Арьяны

Елизавета Версан

Арьяны

Пролог

Небо уже заалело на востоке, предвещая начало нового дня. Туман медленно ускользал из сада, обнажая тонкие стволы склонившихся под тяжестью плодов яблонь и слив. За спиной скрипнул паркет. Я даже не вздрогнула, только сильнее вцепилась взглядом в утренний пейзаж.

Словно шуршание снега по замерзшему окну, раздался вкрадчивый голос:

– Агния…

Всё внутри противилось этому оклику. Было в нём что-то неправильное. Что-то…

Я медленно обернулась. Серебристые волосы, ниспадающие на плечи, и вытянутое землисто-серое лицо таинственно мерцали в рассветной дымке, словно покрытые инеем. Глубина безжизненных мутно-белых глаз затягивала. Дурманила. Всё, абсолютно всё вмиг стало бессмысленным. Ничтожным в сравнении с этой необратимойсилой.

«Будто чёрная мамба», – вдруг подумала я. – «Парализует, лишая сознания и воли».

Раздался тихий смешок, и наваждение резко отступило. Рассудок вновь стал кристально ясным.

– Мне будет больно? – собственный голос показался совсем чужим.

– Немного, но лишь на мгновение.

Я кивнула и решительно шагнула вперёд.

– Смелая.

Тонкие губы растянулись в лисьей ухмылке. Ледяные пальцы очертили линию подбородка – властно, надменно, без намёка на нежность, – чуть приподняли его.

– Или просто покорная?

Юноша по-птичьи склонил голову. Взгляд пустых белых глаз, рассекая время и пространство, устремился ко мне. Настоящеймне.

– Будет ли такой же наша юная Анна? – насмешливый шёпот заставил сердце сжаться от страха.

– А-аня? НЕТ!

Какая-то нечеловеческаясила вытолкнула меня из тела. Я зависла на мгновение под потолком, глядя на то, как тонкая рука ложится на грудь пожилой женщины в ночной сорочке. Она негромко охнула и упала замертво…

Глава 1

Противное гудение под ухом разрушило остатки жуткого сна. Казалось, пустые белые глаза всё ещё следят за мной из тьмы подсознания. Потребовалось несколько секунд, чтобы поверить – я дома, в своей постели, в своём теле, вполне живая.

«Чего не скажешь о бедной старушке…».

Отмахнувшись от тревожной мысли, я, наконец, взяла в руки вибрирующий телефон.

– Господи, ну что опять стряслось? – простонала в пустоту, увидев на экране имя редактора.

– Аня, голубушка, доброе утро! – голос Алика звучал неестественно бодро, словно он не понимал, который час. – Тут такое дело… Нам письмо пришло, на твоё имя…

– Сейчас половина шестого, – попыталась вставить я, но Алика, как всегда, несло, так что он даже не обратил внимания.

– … от читателя из бывшего военного городка где-то на Урале. Название ещё такое чудно́е – Скров, никогда раньше не слышал, даже гуглить пришлось. В общем, со слов этого мужика там в сороковые какой-то правительственный эксперимент проводили с людьми, и всё, мягко говоря, пошло не по плану…

На слове «правительственный» да ещё в сочетании с «эксперимент» меня замутило. В такие моменты я с особой тоской вспоминала о своей похороненной под грудой хрусталя мечте. Конечно, в «Мистериум» меня привела не только нужда, но и зарытое в глубине души желание отыскать в ворохе безумных историй про домовых, ведьм и полтергейст объяснение тому, что произошло в ту роковую ночь. Однако быстро поняла – правды здесь не найти. Если и есть в мире магия, её следы едва ли можно встретить на пёстрых страницах мистического журнала.

– Короче, Ванька в этот Скров сегодня лететь должен был, а сейчас звонит мне и говорит: «Альберт Сергеич, я, кажись, подхватил кишечный грипп, всю ночь тошнит…». Ну паразит, ей богу!

Алик театрально вздохнул.

«Только не это!» – мысленно взмолилась я, потому что знала: за этим вздохом всегда следует просьба. Как правило, сложно выполнимая.

– В общем, Аннушка, милая, выручай!

– Альберт Сергеич…

– Ну пожалуйста, всего одно малю-ю-ю-юсенькое расследование, – в голосе редактора появились умоляющие нотки.

Я ненавидела, когда он так делал, потому что это всегда срабатывало. Готова поспорить – Алик даже не осознавал, что в такие моменты спекулирует на моём чувстве благодарности. Просто он сам охотно помогал другим, порой, жертвуя слишком многим, и искренне верил, что все люди такие.

– А нельзя эту поездку просто перенести?

– Если б было «льзя», я б не звонил, – проворчал Алик.

«Ну да, конечно…».

– Ладно, – обреченно вздохнула я. – Пусть Ваня скинет мне всю информацию на почту.

– Уже.

Я недовольно цокнула – мог ради приличия и притвориться, что у меня есть право выбора.

– За оплату не волнуйся, все дни по двойному тарифу.

– Погодите… Дни?

Алик нетерпеливо вздохнул.

– Ну смотри, следующий рейс только в восемь вечера, лететь почти три часа, эта Агния женщина немолодая, поздно вряд ли примет, да и тебе с дороги отоспаться надо…

Агния.

– … с ней только наутро встретиться сможешь…

Кровь застучала в висках, заглушив голос Алика.

– … в библиотеке покопаешься… тумана нагони… потом разверни с аргументами-фактами…

Туман.

Агния.

Пальцы крепче сжали трубку в писках опоры. Знакомая уютная спальня показалась вдруг чужой и холодной. Тени от занавесок вытянулись, словно когти хищника, готовые схватить в любой момент.

– Аня, – голос Алика вывел меня из оцепенения. – Ты тут?

Медленно выдохнув, я заставила себя ответить:

– Да, я… Как вы сказали, её зовут?

– Кого?

– Ну женщину, с которой я должна поговорить.

– А, Агния.

– Агния, – повторила я, чувствуя, как всё внутри сжалось от ужаса.

«Нет-нет-нет. Не может этого быть…».

– Она то ли историк, то ли краевед… – снова затараторил Алик. – Ванька её три дня обрабатывал – она ни в какую! А вчера сама звонит, говорит, мол, готова встретиться, пообщаться. Ну мы ж не дураки, ноги в руки – и за билетами.

– Альберт Сергеевич, – мой голос дрогнул, выдавая внутреннее напряжение. – А вы с ней связывались после того звонка?

– Ну да, время прилета сообщили.

– А сегодня?

– Что сегодня?

– Говорили с ней?

– Да на кой чёрт?!

– Ну… лучше же согласовать замену, так? – быстро нашлась я. – Вдруг она не захочет со мной общаться.

– Уговоришь, значит.

– Но это непрофессионально! Такие вещи нужно обговариваться заранее.

В трубке раздалось продолжительное шуршание. Я была уверена, Алик несколько раз сейчас перекладывал телефон из одной руки в другую. Он всегда так делал, когда нервничал.

– Ладно, – сдался Алик. – Попробую позвонить сейчас.

Он отключился и пропал на долгих сорок минут. Всё это время я мысленно молилась, чтобы мои предположения оказались ложными, но тревога не отступала. Наоборот, усиливалась с каждой секундой.

Наконец, раздался знакомый рингтон.

– Ну что?

К моему изумлению, на том конце трубки оказался вовсе не Алик. Я была так взвинчена, что даже не заметила чужой номер на экране.

– Анна Ивановна, добрый день.

– Э-э, добрый.

– Это Глеб Каганов, племянник покойной Агнии Дмитриевны, мне…

– П-покойной? – перебила я, едва справляясь с накатывающей паникой.

– Ох, простите, – спохватился мужчина. – Вы ж ещё не в курсе…

Резкий звон в ушах заглушил голос в трубке.

Глаза застелила грязно-серая пелена. Тяжелый тошнотворный запах защекотал ноздри. Хруст проломленного черепа. Тёмная лужица растекалась по кремовому ковру.

Только не сейчас. Не сейчас.

Выровнять дыхание не получилось. Я швырнула телефон на диван, даже не завершив звонок, и со всех ног побежала в ванную, тут же подставляя голову под град холодной воды. Виски сдавило не то от холода, не то от вспыхивающих в сознании образов. Выпрямилась. Зажмурилась.

Снова звон осколков. Запах крови.

Как же мало воздуха!

Меня стошнило. Я постаралась сосредоточиться на телесных ощущениях, как учил терапевт. Болезненный спазм опустошённого желудка. Холодные капли, стекающие вниз по позвоночнику. Боль в колене.

Теперь дышать и считать.

Дважды два – четыре.

Трижды три – девять.

Четырежды четыре – шестнадцать…

Наконец, воспоминания отступили. Взгляд сфокусировался на тонких руках с побелевшими костяшками пальцев, вцепившихся в край унитаза. Ледяные брызги из брошенного на дно кабины рассеивателя безжалостно расстреливали стенки душевой. Я медленно поднялась и выключила воду. Из заляпанного зеркала на меня смотрела бледная шатенка со спутанными волосами, с кончиков которых срывались крохотные капли. Зрачки расширены так сильно, что карие глаза казались чёрными.

Усилием воли заставила себя умыться и высушить волосы. Стакан воды и пара кусочков горького шоколада окончательно привели в чувство.

Итак, они вернулись.

Три месяца без панических атак были сказочными. Я почти поверила в свою нормальность. Даже задумалась над тем, чтобы восстановиться в университете и попытаться вернуться в серьёзную журналистику, но теперь всё рухнуло из-за этого кошмара, который… сбылся?

Чёрт возьми! Как это вообще возможно? Может, я всё же схожу с ума?

Ладно, если отбросить весь скепсис и посмотреть правде в глаза: со мной уже случалось нечто… из ряда вон. Отчего бы не поверить и в вещие сны?

Только вот сон ли это вообще был? Ощущения слишком реальные, будто я присутствовала там, в её теле. Но не могла самостоятельно действовать. Лишь наблюдать. Существовать в чужом сознании незаметно для его хозяйки. Агния не подозревала ни о чём – это очевидно, пока юноша не обратился ко мне. Реакция женщины в этот момент – самая большая загадка.

Она не боялась точно, быть может, даже благоговелаперед своим убийцей. Явно ждала его и знала, зачем придёт.

Почему же моё имя напугало её больше, чем собственная смерть?

Следом за этим вопросом пришло чёткое осознание: в ответе на него кроется ключ ко всему. В том числе к тому, что на самом деле произошло 13 апреля 2019 года в номере 1010 отеля «Ренессанс-Плаза».

Глава 2

– … последние новости. Это правда?

– Давай не здесь.

Различив нужные голоса в общем гуле, я резко затормозила. Звук шёл из западной части ангара, где-то совсем рядом. Где-то…

– Но она правда на него похожа?

Вот они, у лифта!

– Сказал же: не здесь.

Хватило несколько секунд, чтобы преодолеть небольшое расстояние и успеть проскользнуть за ними в кабину, не прищемив хвост.

Стоп, что? Какой ещё хвост? Почему у меня хвост, чёрт возьми? И – о, нет! – лапы?!

– Знаешь, странно это всё.

Вот именно! Странно.

Может, галлюцинации от таблеток?

– Если сейчас же не замолчишь – получишь по шее.

Резкое замечание отвлекло от размышлений, и я, наконец, оторвала взгляд от пола. Первое, что бросилось в глаза – две пары армейских ботинок. Военные, что ли? Только форма у них какая-то странная. Из тёмного плотного материала с бледно-жёлтыми лампасами и вышитым круглым знаком на левой груди. Понять, что на нём изображено, не получилось – уж слишком мелкие там детали. Вообще всё вокруг было нечётким, размытым, будто смотришь на мир сквозь мутную плёнку.

Это наблюдение натолкнуло на интересные мысли. Помню, на первом курсе брала интервью у кинолога. Он объяснял, что у собак цветовая палитра скуднее и острота зрения ниже, поэтому они больше полагаются на обоняние и слух.

Подумать только! Я в голове у собаки!

Моя рациональная часть отвергала эту гипотезу, но интуиция была сильнее, и она подсказывала: слушай и наблюдай.

Пусть разглядеть как следует незнакомцев не представилось возможным, общие черты я всё же уловила. Светловолосый, который приставал с расспросами, был ниже и худее своего широкоплечего товарища, отчего казался значительно моложе. Даже голос его был звонче и мягче, в нём чувствовалась какая-то уютная теплота. У второго же – низкий, грубоватый, с легкой хрипотцой.

Такое чувство, будто я его уже где-то слышала… Только вот где?

Едва лифт остановился, мы выскочили в холл. И хотя мужчины не обращали на нас никакого внимания, словно мы невидимки, животное всё равно избегало физического контакта с ними.

– Видение о новом арьяне сразу после смерти Агнии… – вновь заговорил светловолосый. Я почувствовала, как при упоминании её имени, напряглись мои (ну то есть собачьи) мышцы. Неужели она понимает? – Едва ли это случайность.

– Знаю.

Следуя за знакомыми ботинками, мы свернули в просторный коридор с множеством одинаковых дверей.

– А вдруг Таня… ошиблась?

– А было такое? – буркнул второй и, помолчав немного, добавил. – Но, если честно, я бы хотел, чтоб ошиблась, иначе тогда…

Резкий щелчок дверного замка оборвал его на полуслове. Из открывшейся двери показалась миниатюрная босая ножка.

– Глеб, зачем ты его с собой притащил? – недовольно прошептала её обладательница. – Вопит на всё крыло!

Но прежде, чем я успела удивиться очередному совпадению имён, меня нагло вернули в сознание грубым толчком в бок. Я распахнула глаза, на мгновение зажмурившись от яркого цвета. Краснощёкая тётка нависала надо мной, сердито пыхтя.

– Да неужели! – рявкнула она на весь салон, привлекая внимание пассажиров. – В туалет меня выпустите!

Я медленно досчитала до десяти и, отстегнув ремень, встала в проходе.

– Пожалуйста.

– «Пожалуйста», – передразнила тётка и с недовольным видом проскользнула мимо, нарочно задев меня плечом.

С тяжёлым вздохом я опустилась в своё кресло. Пассажир, сидевший напротив, вынул один наушник и с понимающей улыбкой прошептал:

– Потерпите немного, полчаса осталось.

Пришлось сжать подлокотники, чтобы не огрызнуться.

Истеричная соседка – последнее, что меня сейчас беспокоило. Куда больше волновали эти странные сны…

Они явно были связаны. В первую очередь их объединяли действующие лица, ну как минимум одно – Агния. Начались оба сна одинаково резко, со случайного момента, будто кто-то нажал на пульт от телевизора. Ещё одна общая черта – «подключение» к чужому сознанию. Да ещё как будто в режиме реального времени, ведь по словам Глеба, смерть Агнии наступила примерно в то же время, когда мне приснился кошмар…

Стоп.

А если это никакие не сны, а… видения?

Это что ж, получается, я – экстрасенс? Господи, даже звучит абсурдно! Но ведь это бы многое объяснило. Главным образом то, что произошло тогда в отеле с Зориным.

Ну не могла эта уродская люстра упасть сама по себе! Сколько бы ни убеждали меня в обратном – я видела то, что видела. И что важнее – чувствовала то, что чувствовала. Как ярость, отчаяние, бессилие, смешавшись в один жгучий коктейль, разбудили во мне неопознанную силу. Опутав всё тело невидимыми щупальцами, она проникла в самое сердце, наполнив его до краев чернотой. И, глядя на эти сверкающие острые капли из хрусталя…

Чёрт! Если я и правда могла сотворить такое, то меня держать как можно дальше от людей…

Скровский аэропорт оказался невероятно красивым и современным. В нём было много света, зелени и – как ни странно – воды. На первом этаже извилистой речкой тянулся искусственный водоём с цветущими лилиями. Украшенные пышной зеленью «берега» в нескольких местах соединяли деревянные мостики. Сделав пару снимков, я поспешила к выходу.

В центре парковки над небольшой мощёной площадью возвышался фонтан, представляющий собой диковинную конструкцию из цветущей альпийской горки и белокаменной крепости на вершине. Фонтан окружали кованные диванчики, стилизованные под старину. Возле них – витиеватые столбы, напоминающие формой стебель гигантского растения, чуть склонившегося под весом сияющего фонаря-бутона. В холодном свете одного из них стоял высокий широкоплечий мужчина.

Точь-в-точь как во сне.

Он тоже заметил меня и уверенно двинулся навстречу. Молча забрал дорожную сумку, с невероятной лёгкостью закинул её на плечо и только потом спросил.

– Как поняли, что это я?

Вблизи Глеб показался мне… интересным. Тёмные густые волосы, старательно уложенные с эффектом брутальной небрежности, подчёркивали загорелое лицо с аккуратной щетиной. Высокий лоб и длинный прямой нос говорили о большом уме и твёрдом характере. Но в первую очередь внимание приковывали ярко-голубые глаза.

Одет он был просто – кожаная куртка, футболка, джинсы. Я украдкой глянула на обувь – никаких армейских ботинок, обычные кроссовки.

Но рост, комплекция и, главное, голос совпадали. Подозрениями я, конечно, делиться не спешила.

– Не знаю. Догадалась.

Глеб удовлетворённо кивнул, словно именно этого ответа и ждал. Задавать встречный вопрос было глупо – мою фотографию он явно увидел, когда открыл чат в Телеграм.

Закинув вещи в багажник, Глеб помог мне сесть в машину. Ладонь его была теплой, слегка шершавой. Не знаю, что именно меня смутило – джентльменский жест или это секундное касание, но я покраснела. Глеб, к счастью, не заметил. Ну или сделал вид.

Салон японца выглядел совершенно новым. Все поверхности отполированы до блеска, а от сидений пахло дорогой кожей. Это не вязалось с моим представлением о среднем кроссовере. Да и датчиков на приборной панели было значительно больше обычного.

– Слышу напряжённую работу мысли.

– Как-то слишком круто для Кашкая, – прямо ответила я.

– Разбираетесь в автомобилях?

– Не особо.

Глеб недоверчиво прищурился.

– Но знаете, как должна выглядеть приборная панель?

– Это и первоклассник знает.

– Забавная. – Его голос прозвучал неожиданно мягко, и все колкости, которые вертелись на языке, мгновенно позабылись. – Я многое пересобрал в нём под себя. Так что снаружи, может, это и Ниссан, а внутри – нечто совсем другое.

Машина, завелась, и вместе с ней ожил встроенный навигатор. Похоже, Глеб и над ним поколдовал. В его версии устройства стандартную карту заменял вращающийся глобус с рассредоточенными по нему красными треугольничками, каждому из которых присваивался индивидуальный номер: A1, A2, А3…Раз в минуту навигатор фокусировался на одном из них, мгновенно увеличивая масштаб, и на экране появлялось информационное окно с координатами. Например: «А1, Аргентина, Конеса, 40°06'ю.ш. 64°26'з.д. Статус: в безопасности». Понаблюдав за чудо-GPS какое-то время, я подметила интересную особенность: большая часть объектов находилась в Скрове, у некоторых даже координаты совпадали. Периодически в поле зрения попадал движущийся в сторону города A-нулевойтреугольник зелёного цвета со странным статусом «Потенциальная угроза».

– Кажется, ваш навигатор считает, что мы в опасности.

– Разве? – деланно удивился Глеб.

Я раздраженно закатила глаза.

– Мы что, на кинопробах?

– Это вы так элегантно просите не корчить из себя дурачка?

– Именно.

– Что ж. – Мужчина нарочно выдержал драматическую паузу. – Это не навигатор, а прототип системы наблюдения, которую я разрабатываю для одного крупного клиента. Как видите, не всё работает гладко. К примеру, езду на машине он расценивает как потенциальную угрозу. Ещё не придумал, как прописать исключения, не повредив основной алгоритм.

– Так вы учёный?

Глеб странно усмехнулся.

– Можно и так сказать.

– И создали программу слежения?

– Отслеживания.

– Какая разница? – фыркнула я в ответ на его учительский тон.

– Большая вообще-то. Слежка подразумевает вторжение в частную жизнь, причём не из гуманистических соображений. А отслеживание – процесс добровольный и согласованный. И цель у него одна – быстрое реагирование в случае опасности.

– Фу, – скривилась я. – Сами-то верите в то, что говорите? Может, и прослушку оправдываете?

– Не оправдываю.

Я скептически хмыкнула.

– Ну не в полной мере, – поправился он.

– Знаете, если бы не цифры на спидометре, я бы прямо сейчас выпрыгнула из машины.

Глеб усмехнулся. По-доброму. И посмотрел так, будто впервые обнаружил во мне нечто интересное.

– Настолько любите свободу?

– Да.

– Тогда, боюсь, вас ждёт разочарование.

Я не нашлась, что ответить. Эта обреченность и едва уловимая тоска в его голосе совсем сбили меня с толку.

Промышленный пейзаж за окном постепенно сменили огни многоэтажек и неоновые вывески. Даже в этот час улицы были полны людей. Запоздалые трапезники наслаждались едой и музыкой на летних верандах кафе и забегаловок. Молодёжь нестройным потоком двигалась по пешеходной части проспекта. Кто-то сидел на скамейках с гитарой. Кто-то катался на скейте. Скров кипел ночной жизнью, опровергая статус провинциального городка.

На одном из перекрёстков Глеб круто повернул налево и через несколько метров припарковался возле круглосуточного ресторанчика.

– Желаете перекусить? – предложил он, заглушив мотор. – До дома ещё далековато.

– До дома? Разве мы не в отель едем? – удивилась я.

– Простите, – смутился Глеб. – Мне известно, что вы не любите....

– Да, – перебила я, не желая поднимать больную тему. – Вы правы, спасибо.

Перспектива провести ночь под одной крышей с незнакомым мужчиной, мягко говоря, напрягала, но всё же это было лучше, чем…

Не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова спокойно оставаться в гостиницах.

– Не переживайте. – Глеб словно прочитал мои мысли. – У тётушки большой дом, вы разместитесь в комнате, которая закрывается изнутри, так что вас никто не побеспокоит.

– Вы везёте меня в дом, где убили вашу тётю?! – фраза вырвалась прежде, чем я успела осознать, что не должна этого знать.

Глеб, конечно же, насторожился.

– С чего вы взяли, что её убили?

– Не знаю. Просто предположила.

– Просто предположили?

Я молча кивнула и постаралась принять невозмутимый вид.

Глеб долго смотрел на меня с нескрываемым подозрением. Под этим пристальным взглядом я чувствовала себя, как под микроскопом. Казалось, он пытается проникнуть в мою голову, чтобы прочесть каждую мысль.

– В следующий раз будьте аккуратнее с предположениями. – Голос его прозвучал сурово, даже угрожающе. – Потому что вы ошиблись. Обширный инфаркт. Она умерла по пути в больницу.

– Но … – хотела возразить я и вдруг поняла, насколько это глупо.

Что мне сказать?

«Извините, но я абсолютно уверена, что её убил парень с белыми глазами. Почему? Потому что мне это приснилось».

Глава 3

Белоснежная занавеска беспокойно колыхалась на ветру, позволяя проказливым лучам августовского солнца проскальзывать в комнату. Из открытого окна доносилась симфония звуков: низкое гудение шмеля, напоминающее игру на контрабасе, заливистый лай соседского пса и надрывное соло петуха под хоровое сопровождение кузнечиков. В этой обстановке трудно поверить, что всего в тридцати километрах раскинулся кипящий жизнью город.

Я потянулась и нехотя выбралась из-под одеяла. Впервые за долгое время мне удалось выспаться. Не знаю, в чём секрет – возможно, здесь какой-то особенный матрас или волшебные подушки, а может, всё дело в этом особенном воздухе… В комнате так уютно смешались аромат свежего накрахмаленного белья, какой-то сладковатой травы и дорогой древесины.

Вообще всё здесь было сделано из дерева: высоченная кровать – даже при росте в сто шестьдесят семь сантиметров я едва доставала до пола кончиками больших пальцев, – небольшой пузатый шкаф с изящной резьбой и такой же комод, вытянутый вдоль окна письменный стол и приставленный к нему стул с мягкой обивкой, массивные балки на потолке, отполированный до блеска пол и даже причудливый ночник в форме куба, на боковых гранях которого были искусно вырезаны очертания раскидистого дуба с массивными корнями, уходящими глубоко в землю.

Глеб сказал, что особняк построил его предок ещё до первой мировой, и практически всё здесь сохранено в первоначальном виде. Это объясняло штофные обои приятного оливкового оттенка с маленькими белыми лилиями и выступающий из-под кровати антикварный ковёр с традиционным узором, в нескольких местах слегка поблёкшим. За узкой дверью слева от кровати притаилась умывальная комната. Она тоже олицетворяла собой дух прошлой эпохи за исключением новенького унитаза. У дальней стены расположилась белоснежная ванна на изогнутых золотых ножках, над неё – потёртое зеркало в кованой раме, по обе стороны от него – настоящие канделябры. Такое ощущение, будто я тайком проникла в музей, и меня вот-вот поймает охрана… И это только летние комнаты! Страшно представить, что там, в основной части! Вчера Глеб провёл меня через заднее крыльцо, из гаража мы вышли в сад, обогнули особняк и оказались здесь. Конечно, по внушительной площади дома можно было догадаться, что его хозяева не бедствовали, но, признаться, такого я точно не ожидала.