Не сниму хиджаб

– Так с нами пойдут Ефремов с братом.

– Тогда ладно, – Вероника Васильевна открыла кошелек и достала оттуда две тысячи рублей.

– Мам, а что так мало? – Андрей пересчитал деньги и остался недовольным.

– Две тысячи на раз – это мало?! – воскликнула женщина. – А тебе сколько надо? Миллион?

– Да нет. Дай хотя бы пять тысяч.

– Сынок, ты что, думаешь, я миллионерша каждый день по пять тысяч давать? Откуда у меня столько денег?

– Ладно, хватит ерунду нести, денег у нас куры не клюют.

– Ты что, совсем что ли? Я не папа Манученской, который миллионами разбрасывается. У меня нет больших денег, нет, понимаешь. Я миллионы никогда в жизни не получала, – Вероника Васильевна перешла на крик.

– Говоришь: денег нет. А покупать куртки от Prada и итальянский кухонный уголок на заказ за сто тысяч деньги находятся.

– Ты, сосунок, рот прикрой. Я свои деньги сама зарабатываю, мне никто не помогает: ни ты, ни твой папа. И сейчас ты считаешь мои деньги, которые я трачу на нас с тобой. Еще раз такое повторится, я вообще прикрою тебе доступ даже к ста рублям, ты меня понял?

– Ладно, мам, остынь, не нужны мне твои деньги, – с этими словами Андрей кинул две тысячи рублей на пол.

Вероника Васильевна сначала оторопела, но затем, придя в себя, дала сыну пощёчину со словами: «Неблагодарный ты, такой же как и твой отец». После этого, взяв сумку, женщина пошла к входной двери, но у порога остановилась и обернулась. Андрей все еще смотрел вслед матери. Вероника Васильевна достала пять тысяч рублей и, положив рядом с телефоном, сказала:

– Это тебе. Но чтобы твоя выходка больше не повторилась.

– Спасибо, мам.

– Когда пойдете в кафе, позвони мне. Ладно?

– Зачем?

Я просто хочу знать, когда ты туда пойдешь и когда вернешься. Я же беспокоюсь о тебе.

– Хорошо, – с этими словами Андрей закрыл за матерью дверь, положил деньги себе в карман и вернулся на кухню, где стал смотреть в окно.

Он увидел свою мать, которая садилась в дорогую иномарку и сказал сам себе: «Денег нет, ага». Тут раздался звонок телефона. Андрей взял трубку и услышал голос Зуброва Николая.

– Привет, Колян… Да, я скоро приду… Деньги есть… Что?.. Нет, все хорошо… Жди. Пока.

Поставив тарелку в раковину, молодой человек надел куртку и вышел из дома. Через полчаса он был уже у своего друга, где его ждали еще Ефремов Саша со своим старшим братом Костей. Все вчетвером уселись за стол и выпили по бутылкт пива, затем дождавшись вечера, пошли с порт-кафе смотреть футбольный матч.

Поздно вечером вернулся отец Хадиджи, Рамзан Мурадович, среднего роста мужчина с небольшой щетиной. Сняв обувь, он обнял жену и поцеловал дочь в лоб со словами «Ассаляму-алейкум, мои дорогие». Затем прошел в ванную комнату и вымыл руки перед ужином. Все трое уселись за стол и, произнеся «Во имя Аллаха Всемилостивого и Милосердного», принялись за еду. Брат Хадиджи редко ночевал с ними, так как вместе с друзьями снимал квартиру. Но сейчас раздался звонок в дверь. Хадиджа встала и пошла открывать гостю. На пороге стоял Мансур с тортом в руках. Он крепко обнял младшую сестру, а затем вместе с ней прошел на кухню. Насиба Алиевна положила в его тарелку плов и уже вчетвером семья принялась за ужин. После чая, когда Насиба вымыла посуду, все вместе пошли смотреть телевизор. Сидя на диване, Мансур наклонился над ухом Хадиджи и спросил:

– Тебя никто в кассе не обижает?

– Нет… нет, все хорошо, – проговорила девушка, стараясь держаться спокойнее.

– Если хоть кто-то слово против тебя скажет, ты мне расскажи, ясно? Я тогда с обидчиков три шкуры сдеру.

Манученская Катя вернулась домой ближе к десяти часов вечера с сумками в руках, где лежали ее недавно купленные вещи. Дверь открыла мама девушки, высокая стройная блондинка с волосами чуть выше лопаток, голубыми глазами, которая в свои сорок лет выглядела максимум на тридцать. Женщину хвали Наталья Сергеевна, она была бывшей моделью, у которой было много богатых любовников. Однажды, будучи двадцатилетней девушкой Наталья Сергеевна встретила своего будущего мужа, Александра Ивановича, красивого, высокого молодого человека с черными волосами и карими глазами. Он был тогда еще обычным студентом, но благодаря своему отцу, партийному работнику, имел хорошие связи. Молодые люди вскоре поженились. Через несколько лет родилась красавица-дочка, которую воспитывали словно принцессу. Наталья Сергеевна всегда возила дочку на модные показы, в салоны красоты, дорогие магазины и закрытые вечеринки. С самого раннего детства Катя привыкла жить в роскоши, так как ее папа очень богатый бизнесмен, зарабатывающий миллионы.

И сейчас Катя вошла в огромную двухэтажную квартиру в элитном доме. Квартира была оформлена в английском стиле. В гостиной стоял мраморный камин с резными колоннами. На полу дорогой паркет, в коридоре потолки из зеркальной плитки. В проходе между коридором и залом стояли две большие колонны. Про мебель и шторы и говорить не стоит. Каждая комната в доме, включая кухню, столовую и ванную и туалет, оценивалась в миллион.

Александр Иванович не разрешал ни своей жене, ни дочери делать что-либо в доме, и потому каждую неделю приходила девушка, которая убирала, стирала и гладила. Готовить Наталья Сергеевна любила. Муж специально для нее купил и кухонный комбайн, и миксер и другие приспособления, чтобы его жена не сильно утруждала себя готовкой, дабы не испортить маникюр.

Сама же Наталья Сергеевна была владелицей модного агентства и SPA-салона, где она и Катя делали два раза в месяц маникюр, один раз в месяц педикюр, ухаживали за волосами, лицом, делали тайский массаж, от чего у обеих была прекрасная гладкая кожа. Также мать и дочь пять раз в неделю ходили в фитнес-клуб, дабы поддерживать свои прекрасные фигуры в форме.

И сейчас Наталья Сергеевна, наблюдая за дочерью, которая снимала с себя куртку и обувь, сказала:

– Катюш, сегодня ты пропустила занятия в фитнес-клубе. Из-за тебя я тоже не пошла. Так нельзя. Раз уж решила поддерживать фигуру, то надо идти до конца.

– Мам, ну ты же знаешь. В кого же у меня будет плохая фигура? У нас в семье толстых нет, – Катя посмотрела на маму, одетую в коротенький шелковый халатик и домашние туфельки на каблуках. Наталья Сергеевна, обладательница длинных стройных ножек и высокого роста (178 см) никогда не носила обувь на низкой подошве, и даже дома старалась выглядеть шикарно: красивая домашняя одежда, туфельки, прическа в стиле Клаудии Шиффер, маникюр и педикюр, макияж. Эта женщина всегда и везде завораживала своей красотой. И даже сейчас, в сорок лет, она не оставляла равнодушными никого: ни пожилых мужчин, ни мужчин средних лет, ни молодых парней. Все втайне влюблялись в нее и за спиной называли «Клаудия Шиффер», так как Наталья Сергеевна была похожа на знаменитую модель и лицом, и фигурой.

Катя прошла в столовую и села за стеклянный стол. Ее мама подала дочери ужин, а затем кофе-капучинно, так как Александр Иванович купил специальный аппарат для приготовления кофе стоимостью больше 50000 рублей. Пока девушка пила горячий напиток, Наталья Сергеевна достала купленные вещи и принялась из разглядывать.

– Какая интересная кофточка от New Look. Завтра обязательно днем съезжу туда и присмотрю себе что-нибудь.

– Мам, а как тебе юбка от Flo&Jo?

– Тоже классная такая, стильная. Будет, я думаю, неплохо смотреться вот с этой кофточкой от Monsoon.

– Ты так думаешь?

– Конечно, я же разбираюсь в моде.

Допив кофе, Катя подошла к матери и, обняв ее, сказала:

– Мама, мне надо поговорить с тобой.

– О чем же?

– Понимаешь. Сегодня я заходила в Prada. Там у них была распродажа, я увидела топ очень недорогой, всего за 15000 рублей.

– Так почему же не купила, раз тебе понравился этот топ?

– Да просто Рома забраковал его, сказав, что ему не нравится. Но мне очень уж понравился этот топ. Мамочка, пожалуйста, дай мне на завтра 20000 рублей. Я еще хочу купить себе браслет за четыре тысячи.

Наталья Сергеевна улыбнулась и вышла из столовой. Когда она вернулась, то держала в руках деньги. Женщина протянула их дочери и сказала:

– Вот, держи, тут 60000 рублей. Купи себе что-нибудь из новой коллекции, а на распродажах пусть нищие покупают, у которых нет денег на нормальную одежду.

– Спасибо, мамочка, я так тебя люблю, – Катя поцеловала маму и пошла к себе в комнату, поднявшись на второй этаж.

Всего в квартире было четыре спальни. Спальня девушки была оформлена в светлых тонах, больше белом. Слева стоял большой шкаф-купе, рядом с ним мягкое удобное кресло, напротив была большая кровать с балдахином, а рядом с ней стоял письменный стол. На полу, на паркете, был расстелен небольшой мягкий ковер белого цвета, купленный в дорогом магазине.. Также в спальне имелась еще одна дверь, открыв которую, человек заходил в ванную комнату, где стояла душевая кабина. Вообще, во всех четырех спальнях имелась своя ванная. Хотя на первом этаже тоже была соответствующая комната с ванной-джакузи.

Катя открыла свой ноутбук, включила на нем музыку и, усевшись в кресло с журналом в руках, принялась подпевать певцам.

Перед сном вся семья Ибрагимовых совершала коллективный Намаз. Хадиджа, моля Аллаха о поддержке, сидела на молитвенном коврике, воздев руки на уровне лица. Так она произносила дуа, обращаясь к Богу за помощью и прося прощение за свои грехи.

После молитвы Хадиджа разобрала диван и легла спать, поставив на телефоне будильник, чтобы проснуться в 6:30.

Четвертая глава. Второй день

Прозвенел будильник. Хадиджа медленно открыла глаза и посмотрела по сторонам, затем потянулась и снова закрыла глаза. С кухни доносился звук закипающего чайника и тихий голос отца.

Девушка еще раз потянулась и, скинув одеяло, пошла в ванную комнату. Проходя мимо кухни, она увидела мать, хлопотавшую у плиты, и отца, пьющего кофе. Насиба Алиевна обернулась и, увидев дочь, сказала:

– Доброе утро. Хадиджа, садись завтракать.

– Доброе утро, мама и папа, я сейчас пойду умоюсь, приму душ, совершу Намаз и после этого позавтракаю.

– Как хочешь.

Когда девушка умылась и приняла душ, то направилась в комнату, где расстелила молитвенный коврик и встала на Намаз. После молитвы она воздела руки и тихо прошептала: «О Аллах! Дай мне силы не сбиться с праведного пути». После этого провела ладонями по лицу со словами «Амин».

Когда Хадиджа села за стол, Насиба Алиевна подала ей блинчики с творогом и чай. Пока девушка ела, отец спросил ее:

– Доченька, у тебя в школе все хорошо? Никто тебя не обижает?

– Нет, папа, нет, – соврала она.

– А то смотрю, бледненькая какая-то сидишь, волнуешься.

– Папа, все хорошо, я не волнуюсь.

– Если хочешь, я могу проводить тебя до школы.

– Нет, не надо, я сама дойду.

Насиба Алиевна села с ними за стол и сказала:

– Рамзан, оставь ребенка в покое, дай ей поесть.

– Да я просто беспокоюсь о дочери, – начал оправдываться мужчина.

После завтрака Хадиджа стала собираться в школу. Она надела длинную синюю юбку, вязанный свитер и нежно-голубой платок, подчеркивающий большие карие глаза и чуть загорелую кожу без единого прыщика или пор. Пока девушка обувалась, пальцы ее тряслись, ибо она боялась снова насмешек одноклассников и потому из-за волнения у нее сильно заболел живот. Маршрут от дома до школы занимал где-то пятнадцать минут, в течении которых Хадиджа понемногу стала успокаиваться. Но вот показались ворота школы, и волнения снова подступили к горлу. Снова заболел живот, но Хадиджа, прочитав молитву, успокоилась и вошла внутрь. В раздевалке ничего не произошло. Ученики, конечно, смотрели во все глаза на девушку в платке, особенно младшеклассники, но никто ничего не сказал, даже не засмеялся за спиной. Хадиджа облегченно вздохнула и поднялась на второй этаж в класс биологии.

В классе уже сидело пять человек: Руслан Щипков, Урусова Светлана, Косоперова Мария, Бодурасов Денис и Астрова Ксения. Хадиджа поприветствовала ребят, они ответили ей. Никто из них не засмеялся и ничего не сказал. Девушка была рада тому, что пока ее окружали самые хорошие одноклассники. Ксения посмотрела на подол длинной юбки новенькой и сказала:

– Хадиджа, у тебя юбка внизу грязная.

– Ой, – девушка подошла к раковине и только захотела смочить подол, как Ксюша сказала ей:

– Не надо, а то долго сохнуть будет. У меня есть влажные салфетки. Сейчас дам, – девушка достала из сумки упаковку салфеток и протянула ее своей собеседнице.

Хадиджа вытерла юбку и только захотела вернуть салфетки, как та произнесла:

– Оставь себе, у меня еще есть.

– Спасибо.

Через минуту в класс вошел Саркисян Михаил. Он громко всех поприветствовал и гордо вскинул голову. Девушки кратко посмотрели на него и отвернулись, что очень смутило молодого человека, считающего себя самым лучшим.

Затем вошли, нет, влетели Киселев Павел, Зубров Николай и Денисов Юрий, которые с самого раннего утра были готовы всех рассмешить. И если до этого в классе было тихо, то с приходом этой компании поднялся крик и гам. Паша громко смеялся, слушая историю Коли, который рассказывал о вчерашнем походе в кафе. Юра же, усевшись за парту, принялся кидать в друзей свернутую бумагу. Киселев поймал одну из них и, усевшись на парту Денисова, засунул бумагу ему под кофту. Тот с криком: «Ты что, совсем дурак!», вытащил бумагу и принялся громко смеяться вместе с другом.

Щипков Руслан, смотря на детские шалости взрослых ребят, глубоко вздохнул и уткнулся носом в телефон, Хадиджа стала доставать тетради, ручки и учебники. Проходящий мимо ее парты Паша, увидев, что на ее тетради нарисован автомобиль, схватил ее и сказал своим друзьям:

– Я хочу купить себе такую же тачку.

– Ага, на какие шиши? – спросил Коля.

– Заработаю, – после этого парень положил тетрадь на место.

«Альхамдулиллях» – прошептала про себя Хадиджа.

За пять минут до звонка в класс вошли все остальные, которые до этого курили на улице. Манученская Катя, стуча каблуками, вошла в класс с громким смехом, так как Енисеев Андрей шел, обнимая ее сзади и щекоча бок. Последними вошли Яблокова Виктория и Стручков Василий.

Хадиджа заметила презрительный взгляд Кати и Енисеева, ненавистный взгляд Вамунина и насмешливые взгляды Кунаевой Анны, Василевского Романа и Виктории. И снова девушка увидела, что никто не хочет сидеть с ней за одной партой.

Вошла учительница биологии, Любовь Александровна, которая была очень жесткий и требовательный преподаватель. На ее уроке даже Киселев Павел и Денисов Юрий сидели тихо и мирно, боясь пошелохнуться. Хадиджа была благодарна учительнице за это, ибо строгая дисциплина помогла ей избавиться от насмешек.

На перемене Хадиджа стояла абсолютно одна. Никто не подошел к ней и не спросил ни о чем. Все разбрелись по группам: Манученская вместе с Енисеевым. Киселевым, Зубровым и Яблоковой; Вамунин вместе с Ефремовым и Саркисяном; Анаева, Романова, Чернова вместе с Косоперовой, Урусовой и Кунаевой; Бодурасов общался со Щипковым, Василевским и Стручковым; Потокаева, Самонова, Зубастикова и Астрова тоже образовали свой круг общения; а Денисов успевал побывать везде.

Хадиджа стояла одна в стороне, облокотившись о стену. Маленькая, в длинной юбке и голубом платке она выглядела словно ангел по сравнению с остальными, которые жили низменными страстями. Лишь однажды Щипков Руслан окинул ее взглядом, в котором было не любопытство и не интерес, а что-то совсем иное, будто молодой человек влюбился в эту тихую, скромную девушку, которая отличалась ото всех остальных.

МАнученская Катя, одетая в короткую брендовую юбку темного цвета и яркую тунику с большим вырезом и полусапожки Prada на высоченном каблуке, звеня множеством украшений, вертелась среди молодых людей, ведя себя словно мартовская кошка. Со стороны это выглядело ужасно неприятно, но девушка считала себя самой лучшей, которой позволено все. Избалованная деньгами родителей и молодыми людьми, она считала, что все должно быть только так, как хочет она. То, что не вписывалось в ее круг, Катя считала ненужным для существования.

И сейчас, поглядывая на стоящую одиноко Хадиджу, девушка решила посмеяться над ней. Повернувшись к новенькой, она крикнула:

– Эй, Ибрагимова… как там тебя, Худику… – тут Катя засмеялась, а с ней и ее друзья.

– Хадиджа, – спокойно поправила та.

– Ладно, как скажешь, – тут гламурная красавица подошла к мусульманке во главе своей свиты в лице Енисеева, Киселева, Зуброва и Яблоковой, которые желая получить бонус от своей «госпожи», всячески ей поддакивали, – вот скажи, ты так всегда будешь одеваться как с помойки?

– Я одеваюсь как требует закон Шариата.

– Слушай сюда. Россия не живет по твоему дебильному Шариату. Здесь люди одеваются нормально, понятно? Если хочешь носить свой мешок, езжай обратно в аул овец пасти, ты поняла?

– Но я так всегда хожу, – чуть не плача проговорила Хадиджа.

Вика, решив возвыситься в глазах Кати, сказала:

– А у тебя хоть есть нормальная одежда: топики, джинсики? Или ты даже спишь в этой хламиде?

Послышался дружный хохот. Хадиджа ответила:

– Да, я ношу топик и джинсы дома, а при чужих хожу только так. Мне нельзя показывать ничего, кроме лица и кистей рук.

– А ты хоть голову моешь, или душ тоже в платке принимаешь? – язвительно спросил Паша.

– Голову мою как все, у меня волосы ниже… пятой точки.

– Так и говори: задницы, а то: пятой точки. Культурная что ли такая? – прошипела Катя.

Тут раздался звонок на урок. Учительница истории Елена Семеновна, быстро семеня по коридору с журналом в руках, запыхавшись, сказала: «Детки, заходите в класс».

Все устремились на урок. Проходя мимо Хадиджи, Енисеев Андрей проговорил:

– Брови хоть выщипи, обезьяна.

Катя же, посмотрев на свитер мусульманки, заметила небольшую петельку и сказала:

– Ой, смотри, будь осторожна, тут петелька, – и дернула за петельку так, что свитер «пошел».

Хадиджа, последняя зайдя в класс, едва сдерживала слезы. Комок рыданий подступил к горлу, но девушка мужественно взяла себя в руки, боясь показать свою слабость.

Все уселись за парты. Учительница открыла журнал и спросила кого нет. Присутствовали все. Тогда она прошла к доске и сказала:

– Сегодня у нас новая тема по культурологии. Она называется философия Античной Греции. Скажите, какие ассоциации у вас возникают, когда вы слышите о Греции?

– Курорты, шубы, оливки, – проговорил Киселев Павел и весь класс дружно засмеялся.

– Киселев, выйди из класса, ты мешаешь вести урок! – крикнула впервые Елена Семеновна.

– Да я-то что? Вы спросили, я ответил.

– Я сказала: выйди из класса.

– Никуда я не пойду, – ответил парень и громко рассмеялся.

Учительница подошла к его парте и отобрала дневник, в котором написала замечание. Пашу это ни сколько не огорчило. Он всегда был главным весельчаком класса и потому решил сохранить свое достоинство. Он кратко поглядел в сторону Яблоковой Вики и подмигнул ей. Девушка слегка улыбнулась и ее щеки порозовели от смущения.

Уже давно, когда год назад Вика сменила имидж и превратилась из обычной девушки в куклу Барби, Паша все время смотрел на нее, она ему нравилась. Сам будучи похожим на Кена, молодой человек влюбился в красивую куклу с длинными белокурыми волосами, голубыми глазами, смуглой от солярия кожей и худым строением тела. Вика также в глубине души любила красивого, гламурного парня, который всегда и везде был душой компании, с ним никогда не было скучно. Также девушка представила, как их пара будет смотреться вместе: Барби и Кен. И пусть тогда богачка Катька умрет от зависти!

Паша свернул листок бумаги и бросил на парту Вики. Девушка развернула письмо и прочитала: «Давай встречаться». После этого она написала «Да» и кинула бумажку обратно парню. Вика даже не слышала, что говорила в это время учительница и что именно в этот момент Елена Семеновна обращалась именно к ней. Но громкий голос преподавателя заставил девушку спуститься с небес на землю.

– Яблокова! Встань и скажи имя главного бога древнегреческого пантеона.

Вика встала и, засунув руки в карманы джинс, сказала:

– Я не знаю.

– Садись, два! – строго ответила Елена Семеновна и продолжила. – Вместо того, чтобы перекидываться записками с Киселевым, лучше бы слушала, что я говорю.

Девушка кратко посмотрела на учительницу и про себя усмехнулась: учеба не интересовала ее совсем. Главное для нее было: безупречный внешний вид и веселая праздная жизнь, проводимая в клубах и кафешках.

Тут за свою девушку решил вступиться Киселев Павел. Как истинный рыцарь он готов был прийти на помощь своей возлюбленной:

– Елена Семеновна, ну почему сразу два?

– Киселев, встань, – строго сказала учительница. – Не смей мне больше говорить, что я должна ставить, а что нет. Вы оба не слушали, что я рассказывала. Тебе, кстати, я тоже могу поставить два и не аттестовать в этой четверти. Ясно?

– Да что я сделал?

– А то, что ты постоянно мешаешь классу учиться. Здесь тебе не цирк, в школа.

– Кому я мешаю-то?

– Мне, в первую очередь. Зачем ты переписывался с Яблоковой на уроке. Перемены вам не достаточно?

– Нет! – решил съязвить Паша и вывести окончательно преподавателя.

Елена Семеновна, устав с ним спорить, сказала:

– Выйди из класса.

– Да как скажете, – парень собрал вещи у ушел. После этого в классе наступила тишина.

Пока шел спор, Хадиджа заметила, что дырка на свитере становилась все больше и больше. Незаметно девушка сняла одну из своих булавок, прикрепленных на хиджабе, и попыталась скрыть хоть как-то дырку. Затем она подняла голову и стала слушать внимательно рассказ Елена Семеновной о том, как древние греки почитали своих богов, как поклонялись им и как приносили жертву в храмах. «Ля Илляха илля Лллах» – подумала про себя Хадиджа.

Когда урок закончился, она подошла к учительнице и спросила:

– Елена Семеновна, можно к следующему разу я подготовлю доклад об Исламе?

– Конечно, подготовь, – женщина внимательно посмотрела на девушку и спросила. – Хадиджа, с тобой все хорошо?

– Да, Елена Семеновна, все хорошо.

– Почему глаза на мокром месте и что с твоей кофтой? Тебя никто не обижает?

– Нет.

– Правда?

– Да… все хорошо.

– Ну ладно, – проговорила учительница, но решила все таки поговорить с классными руководителем 10 «В», чтобы проконтролировать данную ситуацию.

Войдя в учительскую, Елена Семеновна положила журнал и подошла к Валентине Николаевне, которая просматривала газету. Увидев подошедшую учительницу истории, та спросила:

– Елена Семеновна, я могу чем-то помочь?

– Валентина Николаевна, я пришла поговорить по поводу 10 «В», а конкретно по поводу Ибрагимовой Хадиджи.

– Что-то не так с девочкой? – взволнованно спросила учительница по математике.

– Дело не в этом. Я сегодня вела урок в вашем классе вот уже второй день и заметила, что у Хадиджи глаза на мокром месте. Сегодня она подошла ко мне после занятий по поводу реферата, а я смотрю лицо бледное, испуганное, а на кофте дырка. И Манученская теперь сидит вместе с Енисеевым.

– Да эту Манученскую вместе с ее компанией выгнать из школы давно пора. Все равно ничего не учат, – вставила слово учительница по литературе и русскому языку Юлия Эдуардовна.

– Вот-вот. Сегодня шла я к ним на урок, смотрю в коридоре, столпились Манученская, Енисеев, Киселев, Яблокова вокруг Ибрагимовой Хадиджи и что-то ей говорили.

– Почему же вы, Елена Семеновна, не подошли и не разобрались? – строго спросила Валентина Николаевна.

– Откуда я знала, о чем они говорили? Тем более, что это не мой класс, а ваш. Вы, как классный руководитель, должны проконтролировать ситуацию.

– Хорошо, Елена Семеновна, спасибо, что сказали мне. Завтра у них математика, я сама все посмотрю. Если что, поговорю с их родителями. Нечего в нашей школе межнациональные розни устраивать.

– Киселев это вообще тихий ужас. Вечно болтает, смеется, мешает работать. Сидит специально один на задней парте, рисует, бумажки кидает. Детский сад, – сказала Юлия Эдуардовна и взяла дневник 10 «В». – Сейчас пойду к ним, тоже посмотрю.

– Вроде класс-то хороший, но вот эта четверка все портит, – сказала Валентина Николаевна.

– Не нужно было их аттестовывать. Поставили, скрепя сердцем, тройки. Выгнали бы их тогда из школы и в классе ангелы бы летали. Остальные детки-то хорошие, – Елена Семеновна решила сгладить обстановку.

– Нужно с директором поговорить, – ответила учительница по русскому и литературе.

– Бесполезно. Я уже ходила к нему. Папа Манученской ему взятки дает, вот он и глаза закрывает, – проговорила Валентина Николаевна. – Честно, мне ужасно надоели Манученская, Енисеев, Киселев и их друг Зубров.

Еще пять минут, до начала уроков, учителя смогли вволю посплетничать об учениках: кто хороший, а кто плохой.