Небесная канцелярия

Она тянет к нему руки и не может приблизиться: невидимая, но непробиваемая стена разделяет их, со щёк её срываются слёзы и превращаются в льдинки, которые не тают в огне. Празднество тогда вспыхивает с утроенной силой, пламя летит в небеса, и искры смешиваются со звёздами.

Но ещё ни разу пламени солнцестояния не удалось растопить ледяную преграду. Под утро мужчина незаметно уходит, так ни с кем и не заговорив, призрак девушки исчезает, смешавшись с дымом гаснущих костров, а люди будут ещё год ждать следующего праздника, запрет на который не имеет для них значения.

Влюблённые из двух разных миров, которые не видели друг друга, хоть на одну ночь в году оказывались рядом, там, где горит огонь. Но и его сил не хватало, чтобы соединить их. Если создать пламя такой мощи, чтобы оно сумело осветить все миры, у них появится возможность увидеть друг друга.

Соблюдайте дистанцию – так нам всегда говорили. Не пересекайте границы, не смешивайте миры, иначе всё погрузится в хаос – это закон, это в нашей крови, мы это впитали, выучили, эти слова отлетают от зубов каждого ангела и каждого творца. Но кому, как не Мечте, брать на себя невыполнимые задания и давать надежду тем, кто её уже потерял.

– Нам нужно попасть в день зимнего солнцестояния, – сказала я.

– Тогда нужна ещё одна временная петля, – отозвался Аврелий.

– Ты справишься? – с тревогой поинтересовалась я.

– Постараюсь. Главное не промахнуться. Давай телефон.

– Хорошо. Запомни: твоё дело – держать петлю, – произнесла я решительно. – Всё остальное я сделаю сама.

Ангел кивнул, ни словом не возразив. Он сейчас был сосредоточен на том, чтобы мы на необходимое время остались здесь. Аврелий запустил временную петлю в настройках телефона для меня, пощёлкал кнопками на своей рации. Я обошла кострище кругом. Потом второй раз, третий…

И время шагнуло вперёд.

Меня затошнило. Прогулки по разным мирам и временам и так задача не из лёгких, а когда одновременно сменялось несколько уровней, становилось совсем плохо. Следовало действовать как можно быстрее.

Я оказалась в центре праздника зимнего солнцестояния. Люди водили хоровод. Огонь летел в небеса. Снег на много метров вокруг был растоплен и утоптан ногами празднующих. Взлетали ленты головных уборов, чертили по воздуху факелы огненных волшебников. Феерия, ликование, счастье…

Я увидела его – мужчину, который сидел поодаль от костра и не принимал участия в веселье.

Увидела и её – призрачную девушку, которая отчаянно пыталась привлечь к себе его внимание.

Я подняла с земли ветку и бросила её в костёр. Он вспыхнул ярче, гораздо ярче, чем мог бы от такой ветки. Потому что вместе с костром горела моя душа, которую я вкладывала в творение пространства.

Костёр солнцестояния, жар, страсть. Каким должен быть огонь, чтобы соединить два мира, чтобы осветить путь влюблённым? Влюблённым, которые, возможно, только догадываются о существовании друг друга. Я отдавала этому костру всю душу. Ведь иначе и не умела. Никогда не умела наполовину. Огненный цветок возносился к самому небу, и казалось, что я горю вместе с ним, как в одной из жизней. Из пепла, из золы, из остывшего кострища возрождаю веру – силами своей души.

Из огня, из искр складывались отчаянные слова: «Заметь меня, посмотри на меня, вот я тяну к тебе руки. Я здесь, я рядом, тебе достаточно сделать шаг, один только шаг. Сквозь миры, через границу посмотри на меня, не мимо, не вскользь. Я здесь».

И пусть хотелось кричать эти слова, но я молчала и наблюдала, как разгорается огонь солнцестояния, как мужчина и женщина из разных миров тянут друг к другу руки, как творится невозможное волшебство этой ночи. Я сделала то, что была должна. Сделала всё, что могла. Сотворила пространство для исполнения их желаний. Развела костёр из собственной души. Исполнила их мечту. Я смотрела на них со стороны, и мне хотелось выть, как бродячей собаке на пустыре.

Я слишком хорошо знала, как это – когда твои мечты исполняются у других.

Развернув бланк с заданием, я достала из кармана карандаш и дрожащими пальцами, испачканными золой, написала расшифровку желания: «Я хочу, чтобы он меня заметил».

Мир поплыл перед глазами. Костёр, люди – всё исчезло. Я снова оказалась на пустыре перед остывшим пепелищем. Опустилась в замёрзшую грязь и вцепилась в землю пальцами. Выл ветер.

– Тина! – Аврелий хотел помочь мне встать, но я оттолкнула его руку.

– Я сама… Всё нормально.

Я поднялась и согнулась пополам, опираясь руками о колени. Настало время идти к мосту, а там – к выходу из этого мира. Открыть дверь…

Голова закружилась.

– Тина, ложись, – сквозь шум в голове послышался голос Аврелия.

– Да, я сейчас… минутку… пять минут…

Ощущая, как меня поддерживают руки ангела, я легла на что-то мягкое и позволила себе прикрыть глаза.

Я проснулась резко. Чувствовала себя полностью отдохнувшей и выспавшейся – кажется, что такого не было очень и очень давно. Открыла глаза. Я лежала, укрытая плащом Аврелия.

Ангел сидел рядом. Перед нами, с краю от пепелища, горел скромный, но яркий и дающий тепло костерок.

– Сколько я проспала? – спросила я осипшим со сна голосом.

– Ладно тебе, главное, что выспалась. Выспалась ведь?

– Аврелий, сколько?!

– Часов десять. Я не засекал.

– Десять… почему ты меня не разбудил, меня же дома потеряли!

Я схватила лежавшую рядом сумку и вытряхнула корпоративный телефон. Конечно же, время, которое я могла здесь провести, уже много часов как истекло. Я опять зарылась в сумку, достала свой обычный человеческий смартфон и посмотрела на часы.

Они показывали вчерашнюю дату, время двадцать два ноль четыре – как раз когда мы встретились в подземном переходе. Я на автомате полезла в настройки, решив, что это проделки сдыхающей батареи, и тут меня осенило.

– Аврелий?..

– Что? – Ангел поднялся и разбросал берцами костерок.

– Это же ты сделал, да?

– Я.

– Постой. Ты десять часов держал временную петлю только ради того, чтобы… чтобы я поспала?

– Тина, ты себя со стороны не видела. Смотреть невозможно, добить жалко. Слишком много сил ты потратила на задание, я бы не смог перевести через границу нас обоих. Сделал, что мог. Ангел я или кто, в конце-то концов?!

На кого сейчас было жалко взглянуть, так это на него: ни сил, ни ангельского обаяния, крылья, как у растерзанной вороны.

Временные петли считались довольно сложной сферой. Мне выдали небольшой лимит, чтобы я могла совмещать работу в канцелярии и обычную жизнь. Когда я запускала – точнее, мне запускали – петлю, в мире людей моё время останавливалось или, на выбор, замедлялось. Пробыв в другом мире несколько часов, я возвращалась домой в ту же минуту или, в зависимости от текущих настроек, через установленное время.

В исчезающе редких местах, например, в Кафе остановившихся часов, этот феномен сам собой разумелся. Самостоятельное создание полноценной длительной временной петли было искусством высочайшего класса. Не знаю, имелась у Аврелия какая-то личная заначка или он создал петлю с нуля, но стоило ли тратить колоссальный запас такого богатства, времени на то, чтобы я выспалась как следует? И её ведь не только запустить нужно было, ещё контролировать, держать, самому не отдыхать.

Обратно мы брели молча. Перешли реку по мосту. С неба сыпал мелкий снег.

Я подкинула монетку, открылся портал, в котором виднелись уходящие в глубину ступеньки и полная мусора урна. Я оглянулась. Снег сыпал всё сильнее, и противоположный берег постепенно терялся в снежной пелене. Аврелий уже спустился по ступеням, он не оглядывался. Костёр солнцестояния, встреча влюблённых, история с хорошим финалом, соединение миров – всё осталось по ту сторону реки. Эта история случилась не со мной. Я просто выполнила свою работу. Мне было холодно. Я потратила много сил на исполнение желания, на создание пространства для мечты.

И мне так хотелось, чтобы меня кто-нибудь заметил…

Я спустилась в подземный переход, бросила монетку в шляпу флейтиста. Портал в мир призраков закрылся, послышался шум проезжающих наверху машин. Музыкант наклонился, выгреб деньги, положил в карман, надел шляпу и снова поднёс к губам флейту.

Не переставая играть, он направился к выходу и повернул на лестницу. Снежинки летели за ним, обгоняя друг друга, ложились на плечи, на поля обтрёпанной шляпы, заключали его в мерцающую спираль, создавали искрящийся шлейф. С улицы послышались звуки первых капель дождя. Флейтист уводил с собой последний снег этого года, собирал снежинки, чтобы спрятать их где-то в другой реальности, а потом, однажды осенью, вернуться в этот подземный переход, достать из кармана старую флейту и выпустить их на волю, сплести с новой зимой. Вы привыкли думать, что снег падает исключительно с неба? Присмотритесь как-нибудь внимательнее, обязательно найдёте снежинки, которые прорастают из мостовых и трещин асфальта и летят вверх.

Звуки флейты постепенно затихли, снежинки скрылись, шум дождя усиливался. Очарование рассеялось.

– Ладно, – проговорила я, – мне пора домой. Только по поводу отчёта… эй, ты что?

Ангел вдруг споткнулся и схватился за поручень у лестницы, ведущей из подземного перехода. Остановился, его явственно пошатывало.

– Аврелий? Да что с тобой?!

Я в панике осмотрелась по сторонам. Учитывая поздний час, люди появлялись здесь редко, да и обычный человек вряд ли заметит крылья ангела, но всё равно не хотелось, чтобы нас лишний раз видели.

– Тинка, – выдал Аврелий, – я всегда хотел тебе сказать. Ты такая классная. Ты…

Мне всё стало ясно. Он чересчур много времени провёл в разных мирах и не рассчитал силы. Как человеку опасно слишком долго находиться в мире ангелов, так и ангел мог отсюда не вернуться, если не отследит своё самочувствие. Если в мире людей Аврелий держался через раз хорошо, то, похоже, с миром призраков он сталкивался нечасто, а тут ещё и на меня столько сил потратил. Я видела, что сейчас он не в состоянии самостоятельно добраться до Небесной канцелярии. Что ж, это не последняя причина, почему ангелы и люди работают в паре. Он помог мне, теперь настала моя очередь.

– О да, это был явно лишний подвиг. Давай-ка, пошли.

– Да подожди ты, – отмахнулся ангел. – Я же тебе, правда, столько всего не сказал…

– Потом скажешь. Проспишься и скажешь. Тоже мне, свалился ангел на мою голову. Как же это делается…

Я старалась сосредоточиться, одновременно поддерживать Аврелия и открывать дорогу к Вратам. Одна я это проделывала запросто, но так, чтобы тянуть за собой маловменяемого напарника, – в первый раз. Попытки с пятой удалось.

Я стукнула кольцом по Вратам, потом ещё несколько раз посильнее. Наконец они приоткрылись, и показался позёвывающий и почёсывающийся Мишка. Увидев нас, он мгновенно проснулся. Я протянула ему оба пропуска.

– Заходите давайте, устроили сквозняк! О-о-о, – понимающе протянул он, глядя на Аврелия, – ясно всё. Подождите пока, садитесь вон, я сейчас Лео вызвоню.

– Лео здесь?! Слава… всем вам.

– Да, он дежурит.

Мишка набрал номер на допотопном мобильнике.

– Леонард, дуй к Вратам. Давай-давай, помощь нужна.

Мы сели у костра, от которого остались одни красные угли. Аврелий всё порывался меня обнять и поведать, какая я чудесная.

– Куда это вас так занесло? – поинтересовался Мишка, подкидывая дров.

– Да так… по работе, – ответила я, уворачиваясь от желающего пообщаться напарника. – Силы не рассчитал, вот и эффект.

– Ему что-то сегодня вообще не сильно везло, – брякнул Мишка.

– То есть?

У Мишки покраснели кончики ушей, и он отмолчался. Но тут из мрака материализовался Лео и мгновенно оценил обстановку.

– Тинка, ты молодец в любом случае. Мишка, тебе спасибо, с нас причитается. Хорошо, что вернуться успел. Не спалили вас?

– Нет. – Уши юного ангела покраснели уже целиком.

Я подняла брови, но расспрашивать не стала.

– Вот и славно. Тина, что произошло, в двух словах?

Я нерешительно покосилась на Мишку. Лео сходу понял меня и сказал:

– Не парься, говори. Михаил свой, можешь доверять, как мне.

– Да ничего особенного. Он создал временную петлю. На десять часов. После выполнения задания. В мире призраков.

Оба ангела присвистнули и переглянулись.

– Чего вас туда понесло? – удивился Лео.

– Петлю-то зачем в таком месте? – поинтересовался Мишка.

– Давайте, он очухается и сам вам подробнее расскажет, что и зачем. Задание было сложным, мне после него стало плохо, я не могла оттуда выбраться, сил не хватало. Аврелий дал мне отдохнуть.

Говоря это, я посмотрела на Леонарда. На его лице отразилось неожиданное торжество и удовлетворённость. На секунду, не больше, но я-то его знала не первую жизнь, от меня ему что-то скрыть было сложнее, чем от других. Я решила запомнить этот момент и подумать чуть позже, тем более Аврелий снова завёл своё:

– Тинка, ты, честное слово, лучше всех. Лео, скажи?

– Так, всё, с меня хватит. – Я оттолкнула ангела и встала. Сбросила с себя контрабандный плащ и кинула рядом с костром. – Лео, когда он придёт в себя, скажи, пусть позвонит по поводу отчёта. Я не знаю, что там писать, нам шеф головы оторвёт за мир призраков. Мишка, спасибо.

Я протянула Михаилу пропуск. Он поднял шлагбаум и отсалютовал мне рукой. Я вышла, но не удержалась и оглянулась.

Разгоревшийся костёр освещал резные Врата, ржавый шлагбаум. Под древним засохшим деревом, которое шло на дрова, валялся огненный меч, к стволу была бережно прислонена гитара. Румяный от костра, молодости и перманентного смущения Мишка в бандане с черепами, косухе и с кучей металлолома в ушах и на шее опускал шлагбаум. Аврелий, всё ещё похожий на растерзанную ворону, сидел на земле у костра, схватившись за голову, – не поймёшь, то ли его сейчас стошнит, то ли он уснёт. Леонард прикуривал от головёшки сигарету, языки пламени отражались в его жёлтых очках. Он посмотрел на меня поверх очков и подмигнул. Я вздохнула и, делать нечего, подмигнула в ответ.

Сколько раз я давала себе зарок больше не иметь никаких дел с ангелами? Ведь себе дороже, особенно после некоторых событий. Но куда вот от них денешься? Я же их так любила.

Третье желание. Приходите вовремя

На несколько дней установилось затишье, чему я даже радовалась, дел накопилось невпроворот. Но наконец, когда я покупала в художественном магазине новые кисти, запищал телефон.

– Тина? – послышался сквозь помехи голос Аврелия. – Ты как там?

– Я-то нормально. А ты как? – расплачиваясь за покупку, я с третьего раза набрала правильный пин-код.

– Живой вроде. Тут шеф, похоже, решил нам очную ставку устроить.

– По поводу?

– По поводу работы. Слушай и запоминай: я сказал, что мы уже неделю героически сидим в кафе и опрашиваем каждого встречного и поперечного, не встречал ли он где Мечту. Сказал, всех не вспомню, список у Тины.

– Аврелий, я тебя убью! – процедила я, прижимая телефон ухом к плечу и убирая кисти в сумку.

– Я запомню. Лео обещал помочь, вы накидайте с ним общий план, и передай, как будто от себя лично. Я потом по нему шефу зубы заговорю. Твоё дело – стоять и поддакивать. Поняла?

– Поняла, – прошипела я сквозь зубы.

Но с Лео пересечься мы не успели. Аврелий позвонил снова.

– Тина, вечером встречаемся по третьему заданию. Откладывать нельзя.

Мы пересеклись на разбитой набережной, где никогда не кончается ремонт. Аврелий разглядывал разрисованные граффити бетонные плиты. Наступали сумерки. Строительная техника уже закончила работу, только брошенный экскаватор криво стоял рядом с кучей щебня. Ветер гонял мусор и песок. В столь позднее время здесь уже никого не было, даже хозяева с собаками не гуляли. На тёмно-сером небе зажигались первые звёзды, отражаясь в водах недавно освобождённой ото льда реки.

Третье задание, третье желание пришло с границы мира живых и мира мёртвых. Оно походило на крик о помощи, едва слышный голос, обрывающийся на половине слова. Я ничего не могла прочесть на бланке: когда смотрела на бумагу, строки расплывались перед глазами, их заволакивало серым туманом и пеплом. Аврелий был непривычно сосредоточен, создавалось впечатление, что он сейчас где-то далеко от меня, от этого мира. Мне несколько раз доводилось видеть его таким, и некоторые случаи я предпочла бы забыть. Но такое не забывается, даже принудительное стирание памяти не поможет. Он находился в шаге от меня и одновременно далеко, и я внезапно уловила странное тепло, непривычную энергию, исходящую от ангела, от его груди. Ощущение оказалось настолько мощным, что я невольно протянула руку, чтобы коснуться, почувствовать эту странную силу. Но Аврелий посмотрел на меня, и я очнулась, неловко остановила руку и заправила свои волосы за ухо, чтобы не выглядеть совсем уж глупо. По взгляду Аврелия я догадалась, что он понял, в чём дело. Но есть вещи, о которых не принято говорить вслух.

– Смотри. – Ангел указал на бланк, и я послушно посмотрела, но всё равно не смогла различить ни слова. – На желание с границы миров, которое сформулировали два года назад, откликнулся кто-то из мира живых. Похоже, на то и был расчёт. Его невозможно исполнить, пока не откликнется вторая сторона. Сейчас пойдём к входу в мир мёртвых.

Он произнёс это всё таким обыденным тоном, словно речь шла о походе в магазин. Я вспомнила, каково пришлось нам обоим после путешествия в мир призраков. Но что поделать, связалась с ангелами – забудь о безопасности. Я достала из рюкзака термос с кофе и плитку чёрного шоколада, чтобы подкрепить силы. А потом честно призналась:

– Аврелий, я боюсь. Я всё понимаю, но мир мёртвых – это уже немного перебор.

– Я ведь с тобой. – Глаза ангела сверкали таким азартом, что я не нашлась с ответом. – Какие у нас варианты? Если забьём на это желание, тогда точно провалим задание, а ведь столько сил уже потратили.

– И шеф нам гарантированно оторвёт головы, – обречённо добавила я, откусывая шоколад. – А если выполним, то это ещё надвое сказано.

– Тогда не будем терять время. – Аврелий выплеснул из крышки термоса остатки кофе и вернул её мне. – Возьми меня за руку.

Я послушалась. Ладонь ангела горела, будто охваченная огнём, и я вцепилась в неё, как в спасательный круг. Он сделал несколько шагов, уверенно увлекая меня за собой. Реальность исчезла и возникла снова.

Та же самая набережная, только ещё больше разбитая, и уже никакой техники. Глубокая ночь. На небе багровым кругом горела луна и окрашивала облака в такой же кровавый, тёмно-багровый цвет. На камнях у самой реки сидела девушка в тёплой куртке, вязаной шапке и шарфе. Сидела и смотрела на реку. Она была похожа на призрака: кожа бледная, почти прозрачная. В нескольких десятках метров от неё через реку был перекинут мост – тонкий, невесомый на вид, уводящий далеко, дальше другого берега. За грань. Девушка упрямо смотрела на реку и не желала замечать этот мост, хотя он манил и звал её. Уже два года, как ей следовало пройти по нему. Два года, как холодный меч ангела смерти отсёк её душу от земного тела. Но она чего-то ждала, ждала и ждала, невероятным усилием удерживая себя здесь, на границе миров.

Я смотрела на этот мост, уводящий в мир-за-гранью, и мне казалось, что вдали мерцает свет костров, эхом над рекой разносятся голоса людей и лай собак. Да, наверное, у меня чересчур разыгралась фантазия, но почему-то возникло непреодолимое желание попасть туда. Унестись прочь из этого мира, к спокойствию, к чему-то настоящему, о чём тоскует каждая душа, которая живёт в мире людей. И как же истосковалась по этому миру моя древняя измученная душа, прожившая здесь слишком долго… Как же захотелось коснуться этой грани хоть на миг. Кажется, я даже сделала шаг вперёд.

Зов из-за грани, полный тоски, ведёт каждого из нас. Кто-то улавливает его отчётливее, кто-то тише, но нет ни одного человека, которому бы хоть на миг не послышался этот зов.

Аврелий крепко обнял меня крылом за плечи, останавливая. Он как никто понимал, что я сейчас испытываю. И я не сомневалась, что ангел не даст мне натворить глупостей, отвернулась и закрыла глаза, глубоко вдыхая свежий воздух, успокаивая сердце. Я осознавала, что не нужно торопиться. Аврелий понимал тоску, которая манит туда людей, и знал, как действовать. Сколько он сам простоял на этой грани, бесконечно открывая коридор перехода для немногих, кому позволено миновать бюрократию? Отводя тех, кто рвался в мир-за-гранью по глупости и слабости. Закрывая переход для тех, кому суждены века очищения и служения в раю или в аду. Аврелий провел неисчислимое время на грани, зная, что ему туда вход навсегда закрыт. Не для ангелов – для людей предназначалась эта обитель и колыбель, из которой вышли все люди. Ангелы – лишь духи на службе у этого мира, и им было недоступно многое, чем обладали люди.

Наконец я взяла себя в руки и отстранилась от Аврелия.

Мы спустились к воде и почти вплотную приблизились к девушке. Она оглянулась, но не удивилась и не испугалась. Эта девушка ждала нас упрямо, долго, не теряя надежды. Её глаза давно потеряли цвет, который имели при жизни, зрачок и радужка слились в одно и теперь напоминали обсидиановые зеркала. Нечто подобное я видела недавно, но не могла вспомнить, у кого именно.

Я впервые встретила человека, который стоял на грани. Судя по записи, девушка была мертва уже два года. Перед смертью она успела произнести последнее желание, и оно огненными строками легло на бланк заказа, направленного в отдел исполнения желаний. Там его взяла в работу Мечта, поскольку рядовой ангел-исполнитель не справился бы с таким сложным заданием.

Желание, как и многие другие, требовало ответа от второй стороны. На это закладывалось ровно два года. Похоже, именно столько времени сумела отвоевать Мечта. Срок истекал через два часа. И сейчас на бланке проявилось желание второй стороны.

– Тина, ты остаёшься здесь, – непререкаемым тоном заявил Аврелий. – Это моя работа. Держи пространство для мечты. Делать ничего не нужно, просто будь. Мне нужно будет вернуться тем же путём и не промахнуться пространством, поэтому не двигайся с места.

Я кивнула. Аврелий шагнул в никуда и исчез. Я осталась здесь, живая, в шаге от мира мёртвых, на грани, рядом с той, кто столько времени провела здесь в одиночестве, чтобы дождаться.

Мир-за-гранью – далёкое место, куда уходят люди после смерти, когда закончена бюрократическая волокита. Сначала души попадают в соответствующее подразделение Небесной канцелярии, где им назначается отработка по их мирским делам. Душе определяют срок и вид работ. Например, тысячу лет протирать книги на полках Всемирной библиотеки. Или играть на арфе, или вариться в котле, или подметать вечно падающие листья. По прошествии отведённого срока душа получает печать «отработано» и уходит в мир-за-гранью, куда нет хода ангелам, только людям. Душа за это время очищается и становится такой, как в самом начале, – светлой, яркой и незамутнённой. Были и такие, кто отправлялся в мир-за-гранью напрямую, если считалось, что они уже отработали своё в земной жизни.

О мире-за-гранью все, даже старшие ангелы, знали только обрывки легенд. Говорили, там живут седые старухи с пауками в волосах и вечно горят костры, у которых матери кормят грудью нерождённых детей. К миру-за-гранью ведёт множество мостов, но никогда не знаешь, какой из них настоящий. Там кометы падают на землю и обращаются кострами, мужчины мастерят луки и охотятся на небесных оленей, и живущие разом во всех мирах коты шныряют туда-сюда и ловят мышей и звёзды. Там бегают и смеются дети, там пахнет горькой черёмухой и дымом, и там все всегда счастливы. Когда душа является туда, она долго-предолго отдыхает, пока не наберётся достаточно сил, чтобы продолжить своё путешествие дальше, в новые рождения, в новые миры. И этот круг вечен.

Аврелий стоял перед запертой дверью, которая ему, как и любому ангелу, не была преградой. Он немного помедлил, хоть отлично понимал, что этого делать нельзя, и сквозь реальности шагнул в квартиру, потом в нужную комнату.

Эта комната мало чем отличалась от тысяч подобных, в которых ему довелось работать: тяжёлые шторы на окнах, смятое постельное бельё на кровати, а главное – запах, который ни с чем не спутать. Запах близкой смерти. Тёплый свет настенной лампы подчёркивал тёмно-бордовый цвет штор. Наверное, из окна можно было увидеть отблеск багровой луны, той, которая поднималась над рекой не так уж далеко отсюда.

Аврелий приблизился к постели и взглянул на умирающего. Глаза старика затягивала предсмертная пелена, из груди вырывалось хриплое дыхание. Рядом со стариком на стуле сидела пожилая женщина, у окна стояла женщина помоложе, наверняка дочь. Ангел осмотрелся. Случай был рядовой, проще некуда, естественная смерть. Оставалось несколько часов. Скорее всего, вот-вот появится стажёр. Если молодому хватит мозгов – а Аврелий очень надеялся, что хватит, – он спокойно слиняет и отчитается за выполненную работу.