Бремя императора: Тропой мастеров

– Этих в подвалы мэтра, мы с ними еще поговорим, – распорядился Ланиг, когда допрос закончился и капитан пришел в себя, принявшись выть от отчаяния. – Корабль обыскать, каждый документ оприходовать.

Схема оказалась чрезвычайно проста и очень выгодна. В Нартагале рабы, особенно малолетние, пользовались огромным спросом, а взять их было неоткуда, собственное население закабалили давным-давно. Раньше нартагальские купцы добывали живой товар на Манхене, полудикие племена мало что могли противопоставить хорошо вооруженным и дисциплинированным воинам. Но с тех пор, как туда пришла империя, доступа в бывшую кормушку не стало. Цены на рабов росли с каждым годом, работорговцы вертелись ужом, тайно нападали на прибрежные деревни других стран, даже занимались пиратством, но имперские торговцы редко ходили в одиночку, последние двадцать лет торговые корабли всегда сопровождал хоть один военный, на котором обычно находился маг. Из-за нескольких рабов получить на свою голову войну с гигантской империей? Нет, нартагальцы отличались здравомыслием.

Карвенские святоши иногда соглашались продавать непокорных или еретиков, но редко, им самим не хватало рабочих рук в шахтах и каменоломнях. Касик Даркасадара тоже не любил, когда обращали в рабство его подданных, предпочитая выдавливать из них последние соки самостоятельно. Об орках даже речи не шло, ни один находящийся в здравом уме капитан и близко не подойдет к их страшным броненосцам, парой выстрелов из бортовых орудий обращающим в хлам любой деревянный корабль. В отчаянии нартагальские работорговцы даже рискнули направить в великую степь послов, надеясь договориться с ханами, но те вместо послов вернули их хорошо выделанные шкуры. В эльфийский лес соваться было еще глупее, чем нападать на орков. Многие ранее известные и богатые работорговые дома разорились, остальные готовились к тому же, когда в Нартагаль прибыл посланец одного из епископатов империи с выгодным, хоть и опасным предложением.

Работорговые дома схватились за него руками и ногами, это был их последний шанс выправить положение, многие уже не могли платить проценты по закладным, кредиторы наступали на пятки. Заняться другим бизнесом им почему-то в головы не приходило. А тут вдруг некий епископ Дориат из тарсидарского епископата предлагает тайную поставку малолетних рабов – по его словам, в империи расплодилось слишком много нищих, которые мешают нормальным, обеспеченным людям жить в свое удовольствие и висят на казне тяжким грузом. Превосходно! Лучше не придумаешь!

Совместными усилиями несколько работорговых домов выстроили и переоборудовали около сотни специализированных кораблей, имеющих потайной трюм для перевозки людей. Пришлось также изготовить заговоренные колдунами нартагальского Аллизиума специальные кандалы, отсекающие возможность магического поиска пленников – без этого эльдары сразу узнали бы, что где-то мучают детей, и быстро прикрыли бы лавочку.

После поступления на рынки Нартагаля первой партии имперских рабов работорговцы воспрянули духом, прибыль оказалась баснословной. Порой один рейс окупался вдесятеро, несмотря на неизбежные потери во время пути: пока корабль пребывал в имперских водах и мог в любой момент нарваться на досмотр, приходилось содержать товар в схроне, где рабы мерли, как мухи. Но все равно, после того как выживших приводили в нормальный вид, богатые извращенцы Нартагаля платили за одного малолетнего, хорошо выдрессированного раба по нескольку тысяч тархемов, тогда как покупали детей у епископов всего лишь за двести-триста золотых. Огромные, невероятные прибыли!

За каких-то три года сеть охватила собой всю империю, в каждый порт приходили нартагальские корабли с работорговцами, которые притворялись обычными купцами, даже торговали кое-чем для отвода глаз. Но настоящий товар был спрятан глубоко в потайных трюмах.

– Три года… – глухо повторил Ланиг. – Три года! Слепой я идиот!!! И глухой в придачу. Как я мог этого не узнать?

– А как мог? – резонно возразил кто-то из тайных. – Конспирация у них была на высоте. Ты сам смотри, никто никого толком не знал, каждый отвечал только за свой участок работы. Хорошо, хоть мы знаем, кто все это затеял.

– Да, – кивнул старик. – Знаем. Епископа Дориата взяли?

– Уже допрашивают. Мэтр Эстеван лично с ним работает по этому новому эльфийскому методу, передал, что епископ поет, как птичка, всех подряд закладывает.

– Очень хорошо. Всех, кого он выдаст, немедленно брать.

– Архиепископ такую вонь подымет…

– А мы с ребятами сейчас к этому самому архиепископу наведаемся. Поговорим о том о сем. Как, мальцы?

– Как скажете, мастер Ланиг! – бодро ответил Санти. После увиденного на корабле работорговцев он готов был своими руками удавить каждого, кто с этим кошмаром связан.

– Только маски не снимать, не хочу, чтобы он вас узнал. И молчать, говорить буду я. Вы просто четверо тайных, сопровождающих меня.

– А что с детьми? – спросил мрачный Храт.

– Маги телепортировали их прямо в госпиталь, многие едва живы.

Посреди ночи в двери роскошного дома архиепископа тарсидарского внезапно принялись колотить руками и ногами. Такой невероятной наглости слуги его преосвященства не помнили. Это что же должно произойти, чтобы столь важного иерарха побеспокоили в ночное время? Перепуганный привратник долго не мог отворить смотровое окошечко, руки тряслись.

– Чего надо? – спросил он наконец.

– Открывай! – рявкнул чей-то скрипучий голос. – Имперская тайная стража! Я начальник стражи Ланиг ар Вортон!

От звука этого страшного имени привратника перекосило. Позади него зашептались перепуганные лакеи.

– Его преосвященство изволят почивать.

– Так буди. Или через час дом будет взят имперской гвардией.

Поняв, что дело нешуточное, слуги забегали. Очень не хотелось вызывать гнев хозяина, но выхода не было, с тайной стражей лучше не ссориться, себе дороже. Кто-то из лакеев, обреченно вздохнув, отправился в спальню архиепископа.

Пресвятой отец долго ругался, даже запустил в обнаглевшего слугу туфлей, но вскоре понял, что это не розыгрыш, и под дверями его дома действительно стоит сам Ланиг ар Вортон. Его преосвященство вздрогнул, пытаясь понять, что может быть нужно от него ходячему кошмару. Но ничего не надумал и распорядился принять незваного гостя в малой розовой гостиной. Когда в дверях появился начальник стражи в сопровождении четырех тайных, тут же ставших по углам комнаты, он едва сумел сдержать дрожь. В глазах вошедшего горела неприкрытая ненависть.

– Что это значит, господин ар Вортон? – высоким, слегка подрагивающим от волнения голосом спросил архиепископ. – По какому праву вы врываетесь в мой дом посреди ночи?

– Случилась большая беда, Ваше преосвященство, – низко поклонился Ланиг. – Группа епископов тарсидарского епископата обманула вас и совершила государственное преступление, прикрываясь именем святой Церкви. Кое-кто из них даже осмеливается лгать мне в глаза, утверждая, что вы сами покрывали преступников. Я, конечно, им не поверил и прибыл сообщить вам об обстоятельствах этого дела.

«Не поверил, как же… – с тоской подумал архиепископ, пытаясь понять, на чем именно и кто попался. – Неужели он пришел меня арестовывать? С этой сволочи ведь станется, наглости ему не занимать…»

Старый мастер принялся описывать происшедшее этой ночью. Глава Церкви Тарсидара выглядел совершенно спокойным, но внутри у него все кипело. Докопалась-таки проклятая ищейка! Докопалась! Нет, ну что за тварь такая? Какое ему дело до этих помойных щенков? Церкви необходимы неподотчетные и неподконтрольные никому деньги! Они на святое дело пойдут. Только вот, поди, объясни это суду. Только отягчающим обстоятельством сочтут. Кто же проговорился? Какой идиот пожадничал? Эх, какое выгодное дело провалилось…

– Но что я могу сделать? – с трудом заставил себя заговорить архиепископ.

– Мы просим вас осудить преступников церковным судом и передать в руки светских властей.

– А больше вы ничего не хотите, господин ар Вортон? – голос его преосвященства стал сварливым.

– Больше ничего. Пока. Но прошу учесть, что если обо всем этом станет известно тарсидарцам, то я не берусь предсказать их реакцию…

Не берется? Ну и ну. Любому дураку понятно, что разъяренные горожане без промедления ринутся жечь епископат и бить епископов. Стражники легко надавят на жалость простонародного дурачья, покажут им несколько подохших щенков, и готово – идиоты взбесятся. Да, если это случится, Церковь потеряет столько позиций, что… Ловок, паскуда, ни единого выхода не оставил, придется отдавать епископов. Единый Создатель, почему ты так жесток к своим верным слугам? Неужто из-за мелких слабостей? Ну и что с того, что хороший человек удавит нескольких малолетних шлюх? Их ведь и так ведь расплодилось бессчетно…

– Ваше преосвященство вполне может сообщить, что это благодаря прозорливости Матери-Церкви разоблачены пробравшиеся в тарсидарскую епархию слуги дорхота… – вкрадчиво сказал Ланиг, в глазах старика горела неприкрытая насмешка. – Да не мне вас учить, как делаются такие дела. Вы человек опытный.

Нет, ну какая же сволочь?! Архиепископ долго хватал ртом воздух, он не мог дышать от возмущения. Но одновременно понимал, что именно так и придется сделать, иного выхода ар Вортон все равно не оставил, прямо намекая, что в ином случае пострадает сам глава епархии.

– Вы правы… – устало сказал он через некоторое время. – Прошу передать мне списки преступников. Они будут осуждены церковным судом, лишены сана и переданы светским властям для наказания.

– Крайне благодарен, – низко поклонился Ланиг, с трудом скрыв гримасу гадливости. – Списки вы получите завтра днем. Хочу еще только попросить передать любителям легкой наживы, что мы можем простить многое, но работорговли в империи не потерпим.

– Я позабочусь о том, чтобы подобного в моей епархии больше не происходило, – мертвым голосом ответил его преосвященство, мрачно глядя в пространство перед собой.

– Тогда всего вам доброго, – снова поклонился старый мастер и покинул розовую гостиную вместе со своими сопровождающими.

Архиепископ долго сидел молча. Его колотило от ненависти. Только Мать-Церковь вправе решать, кто будет рабом, а кто свободным! Только Мать-Церковь! Никак не эти… колдуны. Ничего, подождите немного, господа хорошие, вскоре вы уплатите по всем счетам. В десятикратном размере. Кровью своей уплатите. Наплачетесь. Если бы кто-нибудь сейчас увидел его преосвященство, то шарахнулся бы в сторону – церковный иерарх походил в этот момент не на человека, а на самого Владыку Бездны.

16. Рождение мечей

Жара стояла удушающая, четыре больших горна нагревали воздух в кузне так, что вошедшему могло показаться – он в аду. Грохот молотов, смешивающийся с шумом станков из расположенного неподалеку цеха, давил на уши, у непривычного человека вскоре разболелась бы от него голова. Между четырьмя наковальнями прохаживался обнаженный по пояс мастер-кузнец. Только кожаный фартук скрывал его могучий торс. Он внимательно следил за учениками, кующими картаги, стараясь не дать никому из них испортить заготовки. Особенно внимательно кузнец наблюдал за скоморохом, ведь белых заготовок больше нет – если испортить эти, потеря будет невозвратной. За прошедшие два с половиной месяца ученики научились кое-чему, уже вполне могли ковать самостоятельно несложные вещи. Но доверить им доводку призрачных мечей без присмотра никто не решился бы, поэтому неподалеку постоянно находился кто-нибудь из опытных кузнецов. Особенно теперь, когда осталась самая тонкая работа. Еще каких-то две недели – и ученики покойного горца обретут картаги. Совсем недолго осталось.

Санти несильно стучал небольшим молотком по кромке раскаленного до белизны лезвия одного из мечей, в то время как второй разогревался в горне. Пот заливал глаза, но вытирать его было некогда. Мало кто из прежних знакомых узнал бы в этом довольно высоком, мускулистом парне рыжего скомороха, не дававшего жизни всему Тарсидару. Юноша изменился разительно, вытянулся больше, чем на голову, плечи раздались вширь, в зеленых глазах появилась спокойная уверенность в своих силах. Только шапка курчавых, непокорных, огненно-рыжих волос осталась прежней. Они не поддавались никакому гребню, и скоморох давно махнул на это бесполезное дело рукой, даже не пытаясь привести свою копну в порядок. Втайне он завидовал прямым каштановым волосам Энета, не говоря уже о роскошной черной гриве Тинувиэля.

– Как у вас тут дела? – раздался из-за спины голос императора, но Санти не позволил себе отвлекаться, продолжая формировать режущую кромку.

– Здравствуй, твое величество, – ответил мастер-кузнец. – Неплохо, ребята справляются пока. Осталось, правда, самое сложное.

– И тебе привет, Верен. Рад видеть. Ничего, справятся, не они первые, не они последние.

– Белые мечи никто еще не ковал, – почти неслышно возразил кузнец, кивнув на потного скомороха. – Испортит, что делать станем?

– Не думаю, что эти заготовки вообще можно испортить, – отмахнулся император. – Я слышу их пение. Они живые, Верен. Уже живые.

– Вот как? – задумчиво покивал тот. – Тогда ладно. А остальные?

– На грани пробуждения. Особенно – мечи Мудрости. Следом пойдет Ярость. Последней – Жизнь.

– Интересно, почему так?

– Ты у меня спрашиваешь? – иронично хмыкнул император. – Так я не знаю. Я просто вижу, ничего больше. Может, позже узнаем, почему.

Санти не слышал этого разговора, он в это время менял заготовки местами. Положив раскаленную добела полосу металла на наковальню, а остывшую в горн, юноша сосредоточился, пытаясь почувствовать, что делать дальше. Именно этому, чувствовать свой не выкованный еще меч, и учил их мастер-кузнец. Он утверждал, что картаг сам объяснит, как его нужно ковать. Иногда скомороху казалось, что он действительно знает, куда нужно ударить, в какой момент и с какой силой. С каждым днем такое повторялось все чаще и чаще, Санти давно привык к этому и не считал чем-то необычным. Он постоянно разговаривал с мечами, они казались родными детьми, даже больше – частью собственной души, наверное. Порой возникало ощущение, что ему кто-то отвечает, кто-то еще не существующий, но уже живой. Юноша улыбнулся и легко ударил по лезвию, выправляя небольшую деформацию, картаг, казалось, довольно заурчал в ответ. Молоток раз за разом бил по раскаленному металлу, причем бил только туда, куда было нужно. Откуда Санти знал, куда и как нужно ударить? Он не смог бы ответить на этот вопрос. Знал, и все.

За его спиной переглянулись император с кузнецом и совершенно одинаково, одобрительно кивнули. Мальчишка действовал на удивление правильно, он, похоже, на самом деле чувствовал свои будущие мечи. Прислушавшись к словам скомороха, обращенным к картагу, его величество вздохнул, вспомнив, как ковал собственный. Впрочем, в его случае все было несколько иначе. Пришлось обходиться без чьей-либо помощи – он, получив корону, не был горным мастером, и понятия не имел о законах боевого братства. Да, нелегко пришлось. Ничего, справился и всему научился. Но преемника все-таки лучше выбрать из младших мастеров, не стоит парню мучиться так, как ему самому в свое время.

До сих пор непонятно, почему Карлах III выбрал именно его. Чем заинтересовал императора не знавший жизни послушник, не так давно сбежавший из монастыря и чудом устроившийся учеником к горшечнику? Впрочем, понятно, конечно. Теми самыми качествами, которые ему самому нужно высматривать в молодых мастерах. Маран поежился. Давно пора искать себе наследника, скоро уже шестьдесят, далеко не молод. Погибнет случайно, и что станет с империей? Конечно, останутся эльдары, они сумеют избрать императора, но это все-таки не совсем то. Власть лучше передавать собственноручно, иначе многое может оказаться потерянным.

Его величество внимательно посмотрел на Санти. Потом по очереди оглядел остальных. Может, все-таки избрать кого-нибудь из этой пятерки? По душевным качествам каждый подходит. Маран немного подумал. Эльф с орком, увы, сразу отпадают – не люди. Остаются трое. Лек, Сантиар и Энет. Черный, белый и синий. Тьма, Свет и Мудрость. Впрочем, пока рано об этом, мальчишки еще ничего не могут, да и пророчество над ними висит. Пожалуй, не стоит их трогать. Пятеро – и ничего больше не добавишь. Хотелось бы только понять, что из всего этого выйдет.

– Знаешь, твое величество, – задумчиво сказал Верен, – я бы этого рыжего взял в ученики. Хороший кузнец будет.

– Даже больше, чем хороший. Только судьба у него иная. Носитель мечей Света. Я пока не знаю, к сожалению, что это значит, но думаю, что немало.

– Ты прав… А жаль.

– Жаль, не жаль, – тяжело вздохнул император, – а будем делать, что должно. Скорее бы мальчишки заканчивали с картагами, нужно срочно убирать их из города. Только за вчера двенадцать попыток проникновения в казармы было. Двенадцать трупов, ни одного живым взять не удалось, кончают с собой. Охотники. Черный клан объявил войну империи. Почему? Опять не знаю!

– А что Ланиг? – удивился кузнец. – Ничего не нарыл?

– На нем и так столько всего висит, что не дай Единый, – отмахнулся его величество. – Я и без него прекрасно знаю, кто натравил клан на мальчишек. Только не представляю, какие это надо было деньги заплатить, чтобы черные рискнули выступить против меня.

– Я тоже не представляю. Не один миллион, похоже.

– И дело не только в деньгах. Не стали бы охотники так настойчиво рваться к цели ради денег, они обычно очень осторожны, здесь что-то еще. Но что? Не могу понять. Судя по всему, мы в начале самого страшного кризиса в истории империи.

– Неприятно, – поежился кузнец. – И за всем, конечно, стоит наша любимая Церковь?

– Стоит, – согласился император. – Но дело даже не в архиепископах, а в Карвене. Боюсь, что, пока существует эта страна, нам покоя не знать. Совсем скоро большая война, их паладинские корпуса готовы. Только вот выяснить, куда они планируют ударить, не удалось. У нас слишком большая территория, никаких войск не хватит, чтобы прикрыть всю. Придется, похоже, выводить основные флоты к западному побережью.

– А если святоши пройдут через нартагальский и дарканский проливы, а потом ударят по восточному побережью?. Дигиандар или Ваналь они возьмут с ходу, там и оборонительных сооружений-то нет. Или по Яриндару могут ударить.

– Им придется проходить мимо Манхена, а Манхен наш, – проворчал император. – Магов там хватает, сообщат о прохождении большого флота через проливы. Да и эльдаров там несколько есть.

– Да, о магах я как-то не подумал, – задумчиво покивал мастер-кузнец. – Но ты не учитываешь, что карвенцы одновременно могут атаковать и Манхен, народу у них достаточно. А с магами договорятся, академики не слишком тебя любят.

– А эльдары? – ехидно спросил его величество. – С ними тоже договорятся?

– А эльдаров перебить заранее.

– Бр-р-р… Не дай Единый такого. Вот тогда мы действительно влипли. Впрочем, генералы рассматривали и вариант с нападением на восточное побережье. Да, в этом случае несколько городов придется временно оставить, может быть, даже весь Яриндарский полуостров, но выбить святош оттуда сможем. Со временем. Есть у меня для них несколько неприятных сюрпризов. Да и орки рядом, уж кто-кто, а они не станут спокойно смотреть, как карвенцы у них под носом разгуливают. А их броненосцы ты видел.

– Дай-то бог… – тяжело вздохнул кузнец. – Знаешь, надо было все-таки не давать Карвену отдышаться после последней войны, а раздавить святош до конца.

– Надо было, – согласился император. – Только я в то время не правил. У Бартема I были свои резоны оставить Карвен в покое, хотя я на его месте этого делать не стал бы. Он не подумал, что оставляет головную боль потомкам.

– Я…

Кузнеца прервал странный, звенящий звук. Оба собеседника повернулись к наковальне Санти и замерли на месте. Скоморох одной рукой схватил один из самых больших молотов и с силой опустил его на картаг. Меч ответил нежным звоном и вспышкой белого света. Юноша выглядел безумным, его глаза горели лихорадочным огнем, он раз за разом обрушивал молот на наковальню – казалось, без какого-либо смысла. Так нельзя было ничего выковать, только испортить самую лучшую заготовку. Однако происходило что-то странное. Звон следовал за вспышкой, вспышка за звоном. Легко держа огромный молот, который еще утром и поднять-то не мог, рыжий обрушивал его на металлическую полосу, становящуюся с каждым мгновением все больше похожей на меч.

Санти в голос читал заклинания, которых знать никак не мог. Однако читал. Что-то вело его за собой. Казалось, весь мир затопил белый огонь, не дающий дышать. Скоморох смеялся и одновременно плакал, ни на мгновение не прекращая охаживать молотом картаг. А тот смеялся в ответ, юноша слышал этот невероятный, раздирающий его на куски, торжествующий смех. Он был уже не здесь, а где-то в небе, за спиной распахнулись крылья, кто-то всемогущий менял его человеческую сущность, заменяя ее какой-то иной.

Император смотрел на него и не верил, что видит это. Не думал, что доведется увидеть истинное Рождение. Откуда рыжий оболтус знает эти заклинания? Откуда?! Их не знал в этом мире никто, кроме него самого. И не мог знать. Вывод отсюда следовал только один: картаги жаждут Рождения и диктуют носителю необходимое. Что же Элиан вложил в эти мечи?! Не обезумел ли он, создавая такое? Насколько знал Маран, Завоеватель выковал белые заготовки перед самой смертью, отдав им, похоже, собственную жизнь. Потом записал пророчество Пятерых, избрал преемника, лег на кровать, закрыл глаза и умер. Только вот тело его бесследно исчезло.

– Что он творит? – голос кузнеца дрожал. – Испортит же…

– Нет… Не испортит.

– Надо его остановить!

– Ни в коем случае!

– Но…

– Рождаются… – с восторгом в голосе протянул император. – Неужели ты не понял? Копыто дорхота, рождаются!

– Кто? – растерянно посмотрел на него кузнец. – Что здесь вообще происходит?

– Мечи Света рождаются! Гмырхова задница, я ждал этого только недели через две! Почему сейчас-то?!

– Единый… – прошептал кузнец, не отрывая растерянного взгляда от обезумевшего скомороха.

Санти швырнул на наковальню обе заготовки и бил то по одной, то по другой, не прерываясь ни на мгновение. Он голой рукой переворачивал раскаленные полосы металла, почему-то не обжигаясь. Мечи не прекращали звенеть, вспышки белого света слепили. Казалось, весь мир содрогается в такт ударам кузнечного молота. Скоморох знал, что поступает правильно, что иначе просто нельзя. Время пришло. Его совершенно не интересовало, откуда пришло это знание. Так надо, больше ничего не имело значения. Только это. По стенам кузни поползли языки белого пламени. Внезапно звону его мечей ответил такой же звон с другой стороны.

Император резко повернулся туда и схватился за голову. Другие ученики точно так же лупили огромными молотами по заготовкам. Они не обращали ни малейшего внимания на происходящие с их кровным братом чудеса, продолжая ковать свои картаги. Маран негромко выругался. Похоже, рождающиеся мечи Света потянули за собой остальные. Вскоре кузню озарил синий свет Мудрости, затем алый Ярости, напоследок все покрыл собой зеленый свет Жизни. Разноцветные вспышки следовали одна за другой, мир танцевал им в такт. По стенам рвались вниз молнии, пол содрогался.

Император бросил быстрое анализирующее заклятие и ощутил, как его волосы под капюшоном встают дыбом. Начиналось что-то страшное. Что-то не поддающееся описанию, с места сдвинулись сами первозданные Силы и внимательно присматривались друг к другу, готовясь сойти в тварный мир. Элиан в своих записях не предупреждал об этом! Ничего не скажешь, весело. Если мальчишки не удержат силу мечей в узде, рванет так, что от всего Тарсидара только яма оплавленная останется. Впрочем, можно поставить защитный купол вокруг кузни. Потом, конечно, неделю пластом лежать придется, но жизнь горожан дороже. Они-то здесь совершенно ни при чем.

– Выводи людей из кузни! – резко приказал император кузнецу. – Всех до единого! Немедленно! Здесь сейчас такое начнется…

– Понял! – кивнул тот и бегом рванулся к выходу.

Маран постоял еще несколько минут, своей силой сдерживая рвущийся наружу выплеск энергии. Едва сдерживая, из последних сил. Необходимо дать людям время покинуть Дом Стали. Любой, оставшийся поблизости во время Рождения, превратится в пепел. Даже он сам, несмотря на всю свою магию. Почувствовав, что в кузне никого не осталось, император телепортировался наружу. Он облегченно вздохнул, оказавшись локтях в пятистах от входа в Дом Стали. Успел, слава Единому!

Неподалеку собралась толпа людей. Стражники, кузнецы, подмастерья, ученики горных мастеров, писцы, домохозяйки. Кого здесь только не было, даже мэтр Эстеван выбрался наружу из своих подвалов. И все они круглыми глазами смотрели на огромную кузню. А посмотреть было на что. Дом Стали, казалось, танцевал, весь трясся, подпрыгивал, гулкие удары заставили многих зажать уши, но это не помогало… Содрогалась сама земля. С небес в крышу кузни били молнии, да что там, молнии – столбы разноцветного пламени! Вокруг становилось все жарче, люди утирали лбы рукавами рубах. Многие косились на застывшего императора.