Причащенные любовью

Больше Елена не ездила в дом Дмитрия. Это было выше ее сил. Пока она не находила покоя и не знала, сможет ли когда-нибудь смириться с этой утратой.

– Леночка, милая, тебе нужно возвращаться в общество, – Ольга Дмитриевна начала разговор как-то за ужином. – Я понимаю, что тебе тяжело, моя хорошая, но жизнь идет дальше. Ты еще совсем молода, у тебя все впереди, и чем скорее ты вернешься в свет, тем легче тебе будет.

– Маменька, как вы можете такое говорить?! – возмутилась Елена.

– Доченька, твоя матушка права, – поддержал супругу Андрей Андреевич. – Мы не настаиваем на том, что нужно скорее бежать на бал и кружить головы всем кавалерам подряд, но посещать театр или небольшие вечера, куда нас регулярно приглашают – вполне допустимо. Ты развеешься и сама не заметишь, как станет легче. Ты ведь совсем затворницей стала – так нельзя! Мы понимаем, милая, что эта любовь в душе будет жить еще долго, и ты будешь скучать, но мы не в силах здесь что-либо изменить.

– Мы тебя очень любим, милая, и очень за тебя переживаем, – проговорила княгиня.

Елена задумалась. Да, родители, несомненно, были правы. Солнце по-прежнему встает каждый день, вокруг кипит жизнь, и глупо отрицать это.

– Хорошо, матушка. Если честно, в театр я бы сходила, – ответила Елена.

*

ноябрь 1829 год

Москва

Барон Леманн Антон Карлович сидел за письменным столом своего кабинета в доме на Якиманке, угрюмо уставившись в бумаги, которые лежали перед ним. Это было письмо от одного мелкопоместного дворянина, с которым он не так давно имел неосторожность сесть за карточный стол. В тот день ему несказанно везло, он выигрывал почти в каждой игре и имел на руках достаточно существенную сумму, когда к игре присоединился Иван Мухин. Окрыленный удачей, барон сделал неслыханную ставку и уже потирал руки от предвкушения огромного выигрыша, как вдруг удача от него отвернулась. Мухин выиграл. А барон проиграл не только выигранные за тот день деньги, но и сумму, вдвое превышающую тот выигрыш. На следующее утро, когда хмель окончательно выветрился из его головы, он горько жалел о таком опрометчивом поступке. А сегодня, когда получил это злосчастное письмо, то пришел просто в ужас. Иван Аркадьевич Мухин писал о том, что ему было очень приятно играть с его благородием, и указывал сумму своего выигрыша, которую жаждал получить.

Когда Антон Карлович увидел сумму, указанную в письме, внутри все оборвалось. Чтобы покрыть этот карточный долг, ему нужно продать все свое имущество. И тогда он окажется на улице.

Однако Мухин проявил неслыханное благородство. Он писал, что не нуждается в выплате этого долга сейчас, по той причине, что спешно вынужден покинуть Москву и вернется примерно через год. Тем самым он дает возможность проигравшему собрать столь внушительную сумму, как он выразился, «без ущерба для привычной жизни». Также Мухин обязался не разглашать информацию о таком крупном проигрыше барона, поскольку это вызвало бы пересуды в обществе и нанесло сокрушительный удар по репутации Леманна, а так как играли они вдвоем в «Фараона» и свидетелей было не много, сделать это было не трудно.

– Какое благородство! Вот же сукин сын, – выругался барон и стукнул кулаком по столу.

Потом убрал письмо в верхний ящик стола и задумался.

Антон Карлович, тридцати шести лет от роду, был сыном ныне покойного барона Леманна, который служил в России дипломатом, а оставив службу, так здесь и остался. Его жена не пожелала уезжать в Австрию. Он продал все свое имущество на родине и купил здесь особняк на Якиманке и мастерскую по обработке кожи и изготовлению седел и упряжи. Дело было довольно прибыльным и давало стабильный доход.

Антон вздохнул. Он не представлял, как ему удастся найти такую сумму. Даже эта отсрочка в год не слишком сильно может помочь. Садиться вновь за карточный стол было бы верхом безумия, он прекрасно это понимал. Барон был честолюбивым, эгоистичным, самовлюбленным и жестоким. Его заботили лишь его собственные капризы. Он любил свою комфортную, особо ничем не обремененную, жизнь московского повесы: спал до полудня, пару часов в день уделял делам, а потом посещал балы и вечера, отправлялся в театр или в карточный клуб.

Обладая приятной, даже привлекательной внешностью, молодой человек шатался от одной любовницы к другой, а некоторые состоятельные вдовы, которых он регулярно «утешал», иногда даже оплачивали некоторые довольно дорогие капризы своего любовника.

А еще он был заядлым дуэлянтом. Непомерная гордость барона часто была причиной ссор и оскорблений, которые он неосмотрительно щедро разбрасывал в адрес других. Он не был трусом и великолепно стрелял, и пока это его спасало, также ему везло еще и в том, что ни одна из его дуэлей не закончилась смертельным исходом, и все эти проделки благополучно сходили ему с рук.

Антон Карлович был не слишком высок, фигура у него была сухощавая, но красивая. Кудрявая копна пшеничных волос смело падала на лоб, и он всегда их укладывал по последней моде. Карие глаза, очаровательная улыбка и хорошие манеры всегда располагали к нему мужчин и особенно женщин. Но жениться барон не собирался. В наследниках он не был заинтересован, да и то, что молодой человек был католиком, сильно осложняло дело. Чтобы жениться на русской девушке, нужно было принять православие либо получить особое разрешение. Православие он принимать не собирался, хотя почти всю жизнь прожил в России, куда его отец вместе с ним перебрался по службе. Получать разрешение у опекунов или родителей невесты ему казалось слишком хлопотно, ведь Антон не любил никого, кроме себя самого, и вряд ли какая девушка смогла бы заинтересовать его настолько, чтобы он решился на такие жертвы.

Антон Карлович ломал голову над своим несчастным положением и жутко себя жалел, когда его дворецкий постучал в дверь:

– Ваше благородие, к вам графиня Юрская Анна Карловна.

В кабинет вошла высокая женщина лет тридцати. Назвать ее красавицей было сложно, но в ней было что-то такое, от чего мужчины теряли головы. Она обладала довольно впечатляющей, можно даже сказать экзотической внешностью: тонкая талия и пышная высокая грудь, покатые плечи, изящная шея, открытый взгляд серых глаз, немного детский и наивный – все это очень нравилось мужчинам. Копна ярко-рыжих непокорных волос, всегда уложенная в какую-нибудь замысловатую прическу, делала молодую женщину заметной везде, где она появлялась. Слегка приоткрытые полные розовые губы были немного влажными и манящими. Однако графиня, не смотря на свою ангельскую внешность, была сущим дьяволом в женском обличии. Алчная, азартная, смелая и завистливая, она любила интриги и порой являлась зачинщицей небольших скандалов в обществе, но благодаря своей хитрости всегда оставалась в тени и получала огромное удовольствие, наблюдая за тем, как страдают участники учиненного ею переполоха.

Сегодня по виду Анны можно было сказать, что ей ужасно скучно. Она пересекла комнату и по-хозяйски уселась в кресло.

– Фома, принеси-ка нам с бароном чаю, – промурлыкала дама, снимая перчатки.

– Ты не забылась, случайно, сестричка? – возмущенно одернул ее барон, когда дворецкий удалился.

– Я? С чего бы? Это ведь и мой дом тоже, – она встретила грозный взгляд брата и вздохнула. – Ну, да, да, я знаю, что это формально твой дом, но я прожила здесь, так же, как и ты, почти всю свою жизнь, пока не вышла замуж. Поэтому мне приятно сюда возвращаться, как к себе домой.

– Боюсь, моя дорогая, что скоро возвращаться будет некуда, – и барон за чаем рассказал ей о своих злоключениях.

– И что ты совсем не знаешь, что делать? – спросила она, выслушав Антона.

– Нет, ума не приложу, где я смогу найти такую сумму, – он посмотрел на сестру, – знаешь, я сегодня ужасно зол, мне просто необходимо… – и с этими словами он схватил графиню за плечи, рывком поднял из кресла и впился в ее губы развязным долгим поцелуем.

Спустя пару часов, наконец, пресытившись любовницей, Антон сидел в кресле в своей спальне и не спеша раскуривал сигару.

– А что, муженек не балует тебя визитами в твою спальню?

– Ах, Антуан, о чем ты говоришь. Какие визиты, он еле ходит, – она сладко потянулась на сбитых простынях, – да и потом, с ним и девять лет назад было невыносимо скучно в постели, а теперь… лучше пусть и не приходит совсем.

Антон и Анна были сводными братом и сестрой. Барон Леманн взял мать Анны в жены, когда девочке было уже четыре года, а его родному сыну было на тот момент десять лет. Мать Антона умерла за пять лет до этого в Австрии.

Анна была незаконнорожденной. Ее мать – дочка мелкопоместного подмосковного дворянина, увлеклась проезжим артистом, а когда он с ней распрощался, узнала, что беременна. Она была красивой девушкой, хоть и не слишком богатой, и вполне могла бы устроить свое счастье, но навлекла своим опрометчивым поступком позор на всю семью. Родители от нее отказались, лишили наследства и приданого, и несчастная женщина вынуждена была уехать в Москву. Она нашла место помощницы у одного очень популярного в городе портного, там и познакомилась с бароном Леманном.

Отец Антона был очарован рыжеволосой девушкой, влюбился без памяти и позвал ее замуж. Ее незаконнорожденной дочери он дал свое имя, и когда пришло время, очень удачно выдал девушку замуж бесприданницей, за пятидесятипятилетнего графа Петра Павловича Юрского. Матери Анны на тот момент уже не было в живых, да и сам барон умер через три года после свадьбы дочери.

Пока росли, брат и сестра люто ненавидели друг друга. Между ними ежедневно вспыхивали ссоры и скандалы. Взрослея, они постепенно стали находить общий язык, а перед самой свадьбой Анна пришла к сводному брату в спальню и разделась. Девушка сказала, что ей невыносима мысль, что свою первую ночь она подарит такому дряхлому старику, ей и так придется терпеть его в своей постели до самой его смерти, поэтому она хочет, чтобы ее первым мужчиной стал молодой и страстный Антон. О том, что он именно такой, девица по секрету услышала от одной вдовы, которую этот герой-любовник не обделил своим вниманием.

В первую брачную ночь Анна опоила графа Юрского шампанским, в которое подсыпала снотворное, и ее новоиспеченный муж уснул, даже не приступив к своим супружеским обязанностям. Она испачкала простынь кровью из бутылька, которую ей заранее достала на скотном дворе ее горничная, и со спокойной душой легла спать. Граф утром не смог вспомнить прошедшую ночь, и эта хитрость осталась незамеченной.

За все годы замужества Анна имела троих любовников. Но так как в этом деле нужно было соблюдать особую осторожность, Антон всегда был у нее на особом счету. Ведь формально он был ее братом, то, что они не родные никому не было известно; графиня всегда беспрепятственно отправлялась к барону, так часто, как хотела, и проводила в его доме столько времени, сколько считала нужным. А он и не отказывался. Анна была ненасытной и мало чего стеснялась, а таких дам в обществе нужно было еще поискать; поэтому они взаимовыгодно проводили время и совершенно не беспокоились, что эту связь кто-нибудь когда-нибудь сможет раскрыть.

– А что же твой любовник, как его… – Антон прищурился, пытаясь вспомнить его имя.

– Ах, надоел, не хочу даже вспоминать о нем! – Анна перевернулась на живот. – Ты мне лучше скажи, как будешь выходить из создавшегося положения? Сто восемьдесят тысяч – не маленькая сумма. И даже затянув пояс, ты не сможешь скопить за год такие деньги. Неужели решишься продать этот дом и мастерскую? И что потом? Жить в наемных квартирах, но на что?

– Да не знаю я! – рявкнул Антон. – А ты, я смотрю, злорадствуешь, плутовка! Лучше бы вытянула из своего муженька денежки, да помогла брату.

– О-о-о, нет! Граф Юрский пристально следит за моими расходами, он, конечно, не упрекает меня, но каждое мое платье у него под отчетом. Поэтому, извини, братец, здесь я тебе не помощница… Хотя…

– Что? Хотя… – оживился Антон.

– Есть у меня одна идея.

– Опять будешь плести интриги? Знай, я не собираюсь ввязываться в сомнительные предприятия. С меня и так довольно.

– Ты же знаешь, что мы с мужем две недели назад вернулись из Петербурга, – лениво проговорила Анна.

– Ну не тяни же… – снова взорвался Антон.

– Так вот, там весь свет только и делает, что обсуждает одну новость… – она снова сделала паузу, и посмотрела на брата.

– Ты нарочно испытываешь мое терпение? – он смотрел на сестрицу, сверкая глазами, и был готов ее разорвать.

– Ну ладно, ладно, слушай, – она села и начала рассказ. – Есть в Петербурге одна княжна. Я один раз видела ее в театре. Невероятная красавица, манеры, воспитание, изысканный вкус…

– В общем, полная противоположность тебе! – ехидно перебил ее Антон.

– Я могу и не продолжать, – сердито поджала губы Анна.

– Молчу, молчу, – он поднял вверх руки.

– Значит, дело там обстоит так: она была помолвлена с каким-то жутко богатым князем, они сильно друг друга любили, но не успели пожениться, его вызвали на Кавказ, там летом как раз шли какие-то военные действия. И он не вернулся. Погиб. Но! Все свое немалое, о-о-очень немалое состояние он оставил ей! Представляешь, какая неслыханная новость!

– Что же, у него не нашлось наследников? – заинтересовался Антон.

– Представь себе – нет! – передернула плечами Анна. – Вот и получается, что княжна теперь сказочно богата, и она-то и поможет решить тебе все твои денежные проблемы!

– Она что занимается благотворительностью и оказывает финансовую поддержку проигравшимся баронам? – хмыкнул Антон.

– Да нет же, дурачок, план такой, – деловито продолжила графиня, – ты едешь в Петербург, знакомишься с ней, втираешься к ней и ее родителям в доверие, обхаживаешь ее, влюбляешь в себя. С твоей внешностью и манерами, не думаю, что это окажется слишком хлопотным делом, к тому же ей всего восемнадцать, она еще наивная глупенькая девочка. О твоей репутации в Петербурге никому неизвестно, да и здесь те сплетни, которые ходят, остаются лишь сплетнями. А дальше еще проще: вы поженитесь, и через пару месяцев после свадьбы ты приползешь к ней на коленях с покаянием, что с тебя требует оплату карточного долга некий мерзкий шулер, с которым ты имел неосторожность сесть за карточный стол. Она, конечно же, даст необходимую сумму своему любимому мужу, а может даже и еще больше…

– Ты с ума сошла, Аннет! Ты же знаешь мое отношение к женитьбе. Сомневаюсь, что мне это подходит.

– Ты будешь полным дураком, если откажешься от этой затеи, – промурлыкала она, снова увлекая его в постель.

*

Через две недели барон Леманн приехал в Петербург. Его сестра написала графине Темниковой Авдотье Федоровне и попросила Антона передать это письмо своей приятельнице. Анна решила, что так завяжется их знакомство, и старая графиня представит барона в обществе. Расчет был верен, и уже через три дня после своего приезда в столицу, Леманн был приглашен на ужин. Но Плетневых там не оказалось. Антон никому не говорил о своем интересе к этой семье, ведь он никого здесь не знал, и, если бы начал расспрашивать о ком-то, это вызвало бы ряд вопросов. Поэтому молодому человеку ничего не оставалось, как делать вид, что ему интересны все эти скучные разговоры о погоде, войне, политике и прочей, как он считал, чепухе.

Три недели барон разъезжал по городу, посещая театры и получая приглашения на балы и вечера, но так ни разу и не встретил Елену. Лишь однажды, на балу, он был представлен ее родителям. Ольга Дмитриевна поразила его своей красотой. «Если Елена хоть вполовину красива, как ее мать, то это будет очень интересно!» – думал он про себя.

Прошел уже почти месяц его пребывания в Петербурге, а он так и не приблизился к цели. Антон злился на Анну, на себя, на Петербургскую мерзкую погоду и ветер, и на чем свет ругал эту неуловимую девицу, которую он даже ни разу не смог увидеть за все это время. Лишь в конце декабря, когда он сопровождал старую графиню на очередной нудный ужин в дом некоего князя Литвинова, Антон, наконец, познакомился с Еленой.

Когда княжна с родителями вошла в гостиную, у Антона пропал дар речи. В темно-сером атласном платье, она была похожа на королеву. Стройная, хрупкая девушка с густыми волосами цвета воронова крыла и печальными зелеными глазами казалась какой-то нереальной. Антон даже тряхнул головой, пытаясь отогнать наваждение. Но нет, Елена была реальной, красивой и немного отчужденной. Когда их представили, Антон улыбнулся своей самой очаровательной улыбкой, перед которой, как он знал, не могла устоять ни одна женщина. Елена лишь немного склонила голову набок и, произнеся несколько вежливых фраз, снова улетела в свои мысли. Весь вечер барон не отходил от девушки. Он что-то ей рассказывал, пытался рассмешить, но все, чего Антону удалось добиться, – это едва уловимое движение уголков ее губ. Она не была безучастной в беседе, вежливо отвечала на его вопросы, сама что-то спрашивала, но при этом оставалась холодной и отстраненной.

«Снежная Королева какая-то!» – думал про себя барон. – «Ну, ничего, скоро ты станешь моей женой! Я приложу к этому все усилия!».

На следующий день Антон направился в гости к Плетневым. Родители Елены радушно встретили его и даже пригласили на обед. Они заметили симпатию барона к своей дочери и решили, что его, немного навязчивый, интерес, наконец, встряхнет Елену. Молодой человек приглашал ее на прогулки и часто, приходя к девушке, приносил сладости и маленькие приятные безделушки.

Вскоре Антон попросил у Андрея Андреевича разрешения ухаживать за княжной, и эта просьба была воспринята ее родителями довольно благосклонно. Елена, однако, осталась равнодушна к этому. И, тем не менее, барон уже стал частым гостем в доме Плетневых, и даже пару раз ему удалось засидеться допоздна.

После Нового года, устав от всего этого, Антон решил действовать более решительно.

Январский день был морозный и солнечный, и так и звал насладиться прогулкой. Барон осторожно взял Елену за руку, когда они медленно шли по улице. Следом за ними, на небольшом расстоянии, плелась Катюша.

– Элен, дорогая! Скажите, я вам очень неприятен?

– Вы? Почему вы так решили, Антон Карлович? – удивленно спросила Елена и приподняла бровь.

«Ну вот, хоть какая-то эмоция наконец появилась на этом кукольном лице», – подумал он, а вслух сказал:

– Вы всегда такая задумчивая и отстраненная, дорогая Элен! Может быть, я вас чем-то обидел? – горячо проговорил он.

– О, нет, барон, что вы! Нет, нет, вы ничем не обидели меня.

– Тогда я молю, выслушайте меня, – он прижал ее руку к своей груди и покосился на горничную, которая, поймав его взгляд, немного отстала от них.

– Слушаю вас, Антон Карлович, – Елена посмотрела ему в глаза.

– Элен, дорогая, я хочу вам сказать, что очарован вашей неземной красотой, мне очень нравится находиться рядом с вами, и, с каждым днем, я все яснее понимаю, что безумно влюблен в вас! Элен, прошу, станьте моей женой! И я сделаю вас самой счастливой женщиной на всем белом свете!

Эта горячая речь немало удивила Елену. Ее немного покоробили такие высокопарные выражения, но, посмотрев на барона, она решила, что он вполне искренне это говорит, просто очень сильно волнуется.

– О, Антон Карлович! Я польщена вашим предложением, но не уверена, что готова его принять! Я все еще не примирилась с потерей своего жениха князя Белова…

– О, Элен, я прекрасно понимаю ваше горе, но вы тоже должны понять, что жизнь продолжается, и я обещаю, что приложу все усилия, чтобы вы забыли свои печали и стали счастливой рядом со мной. Прошу вас, все же подумайте над моим предложением.

– Антон Карлович, не обижайтесь, но я не изменю своего решения, – мягко ответила ему девушка.

Закончив прогулку, Антон проводил Елену домой и отправился к себе. Ему теперь нужно было все как следует обдумать.

Расхаживая по комнате, он нервно курил и прикладывался к горлышку бутылки с дорогим коньяком.

Все оказалось не так просто, как думали они с Анной. «Вот же упрямая девчонка! – ругался про себя Антон. – Сколько времени я уже потратил на нее!» Эх, как жаль, что сестрицы нет сейчас с ним рядом. Она была мастерицей находить выход из подобных ситуаций. Но Анна далеко, и решение ему придется искать самому. Уже поздно ночью его вдруг осенило. Сердце бешено заколотилось в груди. Барон сел, вздохнул, собрался с мыслями и еще раз все обдумал. План был идеальным.

На следующий день, приведя себя в порядок, Антон Карлович Леманн направился к князю Плетневу. Он был абсолютно уверен в себе и уже предвкушал, что совсем скоро вернется домой с богатой молодой женой.

Князь принял его в кабинете. Барон не стал ходить вокруг да около, а сразу приступил к главному.

– Андрей Андреевич, я сегодня пришел к вам в дом с определенной целью, – он сделал многозначительную паузу, – дело в том, что я безумно люблю вашу дочь! И прошу у вас ее руки.

Князь внимательно посмотрел на мужчину перед собой, но не проронил ни слова, и тогда Антон Карлович продолжил:

– Я понимаю, что не слишком богат, и, возможно, в ваших глазах не являюсь подходящей парой для Елены, но я могу ей предложить свою любовь, а это гораздо дороже материальных ценностей. Я страстно хочу сделать ее счастливой.

– Барон, – князь вздохнул, – я не буду скрывать, вы мне нравитесь, и я могу пообещать вам руку Елены, но сначала я думаю, вам нужно объясниться с ней.

– Андрей Андреевич, я уже сказал Елене о своих чувствах и просил ее руки…

– И что же она вам ответила? – князь удивленно повернулся к гостю.

– Она мне отказала, ваше сиятельство.

– Вот как? – еще больше изумился князь. – Так зачем же вы пришли ко мне, если уже получили ее отказ? Неужели вы надеялись, что я смогу повлиять на ее решение?

– Именно так, князь, именно так.

– Вы меня удивили, Антон Карлович! – воскликнул Плетнев.

– Дело в том, – перебил князя Антон, – что я должен был это сделать, как честный человек.

Князь нахмурился, а барон продолжил:

– Несколько дней назад, когда я задержался у вас допоздна, мы с Элен стали близки.

Андрей Андреевич сжал кулаки и, поднимаясь со своего места, грозно уставился на барона.

– О, прошу вас, ваше сиятельство, не гневайтесь, дослушайте меня… – Антон покаянно опустил голову. – Нас закружила такая страсть, что мы оба потеряли головы, а после Елена очень просила не говорить никому об этом, она сказала, что совсем не хочет выходить замуж, и это была лишь ее минутная слабость, о которой она очень жалеет, но я, как честный человек, не могу теперь оставить ее. Ведь она может быть беременна, а я не позволю своему ребенку стать незаконнорожденным. Поэтому я и пришел к вам. Прошу вас, повлияйте на ее решение, она послушает вас! Только умоляю, не говорите, что вы узнали ее маленькую тайну, я не хочу, чтобы наша семейная жизнь началась с недоверия моей возлюбленной ко мне. Я никогда не предам Елену, а сейчас, нарушая данное ей обещание, я действую лишь в ее интересах.

Андрей Андреевич был сбит с толку. Он закрыл лицо ладонями и сидел так какое-то время. Потом тяжело вздохнул и посмотрел на барона.

– Ну что ж, ваше благородие, вы не оставляете мне выбора. Хорошо! Я повлияю на свою дочь и умолчу об истинных причинах своего решения. Она станет вашей женой, хочет она того или нет. Но есть и еще один немаловажный факт, который тревожит меня: вы ведь, как я понял, – католик? Что будете с этим делать?

– Ваше сиятельство, я не хочу принимать православие, если вы об этом, но не стану чинить никаких препятствий Елене и нашим детям к православной вере. Я подготовлю все необходимые бумаги и договорюсь обо всем в церкви.

– Хорошо, барон, а что касается приданого… – Андрей Андреевич внимательно посмотрел в лицо Антона, но тот лишь тепло улыбнулся, – Елена унаследовала довольно приличное состояние от своего погибшего жениха, вы, вероятно, слышали эту историю…

– Я не слушаю сплетен, ваше сиятельство, но если это так, то о каком еще приданом может идти речь? Я не сказочно богат, но в состоянии позволить своей семье жить достойно и ни в чем не нуждаться. И потом, я не ищу выгоды от этого брака, Андрей Андреевич, мои чувства – вот причина, почему я сейчас здесь.

– В таком случае решено. Улаживайте все формальности, а я переговорю с дочерью. Думаю, что через неделю мы объявим о помолвке.

– Князь, позвольте мне просить вас еще об одном: я бы хотел, как можно скорее, пожениться, меня ждут в Москве очень важные дела, и я должен быть там через три недели.

Когда барон удалился, Андрей Андреевич еще какое-то время сидел в глубокой задумчивости у себя в кабинете, а затем поднялся наверх в покои своей супруги. Ольга Дмитриевна сидела за столом и что-то писала.

Князь пересказал ей свой разговор с бароном, и когда замолчал, княгиня даже не сразу нашлась, что сказать.

– И что, ты собираешься заставить ее выйти за него замуж? – тихо спросила она мужа.