Герой из героев. Баснями сыт не будешь

– Его дом сержанту юрвенлэндскому по нраву пришёлся, вот эта вражина вместе со своим отделением туда и въехала, – приглушил голос собеседник и заозирался из-за боязни присутствия ненужных слушателей. – Сначала-то они, эх, вполне прилично себя вели. Выгнали только хозяев в подвал спать да заставили себе прислуживать. А потом на девчонок засмотрелись. Как лицо грязью не мажь, грудь не стягивай, а молодую красоту всё равно видно. Они же хорошенькие у сударыни Аннет, упокойся в мире её душа, были.

– Из-за них значит?

– Ага. Солдатня к ним под юбки полезла, а старый мастер не стерпел. И так только от лихорадки сударыня Аннет сгорела. Я сам мёрзлую землю за домом копал, чтобы её похоронить. На кладбище-то было не выехать. Зима так зима. Зимище прямо-та…

– Ты мне про мастера расскажи, – перебил я его.

– Да что про него говорить? – удивился Ганс и тяжело вздохнул. – Повесили его. Ага-ага! Прям на балке, под которой вы, сударь Арьнен, сидите.

Я поглядел наверх. Балка, укреплённая подпоркой, выглядела вполне обычно, а оказалась самой настоящей предательницей. Не могла окончательно сломаться, что ли?!

– Чего девушек не похоронили? – хотя это уже и не имело значения для моих планов, всё же спросил я.

– Нам запретили хоронить без разрешения, – насупился Ганс. – А кому охота труп на телеге судье везти? Поверит ли, что это юрвенлэндцы, коли под них гнётся, а? Да и это младшая всё сопротивлялась и кричала. Старшая посмирнее была. Они за собой её так и уволокли… Жива ли?

…Мне так хотелось, чтоб Мишель сохранила в себе нотку непокорности!

Не нарисованный ли мною портрет сыграл столь злую роль в её судьбе?

– Вряд ли жива, – честно ответил я Гансу и, не прощаясь, поднялся, взял гитару да пошёл прочь.

Собственное восприятие мира мне не нравилось. Нечто невнятное тяготило, и мне то хотелось наплевать на запрет Хозяев да стереть Юдоль с лица этого мира, то сесть и ждать смерти, окончательно чувствуя себя беспомощным и ни на что не способным. В моей груди словно образовалась некая дыра.

А затем пришли тяготы дум о насущном. Я подумал об Элдри. О том, что же мне теперь делать с ней.

Всё же было так хорошо задумано!

Собственные исследования не представлялись мне возможными в компании ребёнка. Она мешала. Она раздражала, но… я за неё… был в ответе? Беспокоился? Даже в эти минуты тяжкого раздумья, мои мысли нет-нет, а всё же возвращались к оставленной у ворот испуганной хрупкой девочке. Припоминался боязливый взор и то, как крепко она сжимала ножны. Мне очень не хотелось, чтобы в моё отсутствие кто-нибудь её обидел.

Может, это и есть забота?

– Куда прёшь?! – рыкнул на меня какой-то свирепый мужик в облегчённых кожаных доспехах и шерстяной одежде. Я не видел ровным счётом ничего перед собой, а потому случайно врезался в этого громилу.

Кстати, стоит заметить, что на его вопрос я бы очень и очень хотел ответить, но что мне делать дальше я действительно не знал. Мне было не выбрать путь, по которому стоило идти после возвращения к воротам, а потому я искренне растерялся и промолчал, не ведая, что и произнести.

– Да оставь ты его в покое, Могута, – усмехнулся компаньон силача.

Он выглядел похлипче спутника, но всё равно был сильнее обычного солдата. Пахло же от него (и ощутимо) крепким пивом. Наверно, оно и привело его в хорошее да милостивое состояние духа. Мужчина похлопал товарища по плечу и с улыбкой спросил:

– Чего тебе с мальчишкой силой меряться?

– С этой щепкой-то? Силой? – пренебрежительно хмыкнул Могута, моментально теряя азартный драчливый настрой. – Такого ненароком и раздавишь.

– Ну, так и не веди себя так, будто он твоё место в Стае решил занять. Пошли скорее.

В жизни магов очень часто всё решает случай. И эту встречу я воспринял за перст судьбы. Так что, едва оба воина сделали с десяток шагов, я поинтересовался о них у сидящего поблизости сапожника, для привлечения внимания клиентов демонстративно чинящего обувь на виду, несмотря на холодное время года.

– Наёмники энто, – недовольно ответил тот. – Стаей себя зовут из-за того, что не по одиночке, а большой сворой ходят. Не слыхал о них, что ли?

– Нет.

– Может потому и подвезло тебе. С дурачьём всегда так! – усмехнулся, но не по злому, сапожник. – В другой раз увидишь у кого на одежде оранжевую тряпку с вороном, так стороной обходи. Явно кто-то из Стаи. А они беспредельщики. У нас уже вторую неделю шатаются. Надоело им под Варженью сидеть без дела, видно. Тамошний губернатор ещё в прошлую войну доказал, что осаду держать долго может, вот они и пошли по городам гулять. Шороху у нас навели. Жуть! Дикари будто. Слово не то кто скажет – сразу глотку режут!

– И много их?

– Завсегда восемнадцать.

– Не больше, не меньше? – удивился я.

– Да, у них такой порядок. И присоединиться к Стае можно, только если кого убьют из них, а тебя достойным сочтут. Либо последнего принятого побороть надобно. Этот Могута, как я знаю, тот самый последний и есть.

– Много ты о них знаешь.

– А куда деться? – начал сердиться сапожник. – Они же тут ходют, как короли! А в городе лихих ребят хватает. Кто из них не хочет вместо того, чтобы хорониться, меч нацепить да добро чужое делить? А добра у Стаи много. Стая сильная. Нанимают её за звонкие монеты. Серебро да злато! А коли послужить некому, так и сами пошерудить могут, кого хотят. Вот и было схваток уж шесть в нашей округе. Всем кушать хорошо да гулять хочется.

– И никто не победил?

– Никто, – уже полностью вовлекаясь в диалог со мной, начал рассказывать тот.

– А на чём бились? На кулаках? На мечах?

– Э, да ты никак к ним метишь? – поняв, засмеялся мастеровой, затем пренебрежительно оглядел меня сверху вниз, но всё же ответил, как подобает. – Главарь ихний Данрад, коего ещё Холща кличут, такие стычки привечает. Так что хоть меч, хоть секиру бери да иди в бывшую гостиницу «Медвежий Пляс».

– Благодарю, – сказал я и поставил столь мешающую рукам гитару возле ног сапожника. Тот изумлённо уставился на неё, не понимая, что это я так сделал показушный выбор не в пользу поэтической стези, и выкрикнул мне вослед совет:

– Да брось ты эту задумку, тупица! Остановись!

Я действительно остановился и даже вернулся.

– Знаешь, я сегодня не в настроении.

– Чего? Ты о чём, парень?

– Я не в настроении бездеятельно выслушивать от идиотов чушь и унизительные прозвища. Поэтому либо ты сейчас скажешь: «Я понял вас, сударь Морьяр, простите», либо отправишься к праотцам.

– Чего?! Чего ты тут удумал, парень?! – мгновенно рассвирепел сапожник и, держа шило, словно нож, начал подниматься с табуретки.

Убить мужика было просто. Я резко ударил по его шее ребром ладони, собирая при этом на коже энергетический импульс с помощью света. Магия была применена минимальная, но мой удар пришёлся на нужную точку. Сапожник рухнул наземь и своим телом опрокинул гитару. Инструмент звонко брякнул, ещё больше привлекая внимание прохожих – это отвалился гриф и порвались оставшиеся струны. Люди испуганно и молча шарахнулись в разные стороны. Всё же время было военное, город считался завоёванным, и в нём царили именно такие жестокие порядки. Никто и не подумал звать некую стражу. Так что я, довольный собой и складывающимися событиями, пошёл за Элдри.

Девочка продолжала сидеть там, где я её и оставил, стараясь выглядеть невидимкой. Но её вжатые плечи и нервно озирающаяся голова лишь ещё больше сосредотачивали внимание на ней.

– Морьяр! – обрадовалась она мне и тут же пожаловалась. – Я так замёрзла!

«А я человека убил», – чуть было не рассказал я свои новости, но вовремя опомнился и потому озвучил нечто иное – произнёс дельный совет:

– Так попрыгай. Давай-давай!

После чего, не став глядеть, как малышка недовольно сползает с бочки, обратился к ранее занимавшемуся осмотром телеги стражнику. От мороза у него раскраснелся нос, и сам он зябко переминался с ноги на ногу.

– Мне оружие нужно, я в Стаю вступить хочу. Как договоримся?

Стражник недоумённо поглядел на меня сквозь прорезь в шлеме для глаз и скосил взор на небольшую сторожку у ворот. Из трубы домика шёл густой дым. Изнутри слышался дружный мужской хохот и девичье игривое посмеивание. Сидящим там людям определённо было тепло и хорошо, и потому обделённый жизнью страж едко произнёс:

– Да вали ты куда хочешь и с чем хочешь! Не мои проблемы, коль на улице болт схлопочешь без предупреждения или Холща твой рост смерит.

Про рост я не понял немного, но другого разрешения мне не нужно было. Я взял свой меч да быстрым шагом, взяв Элдри за руку, пошёл прочь. Однако, дойдя до первого поворота, остановился и поглядел назад. К стражнику как раз возвращался его напарник. Видимо тот отошёл отлить за сторожку, и мне достался самый удачный момент для приведения замысла в жизнь. Так что умирать было рано. Фортуна только-только повернула ко мне свой лик, а не зад. Поэтому я запихнул меч в сумку и, так как он продолжал торчать, вместо того чтобы перекинуть её за плечо, взял в руку и прикрыл плащом.

Моя дикарка уже достаточно насмотрелась на городские поселения, чтобы не жаться ко мне, и я остался доволен тем, как она спокойно вышагивает рядом.

– Ты нашёл своего друга?

– Знакомого, – поправил её я. – И нет. Я его не нашёл. Так что наши планы меняются.

– На что?

– Мне по-прежнему нужно время для совершенствования собственных навыков. И раз не получается провести месяцы с той пользой, что виделась изначально, то я выбираю другую.

– Польза – это же хорошо? Да?

– Да. Это очень хорошо.

– И ты придумал это полезное, потому что лучше и умнее всех-всех людей на свете?

– Хотелось бы вежливо поскромничать, но да. Никуда не деться.

Всё-таки хорошая она девочка! Умничка!

– А что ты придумал?

– Вместо того, чтобы тратить время на рисование и музыку, которые я и так умею творить, займусь улучшением физических способностей.

– Физи… каких? – увлечённо расспрашивая меня, Элдри даже приоткрыла рот.

– Надоело, – я выразительно пощупал свой бицепс, но девочка меня не поняла. Так что пришлось пояснять. – Физических означает телесных. Хочу стать сильным.

– Чтобы другие мужчины перестали считать тебя таким хилым?

Нет. Плохая она девочка! Плохая! Плохая и глупая!

– Посмотрим, что ты помнишь по исцелению, – проигнорировал я её комментарий и мстительно перешёл к собственному дотошному допросу.

За выявлением скудных знаний и последующей монотонной лекцией, заставившей глаза Элдри остекленеть, мы очень быстро добрались до гостиницы «Медвежий Пляс». Я этому обрадовался, так как только примерно представлял, где бы она могла находиться. Однако название на покосившейся вывеске (то, что было видно под начертанной то ли бурой краской, то ли кровью надписью: «Дом Стаи. Катитесь прочь!») да вывешенная оранжевая тряпка, с криво намалёванным на ней вороном, убедили меня в верности собственных рассуждений.

– Стой, – негромко скомандовал я, когда мы прошли гостиницу на пару домов вперёд и свернули за угол.

Местечко показалось мне достаточно укромным, чтобы влить в себя зелье, сваренное из-за вынужденного безделья на «Вьюге» и ныне от мороза сгустившееся. Хорошо, что вообще не стало льдом. Подумав, я запихнул на пару минут его под куртку. Пусть бы немного погрелось.

– У тебя красивый амулет. Я тоже такой хочу, – глаза девочки жадно уставились на вычурный корпус сломанных часов.

– Это не амулет. Это подарок.

Повинуясь внезапному порыву, я снял цепочку с часами с шеи, положил на ладонь и стал рассматривать покорёженный сувенир. Выглядели часы жалко. И до этого были всего лишь недорогим изделием массового производства, но разбитые…

– А, может, это и я сам?

– О чём ты, Морьяр?

– Всё это время я был похож на такой вот механизм. Мои стрелки шли чётко по кругу. Шестерёнки слаженно двигались. Хозяева своевременно меня заводили. Я был полезен и удобен. И я бы продолжал счастливо выполнять свою цель и показывать время, если бы однажды не сломался… Зачем я таскаю с собой эти часы? Они же искалечены безвозвратно!

– Я не знаю зачем. Может, таким тебе этот амулет нравится больше?

Тогда я не нашёл ответа ни на свой, ни на её вопросы, а потому аккуратно положил часы в сумку. Снова надевать на шею мне их расхотелось раз и навсегда. Я словно навеки вечные отрекался от некоего заводного механического бога. Моё нутро обжигал страх и предчувствие важности момента, какая-то лёгкая радость, как если бы я вдруг воспарил над землёй – самая настоящая гремучая смесь эмоций! И, чтобы унять её, я выпил всё ещё холодное зелье. После чего, наслаждаясь более совершенным восприятием и улучшением реакции, вновь вернулся к гостинице.

– Нам точно туда? – усомнилась Элдри, далёкая от царящей во мне сумятицы, и сильно нахмурилась. – Я чувствую, что там очень плохие люди.

– Хорошие вообще редко встречаются. Мы и сами с тобой плохие донельзя, так что, да. Мы пойдём туда.

– А мы точно плохие?

– Да, – уверенно ответил ей я и ухватился за дверную ручку.

Глава 14

Едва я прикрыл дверь за собой, как для придания помпезности ненадолго упёр руки в бока, а после положил ладонь на эфес меча. И только потом осведомился:

– Мне нужен сударь Данрад. Он здесь?

Внутри бывшей гостиницы царило праздное веселье. Народ оживлённо болтал и трапезничал за столами, сдвинутыми буквой «П». Все мужчины. Все при оружии. И все солидного роста как ввысь, так и вширь, за исключением типа, на спинке стула которого висел вычурный яркий оранжевый колчан с вышитым на нём вороном. Моему приходу члены Стаи несказанно удивились, практически единовременно замолчали и замерли. Даже жевать перестали. Лишь один из них, что сидел во главе стола – обладатель густых светлых волос, приподнялся, чтобы разглядеть меня получше, а потом весело произнёс:

– Ха! Никак блоха запищала?

– У вас очень тонкий слух, раз вы слышите насекомых. Вы и есть сударь Данрад?

Несмотря на то, что я считал сказанную собой фразу приближенной к комплименту, пусть и не очень красиво в слова облечённому, наёмники отчего-то ощерились. Кое-кто даже неторопливо потянулся к оружию. Но главарь (и дураку было бы понятно, кто здесь кто!) сделал рукой жест, призывающий ребят успокоиться.

– Я. А дело твоё какое, щенок? Никак, мать твою, на самую глубокую могилу на погосте метишь?

– Нет. Вообще считаю захоронения глупостью, если речь не идёт о времени массовой смертности, способствующей распространению различной заразы. Природа всё равно переработает органику, вне зависимости от того, проведён некий ритуал или нет.

– Чё он сказал? – задумчиво хмуря брови, спросил кто-то из ближайших ко мне мужичков у своего соседа, и тот пояснил:

– Что хочет в канаве гнить и воздух своим тухлым смрадом портить.

– А-а-а. Юродивый.

– Дело же моё, – не обращая внимания на их разговор, продолжал я, – связано с вашей деятельностью. Хочу вступить в Стаю. С дочкой вместе.

На краткий миг я почти что дотронулся до плеча Элдри. Такого жеста было достаточно, чтобы указать на персону, о которой я говорил. А затем поставил свою сумку на пол и расстегнул куртку. В помещении было излишне душно и жарко.

– Такого говна, как ты и твоё отродье, везде прудом пруди, – зычно сказал Данрад, единственный из Стаи оставшийся спокойным. Остальные отчего-то нервно и зло засуетились. – И вы вдвоём хоть в один панцирник и влезаете, а и пальца ни одного из моих ребят не стоите, сосунки!

– Давайте я пришлёпну этого урода! – вызвался некто, вскакивая со своего места. – Ваще обнаглевший тип!

– Не. Пусть Могута. Пусть по правилам будет, – не согласился Данрад и обратился к ранее виденному мной силачу. – Только смотри, чтоб не как обычно, кулаком по лбу и всё. Руки и ноги ему сначала поломай. А как мелкую за мишень для ножей поставим, то и поотрывай тогда уж.

Могута довольно улыбнулся, вытер жирные губы рукой и лихо перепрыгнул через стол. Оружия никакого он не стал брать, но это был его выбор. Я вот быстро скинул с себя плащ на Элдри, тут же запутавшуюся в ворохе тяжёлой, плохо гнущейся замёрзшей ткани, да обнажил меч.

– А чегой-то у него на запястье? – приметил кто-то мой арбалет.

Показывать своё излюбленное оружие я не собирался, да и не им мне предстояло сражаться. Так что члены Стаи зря старались рассмотреть подробнее. Могута же скалой пошёл в атаку. Я уклонился от его пробного замаха и, используя приём, выученный мною в Чёрном Ордене, смог слегка порезать кожу противника на бедре, хотя, по-хорошему, рана должна была получиться намного серьёзнее.

– Эй, а что тут? – услышал я меж тем за своей спиной. Кто-то ещё вошёл в бывшую гостиницу.

– Да мелкий придурь Могуте вызов бросил!

– Вот этот щуплый? Могуте?! – невидимый для меня мужчина, видимо, постарался присмотреться ко мне. И не иначе как узнал, ибо я уловил за спиной звук вынимаемого из ножен лезвия. – Мочи его все разом! Сука! Сука! Пусти меня!

– Да успокойся, Серый!

– Бей его! Пустите!

Сами понимаете, что я был вынужден сменить позицию так, чтобы видеть, что же там творится в моей слепой зоне. Удалось это сделать безо всякого ущерба для себя, так как Могута и сам отвлёкся, замирая для созерцания зрелища. Происходило же за моей спиной вот что. Седовласого, но крепкого мужчину удерживали от того, чтобы броситься на меня, двое его товарищей. И было в лице его что-то знакомое… Но что?

– Эта тварь моего Трейна так убила, что меня до сих пор тошнит, как вспомню! – несколько жалостливо постарался объясниться седой, и я тут же вспомнил, кого избрал посланцем к графу Форрейну.

– Хорош, значит? – с любопытством вопросил Данрад.

– Хорош, – сквозь зубы процедил тот, кого назвали Серым, и мрачно отступил к стене. Могута же сделал свой вывод и всё-таки взял топор.

Рукоять топора была длинной, приближенной по размеру к полуторному мечу, и оттого лопасть его казалась маленькой. Была она двусторонней. По одну сторону привычное лезвие, а по другую клевец. Этим оружием он сделал пару замахов сверху вниз. На третий же раз, едва его рука приподнялась, я сделал выпад вперёд и, держа свой меч перпендикулярно рукояти топора, пнул противника ногой. И даже попал по раненому бедру, но, увы, моя выходка Могуту не остановила. Локтем правой руки он мощно оттолкнул меня. Я ощутил боль в грудине. Очень сильную боль, ибо лезвие его топора ещё и распороло кожу над моим левым средним ребром. Но я всё равно встал в боевую стойку. Один на один шансы у меня имелись. Я верил в это.

К несчастью, Могута был экипирован хорошо. Ремни из жёсткой кожи переплетали его ноги и руки так, что у него особой необходимости в щите не было. Удар вскользь лишь немного подпортил бы защиту, а рубящего от меня не ожидалось. Отрубить конечность одним ударом я вряд ли бы когда смог.

Мы сделали ещё несколько пробных выпадов, прежде чем Могута сделал свои выводы и снова полез напролом. Я сам не понял, как оказался стиснут его медвежьей хваткой. Он бы легко раздробил все мои кости, но… ему помешало обстоятельство, что он берёг себя от моего меча, а не от моих пальцев. Клинок в том положении, что был, вреда бы Могуте не причинил. Порез разве какой. Не больше. Но, чтобы и его избежать, он сосредоточился на моей правой руке. И тем временем левая, свободная, нащупала уязвимое место на его глотке.

О, да! Вот так драться мне нравилось больше!

Всего-то умеренное нажатие, а силача прямо-таки скрутило. Спазм в лёгких заставил его замереть. И я, пользуясь этим да делая вид, будто всего-то хватаю Могуту за плечо, нажал на ещё одну болевую точку – плечевое нервное сплетение…

Как хорошо, что я столь отлично знаю анатомию! Супер! Супер!

В считанные мгновения вместо опасного противника передо мной оказалась груда мяса, с которой можно было делать всё, что душе угодно. И, припоминая пожелания Данрада, я отбросил свой меч под ноги Элдри, взял топор Могуты и клевцом со всего размаха ударил его по коленям и локтям. Члены Стаи задумчиво умолкли.

– Раз он проиграл, то в него ножички покидаем? – вежливо осведомился я, но мне никто не ответил. Данрад поджал нижнюю губу и недовольно произнёс:

– Что ты с ним сделал? Это был не честный бой.

– Я уже видел такое, – встрял Серый. – Пасынка моего он также. Кромсал, как колбаску шинковал, а Трейн пошевелиться не мог!

– Заткнись, сука! – прикрикнул на него Данрад и снова обратился ко мне. – Чем ты его?

– Руками, – неуверенно поглядев на свои конечности, сообщил я. Неуверенность возникла из-за того, что я мог бы ещё ответить: «Знаниями».

– Да яд это! – хмыкнул жгучий брюнет – тот, кого я принял за лучника. – Вам ли не знать, что у меня в колчане стрелки полностью обездвиживающие найдутся? И на хер я один такой мудрец!

– И чего с того? Скажешь, он яд на чистые пальчики нанёс, а, Данко? Или сам ты зря свою шкуру бережёшь да палкой наконечники мажешь? – скептически поинтересовался ранее виденный мною спутник Могуты и проницательно высказал своё мнение. – Маг он. Вон щуплый какой, а с силой.

– Что скажешь, Меланий? Твоя стезя!

Данрад посмотрел наверх, и я увидел за балюстрадой второго этажа тёмноволосого мужчину с болезненно-землистым цветом лица, острым длинным крючковатым носом и неприятными тёмными глазами с большими мешками под ними. Он не отличался героическим телосложением, но его нельзя было назвать и хилым, в отличие от меня. Разве что сутулые плечи делали внешность этого угрожающе выглядящего человека миролюбивее. И то ненамного. Одет Меланий был просто: чёрные штаны, выцветшая зелёная шерстяная рубаха и подбитый беличьим мехом плащ, не доходящий ему до колен. С пояса его свисали многочисленные мешочки.

– Сам он не маг, хотя к магии способен да магического не чурается. Сюда опоённым благославкой пришёл. Очень хорошего качества. Зелье ему поспособствовало.

С «благославкой», как по-житейски называли Орлийинский эликсир, мужчина оказался прав. Пришлось присмотреться внимательнее к нему.

Мои нынешние способности не давали просканировать способности Мелания полностью, но, кажется, передо мной был представитель редчайшей (ибо примитивнейшей) категории тёмных магов – зелейник. Эти типы, как уже понятно из самого названия, прекрасно разбирались в зельях и прямо-таки имели нюх на них. Они могли сходу определять компоненты любого, даже очень сложного состава. Но в отличие от Алхимиков Чёрного Ордена зелейники, проигрывая даже травникам, не умели толком пользоваться силами стихий и потоками, пока дело не доходило до проклятий, приворотов, порчи или варки похожих по воздействию составов. В этом они были мастерами из мастеров, а ничего прочего не могли. Именно из-за таких вот недоделков неграмотные селяне и не привечали настоящих магов. А зелейники, вопреки своим жалким способностям, поголовно обладали несусветной жаждой доказать всему миру, что они чего-то там умеют чаровать и вовсю лезли на рожон!

Пожалуй, среди магов мало кто ещё имел столь низкий рейтинг. На мой взгляд даже демонологи были лучше. А уж их-то я презирал! Тьфу, а не маги! Ладно по необходимости когда вызвать демона, но все свои умения сосредотачивать на призыве и платить за это?! Я мог ещё понять, когда саморазвитием и свободой истинного мага жертвовали неодарённые или бесталанная посредственность. Их прельщали возможности, открываемые через потусторонние врата. Тратить годы на обучение самого себя в разы тяжелее, нежели начертать печать призыва по книге. Но зачастую могущество теряли действительно сильные и способные. Демоны пожирали по итогу их силы без остатка и… и такую бестолочь я ставил выше зелейников! А потому никак не смог сдержать проявления пренебрежения в своей мимике. И Меланий этого не упустил.

– Ты мне по ушам-то, гадёныш, не езди! Я знаю, что благославка не яд и лишь немногим ловчее принявшего её делает, – показал меж тем свою осведомлённость по зельям Данрад. – Давай-ка отвечай, как он Могуту уделал?

Маг, обиженный моей реакцией, высокомерно пожал плечами и равнодушно произнёс:

– Я не лгу. Зелье улучшило его рефлексы, а про остальное не знаю, но яда я никакого не почуял.

Главарь Стаи задумался, опираясь на локоть. Он неотрывно задумчиво глядел на меня, и я не опускал своего взора, хотя мне хотелось и ремень на штанах поправить, и на Элдри бросить взгляд, и рубашку осмотреть. Вдруг ущерб такой, что теперь только новую покупать? А в Юдоле торговля как-то совсем зачахла.

– Ладно, – наконец, пришёл к решению Данрад. – Ты бросил вызов. Ты победил. Кончай Могуту! Всё равно ему теперь в калеки разве что. И садись за стол ко мне рядом. Познакомимся…

– Нет! – заскрипел зубами Седой, перебивая. – С этим вместе я воевать не стану. Ни за какие коврижки! Прощайте!

– А ну стой! – приказал ему Данрад, когда тот направился к выходу. Седой остановился с некой надеждой, но получил лишь метательный топорик меж глаз. – Теперь можешь уходить.