скачать книгу бесплатно
– Ты, должно быть, шутишь надо мной.
– Я бы не стал шутить по этому поводу, Ретт. – Стиснув губы, он пожимает плечами. Взгляд говорит: «Я не злюсь, я разочарован». И я ненавижу это различие, потому что в глубине души я терпеть не могу подводить людей. Когда они злятся, это значит, что они заботятся о тебе. Хотят для тебя лучшего. Знают, что ты способен на большее. Когда они так безразличны, это выглядит так, будто бы они ожидали, что ты все испортишь.
Вот почему я всегда говорю, что мне все равно, что люди думают обо мне. Чтобы у них не было возможности заставить меня чувствовать себя так – очевидно, это не работает.
Я ерзаю на своем месте, бросая взгляд на двух других людей в комнате. У парня хватает здравого смысла посмотреть на бумаги перед собой.
Но молодая женщина удерживает мой взгляд. То же самое непоколебимое выражение на ее лице. И почему-то я просто знаю, что она осуждает меня.
Я провожу рукой по рту и прочищаю горло.
– Ну и как нам их вернуть?
Кип откидывается назад с глубоким вздохом, постукивая пальцами по подлокотникам кресла, в котором сидит.
– Я не уверен, что мы сможем. На самом деле я думаю, что нам, возможно, стоит сосредоточиться на контроле ущерба. Надеюсь, другие спонсоры не уйдут. «Вранглер». «Ариат» [10 - Ariat International – американский бренд обуви, одежды и аксессуаров для верховой езды и активного отдыха.]. Это компании, которые знают свою клиентуру. И их клиентура – люди, которых ты разозлил. Не говоря уже о том, что ударить человека с включенной камерой – пиар-кошмар.
Я задираю голову, смотрю на потолок и громко сглатываю.
– Кто знал, что не любить молоко – преступление? И этот парень заслужил, чтобы ему вправили челюсть.
Женщина напротив издает легкий смешок, и я поворачиваю голову к ней. И снова она не отводит взгляда. На что, черт возьми, она уставилась?
Она просто ухмыляется. Как будто то, что я остался без многомиллионного спонсорства, это смешно. Я устал. У меня все болит. Мое терпение на пределе. Но я джентльмен, поэтому провожу языком по передним зубам и снова сосредотачиваюсь на Кипе.
– Если бы эта камера не снимала, все было бы в порядке. Но не стоит вслух говорить о нападении на кого-то. Я надрывал задницу, чтобы удержать этого ублюдка от предъявления обвинений.
Я закатываю глаза. Я почти уверен, что «надрывал задницу» значит «потратил кучу твоих кровно заработанных денег, чтобы заткнуть этому парню рот».
– Почему камера вообще вращалась? Это было подстроено?
Кип вздыхает и качает головой.
– Это уже не имеет значения, правда? Ущерб нанесен.
– Дерьмо. – Я стону и позволяю своим глазам на мгновение закрыться, пока двигаю плечами, оценивая, насколько болит правое. Мое приземление в последнем заезде не было идеальным. Слез как начинающий.
– Итак, у меня есть план.
Я смотрю на Кипа сквозь полуприкрытые веки.
– Я уже ненавижу его.
Он смеется. И улыбается. Потому что этот ублюдок знает, что держит меня в ежовых рукавицах. Мы оба знаем, что мои дни сочтены. Я совершил ошибку, сказав ему, что моей семье нужно больше денег, чтобы содержать ранчо в долгосрочной перспективе. Я сделаю то, что нужно, чтобы комфортно жить где-нибудь на нашей земле, а затем стану работать со своим старшим братом Кейдом, чтобы поддерживать ранчо «Колодец желаний» в должном состоянии.
То, что нужно сделать для семьи. Все, что нужно.
– Прекрасно. Мы оба знаем, что ты все равно это сделаешь.
Я свирепо смотрю на него. Что за придурок.
Кип жестом указывает через стол.
– Это Саммер. Она новенькая в команде. Была здесь стажером в течение нескольких лет. Она также твоя новая тень.
Я хмурю брови и морщу нос. Потому что этот план уже пахнет дерьмом.
– Подробнее.
– В течение следующих двух месяцев, вплоть до окончания чемпионата мира в Лас-Вегасе, она будет работать твоим ассистентом. Тебе нужен представитель для связи со СМИ. Кто-то, кто понимает общественное восприятие и может помочь тебе отшлифовать имидж. Вы двое обсудите и разработаете план. А потом она посоветуется со мной, чтобы я не придушил тебя за то, что ты такой огромный придурок. Я уверен, что она сможет помочь тебе и с любой другой административной работой, если это понадобится. Но в основном она будет рядом, чтобы присматривать за тобой и уберечь тебя от неприятностей.
Я бросаю взгляд на женщину, и она кивает, совершенно не выглядя встревоженной этим предложением.
– Теперь я уверен, что ты шутишь. Потому что ты ни за что не назначил бы мужчине моего возраста разрекламированную няню. Это просто оскорбительно, Кип.
Я хочу, чтобы он расхохотался и сказал мне, что это и правда шутка.
Но он этого не делает. Он просто смотрит на меня в ответ так же, как эта женщина, давая мне время осознать то, что он уже решил за меня.
– Да ну на хрен. – Я недоверчиво смеюсь и сажусь прямее, чтобы осмотреть комнату в поисках какого-нибудь доказательства того, что все это отличный веселый розыгрыш. Что-то, во что мои братья наверняка втянули бы меня.
Но единственное, что я получаю, – еще больше тишины.
Это не тренировка, не шутка. Это дурацкий кошмар.
– Нет, спасибо. Я выбираю этого парня. – Я указываю на сидящего за столом мужчину. Того, что даже не может посмотреть мне в глаза. Он идеально подойдет мне, чтобы притвориться, что его не существует. Не эта напряженная властная стерва, которая пялится на меня, как на тупую деревенщину.
Кип снова складывает руки домиком и скрещивает ноги.
– Нет.
– Нет? – В моем голосе звучит недоверие. – Я плачу тебе, а не наоборот.
– Тогда найди кого-нибудь другого, кто исправит этот дерьмовый шторм лучше, чем я. Только помни, что на кону будущее вашей семейной фермы.
Жар разливается по моим щекам, едва тронутым щетиной. И на этот раз я совершенно лишаюсь дара речи.
Молоко. Я уничтожен гребаным молоком.
Лист простой белой бумаги скользит ко мне с другого конца стола. Бежевые отполированные ногти дважды стучат по нему. Ханжа.
– Напиши здесь свой адрес, пожалуйста.
– Мой адрес? – Я смотрю вверх, чтобы встретиться с ее взглядом.
– Да. Место, где ты живешь. – Клянусь, у нее дергается щека. Это чертовски грубо.
Я поворачиваюсь к Кипу.
– Почему я должен давать свой адрес этой девчонке?
Он улыбается и тянется вперед, чтобы похлопать меня по плечу.
– Ты не Питер Пэн, Ретт. Ты не потеряешь свою тень. Не в ближайшие два месяца.
Мои мысли путаются. Он не может иметь в виду…
– Куда ты идешь, туда идет и она.
Кип одаривает меня злобной улыбкой, не той, которой он одарил меня, когда я вошел в комнату. Нет, эта полна предостережения.
– И, Итон, эта девчонка – моя дочь. Моя принцесса. Так что следи за своими чертовыми манерами, держи свои руки при себе и старайся избегать неприятностей, ладно?
Язвительная принцесса должна жить на ранчо со мной? Боже мой, это намного хуже, чем я себе представлял.
С тех пор как появилось это гребаное видео, мои выходные катятся под откос, и, когда я вылетаю из блестящего офиса, лучше не становится, потому что я осознаю, что забыл подключить счетчик на замечательном парковочном месте, которое занял.
3
Саммер
Саммер: Еду туда сейчас.
Папа: Береги себя. Не позволяй этому засранцу залезть к тебе в штаны.
Саммер: Мне больше нравятся юбки.
Папа:…
– Ладно, подожди. Ты надолго исчезаешь?
– Ну, я не исчезаю, Вилс. Я примерно в часе езды от города. Дорога от дома до твоей конюшни занимает ненамного меньше времени.
– Меня нужно предупреждать о подобных вещах. С кем я должна пойти на пьяный бранч? Что, если я найду совершенно нового лучшего друга, пока тебя не будет?
Я смеюсь над этим. У моей лучшей подруги есть склонность драматизировать. Это часть ее очарования.
– Тогда, я думаю, ты никогда по-настоящему не любила меня, – задумчиво отвечаю я.
– Это худшая новость. Во всяком случае, для меня. У тебя, наверное, кружится голова. И трусики намокли. Помнишь ту фотографию, которую ты…
– Вилла, пожалуйста. Это было очень давно. Я взрослая. Я профессионал. Горячие спортсмены – моя каждодневная работа. Не ставь меня в неловкое положение.
Она стонет.
– Тебе обязательно быть такой ответственной? И сознательной? Это заставляет меня чувствовать себя ребенком.
– Ты не ребенок. Возможно, больше похожа на подростка. – Я оглядываюсь по сторонам, пытаясь убедиться, что еду правильно, потому что пыльные проселочные дороги едва различимы. Но вижу впереди знак «Рейндж-роуд» [11 - Range Road – дорога в Канаде, проходящая с севера на юг.] и поворачиваю как раз вовремя, шины скользят по гравию.
– Думаю, я смогу с этим жить. Взрослеть – хуже всего. Это просто не для меня, понимаешь?
Я снова смеюсь. Вилла уже достаточно взрослая. Она просто игривая. Она веселая. Она подходит мне.
– У тебя строгие порядки со всеми парнями в баре. Думаю, ты более взрослая, чем тебе кажется.
– Возьми свои слова назад! – Она смеется, а потом добавляет: – И трахни ковбоя. Сделай это.
Вилла всегда была и остается той, кто меня успокаивает, кто поддерживает меня, когда мне плохо, это она гладила меня по спине, когда я плакала из-за Роба.
Но иногда она ошибается.
– Ты хочешь, чтобы я разрушила свою многообещающую карьеру, переспав со своим подростковым кумиром, который, судя по всему, ненавидит меня до глубины души? О, спасибо. Я обязательно подумаю над этим.
– Это все, о чем я прошу, понимаешь?
Мы хихикаем вместе, как делали это последние пятнадцать лет. У меня не так много друзей. Но я предпочла бы иметь одну Виллу, чем целую группу людей, которые на самом деле меня не понимают.
Я замечаю впереди подъездную дорожку и замедляю движение, чтобы прочитать цифры на заборе.
– Мне нужно идти. Я напишу позже.
– Буду ждать. Люблю тебя.
– Я тебя тоже люблю, – рассеянно говорю я, прежде чем вздохнуть с облегчением: цифры совпадают с теми, что Ретт написал на клочке бумаги. Я выключаю Bluetooth и сворачиваю на подъездную дорогу, готовая столкнуться с любым беспорядком, в который меня втянул мой отец.
Заборы из необработанных столбов тянутся вдоль территории. Главные ворота пропускают меня, и эти столбы возвышаются высоко над дорогой. Перекладина, пересекающая верхушку, украшена кованым железным знаком в форме колодца желаний. А внизу, на двух узких цепочках, болтается деревянная плита с выбитыми на ней словами «Ранчо «Колодец желаний».
Территория вокруг Честнат-Спрингс действительно поражает. Я чувствую себя так, словно перенеслась на съемочную площадку «Йеллоустоуна» [12 - «Йеллоустоун» – американский телесериал в жанрах драмы и современного вестерна, написанный сценаристами Тейлором Шериданом и Джоном Линсоном.]. И у меня от этого совершенно кружится голова. Прощай, душный офис, здравствуй, бескрайняя земля.
Ретт Итон что, смотрит на меня так, будто я сбитое животное?
Да.
Но в восторге ли я от того, что покинула офис и займусь чем-то другим?
Тоже да.
Я собираюсь по-настоящему насладиться этим. Собираюсь взять быка за рога, выполняя эту задачу. Я хихикаю над своей шуткой, когда протягиваю руку вперед и убавляю громкость альбома The Sadies, который включила до того, как Вилла позвонила мне.
Я оглядываюсь по сторонам и снижаю скорость. Я поворачиваю голову, когда гравий хрустит и трещит под колесами моего автомобиля. Клянусь, с каждым взглядом вид становится все лучше и лучше. Март в Южной Альберте немного прохладный. Может быть холодно и снежно, но потом появляется сухой ветер, и воздух становится теплым и мягким. Трава еще не стала густой. Это просто поля болотно-коричневого цвета. Как будто ты видишь, что под ним скрывается зелень, готовая появиться. Но еще не совсем.
В это время есть что-то однообразное в слегка холмистых полях, которые сливаются с серыми вершинами на западе. Скалистые горы служат границей предгорий, возвышаясь над всем своими нетронутыми белыми вершинами.
Я провела годы в офисе моего отца на тридцатом этаже, глядя в окно и мечтая оказаться там. Представляя, как провожу лето, исследуя горы и деревенские городки, лежащие между ними. Но вместо этого я оказывалась запертой в его глянцевом офисе. Или, если копнуть глубже, в бледно-зеленой комнате. Без достаточного количества энергии, чтобы встать с постели.
Неужели это рабочее задание настолько нелепо, что мне было трудно сохранять невозмутимое выражение лица во время той встречи?
Абсолютно.