Kill-Devil. Там, где тишина

«Какого черта здесь происходит?» – нахмурился Адам.

Может, Розенберг – любитель закатывать истерики по поводу и без и Билли просто пытается избежать публичного скандала?

– И… почему ты от него прячешься? – на всякий случай спросил Адам.

Либо отношения этих двоих еще более странные, чем он предполагал, либо здесь происходит нечто довольно сомнительное.

– Долго объяснять, – отозвалась Билли. Если бы она могла стать невидимой, как хамелеон, то в ту же секунду растворилась бы на фоне фонтанов и людей. Но и сбежать она тоже не могла: Роберт с большой вероятностью находится где-то рядом, и Адам не отпустит ее от себя дальше пары шагов.

– Он тебя обидел? – спросил Адам и едва не добавил вслух: «Тогда я с удовольствием врежу по его самовлюбленной морде».

Билли мотнула головой, случайно ткнув лбом его спину.

– Хорошо, но все же… он твой жених, – напомнил ей Адам. – Думаю, вам стоит самим решить все вопросы.

– Он мне не жених!

Миддлтон замер: «Что?..»

– В смысле – «не жених»? – окончательно растерялся он.

– В смысле – мы с ним расстались. Поэтому не жених.

Брови Адама сошлись на переносице. А как же недавние статьи про грядущую помолвку? И тот пост на странице Розенберга: его тошнотворно милая домашняя фотография с Билли?

Расстались.

Они расстались – не будет ни свадьбы, ни поздравлений в прессе, ни старого доброго «они жили долго и счастливо». Окружающие звуки стихли на фоне бешеной пульсации в голове Адама, напоминающей большой гудящий колокол.

Он посмотрел на русую макушку Дэна, который приближался к нему с пробивной уверенностью, и вдруг перестал видеть в нем сосредоточение всего раздражающего в этом мире.

«Он мне не жених».

Не без усилий, но у Адама получилось собраться с мыслями, и как раз вовремя: репортер предстал перед ним во всей красе – одетый в одну из своих дорогих темных рубашек, гладко выбритый, с этой его коронной высокомерной ухмылкой, но теперь он не вызывал таких сильных эмоций, как раньше. С этого момента Дэниел Розенберг – не жених Билли Сэлинджер, а всего лишь назойливый журналист. Один из многих.

Дэн снял солнечные очки, убрал их в нагрудный карман рубашки и протянул руку для приветствия.

– Агент Миддлтон! Не узнал вас сразу в этом… виде. – Розенберг окинул его придирчивым взглядом. – Я все гадал, когда вы решите появиться.

– Рад, что вы наконец-то сменили журналистику на предсказания, – не остался в долгу Адам, нехотя отвечая на рукопожатие, в котором было больше вызова, чем сдержанной вежливости.

Дэн собирался выдать колючую реплику, но в следующую секунду его взгляд упал за спину Миддлтона. Нахмурившись, Розенберг шагнул в сторону одновременно с Адамом и наклонил голову, чтобы рассмотреть, кто стоит у того за спиной.

Ну конечно, он прекрасно знает и эти ботинки, и эти стройные ноги, соблазнительно обтянутые темно-синими джинсами, и свободную темно-зеленую рубашку, не особо аккуратно, будто в спешке заправленную за пояс.

– Биллз?.. – машинально выдал Розенберг и резко выпрямился.

«Да чтоб вас!» – с досадой подумала Билли и вышла из-за спины Адама с виноватым видом. Попытка спрятаться за Миддлтоном была заведомо провальным планом.

– Привет! – Она вяло взмахнула рукой и покраснела. – Не ожидала встретить тебя… в этом месте.

Улыбки на лице Розенберга как не бывало. С него мгновенно слетела напыщенная важность, открыв миру искреннюю растерянность. Но стоит отдать ему должное: он постарался сохранить лицо и почти сразу взял себя в руки.

Наблюдая за этой картиной, Адам завис в нерешительности: увести репортера подальше от Билли или самому отойти и заняться делом, пока эти двое будут решать проблемы между собой?

Нет, Билли нельзя оставлять одну. Только не здесь. И ее бывший жених далеко не главная причина.

– Привет-привет, – с показной невозмутимостью отозвался Розенберг, сжимая и разжимая пальцы. Он даже вновь попытался улыбнуться, но вышло неубедительно. Опомнившись, Дэн спрятал руку с надетым помолвочным кольцом в карман брюк. – А я приехал… кхм… как раз по работе. – Он кивнул в сторону оцепленной территории. – А ты здесь что… – его взгляд переместился на Адама, – делаешь? – Розенберг нахмурился. – Подождите. Так вы… знакомы?

Билли затравленно посмотрела на обоих мужчин: «За что мне все это?»

– Я… эм… – промямлила она и притихла.

Адам вздохнул: кажется, пора спасать положение. Не хватало, чтобы Билли переволновалась и выдала репортеру (а не просто бывшему жениху), что она свидетель, а также ключевой информатор и напрямую участвует в этом расследовании.

– Мисс Сэлинджер консультирует ФБР по вопросам, связанным с ее работой, – вмешался Адам, чувствуя себя героем одного из постановочных телевизионных шоу про запутанные отношения, – и ее присутствие здесь не может быть темой для обсуждения в СМИ. Надеюсь, вы это понимаете.

Розенберг посмотрел на место преступления и с недоверием – на Билли.

– Мистер Розенберг, – продолжил Адам, понемногу теряя терпение, – дождитесь официального заявления для прессы, а нам пора. – Он подхватил Билли под руку и сделал шаг в сторону ленты.

В ту же секунду Розенберг словно сорвался с цепи, и его взгляд вспыхнул от возмущения. Дэн стремительно рванул к Адаму и выпалил ему в спину:

– Не смей хватать ее и тащить куда-то как свою собственность!

На них тут же обернулись несколько людей из толпы.

Билли замерла, испуганно уставилась сначала на Розенберга, затем на Миддлтона и осторожно освободила руку.

Адам устало выдохнул: желание заткнуть репортера росло с необычайной скоростью, но, учитывая реакцию Дэна, слова Билли про их расставание и то, что оно, скорее всего, произошло не так давно, раз об этом не трубят соцсети, Розенберг, похоже, находится на грани. Это заметно и по его срыву, который Дэн вряд ли позволил бы себе при иных обстоятельствах – ведь он искренне дорожит своей репутацией.

– Мистер Розенберг, – спокойно проговорил Адам, оставаясь в пределах вежливого обращения, – мисс Сэлинджер – свободный человек, как и мы с вами, и совершенно точно не чья-либо собственность. Приношу извинения за сложившуюся двусмысленность, но нас ждет работа.

Билли удивленно посмотрела на Адама: а ведь она ожидала, что Миддлтон из любви обозначать территорию в долгу не останется и устроит шоу похлеще той шуточной битвы, которую не так давно выдержала сама Билли. Вчера вечером она осталась у него дома ради совместного мозгового штурма и по незнанию решила съесть его любимое печенье, на которое нельзя было покушаться никому и никогда. Впрочем, тогда все ограничилось лишь легкой словесной дуэлью, и Билли одержала в ней победу. Но сейчас…

«Ого», – с удивлением подумала она и опять посмотрела на Дэна.

Его грудь поднималась и опускалась от частого дыхания, и взять себя в руки в тот момент, казалось, было выше его сил. Но по какой-то необъяснимой для Дэна причине слова и голос Миддлтона подействовали на него отрезвляюще – как оздоровительная пощечина, но не настолько неприятная, как его присутствие в целом.

Пока Дэн приводил мысли в порядок и возвращал на лицо показную уверенность, Билли воспользовалась небольшой передышкой и сделала осторожный шаг к Розенбергу.

– Дэн… – позвала она его, мысленно ругая себя за это шоу: за то, что поставила и Адама, и Розенберга в такое положение, и за то, что сделала близкому человеку больно. Этого она точно не планировала и теперь, испытывая вину и жгучий стыд за свой поступок, сознательно избегала звонков и встреч с бывшим женихом. Очнись Билли от надуманных чувств и самообмана раньше, то и подготовки к свадьбе не было бы, и Дэн не жил бы все это время в ложной уверенности, что у них все хорошо.

«Прости меня», – мысленно добавила она.

– Я в порядке, – ответил Дэн и, натянув сдержанную улыбку, поправил воротник рубашки. – Что у тебя с шеей? – забывшись, он указал на пластырь под чокером Билли.

Машинально поправив черную полоску ткани, она пожала плечами. Знать подробности об этом небольшом ранении ему не следовало – как и о том, что Билли была той ночью вместе с агентами ФБР в заброшенном здании, где прогремел взрыв.

– Ничего серьезного. Дэн, давай мы… – Заметив кольцо на его пальце, Билли притихла: в ее груди все стянулось в тугой горький узел. Дэн перехватил ее взгляд и опять спрятал руку в карман брюк. – Давай… позже поговорим? – предложила Билли, очнувшись от ступора. – Я позвоню тебе. Правда позвоню. Договорились?

Розенберг отвел взгляд и кивнул.

– Больше вас не задерживаю, – добавил он и пристально посмотрел на Адама. – Но буду с нетерпением ждать комментариев ФБР по этому делу, агент Миддлтон.

– Не сомневаюсь, мистер Розенберг. Всего доброго. – Адам повернулся к Билли. – Мисс Сэлинджер, нам действительно пора.

Взглянув на подозрительно тихого Розенберга, Билли проследовала за Адамом. Она отлично знала Дэна: ему не настолько хорошо и спокойно, как он пытается демонстрировать. Но это понимание не делало ее жизнь легче.

Адам показал полиции удостоверение агента ФБР, представил мисс Сэлинджер своей коллегой и, приподняв ограничительную ленту, пропустил Билли на место преступления, внимательно глядя на лица в толпе, одним из которых мог оказаться Андерсон.

– Ты в порядке? – спросил Адам, когда они приблизились к фонтанам.

– Не уверена. Это ведь я бросила его… причем… незадолго до свадьбы. Нехорошо получилось. – Билли замялась, на ходу рассматривая асфальт под ногами. – Мы расстались недавно, и я… все время игнорирую его звонки… Давай лучше вернемся к делу? И… Адам. – Билли все же посмотрела на Миддлтона. – Спасибо. Правда, спасибо.

– Не за что, – отозвался Адам, задержав на ней взгляд, но решил закрыть тему. В конце концов, момент не самый подходящий.

К тому же около южной башни фонтана как раз появился Лео, чересчур эмоционально разговаривая с кем-то по телефону на английском вперемешку с нецензурным испанским.

Похоже, сейчас достанется и Адаму. Но когда было иначе?

Они направились к Холдену вдоль мелкого бассейна, залитого бледно-красными лужами, от которых исходил тошнотворный металлический запах.

Ощущая затылком пристальное внимание Розенберга в толпе зевак, Билли тут же постаралась переключиться на работу и улыбнулась взъерошенному Лео.

– Не прошло и полгода, – усмехнулся Холден, убирая телефон, и тут же помрачнел. – С нашей последней встречи, я имею в виду.

– Насколько все плохо? – перебил его Адам.

Лео прищурился, метнув недовольный взгляд на Миддлтона.

– Начнем с того, что вот этот неудержимый должен сидеть дома. – Он кивнул на друга. – И то, что он здесь, – это уже очень плохо.

– Почему? – нахмурилась Билли.

– Я в порядке, – аккуратно возразил Адам.

– Что сказали в больнице? – не сдавался Холден.

– В больнице? – Билли округлила глаза и посмотрела на Адама. – Ты был в больнице? Что случилось?

Миддлтон покачал головой с тяжелым вздохом: «Сейчас начнется».

– Утром голова немного кружилась – последствия взрыва.

Но врач подтвердил, что со мной все в порядке, – он с нажимом выделил последнее слово, глядя на Холдена. – Может, перейдем к делу?

Лео фыркнул, помолчал несколько секунд, изучая Адама пристальным взглядом, но все же решил сосредоточиться на работе – ведь Миддлтона отсюда и выстрелом из базуки не выбить.

– Ну ладно, – скептически проговорил Лео и открыл дверь в стене фонтана, ведущую в диспетчерскую, расположенную под землей, – почти пятьдесят один квадратный метр пространства, спрятанного от любопытных глаз. – А что касается твоего вопроса… Сейчас все иначе. Убийца не тронул помещение, но залил кровью фонтаны и спрятал тело. Его, кстати, нашли. И хотя крови рядом нет, выглядит все достаточно… плохо. – Холден остановился перед лестницей и посмотрел, как Билли нерешительно закрывает дверь и встает рядом. – Одного из наших даже вырвало от увиденного. Но он новенький, переживет.

Адам бросил взгляд на Билли, которая с каждым словом Лео теряла уверенность в том, что хочет оказаться на месте преступления. Но и возвращаться в толпу к Розенбергу – тоже так себе план.

– Знаете, вы, наверное, идите, а я… подожду вас здесь, – предложила она, с сомнением поглядывая в темноту спуска.

Адам помялся пару секунд и направился вниз вместе с Лео.

Оставшись в одиночестве, Билли начала ходить из стороны в сторону по узкому, плохо освещенному пространству перед лестницей, подсчитывая в уме количество шагов и временами поглядывая на ступени.

«Ты же хотела понять его, – уговаривала она себя. – Ты так отчаянно пыталась залезть в шкуру Роберта, чтобы увидеть мир его глазами и найти причину, точку сдвига, после которой он начал убивать. – Билли остановилась и прикрыла глаза. – Как еще это сделать, если не из первого ряда?»

Но за такие импровизации она обычно платила либо своей безопасностью, либо нервной системой.

«Нет, это уже чересчур. Лучше подождать и… – Билли открыла глаза и посмотрела на лестницу. – Подождать чего? Когда он снова кого-нибудь убьет, пока ты разбираешься в его мотивах по остаточным воспоминаниям других людей?»

Билли прикусила обе губы.

С одной стороны – самовлюбленный, эгоистичный мошенник в поисках новых ощущений. С другой – жестокий садист, маньяк-убийца, издевающийся над своими жертвами.

«…когда я подошла к зеркалу, то увидела, что моя спина… она была вся испачкана его кровью… в неровных линиях и следах от его пальцев, словно какая-то картина фанатика абстракционизма».

Голос Деборы Андерсон застрял в голове, как запись, поставленная на повтор.

Билли провела холодными пальцами по длинным темным волосам, бросила взгляд на приоткрытую дверь, через которую пробивались дневной свет и свежий воздух свободы, и опять повернулась к лестнице, ведущей в темноту и неизвестность.

А что, если сдвига в голове и жизни Роберта никогда не было?

Что, если он всегда был… таким? Просто очень хорошо скрывал самую темную сторону от окружающих. Ему ведь почти удалось спрятать свои садистские интересы, которые он до определенного момента не стеснялся демонстрировать в даркнете.

Билли сделала вдох, выдох, шаг к лестнице – и замерла у края.

«Я должна быть там», – подумала она на выдохе.

Быть на месте преступления, увидеть все своими глазами и… понять.

Любопытство пересилило. Пробежав волной мурашек по коже от спины до затылка, оно, как невидимая рука, мягко подтолкнуло Билли сделать новый шаг.

Затем третий, четвертый, пятый…

Заглушая голос сомнений, Билли продолжала спускаться, гадая, что ждет ее внизу.

«Если там чистый ужас, я не буду смотреть и сразу уйду. Да, я точно уйду. Даже смотреть не буду», – убеждала она себя, осторожно идя по ступеням.

Вопреки ее опасениям, диспетчерская выглядела обычно: бо́льшую часть помещения занимали видеосерверы и мониторы на стенах с панелью управления. Вокруг не было крови или отрезанных частей тела. Если бы не сотрудники Бюро и криминалисты, занятые сбором улик, Билли и вовсе решила бы, что и самого тела здесь нет.

Не спеша продвигаясь вперед, она аккуратно обходила криминалистов, пытаясь отыскать Адама и Лео, и пробегалась изучающим взглядом по диспетчерской.

Как Роберт пронес сюда тело? Вряд ли здесь устраивают день открытых дверей. Билли обернулась к высокой лестнице, по которой спустилась минуту назад: да уж, хорошая физическая форма явно пошла Андерсону на пользу.

Но как он провернул это незаметно для окружающих?

Билли посмотрела на камеры наблюдения под потолком. Роберт мог испортить или стереть записи – тут без вопросов. Но как быть с людьми в диспетчерской и на улице?

Продолжая идти вперед, она рассматривала пространство.

В отличие от предыдущих случаев, здесь отсутствовали какие-либо следы совершенного убийства. Если основной акцент был на шоу с фонтанами, то… что маньяк сделал с телом убитой женщины?

«…Хотя крови рядом нет, выглядит все достаточно… плохо. Одного из наших даже вырвало от увиденного».

Проглотив ком тревоги, застрявший в горле, Билли заметила в конце помещения знакомые спины – рядом с открытой дверью в кладовку.

Ей бы остановиться в тот же момент и благоразумно вернуться наверх, но она шла вперед как под гипнозом и пристально смотрела на дверной проем, который загораживали Адам и Лео.

Пять метров.

Четыре.

Три.

Два…

Встав позади парней, Билли шагнула в сторону и перевела взгляд на небольшое пространство кладовки.

«Что… Что за?.. – Билли нахмурилась. – Это манекен?..»

Она пристально всмотрелась в не до конца понятный силуэт, и… ее решимость лопнула, как воздушный шарик, а страх вместе с отвращением крепко схватил за горло.

То, что Билли изначально приняла за сломанный манекен, сложенный пополам и скинутый в кладовку за ненадобностью, оказалось телом человека, покрытым синяками, ссадинами и порезами разной степени тяжести. Но на этот раз – мертвенно-бледным, застывшим в неестественной позе: с руками и ногами, закинутыми вверх, с выкрученной шеей, приоткрытым в немом крике ртом и стеклянным взглядом, которым убитая встречала каждого, кто заглядывал в кладовку.

Билли побледнела, широко распахнув от ужаса глаза.

«Нет, это слишком. Нет, нет, нет», – пронеслось в ее голове.

Что она там планировала сделать? Поставить себя на место Роберта? Понять его мотивы? Нет, только не так, нет.

Билли стала пятиться, не разбирая дороги, и едва не сбила с ног одного из криминалистов.

– Эй! – возмутился он, но вовремя подхватывая чемоданчик с уликами. – Осторожнее!

Адам и Лео одновременно обернулись на шум.

«Какого черта? – У Миддлтона вытянулось лицо. – Она же хотела остаться наверху!»

– Билли! – Он шагнул вперед, пытаясь переключить ее внимание на себя. – Билли, смотри на меня и слушай мой голос…

Но ей на голову будто надели толстую шапку и накрыли сверху меховыми наушниками. Билли продолжала пятиться, не осознавая, что впервые за все время (даже после случая в Остине) может упасть в обморок от ужаса.

– Билли, посмотри на меня…

Но прежде чем ее колени подогнулись, она резко развернулась, добежала до выхода и, пулей взлетев по лестнице, выскользнула на улицу через приоткрытую дверь.

– Черт возьми. – Адам быстро стянул с рук одноразовые перчатки и посмотрел на Лео.

– Иди уже, – буркнул Холден, почесывая щеку запястьем, – но давай там недолго. У нас здесь еще много работы.

Кивнув, Миддлтон большими шагами, огибая криминалистов, поспешил к лестнице.

– Адам! – окликнул его Лео, и тот озадаченно обернулся. – Ты точно в порядке?

– Как никогда, – заверил его Миддлтон и быстро направился наверх.

Глава 4

Свежий воздух ворвался в легкие отрезвляющим потоком.

Щурясь под ярким солнцем, Билли шагнула обратно в полумрак фонтана и прислонилась спиной к холодной стене.

Бледное тело неизвестной женщины с перекошенным лицом и вывернутыми конечностями не выходило у нее из головы.

«Зачем, зачем, зачем он так с ней?.. – Билли дрожала и часто дышала. Ее разум беспомощно тонул в болоте из ужаса, отвращения и непонимания. – Как вообще можно так поступать с кем-либо?»

За свою жизнь она видела мертвых людей всего два раза: один пришелся на раннее детство, а второй случился два года назад, и это то воспоминание, которое Билли отчаянно пыталась вырвать из своей памяти.

И теперь – это тело.

Сдавленно всхлипнув, она попыталась набрать воздуха в легкие, но его было ничтожно мало. Стены вокруг начали сдвигаться, картинка перед глазами стала терять четкие границы, а пространство – уменьшаться в размерах. Почти без сил потянувшись к выходу, Билли едва не упала, сдавшись под напором эмоций и слабости, но внезапно почувствовала прикосновение. Мгновенно очнувшись, она подскочила на месте и отшатнулась в страхе. Но это был Адам. В следующую секунду она шагнула к нему и крепко обняла, вцепившись в него как в спасательный круг.

Адам замер в нерешительности и осторожно приобнял ее в ответ – немного отстраненно, сдержанно и учтиво, как делал каждый раз, когда к нему тянулись родственники погибших или их близкие, охваченные горем.

Но, к его удивлению, привычного сопротивления Билли не последовало. Она прятала лицо, уткнувшись в его плечо, и, дрожа всем телом, крепко сжимала пальцами его рубашку, невольно порождая в голове Адама одну простую мысль: «Я нужен ей». Пусть ненадолго – всего на несколько минут – и в этом небольшом пространстве, спрятанном от других людей, но Адам был нужен ей. Очередной барьер в его голове предательски затрещал по швам и начал распадаться на части.

Прогнав остатки сомнений, Адам обнял Билли гораздо крепче и увереннее, чем позволяли границы их рабочих отношений. Теперь его внимание сконцентрировалось на ее прикосновениях, прерывистом теплом дыхании и на легкой дрожи, которая вызывала естественное желание защитить эту девушку от всего, что она увидела внизу.

– Все хорошо, я рядом. – Он успокаивающе погладил ее по спине, но Билли еще крепче цеплялась за него, словно боялась, что Адам исчезнет и она вновь останется наедине с собственным страхом и беспомощностью, за которые потом, вполне возможно, ей будет стыдно – но точно не сейчас.

Чуть позже, немного успокоившись, Билли невнятно пробормотала:

– Можно я… попрошу тебя кое о чем?

– Конечно, – ответил Адам, касаясь подбородком ее волос, от которых исходил маняще-сладкий запах. И память тут же любезно подкинула голос Андерсона: «От нее так приятно пахнет ванилью и цитрусом… Мне нравится».

– Не пускай меня больше на места преступлений. Если понадобится, наручниками пристегни к чему-нибудь. Только… не позволяй мне видеть… все это.

Адам усмехнулся:

– Как скажешь.

– Лучше буду узнавать обо всем после вас. Но не… так.

Миддлтон кивнул.

Учитывая неудержимую тягу Билли бросаться в самое пекло с разбега, ее предложение с наручниками звучит скорее как необходимая мера, чем как шутка.

– Как ты… можешь спокойно находиться в таких местах и… не сходить с ума? – тихо спросила она, изучая взглядом клетки на рубашке Адама. – Неужели тебе совсем не страшно?

– Это приходит с опытом и корректировкой восприятия. – Он пожал плечами. – За годы работы я видел достаточно страшных вещей и успел привыкнуть. Но это не значит, что мне все равно. Просто теперь я понимаю, что подобное может произойти когда угодно и с кем угодно и убегать от этого не выход. Ты права: это страшно, действительно страшно. И чертовски несправедливо.

Билли внимательно слушала его голос и стук сердца и старалась прогнать из головы воспоминания о сломанном теле.

– Мне тоже бывает страшно, – продолжил Адам. – Но есть вещи гораздо более важные, чем мои страхи. Если я не буду держать эмоции под контролем, кто-нибудь непременно пострадает.

– Это… – подала голос Билли, – большая ответственность.

– Которая приходит вместе с большой силой, – добавил Адам.

Билли усмехнулась:

– Вот ты и выдал себя, Питер Паркер.

– Все же предпочитаю быть Брюсом Уэйном.

– И возглавлять Лигу справедливости?

– Скорее, Лигу вполне неплохих парней.

Покачав головой, Билли отстранилась, когда убедилась, что не потеряет сознание и сможет твердо стоять на ногах. Глубоко вздохнув, она сделала шаг назад и поняла, что дрожь ушла и грудную клетку больше не сдавливает удушающая тяжесть.

«И как у него это получается?» – с удивлением подумала Билли и заинтригованно посмотрела на Адама, по-прежнему чувствуя его руки на себе.

– Извини, – опомнившись, смущенно пробормотала она и поправила взлохмаченные волосы.

– Все нормально, – ответил Адам и всего на секунду опустил взгляд на ее губы.

От этого мимолетного, почти незаметного движения Билли бросило в жар: «Но…»

– Как подметил Лео, – поспешил продолжить Миддлтон, отступая на полшага, – зрелище не самое приятное даже для агентов. Поэтому… не волнуйся, все хорошо.

Убедив себя, что ей показалось, Билли кивнула.

– Все-таки будет лучше, если я… подожду снаружи, – сказала она, обхватив себя руками. – Расскажешь мне обо всем позже, ладно?

– Договорились, – кивнул Адам, но не сдвинулся с места.

Билли тоже не спешила выходить из фонтана на улицу.

Еще несколько секунд она молча смотрела на него в полумраке перед спуском в диспетчерскую, куда не захочет вернуться ни при каких условиях, и наконец сделала шаг к двери.

– Тебе… пора возвращаться… туда. – Билли немного нервно улыбнулась и указала на лестницу.

– Да, – отозвался Адам, но тут же добавил четче: – Да, пора. Нужно закончить осмотр. Я… позвоню тебе позже. – Он крепко сжал и разжал пальцы, надеясь избавиться от остаточного ощущения объятий. – Будь рядом. Не отходи от полиции или агентов.