скачать книгу бесплатно
– Люди и научные открытия не сразу принимали. Разве сразу поверили в чудодейственное свойство прививок? В существование никому не видимых бактерий? В то, что Земля круглая, а на солнце пятна?
Необычное заслуживает внимания, а не насмешки, это для учёного – правило.
Выходные дни Егор с утра до сумерек проводил теперь в лаборатории, с этим Юле тоже пришлось мириться, но она заполняла эти часы, подрабатывая инструктором в бассейне для взрослых, потому что с деньгами стало совсем туго.
Хорошо, что Степан, двоюродный брат Юли, излеченный Егором от энуреза, привозил им из благодарности то мешок картошки, то ведро яблок, всякую зелень огородную, а матушка Юлина, служившая упаковщицей на фирме, снабжающей магазины консервированными продуктами, нагружала при встречах её сумку банками тушенки, тунца и шпрот.
И все равно нужда поселилась в их доме прочно и надолго. Однажды Юля сказала Егору, что, видно, придётся продать что-то солидное из имущества, потому как у нее нет денег заплатить за курсы и даже купить новые кроссовки. Например. можно бы палатку.
Егор переменился в лице, стал ходить из угла в угол. Он понимал, что почти все им заработанное уходит на его поездки и закупки сырья, необходимого для экспериментов, другого пути не было. Но когда жена ходит в рваных кроссовках…
– Ладно, – сказал он, вздохнув, – жаль, конечно. – Но тут же попытался прикрыть шуткой огорчение, – Могла бы палаточка вообще-то пригодиться, если за квартиру вдруг платить нечем станет.
Юле шутка не понравилась, она была слишком похожа на предсказание.
Наконец поездки Егора на Алтай прекратились.
Чудный город Москва, чего тут только нет, если поискать как следует!
Серебровский с радостным удивлением обнаружил в расселинах мегаполиса вполне легальные шаманские лавки, где можно купить (или даже заказать) самую экзотическую продукцию: апум – сельдерей, кошачью мяту, иглицу шиповатую, бычий язык, камфарный лавр, кендырь конопляный, эфирное масло имбиря, мирт болотный. Глаза разбегаются при виде аюрведических сокровищ из Гималаев, Индии, Саудовской Аравии.
Серебровский спускал свои денежки регулярно, не торгуясь, в этих лавках, и торговцы называли его между собой Алхимик, потому что он не покупал у них готовых снадобий, а только компоненты – травы, корневища, минеральные порошки.
Особо Егор подружился с одним владельцем такой лавки – настоящим индийцем, женатым на русской девушке и прижившимся в Москве. Он был одного возраста с тридцатилетним Егором, очень вежливый, внимательный, в точности исполнявший его заказы.
Егору нравилось, что Радж не просто торговец, но и знаток свойств своих необычных и потому дорогих товаров.
Один из последних заказов особенно влетел Егору, что называется, в копеечку! В маленьком ящичке, выстеленном мягкой индийской тканью, разлеглись два магических корешка мандрагоры – чёрный и белый, отчетливо схожие с крохотными человечками. Недаром в легендах их называли «одушевлёнными растениями», способными творить чудеса
Индиец вкрадчиво объяснял, почему заказ обошёлся так дорого. Уверял, что это корни травы, действительно выросшей на том самом, заклятом, месте, где когда-то стояли виселицы и на землю капала мужская жидкость из обнаженных тел повешенных, придавая мандрагоре колдовскую силу. И потом: легко ли найти сейчас мага, чтоб извлечь этот корень из земли? Мандрагора – не травка-муравка: это, скорей, куст до метра высотой с оранжевыми плодами, которые светятся, как включённые электрические лампочки. К ней и подойти-то человеку боязно, всем известно: только маг знает слова, которым мандрагора подчиняется и позволяет себя погубить.
А простой человек идёт на опасное дело пропитания ради, хитростью корешки добывает: привязывает к стеблю голодную собаку, кидает перед ней кусок мяса, так что она его видит, а достать не может. И когда бросается к пище бедный пёс, изо всех сил натягивая веревку, тут и выдергивает он «ведьмин корень» из подземелья. Но поесть не успевает: корень издаёт страшный, почти человеческий крик, источает ядовитый запах, от которого и у хозяина собаки слезы текут, а пёс падает и погибает.
Заслушаешься. Егор принёс домой этот ящичек с корешками, показал Юле, рассказал о народных поверьях: корешок может разбудить любовную силу, принести удачу в торговле, а если носить в мешочке с монетами полученный от колдуна амулетик из мандрагоры, никогда в деньгах нужды не будет.
А лекари древние умели делать вытяжки и настойки из мандрагоры, которыми лечили от эпилепсии, унимали боль, прогоняли бессонницу.
Но мстительный колдун мог лишить рассердившего его человека памяти и даже рассудка, превратить самого тихого и робкого в развратного, и жестокого, опоив зельем, сотворённым из того же корня, добавив ещё в отвар листьев и стеблей ведьминской этой травы.
– Ну, дай мне кусочек корешка! Я положу в свой кошелёк, а то у меня там только мелочь, даже на проезд не хватит. Может, разбогатею, – сказала жалобно, выслушав россказни мужа, Юля.
Егор захлопнул ящичек и вздохнул.
Он видел, что из семейного их меню мясо почти совсем исчезло, а Юля жаловалась, что и овощи подорожали, и творог им теперь не карману.
– Ну, потерпи, милая, потерпи немного – уговаривал Егор, обнимая жену, – все будет-прибудет, поверь! Мандрагора нам поможет, но по-другому.
Он чувствовал себя виноватым, но изменить ничего не мог.
Хотел хотя бы развлечь жену, позабавить, а только огорчил.
Однако все понемногу двигалось, и наконец, весь набор нужных веществ, размещённый по коробочкам, баночкам, глиняным и стеклянным сосудам стоял на полках шкафа в полной готовности.
Кропотливая работа, затребовавшая адского терпения, началась с очищения масла ГХИ. Он медленно и осторожно, не чувствуя немевших рук, вытапливал его на костерке, разведённым в ведерке, добиваясь, чтобы оно, разогреваясь, не горело, не чадило, не покрывалось чёрными хлопьями, пока в один прекрасный вечер оно, наконец, засияло в металлическом сосуде, очищенное от канцерогенов, способное выдерживать, не меняя состава, самую высокую температуру. Он с бьющимся от счастья сердцем перелил его в банку и поставил рядом с бутылкой масла амла – из индийского крыжовника.
Егор был готов поцеловать дверцы шкафа, в котором было теперь все, чтобы начать эксперименты. На этих маслах он собирался делать настои трав, смешанных в продуманных сочетаниях.
Ура! Завтра – Старт!
Прежде, чем отправиться домой, он решил немного передохнуть, налил из термоса в кружку заваренный дома фирменный свой, травяной чаёк. Кружка почти опустела, когда он внезапно увидел перед собой высокого, худого человека в просторной холщовой хламиде, расшитой ленточками, с двумя бубенцами на груди, – справа и слева, с бронзовыми колокольчиками на полах, в шаманском головном уборе с перьями филина и с узорчатой тростью в смуглой руке.
Старик стал постукивать этой тростью – то коротко, то продолжительно, то громче, то слабей, как будто хотел о чем-то его оповестить азбукой Морзе. Колокольчики звенели, перья филина колебались, старик подмигивал ему. Егор, не понимал, его знаков и сообщений, и только дивился, как и откуда появился здесь, в лаборатории, алтайский шаман, но вдруг почувствовал, как усталость пригибает его голову все ниже и ниже, погружая в темноту сна.
Коллеги, конечно, любопытствовали, чего это он пашет, можно сказать, круглосуточно, аж похудел и осунулся. Но поверили его объяснениям, когда он – по-свойски, задушевно, вполголоса, доверил им свой секрет: пользуясь, мол, потворством управляющего, не бескорыстным, понятно, подрабатывает в нерабочее время «левыми» заказами. «Жена, достала: понимаете ли, не хочет в съёмной хате ютиться, собственные хоромы ей подавай!»
Ну, чего – нормальный семейный ход. Больше не приставали.
Секретность Егор соблюдал строжайше. Свой ноутбук всегда держал при себе, даже в туалет брал с собой. Как можно было оставить, хоть на минуту, без присмотра эти драгоценные записи: подробные рецепты приготовления настоек и вытяжек, поиски точных температурных режимов нагревания и охлаждения сырья, бесконечного «редактирования» сочетаний веществ, их веса и объёма, способов очистки продукта на выходе, условий и сроков хранения. Целая повесть о кропотливейших поисках, ошибках, неудачах и главное – озарениях, позволивших в конце концов преодолеть все. Нет, это не для чужого глаза – «чужой глаз – опасный»!
Полки всегда запертого в его отсутствие шкафа он постепенно заполнял сосудами с разноцветными жидкостями, которые назвал «зелья злой феи»: Они имели приятный вкус и будоражащий обоняние, привлекающий запах. Испробовавшие какой-то из них, хоть однажды, не хотели и не могли больше без него обходиться. Этим свойством обладали все виды «зелья злой феи». Но кроме того, каждое из них в отдельности таило в себе «вирус» жестокости, коварства, зависти, агрессивности, жадности, словом, так или иначе назначение любого сводилось к тому, чтобы установить и поддержать «диктатуру зверя» в душевном пространстве живого существа.
Столько же полок было отведено и для флаконов с антидотом – эликсиром Добра.
Для опытов Егору требовались особые – трансгенные и гуманизированные – мыши, выведенные в особых питомниках специально для испытаний фармакотоксичных препаратов и эффективности лекарственных веществ.
Схема задуманных им испытаний была незамысловата: сначала Егор предполагал инфицировать мышек «зельем злой феи», наблюдать и фиксировать навязанные им изменения поведения, а затем применить антитоды – эликсиры Добра, и радостно отмечать чудесное преображение.
Егор занимался своими изысканиями, действительно, с самозабвением алхимика. И потому сумел одолеть этот трудный, годами измеряемый маршрут к новому, наиважнейшему этапу: оба набора диковинных средств стояли на полках, готовые, как считал Егор, к испытаниям на живых существах, пока – мышах.
Казимирыч к этой новости отнёсся с большим одобрением, но с финансированием опять затормозил.
Вот это был удар, которого Егор не ожидал! Трансгенные мышки стоили, как антиквариат на аукционах Сотби!
Ну, если и дешевле, то не намного. На эту покупку у него денег не было. Но как без неё?!
Егор ходил мрачнее тучи. Юля никогда не видела его таким раньше. О своих затруднениях он ей не рассказывал, и она считала, что все от перегрузки работой, ругала за то, что он прекратил утренние пробежки и зарядку. Пыталась его приласкать, но у него не было сил отозваться на ласку, как раньше. Это испугало и обидело Юлю. Но жалость победила обиду: она старалась приготовить для мужа что-то вкусное из доступных по цене продуктов, а он жевал молча, глядя в пространство, думая о чем-то своём, безрадостном.
Он и правда, злился на Казимирыча – вот кого бы от жадности эликсиром полечить!!
Но сердился и на себя, понимая, что ему придётся просить помощи у отца. В ноги ему кланяться!
Отец Егора работал в частном Медицинском Центре ведущим хирургом, кроме того к нему обращались за помощью из других клиник и больниц, когда там никто не решался на сложную и рискованную операцию, но родственники больного настаивали и молили, готовые заплатить, сколько ни потребует спаситель. Конечно, он был в состоянии помочь сыну. Но Егор не был уверен, что отец согласится отвалить такую уймищу денег на «неизвестно что и кому это нужно», как он говорил о вещах или идеях, которые казались ему бесполезными или абсурдными. Отец считал, что медицина держится на хирургии, и всегда сожалел, что Егор не пошёл по его стопам. Он с самого начала, когда, после школьного выпуска, Егор объявил, какую выбрал себе профессию, не одобрял его пристрастия к фармацевтике, а позже его увлечения цветочками, грибочками, называл его «любителем гербариев».
Когда при встречах Егор пытался рассказать о своих делах, то натыкался на иронический отцовский взгляд, на колкие вопросы и замечания тот тоже не скупился.
И Егор, став на ноги и получив работу, никогда не обращался за какой-либо помощью к отцу, постоянно стремясь доказать ему, что «сам с усам».
Но вот приспичило же! Другого выхода не нашлось.
Тем не менее они были привязаны друг к другу. В последнюю их встречу Егор, не удержавшись, осторожно, робко познакомил его с идеей своего будущего проекта, и отец не высмеял её, а только обронил, помолчав: «Ну, что ж, попытка не пытка». После смерти жены, матери Егора, он стал сдержанней, терпимей, к тому же был уверен, что никто не проявит интереса к этой странной, не осуществимой затее сына.
Нынешний визит Егора сначала обрадовал его: давно не виделись. Но он был неприятно удивлен, узнав о причине неожиданной встречи. Он и представить себе не мог, что такой солидный бизнесмен как работодатель Егора, может дать ход безумному проекту его сына!
Но ссориться с Егором не хотел: он любил сына, несмотря на его завиральные идеи, упёртость, странный, по его мнению, брак. И понимал, что Егор никогда не простит ему отказа в поддержке именно сейчас, когда она нужна ему больше всего на свете. И хотя был уверен, что его деньги (целый капитал!) будут потрачены впустую, а сына ждёт жестокая неудача как раз во время испытаний, он пересилил себя и согласился субсидировать покупку мышей, пообещав на другой же день перевести деньги на карточку Егора. Егор был так тронут и благодарен, что вскочил и обнял отца крепко, от всего сердца, как в детстве. Отец тоже был тронут, но дурные предчувствия его никуда не делись.
* * *
Домой Егор прилетел, как будто после мертвой воды окунулся в живую. Обнял, закружил Юлю, со зверским аппетитом уминал, намазав горчицей, сосиски, расхвалил гречневую кашу. Потом выпил с женой домашней настойки, и рано пошли спать.
Утром опять пришлось чинить подломившуюся ножку тахты.
Но забот, однако, не убывало.
* * *
Где, спрашивается, разместить вольер с трансгенными, то есть «очеловеченными» мышами, где найти пространство, можно сказать, сцену, чтобы скрытно от чужих глаз, развернуть волнующе-драматическое действо, которое завершится для одних участников счастливо, а для других завершится навсегда.
Короче: где проводить испытания?
Серебровский чувствовал, что стоит на перекрестке с указателем «Пан или пропал». Его бесило, что Казимирыч, зная о новом этапе его работ, ничем не откликнулся, кроме одобрительного восклицания. Потому что понимает, тварь: такие, как он, ушибленные страстью к своей затее, в лепешку разобьются, почку продадут, а средства изыщут! Но аренда помещения, тем более на длительный срок, была Егору не по карману, а обращаться опять к отцу он и думать не смел. Разве что, правда, почку продать, пока здоровая.
Напомнить Казимирычу, что он обещал финансировать проект, «как только, так сразу», то есть управившись с временными трудностями, он боялся. Видно, трудности оказались долговременные. А может, просто хочет, чтобы Егор повелся на эту версию… Он знал крутой нрав своего работодателя: если разозлится, может выкинуть его из своей сети вместе с проектом, который неизвестно ещё, что сулит. И где тогда вообще искать работу?
Он не спал целую ночь, пил на кухне успокоительный травяной чаёк. Вошла Юля, поглядела на него:
– Гарик, ты чего такой напуганный, аж волосы встали дыбом!
Он потрогал: стоят!
Утром он все-таки решился: набрал номер Казимирыча, сиплым, как от простуды, голосом поздоровался, потом проклокотал, давясь словами:
– Мышек завтра куплю, привезу, к Вам в офис, больше некуда!
Казимирыч изумился:
– Мышек?! Я думал ты это все In vintro провернешь – в пробирочках!
Трансгенные мыши! С ума сойти! Это же уймища денег! Ты что, банк ограбил?
– Нет, я в долг пожизненный влез. Какие пробирочки! Только in vivo!
Казимирыч тоже не лыком был шит: прошёл всю страду подготовки провизора, без которой, как ни изловчайся, к руководству аптечной сетью допуска не будет. Однако курс организационных умений и финансово-экономического ликбеза, включённого в эту подготовку, пришёлся ему по душе больше всего. Но он ценил творческих людей своей профессиональной среды, вроде этого вот фанатика Серебровского, потому что именно такие, как он, могли поднять репутационный рейтинг аптек его сети и отнять покупателей у конкурентов, а в случае удачи – сотворения нового лекарственного вещества – осчастливить долговременным наваром и вниманием прессы к сенсации.
Встроенный в Казимирыча природный радар уловил назревающую бурю, и он предпочёл дерзость Егора принять за шутку, захохотал, аж закашлялся, и миролюбиво загудел в трубку: – Боюсь, не понравится твоим блондинкам моя обитель: телефоннная трель целый день уши сверлит, людишки с вредными привычками ходят: кто курит, кто пьёт, кто денежки отжать пытается. (Не преминул упомянуть о своих финансовых затруднениях). Но я тебя услышал! Проблему твою порешаем!
– Когда?! – осмелел Егор.
– Чихнуть не успеешь! До связи!
И отключился. В подробности углубляться не стал.
* * *
В лаборатории коллеги посматривали на мрачного Егора сочувственно, подозревали, что семейные неприятности причиной, предлагали посидеть после работы в баре. Он отказывался, отмалчивался, пил свой чаёк, жевал бутерброды, принесённые из дома, и мысленно, мучительно искал выхода на случай, если Казимирыч обманет.
Но чудо: на другой день приехал Никита на своей ХОНДЕ с затемнёнными стёклами, позвонил прямо из машины, и когда Серебровский, спустился к нему, вытащил из кармана ключи, позвенел ими перед его носом, скомандовал: «Пойдем»!
* * *
Маршрут оказался коротким и привёл к подвалу под зданием аптеки. Егор был разочарован захламленностью, неустройством всего, что отложит испытания на неопределенный срок или вернёт к нерешаемой задаче – найти подходящее помещение.
Но к его удивлению и радости, подвал оказался сухим и сравнительно чистым. Казимирыч купил это двухэтажное здание над подвалом у знакомого бизнесмена, когда, по непонятной причине, тому приспичило свалить из страны, и по этой же причине быстро распродать недвижимость. Подвал бывший владелец собирался сдавать под общежитие для гастарбайтеров, поэтому там было уже электричество, вода в кране и даже туалет! Но затея накрылась, как и весь его бизнес.
Казимирыч оборудовал здание под аптеку и лабораторию, а подвал был заперт и почему-то пока пустовал.
Егор сиял, потешая Никиту.
– Набей татушку: «Есть в жизни счастье». Егор, тебе реально повезло! – дразнил он Серебровского. – И это ещё не все, светило ты наше будущее!
Альберт-свет-Казимирыч велел списочек составить твоих пожеланий, типа чего надо из оборудования – мебелишку там и чего ещё. А пока что клининг-леди по имени Катюха все приберет тут, помоет, чтоб полный Версаль был!
Никита незаметно передвинул общение с Егором на «ты», но Серебровскому это было даже приятно: он воспринял Никитину имитацию «дружбанства» как трансляцию расположения Казимирыча и его намеренья все же поддержать, наконец, проект практически. Список был составлен. И на другой же день Никита подогнал ко входу в подвал мебельный фургончик, два крепких мужика перетащили внутрь уже прибранного помещения большой шкаф, стол с широкой столешницей, стул и большую картонную коробку – для пакетов с кормом для подопытных «блондинок». И самое главное – вольер! Мебель была не новая, видимо, изъятая из обширного хозяйства Казимирыча. Но вольер – новенький.
За него и за услуги грузчиков пришлось расплатиться Егору. Остальное: аптекарские весы, переносную электроплитку, мерные пробирки – словом, весь свой провизорский инструментарий Егор перенёс из лаборатории.
Вечером позвонил Казимирыч – справиться, как дела, и выслушать горячую благодарность Егора. И умножил её, объявив, что от ежедневной работы его освобождает с сохранением зарплаты: пусть целиком посвятит своё время испытаниям.
Егор чувствовал себя, как игрок в казино, которому вдруг попер фарт.
А Казимирыч ещё расщедрился: обещал прислать Никиту, чтобы помог перевезти мышей. Он явно торопил события.
Утром подъехал к дому Серебровского присланный Казимирычем Никита.
Егора немного удивила чрезмерная заботливость шефа: похоже, Никиту он подрядил не только помогать, но и присматривать за ним? К чему бы?
У Никиты – ещё более помятое, чем обычно, лицо невыспавшегося человека, серенькие зрачки в паутине красных прожилок. Но он деловито запрашивает куда ехать, и доволен, что не предстоит мотаться по городу и окрестностям, сравнивая и выбирая подопытный материал, потому что Егор сразу называет заветный адрес: госпитомник «Столбовая».
И по приезде в это мышиное царство Никита в машине не остаётся, бредёт, след в след, за Егором, со скучающим видом слушает заумную байду двух высоколобеньких.
Специалист, показывающий трансгенных мышек, расхваливает Егору модифицированных сложнейшей и эффективнейшей сывороткой: в ней – гематопоэтические клетки человека, полученные из костного мозга, пуповинной крови, эмбриональной печени. Дорогие, конечно, но зато. Однако Егор предпочитает биомодели с модификацией более важной для его опытов: с улучшенной приживаемостью трансплантов.
И получает желаемое: пятнадцать белоснежных красавцев-самцов, пятнадцать белоснежных красавиц-самок, размещённых в двух клетках-переносках, которые, между прочим, тоже пришлось оплатить.
– Вон сколько всего человеческого в тварей этих закачано, – ворчал Никита, загружая клетки в машину – удивительно, что они ещё не разговаривают!
Егор, осчастливленный покупкой, и довольный тем, что денег осталось ещё и на некоторый запас корма, попросил Никиту подъехать к магазину «Мир корма» и накупил там кучу пакетов с овощными ассорти – семенами луговых трав, проса, овса, пшеницы, травяных гранул, сухих овощей и фруктов. Прихватил с десяток банок с минерально-солевым камнем «Чика» – для укрепления зубок «блондинов» и «блондинок», а также для блага их пищеварительной системы. И понял, куда придётся сливать зарплату на нынешним этапе. Но такая подробность не могла нарушить объявшей его эйфории и сладкой дрожи в ожидании начала испытаний.
Никита помог перетащить в подвал живой груз и коробки-банки, отряхнул джинсы, поглазел с мимолетным любопытством на растревоженных переездом «блондинок», потом на Егора, и сказал на прощанье:
