скачать книгу бесплатно
Снова.
Я не отвечаю, потому что не в настроении слушать, как он кричит на меня. Я хочу спрятаться. Хочу тишины. Пение птиц. Горячий душ. Немного обезболивающего. И свидание с моей рукой, чтобы снять некоторое напряжение.
Не обязательно в таком порядке.
Это то, что мне нужно, чтобы привести голову в порядок. Тихий перерыв дома, пока все не уляжется. Чем старше я становлюсь, тем более длинным кажется сезон, и почему-то в свои тридцать два года я чувствую себя страшно старым.
Мое тело болит, разум переполнен, и я жажду тишины семейного ранчо. Конечно, мои братья будут чертовски раздражать меня, а мой отец собирается поговорить со мной о том, когда я планирую закончить, но это семья. Это дом.
Я думаю, есть причина, по которой мы, мальчики, продолжаем возвращаться. Мы созависимы друг от друга, в отличие от нашей младшей сестры. Она посмотрела на кучу взрослых мужиков, живущих вместе на ферме, и поспешно уехала.
Я делаю мысленную пометку позвонить Вайолет и узнать, как она.
Откидываю голову на спинку тесного сиденья, пока самолет катится до полной остановки на взлетно-посадочной полосе. «Добро пожаловать в прекрасный Калгари, Альберта». Салон наполняется голосом стюардессы и громкими щелчками ремней безопасности, которые люди уже расстегивают.
Я следую их примеру. Мне не терпится встать с маленького сиденья и размять ноги.
«Если Калгари – это ваш дом, добро пожаловать домой…»
Больше чем за десять лет я так и не научился бронировать авиабилеты и отели как следует. Вместо этого я постоянно пытаюсь занять место в последнюю минуту, и это меня вполне устраивает. Даже несмотря на чувство легкой клаустрофобии.
Когда человек, сидевший рядом со мной, направляется в проход, из моих легких вырывается вздох облегчения. Я пока не могу позволить себе погрузиться в эту дикую усталость. Мне все еще нужно взять свой пикап и потратить час на поездку за город, в Честнат-Спрингс.
«Пожалуйста, помните, что курение внутри терминала запрещено…»
А перед этим мне нужно встретиться с моим агентом с хваткой питбуля. Со вчерашнего вечера он лает на меня из-за того, что я не отвечаю на звонки.
Теперь мне придется ответить за свое плохое поведение.
Я внутренне стону, когда протягиваю руку, чтобы взять свою спортивную сумку из верхнего отделения.
Кип Хэмилтон – человек, которого я должен поблагодарить за мое нынешнее финансовое положение. По правде говоря, он мне очень нравится. Он со мной уже десять лет, и я почти считаю его другом. Но я также достаточно часто мечтаю о том, чтобы врезать ему по чисто выбритому лицу. Это палка о двух концах.
Он напоминает мне более старую, более жизнерадостную версию Ари Голда из «Красавцев» [6 - «Красавцы» – американский телесериал, рассказывающий о восхождении молодой звезды кино – Винсенте Чейзи. Ари Голд – харизматичный и пробивной агент Винса.], а я чертовски люблю этот сериал.
«Спасибо вам за полет на Air Acadia. Мы с нетерпением ждем возможности снова принять вас у себя».
Очередь наконец начинает двигаться к выходу, и я шаркаю к проходу самолета, но вдруг чувствую сильный толчок в грудь.
Когда я смотрю вниз, то встречаюсь с разъяренными голубыми глазами и нахмуренными бровями на невысоком лбу. Женщина, которой далеко за шестьдесят, пристально смотрит на меня.
– Тебе должно быть стыдно за себя. Оскорблять таким образом свои корни. Оскорблять всех нас, тех, кто так усердно работает, чтобы накормить наших соотечественников-канадцев. А потом напасть на мужчину. Как ты мог?
Эта часть страны гордится сельским хозяйством и деревенской жизнью. Калгари – родина одного из крупнейших родео в мире. Черт возьми, некоторые люди называют город Коутаун [7 - Коутаун (англ. Cowtown) – досл. «коровий город», одно из прозвищ Калгари.] из-за того, насколько тесно сообщество скотоводов и фермеров связано с городом.
Я вырос на огромном скотоводческом ранчо, так что точно об этом знаю. Что мне никогда не было известно, так это то, что не любить молоко – преступление.
Но я все равно спокойно киваю ей.
– Я не хотел вас оскорбить, мэм. Мы оба знаем, что фермерское сообщество – основа нашей прекрасной провинции.
Она удерживает мой взгляд, расправляя плечи и слегка шмыгая носом.
– Тебе не мешало бы помнить об этом, Ретт Итон.
В ответ я натянуто улыбаюсь.
– Конечно, – говорю я, а затем тащусь через аэропорт с опущенной головой, надеясь избежать новых столкновений с оскорбленными фанатами.
Этот диалог остается со мной на протяжении всего времени, пока я получаю багаж и иду к моему пикапу. Я не чувствую себя виноватым из-за того, что ударил того, – он это заслужил, – но в моей груди вспыхивает искра вины за то, что я, возможно, обидел моих трудолюбивых фанатов. Это то, о чем я не подумал. Вместо этого я провел последние несколько дней, закатывая глаза из-за своей ненависти к молоку и создавая новости.
Когда на крытой парковке я замечаю свой винтажный пикап, то вздыхаю с облегчением. Практичный ли это автомобиль? Может быть, и нет. Но моя мама подарила его моему отцу, и я люблю его только за это. Даже несмотря на то, что сейчас на нем есть пятна ржавчины и он окрашен в разные оттенки серого.
У меня большие планы по его восстановлению. Небольшой подарок для себя. Хочу покрасить его в синий цвет.
Я не помню свою маму, но на фотографиях ее глаза кажутся синими, и это то, чего я хочу. Отдать небольшую дань уважения женщине, которую я так и не узнал по-настоящему.
Просто сначала нужно найти время.
С сумкой в руке я запрыгиваю в пикап. Потрескавшиеся коричневые кожаные сиденья слегка поскрипывают, когда я усаживаю свое усталое тело за руль. Пикап оживает, выпуская немного темного выхлопа, когда я выезжаю на автостраду, направляясь прямо к центру города. Мои глаза устремлены на дорогу, но мои мысли где-то в другом месте.
Когда звонит телефон, я лишь на мгновение отрываю взгляд от дороги. Вижу, как на экране высвечивается имя сестры, и не могу сдержать улыбку. Вайолет всегда заставляет меня улыбаться, даже когда все вокруг – полное дерьмо. Она позвонила мне еще до того, как у меня появилась возможность самому набрать ей.
Остановившись на красный свет, я нажимаю кнопку ответа и ставлю на громкую связь. Этот пикап определенно не оснащен Bluetooth.
– Привет, Ви, – отвечаю я, почти в крике, чтобы голос дошел до телефона, лежащего на соседнем сиденье.
– Привет. – Ее голос переполнен беспокойством. – Как ты держишься?
– Нормально. Прямо сейчас еду в офис Кипа, чтобы выяснить, какой ущерб причинил.
– Да. Приготовься. Он взвинчен, – бормочет она.
– Откуда ты знаешь?
– Я твой экстренный контакт, указанный в документах. Он разрывал мой телефон из-за того, что ты его игнорируешь. – Теперь она смеется. – Я там даже больше не живу. Тебе нужно обновить номер.
Я ухмыляюсь, выезжая на шоссе.
– Да, но ты единственная, кто одобряет мою карьеру и не появляется только затем, чтобы прочитать мне лекцию об уходе, если что-то идет не так. По сути, ты застряла на этой работе.
– Значит, мне придется оставить мужа и детей, чтобы иметь возможность сесть в самолет и посидеть с тобой в больнице?
Это возвращает меня назад. Каждый раз, когда я получал травму в подростковом или юношеском возрасте, именно Вайолет заботилась обо мне.
– У тебя просто так хорошо получается! Но замечание справедливое. Я думаю, Коул убил бы меня, если бы я забрал тебя у него.
Я просто подшучиваю. Мне очень нравится ее муж, и это о чем-то да говорит, потому что я никогда не думал, что она встретит кого-то достаточно хорошего для нее. Но Коул такой. К тому же он бывший военный и в некотором роде устрашающий. Я бы не хотел его злить.
Теперь Вайолет хихикает. Она все еще без ума от этого парня, и я бы не мог быть более счастлив за нее.
– С ним все было бы в порядке. Я могла бы отослать его к тебе, если тебе нужен телохранитель.
– Чтобы он оставил своих девочек? Никогда.
Теперь она не смеется. Вместо этого она издает тихий хрюкающий звук.
– Ты знаешь, что, если я тебе понадоблюсь, я рядом, верно? Я знаю, что другие не понимают. Но я понимаю. Я могу быть рядом с тобой, если тебе это понадобится.
Вот она, моя младшая сестра. Она понимает меня. Она сама немного безрассудна. Она не осуждает мой выбор карьеры, как это делают остальные члены нашей семьи. Но теперь у нее своя жизнь. Мне не нужно, чтобы она нянчилась со мной. У нее есть свои дети, с которыми нужно нянчиться.
– Я в порядке, Ви. Приезжайте всей семьей в гости, а? Или в конце сезона я вытащу свой жалкий зад к тебе. Пробежимся с тобой наперегонки на скаковых лошадях. Надеру тебе задницу. – Я пытаюсь шутить, но не уверен, что мой тон настолько убедителен.
– Да, – отвечает она. И, клянусь, я вижу, как она прикусывает губу, собираясь что-то сказать, но останавливает себя. – Я, наверное, просто позволю тебе выиграть, потому что мне так жаль тебя.
– Эй. Победа есть победа, – хихикаю я, пытаясь поднять ей настроение.
Но все, что она отвечает:
– Я люблю тебя, Ретт. Будь осторожен. Но более того, будь самим собой. Ты очень привлекателен, когда остаешься верен тому, кто ты есть.
Она всегда напоминает мне об этом. Быть Реттом Итоном, мальчиком из маленького городка. Не Реттом Итоном, выдающимся самоуверенным наездником на быках.
Обычно я закатываю глаза, хотя в глубине души знаю, что это хороший совет. Один – настоящий я, другой – напоказ.
Проблема в том, что теперь не так много людей знают меня настоящего.
– Я тоже тебя люблю, сестренка, – говорю я, прежде чем повесить трубку и погрузиться в мысли.
Когда я подъезжаю к «Хэмилтон Элит» и нахожу место для парковки, то понимаю, что был так погружен в свои мысли, что едва помню дорогу. Я откидываю голову на спинку сиденья. Снова. И делаю глубокий вдох. Трудно сказать наверняка, в какие неприятности я попал, но, основываясь на том, как эта женщина публично отругала меня в самолете, рискну предположить, что все скверно.
Но я знаю людей в этой местности. Они трудолюбивые. Они гордые. И они обижены, потому что думают, будто люди из других слоев общества не понимают их борьбы.
И, возможно, они правы. Возможно, среднестатистический канадец на самом деле не понимает, какая непосильная работа связана с сельским хозяйством. С заполнением полок наших продуктовых магазинов.
Но я? Я понимаю.
Просто чертовски ненавижу молоко. Все это настолько странно, что почти смешно.
Я вхожу в роскошное здание. Все блестит. Пол. Окна. Двери лифта из нержавеющей стали. Это заставляет меня захотеть оставить пятна руками, просто чтобы все испортить.
Охранник кивает мне, проходя мимо, и я вхожу в лифт с группой хорошо одетых людей. Поджимаю губы, чтобы подавить ухмылку, когда одна женщина смотрит на меня с едва сдерживаемым осуждением.
На мне поношенные ковбойские сапоги – я бы не удивился, если бы на подошве все еще осталось коровье дерьмо, – и идеально сидящие джинсы, дополненные коричневой курткой из овчины. Еще у меня длинные волосы, как раз такие, как мне нравится.
Дикие и непослушные. Совсем как я.
Но не такие, какие нравятся этой женщине. То, что она испытывает ко мне отвращение, ясно как день.
Итак, я подмигиваю ей и говорю:
– Здравствуйте, мэм.
У парней из Альберты нет резкого акцента, но, когда ты проводишь свою жизнь на родео с парнями, у которых он есть, ему довольно легко подражать. Жаль только, что у меня нет с собой ковбойской шляпы, чтобы дополнить картину.
Женщина закатывает глаза, а затем нажимает пальцем на кнопку с надписью «ЗАКРЫТЬ ДВЕРИ». В следующий раз, когда двери плавно открываются, она проносится через них, не оглядываясь.
Я все еще посмеиваюсь над этим, когда поднимаюсь на этаж, где находится «Хэмилтон Элит». Судя по тому, как загораются глаза секретарши, когда я вхожу, она не разделяет мнение женщины из лифта обо мне.
Честно говоря, большинство женщин этого не делают. Фанатки ковбоев [8 - Buckle bunnies (англ.) – «пряжка кролика», жаргонный термин, обозначающий пряжку ремня, который вручают победителю родео. Термин также обозначает поклонниц ковбоев – участников родео, которые специально наряжаются, чтобы привлечь внимание.], городские девушки, деревенские девушки. Я всегда был сторонником равных возможностей, и я действительно люблю женщин. Но не отношения.
«Прогулка по беспутному кварталу» [9 - «Walk on the Wild Side» – фильм 1962 г. о мужчине, который находит свою возлюбленную в одном из публичных домов, а также песня Лу Рида, известного американского музыканта, одного из основателей и лидеров рок-группы The Velvet Underground, написанная им в 1972 г.] – так недавно назвала меня одна женщина после того, как мы провели целый день взаперти в гостиничном номере, празднуя мою победу. В тот момент было весело, но в конце я почувствовал себя немного опустошенным.
– Ретт! – Голос Кипа разносится по фойе еще до того, как я успеваю поболтать с девушкой за стойкой регистрации.
Полный блокиратор члена.
– Спасибо, что пришел прямо сюда. – Он шагает ко мне и протягивает руку, а затем пожимает мою так сильно, что мне почти больно. Это рукопожатие – его способ выместить некоторую агрессию за ту неприятность, в которую я влип. Фальшивая, натянутая улыбка на его лице – доказательство этого. Владелец агентства обычно не приветствует своих клиентов на стойке регистрации, а это значит, что я определенно облажался.
– Не проблема, Кип. Я плачу тебе большие деньги, чтобы ты мог мной командовать, верно?
Мы оба смеемся, но мы также оба знаем, что я только что напомнил ему, что это я ему плачу. А не наоборот.
Он хлопает меня по спине, и у меня стучат зубы. Он важный человек.
– Следуй за мной. Давай поболтаем в конференц-зале. Поздравляю тебя с победой в эти выходные. В этом году ты отлично справляешься.
В моем возрасте я не имею права выигрывать столько турниров, сколько выиграл в этом сезоне. Я должен катиться под откос, но прямо сейчас звезды сошлись. И «Трехкратный чемпион мира» звучит намного лучше, чем «Двукратный чемпион мира». И три золотые пряжки на моей полке будут смотреться лучше, чем две.
– Иногда звезды сходятся. – Я улыбаюсь ему, пока он ведет меня в комнату, где стоит длинный стол, окруженный обычными черными офисными стульями, на одном из которых сидит обычный мужчина. Каштановые, коротко подстриженные волосы. Карие глаза. Серый костюм. Скучающее выражение лица. Ухоженные ногти. Мягкие руки. Городской парень.
Рядом с ним сидит женщина, которая совсем не выглядит обычной. Темно-каштановые волосы, отливающие цветом красного дерева, когда на них попадает солнце, скручены в тугой пучок на макушке. Очки в черной оправе кажутся слишком большими для ее изящного кукольного личика. Почти чрезмерно пухлые губы слегка изогнуты и накрашены розовой помадой, что странным образом делает ее образ цельным и гармоничным.
Ее рубашка цвета слоновой кости застегнута на все пуговицы, кружевная отделка туго обтягивает горло. Руки скрещены на груди в защитном жесте, а сверкающие шоколадные глаза ничего не выражают, когда она оценивающе смотрит на меня поверх очков.
Мне хватает ума не судить о книге по обложке. Но слово «напряженная» мелькает у меня в голове, пока я оцениваю ее в ответ.
– Присаживайся, Ретт. – Кип выдвигает стул на месте прямо напротив женщины и плавно опускается на сиденье рядом с моим, прежде чем сцепить пальцы под подбородком.
Я сажусь на стул и отталкиваюсь от стола, закидывая ногу на колено.
– Хорошо. Отшлепай меня, чтобы я мог пойти домой, Кип. Я устал.
Кип приподнимает бровь и внимательно смотрит на меня.
– Мне не нужно тебя шлепать. Ты официально потерял спонсорство «Дэйри Кинг», и я думаю, что это достаточно плохо.
Я откидываюсь на спинку, и моя шея краснеет. То же самое ощущение, что и в детстве, когда попадаешь в беду. Пропустил комендантский час. Прыгнул с моста с большими детьми, когда не следовало этого делать. Вторгся на ферму Янсенов. Всегда что-то было. Я никогда не был не в беде. Но это совсем другое. Это не детские забавы и игры. Это мой заработок.
