

– А во-вторых?

– А во-вторых, ещё спасибо скажешь.

Не понимаю о чем он, но не возражаю. В конце концов, он тут главный. Молча он обматывает сначала одну руку, затем вторую. А я пытаюсь найти причину того, почему здесь на самом деле. Почему пришла именно к нему, когда могла пойти в бар с Элиотом или присоединиться к Эмме?

– Удары по груше отличаются от тех, что ты делала в прошлый раз. Ты почувствуешь отдачу, и будет больно. Именно поэтому критически важно, чтобы ты, – он кладет руку мне на живот, от чего по телу проносится разряд. – задействовала корпус, а не руки. Помнишь стойку, которой я тебя учил?

Киваю, потому что слова застревают.

– Покажи.

Я встаю перед грушей, расставляю ноги и немного сгибаю их, поворачиваясь корпусом. Одна нога опорная.

– Хорошо. –  он становится за грушей и придерживает её сзади. – Помни, не руками…

– А корпусом. Знаю.

Он ухмыляется, и я наношу первый удар.

Ауч.

Он был прав, это больно. Костяшки жжет. Но я не останавливаюсь. Удар. Еще один.

– Мы не разминались. – вспоминаю я.

– Ты здесь не за этим.

Снова бью, и снова. Боль пронзает руку, как только она сталкивается с твердой поверхностью. Но это почти завораживает.

Боль. Снова и снова. В голове проносятся воспоминания, которые я не в состоянии контролировать.

Выпрямись. – говорит мама. -Не сутулься.

Мы с мамой знаем, как лучше.

Никто не спрашивал твоего мнения, Дана.

Ты должна окончить этот университет, чтобы мы с отцом могли тобой гордиться.

Ты нас разочаровала.

Только о себе и думаешь, ты хоть представляешь, какого отцу приходится.

Не плачь.

Не ругайся.

Перестань паясничать.

Ванесса не та, с кем тебе подобает общаться. Её родители учителя. Найди окружение достойное тебя.

Веди себя прилично.

Не позорь нас.

Сними этот ужас и быстро переоденься, пока гости не пришли.

Ты хоть представляешь, сколько денег я в тебя вложил? От тебя требовалось только одно – учиться.

Мисс Эдвардс, простите, но этот экзамен был важен. Не смотря на влиятельность вашего отца, мы вынуждены отчислить вас за неуспеваемость.

Нам стоит скорее выдать её замуж. Может, тогда её мозги наконец встанут на место.

Моя дочь не будет работать официанткой.

Не все могут реализовать себя в работе.

Думаешь только о себе, а мне какого, ты не подумала? Шляешься Бог знает где и приходишь под утро.

Хватит пить.

Ты же не думаешь надевать это платье?

Ты станешь моей женой?

Любовь проходит.

Думаешь вот так просто выбросить шесть лет жизни?

Я продолжаю бить, пока не чувствую ничего, кроме физической боли. Пока пот не начинает стекать по спине, а голова не становиться совершенно пустой. Вот, что имел в виду Рафаэль. Мысли растворяются одна за другой, потому что костяшки болят, потому что эта боль становится реальнее, чем все остальное, потому что злость отступает, а на место неё приходит опустошение. И вот тогда я останавливаюсь, тяжело дыша.

Смотрю на свои руки, они дрожат так, что приходится приложить усилие, чтобы разжать кулаки. Рафаэль появляется откуда-то и протягивает мне стакан воды. Я с жадностью выпиваю весь целиком.

– Легче?

– Не уверена. – возвращаю ему стакан, и он оставляет его на столике перед диваном, затем снова подходит ко мне и начинает разматывать бинты.

– Что случилось? – тихо спрашивает он, не отрываясь от бинтов.

– Я приняла решение.

– И каковы ощущения?

– Паршивые.

– Ты справишься.

– Откуда знаешь?

Он снимает последний бинт и поднимает на меня глаза.

– Потому что мы похожи.

Рафаэль убирает бинты обратно. А я осматриваю свои покрасневшие костяшки. Все не так плохо, как мне казалось. Кожа покраснела и в некоторых местах небольшие ссадины, но в целом все хорошо.

– Пошли. – вдруг бросает он, и направляется в сторону выхода.

– Куда?

Не отвечает. Просто берет куртку с крючка на стене, и когда я подхожу к нему, набрасывает мне на плечи. Терпкий мужской запах тут же окутывает меня. Затем Рафаэль берет меня за руку так, будто уже сто раз это делал. По ощущениям его ладонь грубая, шероховатая, но почему-то знакомая. Словно мы знаем друг друга уже много лет.

К моему удивлению, он ведет меня не вниз, а наверх. Проходит мимо квартиры Эммы и поднимается выше. И выше.

Я понимаю, куда он меня ведет, только когда мы оказываемся на крыше. Теплый воздух выбивает волосы у меня из пучка. Поддерживая за талию, Рафаэль проходит по краю и аккуратно усаживает меня на металлическую поверхность, затем садится сам.

Мы оказываемся прямо под звездами, вдали горят тысячи огней и Эйфелева башня, откуда-то снизу доносится шум улиц, машин, разговоров. Делаю глубокий вдох, но даже отказываюсь закрывать глаза, потому что этот вид прекрасен. Весь Париж перед нами, как на ладони, а все проблемы, будто бы остались внизу, так далеко от нас. В глазах собираются слезы, но на этот раз по другим причинам. Это слезы облегчения, радости и красоты. Ведь там внизу столько возможностей, столько всего, что я могу узнать, увидеть, почувствовать. Моя жизнь не остановилась, когда я ушла от Шона. Она продолжается. И пусть сейчас я без понятия, как оплачивать счета, снимать квартиру, у меня все еще осталась я сама.

Многих пугает свобода выбора. Ведь намного проще заниматься чем-то понятным, знакомым, пусть даже это и не приносит тебе удовольствия. Мы идем получать образование, заводим семьи, получаем стабильную работу из страха остаться без ничего, остаться непонятным. Я и сама долгое время шла по этому пути, пока вдруг не споткнулась о гребанное предложение руки и сердца. Испугалась провести оставшуюся жизнь с Шоном, а может и ответственности. А может просто этот город заставил меня захотеть чего-то большего, чего мне не удалось бы получить просто сказав “да”. Не знаю. Но чувствую, что это только начало. Вот чего мне не хватало все это время. Начала. Я цеплялась за Шона, как за спасательный круг, потому что без него не могла плыть сама.

Но как ты научишься плавать, если всю жизнь дрейфуешь в надувном круге?

– Теперь мне легче. –  хрипло говорю я, сглатывая подступивший ком. – Ты был прав насчет меня. –  признаюсь. – Я не свободна. Меня сдерживает страх, сдерживает обида. Черт. – по щекам тихо текут слезы. – Я так злюсь на себя за это. Злюсь на родителей, злюсь на Шона…

– Шон – это…

– Мой парень…бывший парень. Я даже не знаю, зачем говорю тебе все это. Видимо, незнакомцам и правда легче открываться.

– Мы не незнакомцы.

Я усмехаюсь, вытирая слезы.

– Ах, да. я знаю твое имя.

– Ты знаешь намного больше, просто никогда не задумывалась об этом.

Я прокручиваю в голове, сказанные им слова, и поворачиваю голову. Его взгляд устремлен куда-то вдаль.

– Ты много путешествуешь. – вспоминаю ту квартиру. – У тебя много друзей по всему миру, что делает тебя либо богачом, либо сумасшедшим.

Он усмехается и смотрит мне прямо в глаза.

– Свободным. – возражает он.

– Одиноким.

Его взгляд меняется, значит я угадала. Он одинок.

– Что еще? –  спрашивает он, но я знаю, что это только, чтобы отвлечь меня.

– Тебе не нравится говорить о себе. Ты любишь заниматься спортом…

Выражение неодобрения. Поняла.

– Тебе приходится работать в зале. И ты здесь временно.

Я помню их разговор с Марселем.

– Ты упустила главное.

Ну, разумеется.

– У тебя есть брат, с которым ты не общаешься. А еще ты сказал, что мы похожи. Значит, ты тоже боишься.

– Я этого не говорил.

– Если бы не боялся, не пытался бы сбежать.

И снова этот непонятный взгляд. Я права. Он убегает.

– А ты лицемер. Сам читал мне нотации про страх и свободу, а теперь оказывается, что ты и сам трус.

Качает головой и отводит глаза.

– Черт, я слишком много тебе сказал.

– Это плохо?

– Да.

–Почему?

Снова смотрит прямо на меня.

– Потому что нам не стоит сближаться. – в этих словах больше сожаления и грусти, чем нужно.

– Потому что ты плохой парень, а я ранимая девушка? – подначиваю я, толкая его плечом, что вызывает на его губах улыбку.

– Кто-то пересмотрел слишком много сопливых мелодрам.

– Эй! Не оскорбляй эти шедевры. В них много любви.

– И художественного вымысла. Не бывает плохих и хороших людей. Мир не так устроен. Есть просто те, кто совершает ошибок больше, чем следует.

– То есть ты один из таких?

– Я этого не говорил.

– А что ты сказал? Что я ранимая девушка?

– Вообще-то, это были твои слова. – легонько касается моего колена кончиками пальцем. Совершенно невесомое прикосновение, но почему-то я вдруг ощутила его всем телом.

– Ладно. – соглашаюсь я. – Тогда объясни мне.

– Что тебе объяснить?

– Все. Расскажи, почему мы не можем сближаться?

На секунду между нами повисает молчание, уголки его губ тянутся вверх, а в глазах появляется веселье.

Вот черт!

– Значит, ты хочешь сблизиться со мной?

Я отворачиваюсь от него и прочищаю горло.

– Я этого не говорила.

– Да нет же, сказала. –  напирает он, наклоняясь ко мне. –  Ты прям отчаялась, и позволь заметить, даже разочаровалась.

– Не было такого.

– Было. И мы оба это знаем, принцесса.

– Я просто любопытная, а ты этим пользуешься.

– Ни черта ты не любопытная. Любопытные люди не бояться своего отражения в зеркале.

– А я и не боюсь своего отражения. –  с вызовом отвечаю я. – Мне оно даже нравиться. Любуюсь ежедневно.

Он фыркает.

– Она еще и тщеславная.

Почему защищаясь в разговоре с ним, я только больше себя закапываю?

– Какая есть.

– Да, – отвечает он серьезней. – такая, какая есть.

21

Вечер пятницы подкрался, как хищник к своей добыче. Именно так я себя и чувствовала. Нервно, паникующее. Хотя, добыча вряд ли осознает весь масштаб трагедии пока не становится слишком поздно. Но я все осознавала. Это не свидание – продолжаю говорить своему отражению. Выходит совсем неубедительно. Слышу смешок с дивана и оборачиваюсь.

– Что?

– Ничего. – Эмма ловко скрывает улыбку, но я то знаю, что она там была. – Ты хорошо выглядишь, Дана. И это Тристан, незачем так переживать.

В том то и проблема, это же Тристан.

– Он так сильно тебе нравиться?

– Что? Нет. Нет. Определенно нет.

– Думаю, одного нет было вполне достаточно.

Шумно выдыхаю.

– Просто…не знаю. Не знаю, почему я так нервничаю.

– Ты же сама сказала, что это не свидание.

– Так и есть.

– Тогда в чем проблема?

– Во мне.

– Ага. –  поджимает губы, внимательно изучая мое лицо. – Боишься, что он может понравиться тебе еще больше?

– Возможно. Но я не готова к этому, не готова…не думаю, что смогу…это не правильно.

Эмма встает, подходит ко мне и кладет руки на плечи.

– Все, что произойдет сегодня вечером между вами не может быть неправильным, если ты этого хочешь. Сомнения – это нормально. Никто не может дать тебе гарантию, что все закончится хорошо. Но не забирай у себя шанс попробовать. Будь смелой.

Все, что могу – это кивнуть. Последний раз бросаю взгляд в зеркало на свое отражение – зеленое шелковое платье, позаимствованное у Эммы, потому что все свои платья я намеренно не взяла, шпильки, пара тонких сережек и волосы, собранные сзади, ведь так моя шея выглядит просто отпадно. Я пока не знакома с этой девушкой в отражении, но она определенно начинает мне нравиться.

Выхожу из квартиры, осторожно спускаясь по ступенькам. Вечер на крыше всплывает в памяти, едва взгляд касается его двери. Мой шаг замедляется, помню, как он проводил меня до двери, а я вернула его куртку. "Доброй ночи" – все, что он сказал. Замираю на последней ступеньке, потому что дверь неожиданно открывается.

Рафаэль не сразу замечает меня. Только закрыв дверь, он оборачивается, и его глаза медленно движутся вверх по моему телу, а рот слегка приоткрывается.

– Привет. – говорю я, спускаясь к нему.

Не пойму, он удивлен? Нет, вчера я точно сказала ему, что живу теперь у подруги.

– Ты красивая. –  просто произносит он, и его слова теплом растекаются в каждую клеточку моего тела.

– Спасибо. – улыбаюсь.

Мы спускаемся ниже, молча, он толкает дверь, пропуская меня вперед. И вот черт! Тристан уже ждет меня, прислонившись к своей машине. Его взгляд встречается с моим, он улыбается и выпрямляется. Слышу, как Рафаэль выходит следом. Тяжёлая дверь с грохотом закрывается. Глаза Тристана медленно скользят от меня к Рафу, и судя по быстрой смене настроения на его лице, его брат – последний, кого он ожидал здесь увидеть.

Поднимаю глаза на Рафаэля, но его лицо ничего не выражает, абсолютно, однако я чувствую это напряжение, оно натягивается между ними и захватывает меня.

Что мне делать?

Просто перевожу взгляд с одного на другого.

Почему никто ничего не говорит?

– Рафаэль. –  Тристан делает шаг навстречу нам, но Раф просто уходит, подходит к своему мотоциклу, надевает шлем, садится и уезжает.

Тристан провожает его взглядом, пока я приближаюсь к нему.

– Ты не знал, что он в городе, да? – тихо спрашиваю я.

– Нет. – тяжело вздыхает. – Вы с ним знакомы?

– Он живет на этаж ниже Эммы. Так что, да.

– Почему ты ничего мне не сказала? –  в его вопросе нет упрека, просто интерес.

– Решила, это не мое дело.

Я вижу, как миллиард эмоций проносится на его лице, пока наши глаза не сталкиваются. На его губах озаряется улыбка. Слабая, но все же это она.

– Ты прекрасно выглядишь. – говорит он.

– Спасибо, ты тоже.

На нем белая рубашка навыпуск и темные джинсы. С первого взгляда кажется небрежно, но чертовски сексуально.

– Поехали. – предлагает он, и я понимаю, что на этом вопрос с его братом закрыт.

Всю дорогу до ресторана мы молчали, даже, когда нас усадили за столик, Тристан не проронил ни слова. Я уже видела этот его взгляд однажды, он затерялся глубоко в своих мыслях, и мне не хотелось тревожить его, ведь мне трудно понять, что он сейчас чувствует.

Не знаю, что произошло между ними, но это до сих пор мешает обоим.

Есть те, кто обрывает связи с семьей, уходит и не оглядывается назад. А есть те, кто никогда и не был близок с родными. Здесь все иначе. Мне почему-то кажется, что они не всегда были такими. Потому что только близкие люди могут причинить такую сильную боль.

Мысли сами уносят меня к Шону. Сложно ли мне без него? Очень. Но причинил ли он мне боль? Такую, как описывают в книгах, когда сердце разрывается на части и тебе становится трудно дышать. Нет. Потому что мое сердце все еще мирно бьется в груди, а дыхание устрашающе ровное. Будто бы не было никакого разрыва. Будто бы нас никогда и не было. И вот это как раз и ранит больше всего. Он знает, где я работаю, знает, но его нет, будто и меня никогда не было. Неужели из нас двоих, я и правда нуждалась в нем больше? Неужели чувства затерялись где-то много лет назад там же, где и зародились?

Неужели это и была любовь, и она прошла? Любовь и правда живет три года? Тогда в чем смысл? Для чего люди вообще сходятся? Зачем создают семьи? Чтобы избежать одиночества?

Вот она реальность бытия.

– Выбрала, что хочешь заказать? – голос Тристана возвращает меня обратно, я смотрю в меню перед собой, и понимаю, что даже слова оттуда не прочла.

Мне в принципе ненавистна идея выбирать что-то в ресторане. Как понять, что тебе понравится, а что нет?

– Выбери что-то на свой вкус. –  предлагаю я, и отодвигаю меню. – Что-нибудь, от чего я почувствую себя лучше.

Он понимающе улыбается, и когда подходит официант, делает заказ.

– Итак, на что мне стоит обратить внимание? –  спрашиваю я, осматриваясь по сторонам, как бы напоминая ему и себе, зачем мы здесь.

Он весело пожимает плечами, вот он, прежний Тристан вернулся.

– Просто скажи, что видишь.

Я оглядываюсь.

– Здесь уютная атмосфера, и пусть столы стоят довольно близко друг другу, я не чувствую дискомфорт. Вижу семьи, пары, подруг, компанию молодых людей.

– А чего не видишь?

Не совсем понимаю его вопрос, но продолжаю наблюдать, пока до меня наконец не доходит.

– Нет никого, кто пришел бы сюда один. – перевожу взгляд на Тристана. – Но ведь люди в принципе редко выбираются куда-то в одиночку.

– А почему?

– Не знаю, потому что грустно есть одному?

– Ты бы пришла сюда сама?

– Ну, если бы у меня была с собой книга, то да.

– А без книги?

– Вряд ли.

Он кивает.

– А ты когда-нибудь замечала кого-то в одиночестве на верандах, например?

В голову тут же приходит одна пожилая дама с собачкой, которую я как-то сфотографировала, она попивала кофе с десертом, и кажется, никого не ждала.

– Да.

–Как выглядят эти люди?

– Ммм, спокойными, умиротворенными.

– Они наслаждаются.

В его словах есть смысл.

– Ты хочешь создать такое место, куда можно было бы прийти одному?

Он качает головой.

– Такие места повсюду. В смысле, ты можешь прийти одна, куда захочешь. Но если тебе грустно или наоборот ты счастлива, пойдешь ли ты наедине с собой вообще куда-нибудь?

– Вряд ли.

– Помнишь, я рассказывал тебе о поварах на кухне?

Я киваю. Это трудно забыть.

– Так вот, я полагал, что вкусной еды достаточно, для того, чтобы людям хотелось возвращаться.

– Но дело не только в еде.

Он улыбается.

– Да, именно поэтому, ты мне нужна.

Странно, но эти слова трогают меня. И это приятно. Быть кому-то нужным. Даже если это и касается работы.

– Ты хочешь, чтобы я создала концепцию ресторана.

– Именно.

– А чем ты сам занимался все это время?

Он усмехается, но не успевает ответить, официант приносит и разливает нам вино по бокалам.

– Здесь можно курить? –  спрашиваю я, он кивает.

Отлично. Достаю сигарету с зажигалкой из сумочки.

– Ответишь на вопрос? –  прошу его, закуривая.

– Тебе кто-нибудь говорил, как сексуально, ты выглядишь с сигаретой в руках?

Выпускаю дым, не отрывая взгляда от него. Опасная территория, Тристан Ревиаль.

– Это не ответ на мой вопрос.

Он смеется, тепло, и так завораживающе.

– Я был одержим идеей создания чего-то своего. Но упустил так много, даже не вникая. Мне казалось, что я смогу разобраться со всем по ходу. Но вышло как-то не очень.

– А учитывая, что ты любишь все планировать…

– Да, я облажался.

Я поднимаю бокал.

– Так выпьем за то, что ты признал свои ошибки.

– За ошибки, – поднимает свой бокал. -ведь кем бы мы были без них?

Мы чокаемся.

Приносят первые блюда, и мой желудок ликует. Вкусная еда и правда может сделать тебя чуточку счастливым. Тристан сводит весь разговор ко мне, заваливая меня вопросами о моем детстве.

– Значит, ты была бунтаркой?

– Это не сложно, если у тебя есть свое мнение, которое никому не интересно. Иногда, становилось хреново, а иногда даже весело. Как-то я разозлилась на одном из приемов. Это было летом, за городом. У друзей моих родителей был небольшой пруд. И вот я сбежала туда прямо посреди вечера. Мне было лет десять. Одна девочка, которую я терпеть не могла, нашла меня. Мы сцепились языками, и в какой-то момент она со всей силы толкает меня. Ну, а учитывая мою удачу, сзади был только этот пруд.

– Черт. –  хмурится он с улыбкой.

– Да, я окунулась с головой. Но это не самая худшая часть. Она завопила "Дана упала! На помощь!". Ну, разумеется, все сбежались на ее крики. А я думала, может, притвориться, что я и правда тону? Тогда, это хотя бы выглядело драматично.

– Но ты этого не сделала.

Качаю головой.

– Нет. Я вылезла в мокром платье на глазах у всех. Кто-то посмеивался. Но не мои родители, они были в ярости.

– Но это ведь была не твоя вина.

– А кого это волнует? С тех пор, я перестала винить Вселенную или кого бы то ни было за свои неудачи. Превратила стыд в веселье. Стало легче.

Я кручу двумя пальцами ножку бокала. И тут мысли принимают совершенно другой оборот.

– Я не люблю делать заказ в ресторанах. – серьезно говорю я.

Поднимаю на него глаза, но он не улавливает нить моей мысли. Перевожу взгляд на гостей. Кто-то по несколько минут зависает над строчками в меню, а уж если вы впервые пришли в какое-то место, так это просто Ад.

– Я не приду в ресторан грустной, потому что тогда вообще не знаю, чего хочу.

– Да, поэтому ты попросила меня сделать это за тебя.

– Да, попросила выбрать что-то, от чего я почувствую себя лучше.

– Тебе лучше?

– Намного. Но дело не в этом. Я ведь такая не одна.

Он наклоняется ближе, будто бы так точно поймет, к чему я веду.

– Что если вместо названий и описаний блюд, в меню будет что-то на вроде "если тебе грустно", "на случай, если у тебя был плохой день", "когда разбили сердце", "просто вкусно поесть" или "если ты влюблен", "для того, кто потерялся, разочаровался". Да что угодно. Ты рассказывал о людях, что там работают, они все готовят, потому что это делает их счастливыми, что если мы сможем передать это гостям?