скачать книгу бесплатно
Обнаженный, кристальный и невероятный…
Позволив мне доиграть на проводах, поезд выплюнул меня на городской перрон Курского вокзала.
Конец лета. Жара. Гвалт. Месиво тел, акцентов, ароматы чебуреков, детские визги и слепящее солнце – все они запутались в моих распущенных прядях, проскользили по влажному лбу капельками пота. Это был настоящий ад с прилипшей к спине майкой и всеми одиннадцатью отдавленными пальцами ног.
Стараясь не пялиться по сторонам, не притормаживать у витрин, я плыла между разгоряченных тел к сливу перехода в метро, держась за буек-чемодан. Все, что успевала, – дышать. И пахла Москва креозотом – токсичным веществом, которым обрабатывают рельсы, но который стойко ассоциируется с романтикой встреч и грустью проводов.
Перрон вокзала, перрон метро… я втиснулась в электричку, проклиная рвение сэкономить полторы тысячи на такси. В Ни-Но мы на такси не ездим. Я бо?льшую часть времени хожу по городу пешком. Все близко. Все рядом. Мне до центра двадцать минут идти от Ковалихенской, а на самокате ехать семь.
Через два часа я опрокинула чемодан набок и села сверху, как ребенок на лошадку. Совсем вечер. Почти десять. Два часа! Я ехала на метро и электричке два часа. Кошмар! Это не город, а какая-то бесконечная окружность круглых кольцевых, о которые я стесала колесики багажа.
Я смотрела в небо, обмахиваясь рекламой местной пирожковой.
В августе небо густеет цветом просроченных чернил. Небольшой дождь или быстрая гроза могут разбавить кляксу, сделав края мягче. И тогда появятся дымчатые островки пятен, сквозь которые подмигивают звездные глаза. Досчитав до шестого, я достала из рюкзака телефон. От незнакомого номера три сообщения. И одно от папы.
«Ты потерялась?» – писал отец.
Может, я не потерялась, но я и не нашлась.
Взрослые.
Как они могут спрашивать: ты потерялась? ты кто? ты где? ты с кем? ты как?
Всегда где-то, между, около, над или под, возле или рядом. Все для меня важное – глупое для них. Все для меня ценное – пустяки. Все, что я люблю, – смешно. Мои планы – подростковая паранойя.
Я находилась в прострации жизни, а может, и в прасрации, если говорить о моей.
Написала:
«Все ок. Еду».
Далее три сообщения от незнакомого номера:
«Сергей Воронцов отправил за Вами машину. Черная «Ауди», номер 343». «Прошу, сообщите, где Вы, или перезвоните на этот номер». «Family assistant Яна П.».
– Не беспокойся, ассистант Яна Пэ. Сама дойду. Без ваших аудистов.
Не хватало еще принять помощь в первый же день. Мажористые Алла с Максом окончательно решат, что я слабачка – не могу дорогу найти без их покровительства.
– Простите, когда автобус? – спросила я прохожего, прождав двадцать минут.
– Так завтра. В девять последний ушел.
Карта рисовала тридцатиминутную прогулку до Града.
Подсознательно всеми силами я, по ходу, оттягивала момент встречи с Воронцовыми. Снова начала фантазировать, какие они – избалованные мажоры. Для них я провинциалка из Ни-Но. Алла и разговаривать со мной не станет, а Максим одарит презренным взглядом, как смотрят небожители универов на школоту.
Когда в десятый раз за день меня посетила мысль, что я их боюсь, пришлось остановиться и хлестнуть себя ладонью по щеке.
– Заткнись, истеричка!
В этот момент меня ослепили фары медленно приближающейся машины с включенной аварийкой. В подсветке номера горели цифры 343. Машина встала. Хлопнула водительская дверца.
– Кира? Вы Кира? Я поехал вас искать! Автобусы ведь не ходят в такое время. Не знал только, от какой платформы решите добираться.
Из ореола света нарисовался водитель. Он был в белой рубашке, при красном галстуке с золотистой булавкой, украшенной стразом (не бриллиантом же на зарплату водителя), и в пиджаке. На шее висел мобильник яркого цвета на толстом шнурке. На таких обычно пропуска манагеры в офисах таскают с кучей магнитных ключей и карточек.
– Позволите? – вытянул он руку к моему пыльному чемодану на стертых отбитых колесиках.
– Далеко до Лапино?
– Пешком тридцать минут. На машине три. Пить хотите?
Он смотрел на меня обеспокоенно. Еще бы! Волосы скатались жгутами. Влажные лоб и майка. Кеды стянуты с пяток, чтобы не стереть ноги в кровь.
Я умирала от жажды.
– Водичка есть у вас?
– Выбирайте! – воскликнул он. – Три вида газировки, минералка разных брендов, есть сок, есть рассол и физраствор.
– Физраствор? Его-то кому?
– На всякий случай, – открыл водитель багажник, – для прочистки желудка, например, или при отравлении.
– А у вас тут на Рублевке часто травятся?
Водитель провел рукой по уложенным волосам, улыбаясь, но поскорее отвернулся и добавил:
– Инструкция. Что приказали, то и вожу. Меня зовут Евгений, кстати. Я оставлю свой номер. Второй водитель Олег. Мы работаем сутками. Звоните мне или ему в любое время. Что для вас? – обернулся он, галантно согнув руку в локте за спиной. – Какой воды? С газом, столовой, минеральной, «Нарзан», «Байкал»?
– Ну… такой обычной, типа простой, которую пьют.
– Лимон, лайм, изотоник?
– ИЗО чо? Нет же, питьевой. А зачем мне звонить вам? Когда на вокзал поеду?
– Куда угодно. В школу, в город. Расписание уроков подготовит Яна. График школьных выездов будет у нее и у меня.
– Ассистент семьи, да. Я не видела СМС, прочитала минут пять назад.
– Ничего страшного.
Сундуком с сокровищами багажник «Ауди» подсветил лицо водителя Жени. Женя оказался чуть смуглым и стройным. Такие лица мужчин я называла «sex and the city». Моложавое, ухоженное, подстриженное: и на голове, и под головой на подбородке – в каком-нибудь элитном «бобер»-шопе.
В Ни-Но мажоры, как он, посещают лучшие ночные клубы города, а на Рублевке – встречают провинциалок с вокзала.
Я оперлась о багажник, уставившись на фужер, поданный Женей на серебряном подносе. И фужер, и поднос выглядели словно он украл их из музея. Стекло бокала топорщилось в меня распущенными розами и длинными острыми шипами. Краска внутри стекла бликовала алыми разводами, и стояло сие произведение на серебряном подносе, украшенном сложными завитками вьющейся виноградной лозы.
Лоза спускалась вниз, превращаясь в удобную ручку, но мне почему-то эта штука напоминала кандалы. Пусть и очень симпатичные.
– Прошу, – протянул поднос Женя, подбадривая меня, – вас что-то смущает?
– Ну… как бы не разбить… Очень дорогой стаканчик? Может, из горла бутылки хлебну?
– Не положено. Инструкция.
– А на что еще есть инструкция? Как ходить в туалет? – приподняла я обеими руками бокал весом с пакет молока.
– Инструкция эстетики, – пояснил водитель. – Алла Воронцова неравнодушна к красоте и стилю, который разработала она сама. Поместье – отражение ее видения прекрасного.
– Ну, – искала я безопасное место вокруг ободка фужера, откуда в меня тыкало бы поменьше шипов, – надеюсь, меня не заставят нацепить школьную форму их элитной гимназии с какими-то рюшами и бантиками!
Женя быстро посмотрел на часы, видимо чтобы не расстроить меня очередной инструкцией прекрасного.
– Пора ехать. Вы готовы?
Обливаясь водой, кое-как я выпила половину и вернула кубок обратно Жене.
– Они что, прям настоящие олигархи?
– В некотором роде, – уклончиво ответил Женя. – Так вы позволите? – предпринял он новую попытку убрать мой багаж.
– Жень, давай без выканья, «позволений», подносов и фужеров. Я работала на заправке и в общепите. Я не Воронцова. Есть автобусы, метро. Сегодня… с чемоданом, поэтому торможу, а на самокате будет быстро.
– Кира, до школы десять километров, а до центра города почти сорок. И потом, это моя работа – сопровождать вас.
Я грозно зыркнула.
– Тебя, – исправился он. – Я могу обращаться на «ты», но не могу не возить на машине. Договорились?
– Ладно, понятно. Скажи, у Аллы с Максимом тоже водители?
– Максим Сергеевич водит сам. Аллу Сергеевну сопровождает кавалер. Он водит.
– «Сопровождает кавалер». Бойфренд, да?
Женя то ли кивнул, то ли его передернуло.
– Последний вопрос, Жень, они в адеквате? Семейство, а то я очкую…
– В полном. Если не происходит, – подбирал он слово, помогая себе руками, – инцидентов.
Что еще за «инциденты» происходят за закрытыми дверями воронцовского града, Женя рассказать не успел. Мы домчали до Лапино за три минуты. У меня приятно заложило уши. В машине пахло свежестью, а не по?том тридцати пассажиров маршрутки. Прохладная кожа обивки остудила мое раскаленное поездами тело. Я была готова уснуть в плавности скольжения салона-колыбели.
– Эти машины опасны, – улыбнулась я, прикрывая глаза, – так уютно, что тянет спать.
Мы проехали под высоченной каменной аркой с башенками. Круговое движение вокруг фонтана развело дорогу на десять лучей. Слева и справа мелькали подсвеченные громадины… не знаю чего. Домов, коттеджей, дач. В таком гигантском помещении мог разместиться целый детский сад, областная администрация или музыкальная школа.
– И в каждом по одной семье? – лупилась я через стекло. – А зачем прожектора на стены?
– Подсветка для эстетики. Лампы заряжаются солнечной энергией. Так улицы выглядят опрятней.
По сравнению с этими улицами я выглядела тем еще веником. Мной будто подмели все местные бордюры.
– На территории резиденции Воронцовых несколько домов, – продолжил Женя. – Хозяйский, гостевой, для персонала, спортивно-оздоровительный, оранжерея и тот, где живут Воронцовы-младшие. Его называют Каземат.
– Ты типа пошутил? Почему каземат?
– Название дому придумала Алла. Каземат – это что-то укрепленное, а в дом, где живут Алла, Максим и их друзья, персоналу входить запрещается. Доступ есть только у меня и ассистентки Яны.
– А что там особенного? Чего ей укреплять? Брендовые сумочки, пуделей и туфли? – протянула я задумчиво. – У богатых свои фантазии. У меня комната в десять метров, у кого-то свой дом в десять окон на каждом этаже. Нехилый казематик.
– Слева от вас зеленая изгородь поместья, – кивнул Женя, вещая экскурсоводом.
Я лениво перевела взгляд по направлению его кивка, но почти тут же распахнула глаза до лба и подбородка, врезаясь носом в стекло.
– Жень! Можно помедленней? – попросила я его сбавить скорость, чтобы успеть рассмотреть стену.
Зеленые туи, высотой двадцать метров, походили на полотно, по которому скальпелями-секаторами вырезали райских птиц. Они выглядели столь достоверно, что еще немного – и вырвутся из своих терновников, взлетая в небо. В тех местах, где у птиц располагались хвосты и крылья, из туй выглядывали неизвестные мне растения с пушистыми шапками. Развеваясь по ветру, они создавали эффект движения.
– Никогда не видела таких высоких зеленых стен…
– Их выращивает Алла. Она специалист в ботанике, удобрениях и вообще… умная девушка.
– Опять Алла, – выдохнула я, – а как же ее брат? Ему не дали в кулички на стенке поиграть?
– Максим Сергеевич увлекается автомобильным гоночным спортом. Они дружны с сестрой, но их интересы не перекликаются.
Машина свернула в распахнутые ворота, едва цепляя колесами мраморную крошку – будто легкое дыхание ветра пронеслось. Женя собирался выйти и открыть мне дверь, но я хвастливо его опередила, выпрыгивая ногами на газон. Перестаравшись, споткнулась о бордюр и упала руками в траву. Прикосновение к газону оказалось столь нежным, что я не поверила – разве растения могут быть такими… пудровыми и ласковыми?
Скинув обувь, провела босой ногой по полотну свежей зелени.
Если бы я не была в гостях в элитном поселке, из кустов которого в любой момент могут нарисоваться мажоры-младшие, я бы завернулась в газон лицом, как в освежающую маску.
– Их бритвой стригут? Такие ровные… мягкие… – водила я ступней туда-обратно.
– Особый сорт. Косить и стричь не нужно. Растет на три миллиметра в высоту и очень густой. Устойчивый к вытаптыванию и морозам.
– Шелк…
– Сорт вывела Алла Сергеевна. Она разбирается в растениях.
– Кто бы сомневался…
Справа на площадке под навесом виднелись капоты десятка машин. Ближе всех стоял огромный красный джип с прожекторами на всех выступающих деталях, тонированным стеклом и светящимся днищем, а чуть дальше – приземистый блеклый серый седан с несколькими царапинами на водительской двери.
За моей спиной раскинулся широченный сад, на противоположной стороне которого возвышался хозяйский дом. В сгустившихся сумерках я видела пока лишь тень особняка, боясь представить, что со мной станет от его вида при свете дня, если я уже от одного зеленого забора чуть не позеленела от восхищения.
